Глава 11. Опять игра, опять кино, Снова выход на бис

Опять игра, опять кино,
Снова выход на бис.
Плетёт судьбу веретено
За чертою кулис.
Когда-нибудь замедлить бег
И, уже не спеша,
Увидеть, как берет разбег
Душа
Алиса — «Веретено»

-11-

Королёва я нагнал почти на окраине посёлка.

Здраво прикинув, что в леса-поля этот до мозга костей городской тип всё же не ломанется, а дорога тут всего одна, я всё же с облегчением выдохнул, завидев сквозь лобовое стекло реношки уверенно шлёпающую по обочине фигуру.

— Далеко собрался? — поинтересовался, поравнявшись.

— Отвали, — сквозь зубы, даже не взглянув в мою сторону.

— Рома, до города пятьдесят километров. На машине будет быстрее, не находишь?

— Вот на трассе и поймаю, не переживай.

— Ну-ну. А расплачиваться чем будешь?

И ехидно помахал ему его собственным портмоне.

Импульсивное чудовище, столь быстро линяя, даже и не подумало захватить свои вещи.

Королёв удостоил меня безмерно надменным взором и пошлёпал вперёд ещё увереннее, изучая попеременно, то прозрачно-сияющее небо, то дорожную пыль вперемешку с мусором под ногами. А я даже успел с чувством безысходности подумать, что такой странной процессией мы и доберёмся до города — дня через два… когда он, не сбавляя скорости, резко развернулся и почесал в обратном направлении.

Вдарив по тормозам, я вяло поразмышлял, что ещё затеял этот непредсказуемый тип. И как мне его ловить, если вдруг ломанётся по садам-огородам…

…А непредсказуемый тип, в темпе обогнув авто, решительно и непреклонно плюхнулся на пассажирское сидение…

Ага…

Я попялился на него словно на возникшего из ниоткуда призрака, наблюдая, как тот, с абсолютной непосредственностью, рассовал по карманам свои вещи и спокойно закурил, с наслаждением затягиваясь.

Ну, и что всё это значит, хотел бы я знать?

— Мы поедем уже, или ты так и продолжишь изображать идиотское изваяние? — мирно поинтересовался он.

Ага… я тут недавно думал, что вроде как привыкать начал. Наивный…

И я отмер, рывком трогаясь с места, лишь протестующе взвизгнули покрышки.

… Мы проехали почти весь путь молча.

Я кидал на приятеля осторожные взгляды, не зная, что сказать и стоит ли что-то говорить вообще, а тот развалился на сиденье с совершенно безмятежным видом, только дымил сигаретами без остановки, да ловил ветер ладонью, облокотившись на опущенное стекло. Ветер был по-летнему пыльный и жаркий, и мокрая Ромкина шевелюра быстро высохла и превратилась в нечто вздыбленное и несуразное.

Но тому, похоже, было наплевать.

— Ну, как? — аккуратно поинтересовался я, когда молчать сил уже совсем не осталось.

— Ммм?.. — вопросительно-ленивый взгляд.

— Дурь повыветрилась? — ненавязчивое уточнение.

Он похлопал глазами, соображая.

— А у тебя? — с сочувственным интересом.

Хм… а что у меня?

Уж точно не дурь, скорее жизненно-важная необходимость. Хотя… может и у него аналогичная ситуация?..

Вот только где тогда искать выход из этого тупика?

— Ром… — я в задумчивости покусал губы, — ну, а чего ты ожидал, в конце то концов?

Тот рассеянно почесал в затылке, путаясь пальцами в затейливых колтунах. Тщетно попытался их разодрать и, вздохнув, полез в карманы, поочередно вываливая содержимое себе на колени. Откопал, наконец, резинку, пока я терпеливо ждал ответа, и беспощадно стянул волосы в хвост.

— Мобила сдохла окончательно, — уныло промолвил он, покрутив вышеупомянутый гаджет в руках. — Надо будет глянуть дома, вроде бы где-то валялась старенькая, если не выбросил.

А я ощутил, как меня охватывает бессильное раздражение.

