Профессиональные практики современного журнализма 2 страница

Обобщая, можно сказать, что создание новостей как коммуни­кативное действие представляет собой по преимуществу выборочное «цитирование» других производителей смыслов, опосредующих реаль­ность для журналистов, и реже — цитирование самой «реальности». При этом связи между цитатами не только не «воспроизводят» связи в реальности, но и намеренно подавляются журналистами.

Артикуляция независимого мнения и расследовательский способ работы

Расследовательский способ журналистской деятельности по многим параметрам противостоит репортерским практикам, включая в себя: во-первых, почти профессиональное освоение темы с целью дости­жения независимости от источников; во-вторых, сбор компромата и использование конкурирующих источников. Не удивительно, что рас­следовательский журнализм концентрируется вокруг политико-эко­номических и криминальных тем; именно такие послания направле­ны во власть и в элиты.

Особое значение для расследовательской журналистики имеет разоблачение (exposure), как правило, известных личностей, тех или иных негативно маркированных их действий, что безусловно вызы-

вает интерес у публики. Именно в разоблачении суть всякой сенса­ции, а потому оно используется весьма активно любым информаци­онным средством как весьма убедительное орудие влияния на власть.

Следует оговориться: только часть журналистов-расследователей имеет непосредственно перлокутивные цели — желание повлиять на принятие решений властями или задачу формирования общественно­го мнения. Другая часть ограничивается артикуляцией своего мнения; но всех объединяют 1) претензии на независимость, непредвзятость и «экспертность» такого мнения; 2) определение жанра все-таки как «мне­ние», «анализ», «комментарий» и противопоставление его «информа­ции». Это связано с тем, что расследователи в своих материалах более открыто апеллируют к ценностям, к категориям «хорошо — плохо». В центре любого расследования стоит «проблема» — то, что осознается журналистом как общественно значимая девиация, которую следует исправить. Поэтому претензии на непредвзятость мнения оказывают­ся шаткими и часто оспариваются внутри самого журналистского со­общества.

Девиация предполагает, что источники будут скрывать инфор­мацию, относящуюся к ней, или конструировать реальность выгод­ным для них образом. Отсюда и возникает собственно расследователь­ский способ работы, борьба журналистов с источниками за определе­ние ситуации, за контроль над интерпретацией информации. Наибо­лее успешные расследователи используют в своей работе методы внеш­ней разведки, контрразведки и уголовного розыска. Начинающим журналистам-расследователям рекомендуется: собирать свой архив и досье, тщательно сопоставлять общедоступные источники, получить возможность пользоваться закрытыми базами данных (например УВД), создать сеть неформальных источников во всех «органах» и «па­сти их», а также завести доверенных лиц в силовых структурах, кото­рые могли бы в экстремальных случаях вытащить из беды.

Коммуникативное действие «артикуляции мнения», таким об­разом, направлено на избавление от посредников между журналиста­ми и реальностью с целью создания собственных (первичных, а не вто­ричных) интерпретаций и восстановление/конструирование утерян­ных связей между выявленными «фактами».

Реальные практики далеки от желаемого. Вознаграждение, как правило, не соответствует затратам и риску, связанным с расследова-

нием. Кроме того, так как узкая специализация редко возможна, жур­налист всегда проигрывает своим источникам в компетенции. Поэто­му иногда дело ограничивается воспроизведением мнений конкуриру­ющих источников, и подлинных расследований, несмотря на всю пре­стижность этой деятельности для журналистов, не так уж и много.

Глобализация новостей, происходящая благодаря новым комму­никационным технологиям, оказывает существенное влияние на ха­рактер освещения международных событий, информацию о которых можно мгновенно передать по всему миру. Однако вполне уместен воп­рос: узнает ли зритель больше о сути события благодаря этому подроб­ному освещению? Портативная спутниковая тарелка, миниатюрный цифровой видеомагнитофон, монтажный комплекс, умещающийся в маленьком чемодане, преобразили характер представления новостей. Острое соперничество между информационными службами, плохой ме­неджмент и зачастую неудачное размещение технических средств су­щественным образом изменили природу репортажей с места событий. Некоторые журналисты опасаются, что, делая в новостях главный упор натакие качества, как «прямая трансляция» и «эксклюзивность», мож­но утратить точность и понимание сообщения аудиторией.

