Открытое письмо Президенту СССР М. С. Горбачеву

Уважаемый господин Президент!

Переход Советского Союза к рыночной экономике значительно улуч­шит благосостояние его граждан. Ваши экономисты усвоили многое из опыта стран, где рыночная экономика развита в той или иной степени. Ваши планы относительно свободно конвертируемой валюты, свободной торговли и приватизации предприятий, прибыльность или убыточность которых будет зависеть от решений, принимаемых самими предприяти­ями, достойны всяческого одобрения. Но существует опасность, что Ваша страна заимствует у нас такие черты экономики, которые мешают запад­ным странам процветать в той мере, в какой они могли бы. В частности, есть опасение, что вы можете последовать по нашему пути, позволив част­ному сектору присваивать большую часть земельной ренты.

Важно, чтобы земельная рента была сохранена как источник государственного дохода. Правительства развитых стран с рыночной экономи­кой собирают часть земельной ренты в виде налогов, но это далеко не рента в полном объеме. Вследствие этого они излишне и чрезмерно пользуются налогами (например, подоходным налогом, налогом на продажи, налогом на капитал), препятствуя развитию экономики.

Взимание обществом ренты за землю и природные ресурсы пресле­дует три цели. Во-первых, это гарантирует, что никто не лишает своих сограждан собственности за счет приобретения в свое распоряжение непропорционально большой доли природных богатств, принадлежащих всему человечеству. Во-вторых, это обеспечивает получение государ­ством дохода, который правительство может использовать для финан­сирования социальных программ, не снижая стимулы к накоплению капитала и к труду, не мешая эффективному распределению ресурсов. В-третьих, собирая рентный доход, государство имеет возможность уста­навливать такие цены на коммунальные услуги и системы обществен­ного пользования, которые будут способствовать их эффективному использованию.

Рентная стоимость земли образуется за счет трех источников: пер­вый – природная продуктивность земли в сочетании с фактором ее ограниченного количества; второй – развитие общества; третий – создание социальной инфраструктуры. Все граждане имеют равные права на ту часть стоимости земли, которая связана с ее природными свойствами. Составляющая стоимости земли, обусловленная развитием общества и его инфраструктуры, является наиболее разумным источ­ником для финансирования развития этой инфраструктуры. Это ведет к росту стоимости территорий. За счет общества сооружаются дороги, развивается общественный транспорт, появляются парки и строятся инженерные сети. Общество должно стремиться получить как можно большую часть земельной ренты в качестве дохода, распределяя одну часть собранного рентного дохода между всеми гражданами поровну, а вторую часть, связанную с развитием социальной инфраструктуры общества, направлять на финансирование потребностей общества, создавшего ее. Если правительство собирает прирост стоимости земли, являющийся следствием развития общественной сферы услуг, то оно может предлагать эти системы по ценам предельной социальной сто­имости, способствуя тем самым их эффективному использованию и дальнейшему повышению рентной стоимости земли, на которой они расположены. Государственные организации,

являющиеся земле­пользователями, должны платить такую же рентную плату, как и дру­гие землепользователи, в противном случае общественный сектор не будет иметь должного финансирования, а государственные органи­зации – стимула или ориентира для более рационального использо­вания земли.

Некоторые экономисты считают, что для получения государством земельной ренты достаточно просто продать землю с аукциона. По целому ряду причин это далеко не лучшая идея. Во-первых, при большом количестве земли, которая должна быть передана в частные руки, любая попытка сделать это в короткий промежуток времени приведет к чрезмерному снижению цен на землю. Во-вторых, лица, способные использовать землю оптимальным способом, не всегда будут иметь средства для ее покупки. Ежегодное же взимание земельной ренты позволит людям с ограниченными средствами получить землю. В-третьих, перепродажа земельных участков вызовет рост спекуляции землей. Получение больших незаработанных доходов создаст напряжение и недовольство в обществе. В-четвертых, забота о политических диви­дендах приведет к снижению предложения земли. Проводя разумную политику сегодня, государство сохранит земельную ренту для будущих поколений. В-пятых, стремление инвесторов избегать риска и общая нестабильность также могут снизить предложение земли. Степень риска уменьшится, если позабо-титься о том, чтобы величина рентных плате­жей не диктовалась складывающи-мися обстоятельствами. И, наконец, по справедливости будущая земельная рента скорее принадлежит гряду­щим поколениям, чем современному.