— Королёв, я тебе как? Не мешаю бессмысленным сотрясанием воздуха? — поинтересовался, тщательно подавляя желание влепить по этой отстраненной роже.

— Неа, — равнодушным голосом. — Сотрясай на здоровье, — и, немного понаблюдав за моими отчаянными попытками совладать со злостью, обреченно вздохнул: — Бля… Кот… ну, смешно же… я, вроде как, не высказывал желаний столь стремительно влиться в твою чокнутую семейку, сам подумай. Да и нахер я там вообще нужен, а?..

И принялся рассовывать обратно по карманам своё барахло.

Злость испарилась столь же стремительно, как и материализовалась минуту назад.

Я тщательно покрутил в голове Ромкины слова, смутно осознавая, что возможно причиной взбрыка послужило не столько упрямство, сколько… страх? И может ещё то… что кроме отца никто Короля не принял с распростертыми объятиями. Да и отец…

И как мне теперь вообще утихомирить это гордое чудовище?

— Всё будет отлично, Ром, поверь, — вложив в голос максимум убедительности.

— Всё и так замечательно, — пожал плечами он. И добавил с досадой: — Было…

— А то, что мать ушла… — я тщательно подбирал слова, пытаясь внятно объяснить, — ну… ей же нужно какое-то время… но это вовсе не значит, что она как-то осуждает… меня… или тебя.

Королёв в отчаянии закатил глаза.

— Да мне похрен, вот честно, — мрачно буркнул он.

— Про Юльку вообще молчу, она горела желанием смыться в город, наверное, уже через минуту после своего прибытия.

— Андронов, ты слышишь?! Мне похрен! — раздражённо.

— Ну, а что тогда?! — уже неумолимо психуя. — С чего ты так бесишься?! Вот только не говори мне, что тебя накрыло идиотское чувство вины за мою якобы поломанную жизнь! Типа ни жены, ни детей…

Он уставился на меня, как на полнейшего клинического дауна, разве что у виска не покрутил пальцем.

— Вот на это мне уж тем более похрен, — убеждённо. — Тем более что за уши и прочие части тела тебя никто не тянул. Тем более что она вся ещё впереди. Жизнь то бишь. Твоя.

«С женой и детьми»

Я мысленно продолжил логическую цепочку, и мне неудержимо захотелось вдариться лбом о руль.

И до чёртиков надоело блуждать в этом запутанном лабиринте, называемом Ромкиными мозгами.

— Королёв, я тебя люблю, придурок ты… — уже с какой-то безысходностью что ли, — Или тоже — похрен?..

Ромка уставился на меня до бесконечности усталым взором, и я вообще сник, отчаявшись. Полностью отказываясь что-либо понимать.

— Я что-то уже даже затрудняюсь с реакцией, — задумчиво произнес он. — Странная она какая-то… любовь твоя. Ненормальная.

— Ненормальная?! — и я ошалело вылупился, окончательно утратив связь с реальностью.

— Угу. Чрезмерная.

И он снова отвернулся к окну, вдумчиво изучая потянувшиеся вдоль дороги первые городские строения.

…Чрезмерная?..

Вот значит как. И так ли?..

Не знаю… как-то особо и не с чем сравнивать.

Нет, я влюблялся, конечно, и раньше. И не раз. Влюблялся до боли, долгих душевных терзаний, бессонных ночей и мучительно приятных мечтаний о предмете своих грёз. Но…

Самое забавное, что сейчас подобного не было и в помине. Никакой романтический флёр не заволакивал глаза, да и в груди предательски не ёкало. Была лишь одна чёткая убежденность, до предела, вопреки всей логике — яростная нужда.

И если это не любовь… то нахуй мне ни сдалась никакая другая.

— Останови, — спокойный мирный Ромкин голос.

Я пару секунд похлопал глазами, соображая, но, спохватившись, послушно притормозил. Субботние городские дороги, конечно, не особо забиты транспортом, но всё же лучше лишний раз не рисковать, да и столбов с деревьями вдоль шоссе хватает…

…Ну, и что снова взбрело в голову этому чокнутому типу?..