Развлечение и «произвольное» обращение с источниками

Развлекательные жанры (ток-шоу, телеигры, курьезные истории и др.) — это кульминация инструментального подхода к источникам.

Существует также масса текстов и передач, в которых претензии на истинность присутствуют, но являются вторичными. В этих текстах реальность произвольно «пересобирается» из составных частей так, что­бы соответствовать задаче журналиста: представить ее чисто развлека­тельной или развлекательно-регулятивной, как часто случается с тек­стами/передачами на «моральные» и социально-психологические темы.

В развлекательном коммуникативном действии связывание ку­биков реальности целиком подчинено логике создания товара-игруш­ки, мира, правила которого напоминают правила реальности пример­но так же, как шахматы похожи на настоящие военные действия. Ха­рактерная черта таких игрушек — недоопределенность их отношений с миром «реальности», что ставит их на грань легитимного, но при «правильном» исполнении — вполне успешных.

7.2.2

Скрытые коммуникативные задачи,

или Внешние ограничители деятельности журналистов

Наряду с рассмотренными выше открытыми задачами в практиках журнализма существуют и скрываемые, прежде всего от аудитории, задачи, которые отрицательно маркированы, поскольку расходятся с целями профессии, но которые журналисты, тем не менее, вынужде­ны исполнять в силу различных внешних влияний. Таких коммуни­кативных задач можно выделить три: (1) скрытая реклама; (2) выпол­нение политического заказа и (3) выполнение обязательств перед дру­зьями, деловыми знакомыми и т.п. Преследование таких целей при­водит не к прямой лжи, а к замалчиванию части информации или к особой ее интерпретации. Сами по себе эти действия не могут быть отрицательно маркированы, потому что без них не обходятся вполне легитимные акты. (Кто в праве определить, что данный случай умол­чания или интерпретации не оправдан?) Такие действия оказываются нелегитимными в глазах журналистов, когда отрицательно маркиро­ванные (стигматизированные) цели преследуются сознательно.

Скрытая реклама

Под скрытой рекламой понимается подача ее под видом объективной информации как редакционного материала. Эта проблема возникает с момента использования СМИ с целью продвижения, т.е. рекламы, товаров. Так, М. Миске анализировал решения американских судов на эту тему начиная с 1911 г. Верховный суд США в 1970 г. постано­вил, что использование «редакционной» рекламы — право радио- и телевизионных станций, поскольку они являются частными предпри­ятиями, однако потребовал от СМИ «осмотрительности» в этом воп­росе. Ныне существуют так называемые «гибридные формы» журнали­стики, объединяющие в себе деятельность рекламистов и создание ин­формационных (редакционных) материалов; подобный синтетический продукт получил название aditorializing (editorialmaterial — редакцион­ный материал и advertising — реклама), т.е. редакционная реклама.

Последствия скрытой рекламы оказываются весьма значительны­ми. Прежде всего, это ведет к постоянному количественному росту рек­ламных материалов во всех СМИ, отвечая интересам рекламодателей. Но не менее серьезными являются качественные последствия этого процесса уже для журналистики.

Рекламируемый продукт (услуга) поддерживается авторитетом источника информации на основе доверия аудитории к данному СМИ. Но — и это, пожалуй, главное, — скрытая реклама дает заведомо од­ностороннюю, всегда благоприятную информацию, поскольку основ­ной целью является наиболее выгодное представление товара/услу­ги, которая в данном случае маскируется под информацию или неза­висимое мнение.

И хотя чисто внешне скрытая реклама кажется направленной на аудиторию, на деле такого рода тексты всегда адресуются не столько потенциальным покупателям, но прежде всего рекламодателям. Про­исходит как бы удвоение скрываемого: материалы преследуют цель угодить представлениям заказчика об эффективной рекламе и при­влечь других рекламодателей.