Ежегодное взимание ренты с землепользователей позволяет насе­лению иметь право на ее использование в каждом текущем году. Хотя выручка от продажи земли может быть использована в виде капиталовло­жений в интересах будущих поколений, отказ от сбора будущей ренты сегодня гарантирует сохранение наследия для потомков и предохраняет его от возможных политических эксцессов. В случае, если будет принято решение о формировании государственного бюджета преимущественно за счет ренты, потребуется рассмотрение комплекса вопросов, касающихся сроков аренды земельных участков, создания системы прав на землю, оценки земли, социальной защиты от злоупотреблений, отказа от пользования истощенным запущенным участком, возможного перераспреде-ления земли между регионами с целью выравнивания показателей по природным ресурсам в расчете на душу населения. Все эти вопросы должны быть отрегулированы в законодательном порядке, ни один из них не является неразрешимым.

Общество должно приложить максимальные усилия, чтобы земель­ная рента, являющаяся плодом коллективного труда, использова­лась в интересах всех граждан. В то же время доход, созданный за счет интеллекта, труда и капитала конкретных лиц, должен принадлежать этим лицам. Землепользователям нельзя давать право определять самим, через какой промежуток времени следует пересматривать размер рент­ных платежей. В целях эффективности, справедливости все землепользователи должны ежегодно платить земельную ренту местным властям в размере, соответствующем текущей рентной стоимости используемой ими земли.

С уважением

Николаус Тидеман, профессор экономики, Политехнический инсти­тут и Государственный университет штата Вирджиния, США

Уильям Викри, президент Американской экономической ассоциации в 1992г.

Мейсон Гэффни, профессор экономики, Калифорнийский универси­тет, США

Лоуэлл Харрис, заслуженный профессор экономики, Колумбийский университет, США

Жак Тиссе, профессор экономики, Научно-исследовательский центр по эконометрике, Католический университет, г.Луивэна, Бельгия

Шарль Гоэц, профессор права, Вирджинский университет, США

Джин Вундерлих, старший экономист по сельскому хозяйству, Экономическая научно-исследовательская служба департамента сельского хозяйства, США

Даниэль Р. Фусфельд, заслуженный профессор экономики, Мичиган­ский университет, США

Элизабет Клейтон, профессор экономики, Мис­сурийский университет, США

Роберт Дорфман, заслуженный профессор политэкономии, Гарвард­ский университет, США

Карл Кейзен, профессор экономики, Массачусетский технологиче­ский институт, США

Тибор Щитовский, заслуженный профессор экономики, Стэнфордский университет, США

Ричард Гуд, г.Вашингтон, округ Колумбия, США

Сьюзен Роуз-Экерман, профессор права и политэкономии, Йельский университет, США

Джеймс Тобин, заслуженный профессор экономики, Йельский уни­верситет, США

Ричард Масгрейв, заслуженный профессор политэкономии, Гарвардский университет, США

Франко Модильяни, заслуженный профессор экономики, Массачу­сетский технологический университет, США

Уоррен Дж. Сэмюэлс, профессор экономики, Мичиганский государственный университет, США

Гай Оркатт, заслуженный профессор экономики, Йельский универ­ситет, США

Юджин Смоленский, декан факультета политологии, Калифорний­ский университет, США

Тед Гвортни, экономист, оценщик земли и недвижимости, Калифорния, США

Оливер Олдмэн, профессор права, Гарвардский университет, США

Зви Грилич, профессор экономики, Гарвардский университет, США

Уильям Бомоль, профессор экономики, Принстонский университет, США

Густав Ранис, профессор международной экономики, Йельский уни­верситет, США

Джон Хелливелл, профессор экономики, университет провинции Британская Колумбия, Канада