— Счастливо! — Королёв кивнул и стремительно выбрался из машины, с ходу направившись к видневшейся неподалеку станции метро.

Уверенно печатая шаг и, похоже, ни секунды не колеблясь в принятом решении… сбежал-таки…

— Рома, бля! — перегнувшись через сиденье, в открытое окно.

А тот только оглянулся на ходу и, широко улыбнувшись, прощально помахал рукой.

…Чёртово непредсказуемое чудовище…

Снова убегает. От меня, от вопросов-ответов и прочих безуспешных попыток придти к какому-то пониманию-согласию. Убегает непреклонно, не желая ни в чём разбираться. Как обычно, открывшись чуть больше, трусливо сбегает, бросая меня как слепого котёнка, барахтаться и выбирать направление самому…

Я, вздохнув, потянулся к замку ремня безопасности, уныло размышляя, что вот… снова нестись сломя голову. Догонять, ловить, в чём-то убеждать…

…Чрезмерная?..

И, вздохнув ещё более тяжко, положил обе ладони на руль.

Ну, и похрен.

Пусть бежит, если уж ему так приспичило. Мне тоже нужна передышка, да и Ромке наверное не лишним будет немного подумать…

И решительно тронулся с места, выруливая на дорогу и вливаясь в хилый транспортный поток.

Пусть…

Дам ему сутки.

Вполне достаточно, на мой взгляд, тем более что в понедельник на работу, и я твёрдо намерен явиться туда с Королёвым на буксире.

А завтра… непременно вытащу за уши, не взирая на сопротивление, из любой норы, куда бы он ни забился. Вовсе не такая уж и проблема его отыскать — было бы желание… а последнего-то, как раз, хватало с излишком.

…Уже дома я вяло пошарахался по всей квартире, ощущая её какой-то совсем чужой. Будто не к себе домой пришёл, а забежал к кому-то ненадолго, настолько всё вокруг казалось непривычно-незнакомым. Включил и сразу выключил компьютер. Пощёлкал телевизионным пультом, бездумно переключая каналы, и, остановившись на одном, долго просидел в кресле, вытянув ноги и даже не пытаясь вникнуть в происходящее на экране.

Мысли вяло перескакивали с одного на другое, крутились и блуждали в голове, начинаясь с середины и обрываясь, не доходя до логического финала.

Возможно, я просто устал. От всей этой сбивающей с толку суеты, от тяжелых и тщетных попыток понять одного единственного чокнутого типа. От собственного, накрывающего с головой, чувства бессилия…

И вздохнув, вырубил телевизор, обрезая чьё-то бессвязное бормотание на полуфразе.

Душ, чай с чем-нибудь перекусить и спать. Сон, как известно, самый лучший отдых.

Раздевшись, долго и неуверенно поизучал телефон. Позвонить, не позвонить? И решительно кинув сотовый на стол, неспешно прошлепал на кухню, где, включив чайник, распахнул холодильник, устроив сеанс медитации над повесившимся внутри мышиным семейством.

…Похоже, что «перекусить» отменяется.

Ну, и плевать.

Сначала в душ. Смыть с себя последние тяжёлые сутки и спать, спать, спать…

…Закон подлости — беспредельно коварное и неумолимое существо. Я искренне верил в его существование именно как обладающей разумом и осознающей себя сущности. Верил, чуть ли не больше чем в прочих богов или демонов.

И наверняка как раз с его легкой руки яростный трезвон в дверь застал меня в душе намыленным с головы до пят.

…Какого хрена?!..

Я мрачно размышлял, что если уж кому-то там так неймется, то подождут еще немного, но в процессе размышлений, уже наспех ополоснувшись, выскочил, забыв про полотенце и проскальзывая на мокром от конденсата кафеле.

А, отпирая замок, с извращённым самоедством подумал, что вот будет весело, если там окажется какая-то банальная соседка с каким-нибудь банальным «Пожар! Горим!»

В глазок же и не подумал посмотреть, видимо из-за тех же чрезмерно суеверных соображений.

Дверь распахнулась, чуть ли не сшибая меня с ног.