В журналистском сообществе написание рекламных текстов тра­диционно считается занятием не слишком престижным, а скрытых и вовсе негативно маркируется как выходящее за рамки одобряемого в силу очевидного манипулятивного характера этой деятельности. Однако ком-модификация журналистского труда часто не оставляет выбора.

Поскольку аудитория обладает определенными возможностями «разоблачения» скрытой рекламы, то ясно, что в таких случаях падает доверие к СМИ как источнику объективной информации.

Ради коммерческой выгоды — сейчас бизнес теленовостей оце­нивается в 3 млрд долл. — медиаорганизации готовы пожертвовать глубиной, лишь бы быстрее охватить все более расслаивающуюся гло­бальную аудиторию. Уникальная способность новых технологий вов­лекать в сферу действия бесконечно «расколотую» аудиторию ново­стей еще больше стирает грань между рекламой и журналистикой.

Политическое давление

Другая задача, которую приходится выполнять журналистам, — при­ведение своих произведений в соответствие с политическими инте-

ресами акторов, обладающих рычагами воздействия на СМК. Это за­дача прямо противоположна расследовательской журналистике, по­тому отношения на эту тему оформляются в виде торга на двух уров­нях: во-первых, между главой СМК и агентами внешнего влияния (прежде всего, спонсорами и высокопоставленными чиновниками), во-вторых, между журналистами и главой СМК. Последний всегда исполняет роль буфера, пытающегося совместить интересы СМК с интересами агентов внешнего влияния, которые тоже противоречи­вы. Вот почему и содержание произведений, даже в рамках одного СМК, может оказаться двойственным.

Информации о том, как происходит взаимодействие между гла­вами СМК и внешними силами, крайне мало, а если агенты — спон­соры или кредиторы, то ее вообще нет. Однако с большой степенью уверенности можно сказать, что с представителями государственных органов, как выборных, так и правительства, отношения больше по­хожи на переговоры, хотя и неравные. Так как пресс-службы и другие официальные источники — не единственный путь получить инфор­мацию о том или ином институте, им приходится считаться с интере­сами СМК.

Если об этапе подготовки медиапродуктов со скрытыми поли­тическими целями данные получить сложно, то сами продукты впол­не доступны. Обычные читатели, как правило, не столь внимательно следят за изменением языка СМК, но все же, как только скрытые по­литические цели угадываются аудиторией, содержащие их материалы могут быть отвергнуты ею.

Требование объективного отражения реальности отсылает к дру­гому нормативному порядку — демократическому: кто не выдвигает претензий на истинность новостей, тот не оправдывает претензий на правильность с точки зрения этого нормативного порядка. Вот поче­му «инструментальное использование» советских СМК становится синонимом порочной практики у Уилбура Шрамма, сокрушающего­ся о том, что «в советской концепции нет места представлению о прес­се как о ясном, ни от кого не зависящем зеркале событий». Расхожде­ние между скрытыми и открытыми целями в советских СМК лежит в другой плоскости: в представлении интересов партии как интересов народа.

Личные обязательства и зависимости

Третий вид скрытых коммуникативных задач связан со всякого рода частными обязательствами журналистов перед родственниками, дру­зьями, людьми, которые оказывают им какие-либо услуги, а также организациями, от которых они зависят не как представители масс-медиа, а лично. В этих отношениях обе стороны используют в личных целях не принадлежащие им ресурсы, к которым имеют служебный доступ.

Так как единственная услуга, которую могут предоставить жур­налисты — информационная, то ее оказание трудно четко отграни­чить от скрытой рекламы. Материалы начальственных протеже могут занимать привилегированное положение перед другими, независимо оттого, соответствуют ли они нормам профессионализма, принятым в журналистском сообществе.

Таким и сходным образом СМК используются журналистами для решения своих частных проблем. При этом услуги разным лицам вы­даются за информацию или независимое мнение: день рождения нуж­ного человека предстает как общественно значимое событие, достой­ное упоминания в газете; хвалебный отзыв, обусловленный личными обязательствами, предстает как объективная оценка. Аудитории та­кие скрытые цели отслеживать гораздо труднее, чем политическую ан­гажированность, потому что они не носят регулярного характера и не могут быть выявлены даже с помощью длительного сопоставления продуктов разных СМК.