Джулио Понтекорво, профессор экономики и банковского дела, аспирантская школа бизнеса, Колумбийский университет, США

Роберт Солоу, профессор экономики, Массачусетский технологиче­ский институт, США

Альфред Кан, г.Итака, штат Нью-Йорк, США

Харви Левин, профессор экономики, Хофстрский университет, США

1991 г.

Рональд Бэнкс. Общество благосостояния и частная прибыль.

Лондон: Центр стимулирующего налогообложения;

С.-Петрбург: НИЦ «Экоград», 1994

«Россия: рамки реальности и контуры будущего»

«Налоги – самое тяжелое из всех государственных ог­раничений, влияющих на стремление людей работать эффективно и вкладывать капитал в развитие произ­водства. Действующая налоговая система – классичес­кий пример того, как можно заставить людей не рабо­тать и экспортировать капитал за границу. В такой эко­номике никогда не будет достаточных ресурсов для ее эффективной перестройки.

И только решив для себя принципиальный вопрос об источниках доходов для общества, Россия сумеет найти свой собственный путь возрождения.

Рента является фундаментальным источником бюджетных доходов. Макроэкономические расчеты подтверждают, что на долю природной ренты в общем объеме чистой народнохозяйственной прибыли приходится у нас около двух третей.

Основными правовыми основаниями коммерческо­го использования той части национального имущества, которая связана с природно-ресурсным компонентом, должны стать аренда (передача имущества во временное владение и пользование) и концессия (предоставление права использования исключительных прав). Преобла­дающим способом определения пользователя (арендато­ра или концессионера) – открытые конкурсы. А главными критериями выбора победителя – соблюдение определенных условий эксплуатации (поддержание ры­ночной стоимости имущества), размер арендной платы (концессионных платежей) и страхование ответствен­ности пользователя.

По запасам основных видов природных ресурсов Россия – одна из самых богатых стран в мире. Она за­нимает первое место в мире по запасам нефти, газа и леса на душу населения, второе место по запасам угля и железной руды, третье – по запасам пресной воды и т. д.

Природная составляющая национального богат­ства России в расчете на душу населения в сопоста­вимых оценках в 5 раз превышает аналогичный по­казатель для Норвегии и Канады, в 6 раз – для США, в 20 раз – для таких европейских стран, как Германия, Великобритания и Франция, в 38 раз – для Японии и в 80 раз – для Китая.

Другое дело, что использование нашего природного потенциала оставляет желать много лучшего. Противо­речие между большими возможностями и неумелым использованием природных богатств России – одно из главных противоречий нынешнего экономичес­кого механизма. Мы сами, своими собственными действиями подтачиваем одну из главных опор нашего развития.»

Россия: рамки реальности и контуры будущего

/ Д.С. Львов. – М.: Институт экономических стратегий, 2007

«Основания смешанной экономики. Экономическая социодинамика.»

«… упрек состоит в том, что государство не может одновременно устанавливать «правила игры» и участвовать в игре. Обладая монополией на принуждение, оно, мол, по определению не может быть равноправным субъектом рыночных отношений. Отвечая на этот, казалось бы, справедливый упрек, следует подчеркнуть, что в нашей теорети­ческой конструкции государство не какой-то единый орган, а совокупность институтов законодательной и исполнительной власти. Здесь имеет смысл представить наш взгляд на госу­дарственное устройство.