Что, впрочем, с легкостью исправил Королёв, ворвавшись неудержимым торнадо, одним пинком захлопнув створку, и с ходу впечатывая мою остолбеневшую тушку в многострадальный шкаф.

…Явился… чёрт такой…

В спину тупой болью хищно впились крючки, и я отстранённо решил — переставлю нахрен этот грёбаный предмет мебели, пока он неумолимо не оказался на помойке.

…Примчалось… дикое, бешеное, абсолютно непредсказуемое чудовище…

Ромка впился в губы голодным поцелуем — ослепительно яркой вспышкой, жадно облапав, казалось, всё сразу, а я лишь отчаянно пытался удержаться на ногах, сжимая скрюченными пальцами оглушительно затрещавшую одежду. Застывший, я впитывал сумбурные ласки всей кожей, глотая встречное дыхание, не в силах насытиться… когда приятель как-то странно дёрнулся… и молниеносно рухнул вниз, безуспешно цепляясь за моё, покрытое плохо смытой мыльной плёнкой, тело…

И замер у ног, несуразно вывернувшись и уткнувшись лицом в пол.

Ещё ощущая на губах столь безжалостно оборванный поцелуй — пылающим следом, и безуспешно втягивая парализованными легкими окруживший нас внезапный вакуум, я заторможенно старался сообразить, что же, мать твою, произошло, с усилием разгоняя туман в мозгах.

…Сердечный приступ у него, что ли, случился от перевозбуждения?...

А откуда-то, из района ступней, донесся пространный многоступенчатый мат…

Ага. Судя по отдельным попадающимся литературным выражениям, Короля в очередной раз подвели очередные несуразные шлёпанцы. Ну, и приличные лужи, которые я столь удачно создал, стремительно выскочив из ванной.

— Бля… Кооот… — финальным жалобным стоном. — Вот и какого хрена ты такой… скользкий, а?..

— Я был в душе, ты — идиот, — неудержимо хихикая, я легонько попинал распластавшуюся у ног тушку. — Живой? — поинтересовался с искренним интересом.

— Нет, — бесконечно мрачное утверждение.

— Неужели? — скептически. — А материшься слишком уж красочно для трупа.

И аккуратно перешагнул через Королёва, выбираясь из недр несчастного шкафа и истерически похохатывая.

— Это предсмертный бред, — ещё мрачнее, если такое вообще возможно.

И он, сцапав меня за лодыжку, дёрнул со всей дури, отправляя моё многострадальное тело в быстротечный и совершенно не планируемый полёт…

…Я, конечно же, честно попытался рухнуть туда, где помягче — прямиком на коварного приятеля, но тот проворно увернулся, сволочь такая, и в итоге пришлось встречать неумолимо приближающуюся поверхность пола ладонями.

Неудачная идея, учитывая воду и мыло, — я распластался похлеще морской звезды, ощутимо, до белых мух, приложившись лбом.

— Чокнулся?! — дежурный бесполезный вопрос. И даже попытался подняться.

Тоже, естественно, неудачно…

— Угу, — до предела уверенный голос, а к спине, вдавливая в пол всем весом, плотно прижалось горячее тело. — Совсем-совсем чокнулся… Котик, — выдохом у самого уха. И вкрадчиво прибавил: — Я слышал, что в древнем Риме рабы встречали своих хозяев обмазанные маслом… но гель для душа тоже неплохо подойдёт.

Нетерпеливые пальцы прогулялись по бокам — вдоль рёбер, разгоняющей озноб лаской. Протяжными касаниями по скользкой коже, гася сопротивление неумолимо и бесцеремонно. Вызывая неистребимое желание выгнуться, тянуться навстречу тёплым ладоням, с какой-то примитивной ненасытной жаждой ловить малейшее движение.

Я дёрнулся в отчаянной попытке — вырваться, подняться, цепляясь за последние крохи упрямого возмущения.

— Рабы?! Королёв, мать твою! — и внезапной вспышкой осенившей сообразительности. — Охренел со своими борцовскими приёмчиками?! У меня, похоже, нос сломан…

Ну, может и не нос… а вот лоб саднило изрядно, да и на теле синяков наверняка прибавилось.