7.2.3

Совмещение конкурирующих задач —

основа коммуникативного действия журналиста

Все типы скрытых коммуникативных задач, выступающие как огра­ничители профессиональной деятельности журналиста, так или ина­че обусловлены. Скрытая реклама дает финансовую возможность вы­живания и сохранения информационного средства, т.е. ее обуслов­ленность в основном экономическая, стремление обходить «острые»

политические темы и нежелательные интерпретации порождено скры­тым диалогом с властью, т.е. политически. Возможности незаметного оказания услуг через газету, т.е. фактически использование своего слу­жебного положения, объясняется включенностью журналистов в раз­нородные социальные сети (журналисты — тоже люди, и ничто чело­веческое им не чуждо). Однако выполнение этих принудительных ком­муникативных задач под давлением внешних обстоятельств вызывает у журналистов ощущение психологического дискомфорта, поскольку осознаются их несовместимость с нормами журнализма как публич­ной деятельности и нарушение профессионального кодекса как сово­купности представлений самих журналистов о том, какие задачи дол­жны преследовать СМК. Для того чтобы объединить эти конкуриру­ющие задачи и не «потерять лицо», в практике журнализма применя­ются разные стратегии.

Одной из них является использование ироничных материалов — это наиболее часто встречающийся способ попытки ведения «честно­го» диалога с читателем «под носом» у властей, активно использовав­шийся еще в советское время.

Аналогичный пример, выполненный на графическом уровне: в одной из газет в рубрике ответов на вопросы читателей был помещен рекламный текст, который, как и другие информационные материа­лы, начинался с вопроса в рамке и не содержал указания «На правах рекламы». В то же время графически он был подверстан к блоку рек­ламных модулей и содержал сходные элементы дизайна, что не дава­ло читателю возможности однозначно его классифицировать. В этом при­мере также присутствуют три слоя задач: 1) декларируемая задача — объек-тивная информация; 2) скрытая задача — реклама; 3) скрытая задача второго порядка — разоблачение первой скрытой задачи.

Как видно из примеров, вторая скрытая задача на самом деле открыта для части аудитории; иногда такая задача может быть откры­та и для всех — это уже псевдоскрытая задача, или ситуация эзопова языка. Подобный прием применяется, если нужно донести до ауди­тории информацию, чреватую санкциями, выскользнув при этом из сферы, на которую эти санкции могут распространяться: например, ставится задача обвинить человека, чья вина не доказана в суде.

7.2.4

Результаты журналистских практик

В исследованиях массовой коммуникации журналистов нередко изоб­ражают как бестрепетных манипуляторов массовым сознанием, креп­ко держащих в своих руках нити управления восприятием аудитории. Однако, во-первых, журналисты не контролируют способы потребле­ния их продукции, во-вторых, они вряд ли больше свободны от интер­претаций, норм и форматов, навязываемых своим адресатам. Было бы наивно приписывать авторство сообщений, транслируемых СМК —как содержательно, так и по форме, — только журналистам. После выпуска «нейтральных» новостей, которые просто «описывают» реальность, мир становится уже не таким, каким он был до этого. Сама артикуля­ция мнений в ток-шоу вносит изменения в мир зрителя, даже если он не рассматривает высказанные суждения в качестве нормативных моделей поведения. И совсем невозможно предсказать, каким имен­но образцам он решит следовать.

Неожиданные способы восприятия посланий, созданных жур­налистами и транслируемых масс-медиа — сущностная особенность массовой коммуникации. Эту особенность можно учитывать или ею можно пренебречь, однако невозможно не принимать в расчет, по­скольку признать все подобные ситуации «сбоем», значит признать «сбоенным» весь процесс.