В предисловии к изданию англоязычного перевода книги Кнута Викселля «Исследование по теории финансов» Джеймс Бьюкенен призвал «коллег-экономистов сначала построить какую-либо модель государственного или политического уст­ройства, а уже потом приступить к анализу результатов государственной деятельности» (Нобелевские лауреаты, по экономике. Джеймс Бьюкенен 1997). Следуя данной методологической установке и имея в виду процессы фор­мирования и реализации интересов общества как такового, хотим обратить внимание в связи с этим на «конституцион­ную теорию» Фридриха Хайека. В соответствии с его взгля­дами, традиционное парламентское верховенство должно замещаться тремя представительными органами: «...один – для занятия исключительно конституцией (он будет соби­раться с большими интервалами, лишь, когда потребуются изменения конституции); другой – для постоянного совер­шенствования кодекса справедливости; третий – для теку­щего правления, то есть для распоряжения общественными ресурсами» (Хайек 1990). Нечто подобное видится и нам. Один представительный орган устанавливает «правила игры», другой – вырабатывает приоритеты и иерархию соци­альных установок. Главное, что исполнительный орган должен вести себя исключительно как некоммерческая организация, миссией которой является реализация общественных инте­ресов. И в этом смысле государственные структуры являются субъектами рынка. Что же касается установления «правил игры», то это прерогатива законодательной власти, которая в принципе не может быть субъектом рынка.

Но жизнь, как известно, богаче любой теории. Нередки ситуации, когда законодатель выходит на рынок, а исполни­тельная власть узурпирует функции законодателя. Собственно, сам тезис об ошибочности включения государства в число субъектов рынка возникает лишь в том случае, когда привыч­ное «советское мышление» превращает принцип разделения властей, присущий любому демократическому обществу, в пус­тую абстракцию. В нашей же теоретической конструкции раз­деление властей работающая категория, а не прекраснодушная мечта: рыночный игрок (исполнительная власть) не может устанавливать правила игры, а устанавливающий правила игры (законодатель) не может принимать участие в игре.

Наконец, мы не можем не ответить на участившиеся в последнее время упреки в связи с наличием противоречия между нашим пониманием роли государства в хозяйственной жизни общества и низким качеством государственной актив­ности в современной России. Такое противоречие действи­тельно существует. Но дело здесь не в просчетах теории, а в несостоятельности российского государственного управления, которая, на наш взгляд, является прямым следствием миро­воззренческих ошибок в организации постсоветской модели исполнительной власти. Главная из них – ничем не обоснован­ное сокращение зоны государственной активности.

Исторический опыт нашей страны свидетельствует о достаточно парадоксальной, но постоянно воспроизводящей­ся ситуации, когда либерализация государственного управле­ния оборачивается усилением бюрократической власти. Дело в том, что в условиях неразвитости или отсутствия соответс­твующих институтов гражданского общества всякое суже­ние области легитимной активности государства приводит к расширению «серой зоны» активности чиновников. Поэтому доминантой любой реформы государственного управления в России должно было бы быть не доктринерское сокращение государственного присутствия, а урезание самопровозглашен­ных полномочий бюрократии. К сожалению, мы наблюдаем обратное: объем незаконных полномочий бюрократии постоянно возрастает, что собственно и отражает низкое качество государственного управления.

Отвечая на все эти упреки, мы не можем избавиться от ощущения, что многие из них связаны с отсутствием ясных теоретических представлений о соотношении частной иници­ативы и государственной активности.

…мы считаем, что в теоретической модели государство непременно нужно персонифицировать и рассматривать в качестве автономного субъекта рынка, преследующего свои, специфические инте­ресы. В этом отношении отрицательный результат Эрроу, как это ни раз бывало и в других науках, помогает осознать ограниченность привычной аксиоматики. Если при заданных условиях невозможно добиться корректного «социального выбора», то отказываться нужно не от идеи рациональности в поведении государства, а от необоснованно узких исходных допущений. Мы имеем в виду все то же условие сводимости общественных потребностей к предпочтениям индивидуу­мов, которое представляется нам излишне жестким и недо­статочно адекватным реальной действительности.