Я снова дёрнулся, еще отчаяннее — сбросить навалившееся сверху тело. Привстать, опереться на руки…

…Дайте мне точку опоры…

И на удивление легко поднялся, притянутый уверенно и бесцеремонно, а проклятые Ромкины пальцы пустились в разгул по груди и поджатому, от пробивающих током ощущений, животу.

— Чушь! — безаппеляционно. Он, обхватив за бёдра, прижал к себе ещё плотнее, потёрся, раздразнивая и вызывая глухое раздражение складками ненужной сейчас одежды. — Я не слышал ни одного жалобного стона. — И пробежавшись языком по мочке уха, многообещающе уточнил: — Пока не слышал…

— Рома… блин! — на выдохе, последний отголосок здравого сознания.

— Заткнись уже, а? — бессмысленный набор хриплых звуков, легким шорохом по нервам.

И мир сузился до размеров маленькой прихожей…

…Даже уже — до контуров наших разгоряченных тел.

В безумном танце гуляли Ромкины пальцы — до дрожи, до спазмов, до сбоев рывками в дыхании. Они внимательными поглаживаниями изучали изгиб запрокинутой шеи и неспешно скользили, словно считая, по рёбрам, разгоняя ознобом мурашки…

Он ненадолго отстранился и яростно зашуршал одеждой, впуская холодный поток воздуха по пылающей коже, и я слепо потянулся следом, встречая желанную ласку ладоней — дорожками вдоль позвоночника.

Касание-скольжение обнаженной кожи по спине — чувственным ударом по напряженным до предела нервам. Упругое прикосновение возбужденной плоти к ягодицам. Прижаться, потереться, наслаждаясь ощущениями и лишь Ромкины руки — поддержкой, охватом, тянут, опять пускаясь в завораживающий путь. Полосуют линиями кожу на внутренней стороне бёдер и неспешно оглаживают мошонку и напряженный до предела член — маленькими взрывами — толкнуться в убегающие ладони уже на пределе яростного вожделения.

Он сводил меня с ума уверенно и непреклонно. Исчезли последние связные мысли, и даже, казалось, все посторонние звуки, заглохнув, увязли в одном лишь прерывистом дыхании приятеля. И только осязание — на пределе восприятия каждой клеточкой изнемогающего тела.

Слегка саднящее резью ощущение при первом проникновении пальцев и успокаивающий бессвязный шёпот тёплым пятном между лопаток. Сменившие тянущую тупую боль яркие вспышки — судорогами, и подгибаются и больше не держат руки, дрожа расползаются колени, лишь точкой стабильности — поддержка Ромкиной ладони под прессом и невесомые беспорядочные поцелуи на коже спины с росчерками касаний шёлка волос.

Безумно саднило пересохшее горло и бился в висках свихнувшийся пульс.

Беспредельная чувственность со всего тела неумолимо стягивалась тонкими нитями к паху. Скручивалась в промежности в тугой пульсирующий клубок, и я уже не знал куда тянуться — вперёд в пустоту, до черноты в глазах жаждая ласки, или обратно в пылающий плен тела приятеля и его терзающих пальцев… когда он слегка отстранился и вошёл медленно и осторожно. Проникая, заполняя, сплавляясь, лишая выбора, потерявшего актуальность.

Поцелуи на плечах — укусами, хватка пальцев на бёдрах — непреклонной печатью. И неторопливый ритм движений на грани нетерпения до ярко-алых вспышек под сомкнутыми веками.

Мучительно-неспешный ритм.

Я рвался навстречу, сбивая, вжимаясь, ускоряя темп толчков до отчаянного. Скользили, судорожно цепляясь, Ромкины руки, беспорядочно и жадно начиная свой путь от моих закушенных до крови губ до ноющего паха.

И обратно — ненасытно и яростно.

Неудержимый рывок — буквально вплавляясь всем телом в моё, и я лишь уткнулся в поверхность пола, проскальзывая на влажном покрытии. Дрожью впитывая отчаянно-сладкий Ромкин стон… И, наконец-то, долгожданное прикосновение его ладони к застывшему на пределе члену… судорожным сжатием, резкими рваными рывками.