Неожиданные использования СМК аудиторией вообще чрезвы­чайно разнообразны. «Чтение представляет искусство, какое угодно, только не пассивное», — писал Мишель де Серто, понимая при этом категорию чтения метафорически, как понятие более общее, чем по­требление. Одна из самых крупных ошибок советских идеологов со­стояла в их вере в то, что контролировать медиапродукт означает кон­тролировать и его восприятие. Партийные лидеры еще спокойно по­чивали на лаврах, когда население уже вовсю рассказывало анекдоты про Брежнева и сдавало пачки непрочитанных газет в макулатуру, что­бы приобрести дефицитные издания. Эти явления до сих пор мало изучены.

В этой связи любопытны результаты исследования Тамар Либс и Элии Каца о восприятии американского телесериала «Даллас» в

США, Японии и Израиле, выявившего существенные различия в ин­терпретации «мыльной оперы» разными группами¹. Так, американцы комментировали мотивы поведения персонажей в психологических категориях, делая акцент на межличностных отношениях; мароккан­ские евреи и израильские арабы — в терминах семейной иерархии, а русские эмигранты склонны были считать, что персонажами манипу­лируют создатели сериала (по-видимому, опыт «потребления» совет­ских СМИП не прошел для них даром).

Отсюда особенно наглядно видно, почему понятие успешности коммуникативного действия оказывается несколько проблематичным. Скажем, если реципиент «разгадал» скрытую рекламу, такое действие — успех реципиента, но неуспех журналиста, и наоборот.

По-видимому, стоит здраво, с прагматических позиций подхо­дить к проблеме результатов деятельности журналистов в процессе массовой коммуникации, рассматривая ее как совокупную деятель­ность, в которой каждый из участников — журналисты, агенты внеш­него давления и аудитория — преследует свои цели, используя масс-медиа как средство для их достижения. Вполне естественно, что «пра­вильным» использованием всегда будет считаться преследование лишь одобряемых целей, но исследовать всегда интереснее скрытую часть айсберга.

7.3

Новые виды журналистских практик

7.3.1

Журналистика «сиюминутности»

В академических кругах существует мнение, что распространение и влияние спутников оказалось для журналистов самой разрушитель­ной силой (хотя к ним причисляются и другие технологические ком­поненты, например портативная аппаратура для сбора, обработки и

¹ Liebes Т., Katz Е. The Export of Meaning: Cross-Cultural Reading «Dallas». Oxford: Oxford University Press, 1990.

передачи новостей, редакционный компьютер, видеомагнитофон). Стремление подать новости «живьем» или «почти живьем» ставит под угрозу традиционные журналистские приемы работы с информаци­ей. Э. Кац высказывает опасение, что мы на пороге «начала конца жур­налистики, как мы ее понимаем», когда в угоду срочному показу быс­тро меняющихся событий и заявлений отказываются от услуг редак­тора-профессионала или интервьюера¹. Время для обработки инфор­мации, написания текста и монтажа сообщения почти не остается, поскольку новая технология обеспечивает мгновенную передачу, а конкуренция между каналами требует драматического соучастия ауди­тории в происходящих событиях.

Вместо того чтобы, собрав информацию, постараться разобрать­ся в ней к вечернему выпуску новостей, канал осуществляет редакти­рование одновременно с передачей, почти «живьем», или, что вернее, какое-либо редактирование вообще отсутствует. Круглосуточная пе­редача новостей основывается на идее прерывания. При такой форме освещения одну информацию должна оттеснить другая, более свежая, нужны заявления лидеров, которые тут же опровергаются их против­никами. В этой манере подачи информации Кац видит продолжение «вьетнамской журналистики».

Сторонники журналистики «типа Си-Эн-Эн» утверждают, что зрителю предоставляется возможность быть самому себе редактором, тогда как критики считают, что будет лучше, если этим займется про­фессионал. Специалисты также отмечают рост возможности репор­терских ошибок и распространения неверных мнений, а также рас­ширяющийся разрыв между временной шкалой кратких новостей и временной шкалой социально-политических процессов. В связи с этим перед исследователями стоит задача изучить возможную корре­ляцию новой журналистики «сиюминутности» и старой журналисти­ки профессиональной медиации: вытеснитли первая вторую или они будут дополнять друг друга?