В данном контексте двойной смысл приобретает сама теорема Эрроу. Во-первых, мы можем проинтерпретировать ее как доказательство существования интересов общества, не сводимых к какой-либо функции индивидуальных потреб­ностей. Поэтому, допуская рациональность поведения госу­дарства, в общем случае надо исходить из наличия его автономных интересов, прямо не связанных с предпочтениями других субъектов рынка. Во-вторых, данное предположение никак не меняет ни содержание теоремы Эрроу, ни ее дока­зательство. При тех же трех участниках с двумя альтернати­вами предпочтений, идентифицировав государство в качестве одного из них, можно получить прежний результат и пока­зать невозможность корректного согласования интересов всех субъектов рынка.

Таким образом, речь здесь идет о невозможности найти решение, которое полностью бы соответствовало интересам индивидуумов и государства в целом. Вторая версия теоремы Эрроу ясно указывает на тот факт, что конфликт интересов субъектов рынка (включая государство) может быть успешно разрешен лишь в результате построения некоторого компро­мисса, когда все участники (включая государство) могут максимизировать свои функции полезности только в определен­ных пределах, соответствующих известной схеме Парето.

В этой связи достаточно уязвимым оказывается пред­ставление, согласно которому рациональное поведение опре­деляется исключительно индивидуальной полезностью. С нашей точки зрения, необходима иная теоретическая конс­трукция, учитывающая присутствие на рынке одновременно всей совокупности его социализированных субъектов. С более общих позиций

надо взглянуть и на результаты их деятель­ности, обратив внимание на способность благ удовлетворять потребности не только отдельных людей, но и потребности социальных групп и общества как такового. Иначе говоря, мы вправе предположить существование и таких автоном­ных потребностей общества, которые никак не проявляют­ся в потребностях индивидуумов. Всякая же абсолютизация гипотезы сводимости не приближает, а, наоборот, отдаляет неоклассическую модель от реальной экономической дейс­твительности.

Поэтому там, где потребности общества можно было свести к индивидуальным предпочтениям, где спрос на това­ры и услуги полностью в них «растворялся», рынок, действи­тельно, оказывался в состоянии ответить на все вопросы» (Самуэлъсон П. Экономика. Т.1,2. М., 1992). Столкнувшись же с несводимы­ми общественными потребностями, «невидимая рука», как известно, стала давать многочисленные сбои. «Мы пришли к заключению, – пишет М.Блауг, – что «общественность» определенных благ жестко ограничивает «теорему невиди­мой руки» таким способом, о котором и не подозревал Адам Смит» (Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М., 1994). Здесь Блауг, вообще говоря, кон­статировал лишь то, что экономической теории и так хорошо известно: невидимая рука «не дотягивается» до многих облас­тей экономического пространства. Ограничивающая ее «дви­жение» аксиоматика обусловливает известные нарушения рыночного равновесия. Реакцией на осознание данного теоретического факта, как уже отмечалось, стало сужение самого рыночного пространства.

Между тем указанные ограничения, на наш взгляд, можно преодолеть, если включить государство (носителя несводи­мых общественных потребностей) в число субъектов рынка, переформулировав соответствующим образом и «теорему невидимой руки». Мы исходим из того, что в обобщенной модели конкурентного рынка, где одновременно действуют индивидуальные субъекты с присущими им потребностями и государство с его несводимыми интересами, и каждый из них стремится к максимизации собственной функции полезности, механизм саморегулирования может обеспечивать эффектив­ное рыночное равновесие без каких-либо принципиальных исключений.

Справедливым тогда кажется и следующее общее утверж­дение – включение государства в число субъектов конкурент­ного рынка, где оно наряду с другими его участниками стремится к максимизации собственной функции полезности, устраняет препятствия для работы «невидимой руки».»

Гринберг Р.С., Рубинштейн А.Я.

Основания смешанной экономики. Экономическая социодинамика.

– М. Институт экономики РАН. 2008

Дата добавления: 2015-07-16