…Ослепительной вспышкой — падение в пропасть.

Темно.

Я, открыв глаза, какое-то время таращился в пространство, пока не углядел чуть более светлую полоску на створе двери.

Интересно сколько же времени я умудрился продрыхнуть?..

И судя по всему не где-нибудь, а на полу в маленькой прихожей. Укрытый ворохом разнообразных шмоток…

Маленькое исследование на ощупь — куртки, брюки… ага, даже моя парадная рубашка. А под носом внезапно обнаружились твёрдые кожаные задники ботинок, и я решительно отвернулся от них к тёплой сонно сопящей тушке под боком.

С лёгкой подозрительностью ощупал и её — острые лопатки, длинная тощая спина с выступающими позвонками заканчивается аккуратной задницей с трогательными ямочками на упругих половинках. Королёв. Ага…

…Не стоило и сомневаться, естественно.

А он что-то бессвязно пробормотал и прилип ещё плотнее, уткнувшись носом в плечо и щекоча подбородок взлохмаченной шевелюрой.

Стало быть, мы так и задрыхли тут после сумасшедшего и безумно крышесносного секса… хотя у Короля ещё, похоже, хватило сил на то, чтобы выгрести на нас всё содержимое шкафа… Мда…

— Ты закончишь уже елозить, словно блохи загрызли? — с любопытством осведомился сонный голос откуда-то из подмышки.

Блохи не блохи, а вот остатки мыла на коже все-таки слегка беспокоили слабым зудом.

Похрен… не критично.

— Ром…

— Ммм?..

— У меня идея.

— Неужели? — с сомнением.

— Если кровать переставить сюда, то в следующий раз будет гораздо удобнее…

Королёв сдавленно хрюкнул, согревая кожу тёплым дыханием.

— Я даже соглашусь, что идея неплохая, — с уважением. — И звукоизоляцию на входную дверь не забудь.

Ещё бы она была плохой. К тому же, какая экономия на новой одежде… что-то меня терзало смутное подозрение, что из всей кучи, укрывающей наши тушки, половина неминуемо отправится на помойку. На радость бомжам, ага.

Я вздохнул, обнимая расслабленно вытянувшееся тело приятеля, и лениво поинтересовался:

— Может, всё же переползём в комнату?

Покрытый линолеумом пол, даже высохший, явно не отличался особой мягкостью.

Но Ромка тоже закинул на меня тяжёлую лапу, вжимаясь совсем уж плотно, и аргументировано возразил непреклонным тоном:

— Лень.

…И не поспоришь…

— Лень, — согласился со столь неоспоримым фактом. И неспешно прогулялся пальцами по худой спине, уже почти проваливаясь в глубокий сон, наплевав на ноющие от твёрдой поверхности мышцы. — Я рад, что ты вернулся, — спокойным выдохом.

И ощутил, как Королёв застыл в моём обьятии, как-то странно цепенея.

— Обалдел?! — он даже вскинулся возмущенно, а блеск глаз я рассмотрел даже в полнейшей темноте. — Ты идиот, Андронов? И куда бы я делся, так и не распробовав до конца твою сладкую попку, а?!

Ну, конечно…

Королёв в своём репертуаре. Ершистый, ехидный, колючий, как ощетинившийся в защитной реакции ёж. И секс — извечной отмазкой и ответом в любой ситуации.

Я вздохнул безнадёжно и покрепче прижал к себе упрямое, напряженно застывшее тело приятеля.

— Дурак… — снисходительно. Уткнувшись носом в лохматую макушку и устало забив на все попытки возмутиться.

Плевать. Пусть болтает, что хочет, язвительное чудовище. Даже спорить — до чёртиков надоело…

…Пробежались по спине Ромкины пальцы, чуть касаясь подушечками, погладили слабой лаской.

— Бля… забудь, Кот… — с какой-то безысходностью в голосе. И помолчав немного: — Считай, что я ничего не говорил.

— Угу, — согласный кивок, уже практически засыпая.

— Я тоже… рад.

Дата добавления: 2015-07-16