«Сиюминутность» новостей в сочетании с откровенным выпя­чиванием драмы, насилия и негатива вызывает у аудитории апатию и

¹ Katz Е. The End of Journalism? Notes on Watching the War // Journal of Communication. 1992. N 42 (3). P. 9.

«страшную коллективную деморализацию», особенно у тех, кто скло­нен к мазохизму, необходимому, чтобы все это смотреть. Современ­ные новости показывают, что мир выходит из-под контроля: этот вы­вод применим к освещению как внутренних, так и международных событий. Растет число свидетельств того, что циничная подача собы­тий новостными медиа и бесчисленные сообщения о насилии затруд­няют решение общественных проблем.

В этом контексте все чаще используется термин «усталость к со­страданию», под которым подразумевается рост безразличия аудито­рии ктрагедиям, развертывающимся наэкранах(см. гл. 6). Основная причина кроется в том, что к освещению разных событий журналис­ты подходят одинаково: вооруженные по последнему слову репортер­ской техники съемочные группы выбрасывают в зоне кризиса, откуда они передают ужасающие образы человеческой жестокости и страда­ний до тех пор, пока в редакциях не перестанут считать это событие «новостью». «Усталость к состраданию» означает постепенную утрату интереса (и сострадания) со стороны читателей и зрителей, которые перестают испытывать чувства вины и бессилия, часто сопровождаю­щие просмотр подобных сцен. Некоторые социологи утверждают, что из-за постоянного присутствия на телеэкране вымышленного наси­лия у людей притупляется чувствительность к реальному насилию, точно так же они становятся безучастными и безразличными к беско­нечной череде людских трагедий, демонстрируемых в новостях.

7.3.2

Онлайновая журналистика

Крупнейшая в мире круглосуточная сеть Си-Эн-Эн, несомненно, яв­ляется одним из главных проводников глобализации. Вместе с ней колонизацию киберпространства осуществляют ведущие медиакор-порации, втом числе Рейтер, Майкрософт, осваивающие область «он­лайновой» журналистики. Поскольку последняя не связана рамками пространства и времени так, как традиционные медиа, складывается совсем иная модель для отбора, сбора, представления и передачи ин­формации в рамках социокультурной системы. Причем различия меж­ду методами сбора новостей для Интернета и традиционной журна-

листикой настолько глубоки, что надо говорить о полном переосмыс­лении понятия «новостная грамотность»¹.

Интересно в связи с этим рассмотреть исследование радиожур­нализма, проведенное австралийской исследовательницей Энн Данн², по мнению которой изменения природы журнализма на протяжении ряда лет коснулись и традиционных СМИ, в том числе радио. Однако по темпам радиожурнализм значительно отстает от того, что могут предложить новостные бюллетени в Интернете. Традиционная фор­ма радионовостей — сообщаемых как отделенные от других звучанием и представленные внутри узкого спектра традиционных форматов — по-прежнему существует, однако возникает их новая форма. Эта фор­ма является интерактивной, потребительской (customizable), гипер­текстуальной и мультимедийной. Подобные характеристики представ­ляют вызовы традиционным журналистским ценностям, тщательно охраняемым внутри национального общественного вещания — точ­ности, независимости и объективности, — как и практикам, которые вместе определяют профессионализм новостного журнализма. В рав­ной степени эти характеристики представляют более демократичес­кую и включенную связь между национальным общественным веща­нием и его аудиторией.

В то время, когда усиливаются приватизация публичной жизни и фрагментация аудиторий, что ставит под вопрос релевантность об­щественного вещания, нарастают сомнения в «отдаче решения рын­ку» («leaving the market to decide»), для которого дигитальный мир, включая Интернет, предлагает благоприятную возможность. Тем са­мым радио, вынужденное отвечать на вызовы времени, формирует новые типы взаимодействия с аудиториями (это относится в первую очередь к общественному вещанию), в ходе которого происходит вос­становление его служебной роли, когда интересы публики являются высшей инстанцией.

¹ Kawamoto К. News and Information at the Crossroads: Making Sense of theNew On-line Environment in the Context of the Traditional Mass Communication Study// The Electronic Grapevine: Rumor, Reputation and Reporting in the New On-LineEnvironment / ed. by D.L. Borden, K. Harvey. Mahwah, 1998. P. 173-188.

² См.: No News is Bad News: Radio, Television and Public / M. Bromley (ed.).Harlow: Pearson, 2001.

Отличительная черта современного этапа развития масс-медиа заключается втом, что прогресс в информационных технологиях по­зволяет развить интерактивное качество журналистики до такой сте­пени, что диалог с аудиторией может проходить в режиме реального времени.

Этот новейший этап развития масс-медиа на основе компью­терных технологий получил название кибержурналистики.

7.4

Интернет и будущее журналистики

Вопрос о перспективах журналистики в связи с появлением и колос­сальным расширением сферы сетевых изданий, естественно, не мо­жет не волновать представителей этой профессии. Обратимся в этой связи к специальному выпуску наиболее влиятельного профессио­нального издания «Журнализм»¹, на страницах которого развернулась дискуссия на эту тему.

Изменения, происходящие в обществе и самым непосредствен­ным образом влияющие на состояние журналистики, ярко охаракте­ризованы Элизабет Берд в статье «Перед лицом разрозненной публи­ки: журналистика и культурный контекст»: «...На протяжении почти всего нынешнего столетия [имеется в виду прошлый, XX в. — А. Ч.\ газетные репортеры, а позднее — телеведущие могли быть уверены, что существует большое количество людей, которые хотя бы прочиты­вают газету или включают телевизор каждый вечер... В начале XXI века нет уверенности даже в этом»².

На тенденцию разрушения массовых аудиторий СМИ наклады­вается и другая — исчезновение «obligation to be informed» (букв, «обя­занности быть информированным», аналог русского «я должен быть в курсе»). Современное молодое поколение в отличие от своих роди­телей больше не считает, что быть информированным значит выпол­нять своего рода гражданский долг, что ранее было напрямую связано со способностью верно оценивать ситуацию, а главное — принимать

¹ Journalism. 2000, N 1.

² Ibid. P. 30.

взвешенные решения при голосовании. Как показывает автор статьи, среди молодежи традиционные новостные передачи считаются «скуч­ными и бесполезными».

Жан Халаби в статье «Исследования журналистики в эпоху изме­нения общественных коммуникаций» анализирует изменения, проис­ходящие в журналистике под влиянием трансформаций в информаци­онной системе в целом. Смысл этих перемен, по его мнению, состоит в том, что «журналистика перестанет доминировать в публичном дискур­се, а медиа станут менее значительной силой, чем они были когда-то»¹.

Во-первых, новости перестали быть исключительным правом журналистов — ныне их предоставляет любой интернет-портал в ка­честве бесплатной информационной услуги.

Во-вторых, цифровые технологии и рост Интернета приводят к тому, что владельцы содержания сами могут заниматься его распрост­ранением, и, таким образом, многие источники информации способ­ны обойтись без посреднических услуг масс-медиа. (Именно в воз­можности работать с людьми напрямую представители сетевых СМИ видят свое особое преимущество.)

В-третьих, «медиакорпорации становятся главными игроками на рынке благодаря развлекательной, а не журналистской составляю­щей... Мы наблюдаем переход от новостей из сферы развлечений, по­данных как новости, к новостям, поданным как развлечения. За исклю­чением изданий, предназначенных для немногих... новости все чаще подаются в развлекательном ключе. Результат — размывание грани между новостью и развлечением, появление термина infotainment»¹.

Тем не менее, эти изменения не ведут, по мнению авторов ста­тей, к отмиранию журналистики как профессии, но к изменению ее смысла. Так, Элизабет Берд пишет: «Учитывая эти перспективы, жур­налист должен оставить все иллюзии относительно своего особого статуса, научиться выживать в потоке информации. Возможно, он не сможет донести информацию до всех, но, по крайней мере, его услы­шат те, кого интересует его сообщение»³.

Дата добавления: 2015-07-19