Глава 10 длинный перегон

От Курской до Таганской пришлось добираться по кольцу пешком. Несмотря на зажиточность Ганзы, мотовозы здесь были редкостью и в основном использовались для важных дел – например, для быстрой доставки особо ценного груза или для перевозки начальства. Для всех остальных целей использовались обычные дрезины, ведь нет ничего дешевле мускульной тягловой силы, а горючка была страшно дорогим дефицитом.

Пассажирские «трамваи» – дрезины с прицепами-вагонетками, оборудованные скамейками, ходили по кольцевой примерно раз в час, иногда чаще – в зависимости от того, как быстро набирались пассажиры. Димка с большим удовольствием заплатил бы по тарифу – три патрона за каждый перегон, но как назло, им фатально не повезло: дрезина ушла прямо из-под носа. Более того – с Комсомольской, откуда должна была прибыть следующая, по трубе пришло сообщение об аварии: у грузовой дрезины в пути случилась поломка, и при подходе к станции, чудом дотянув до платформы, буквально развалилась ось. Теперь бригада станционных механиков чинила ее на путях, и неизвестно было, сколько еще это продлится. Само собой, что грузовое, что пассажирское движение было прервано.

Туннель здесь освещался куда лучше, чем в перегонах Бауманского Альянса, поэтому путники свои фонари не включали. Натуралист с Кротовым шлепали по шпалам впереди, негромко обсуждая случившееся на Курской, а Димка плелся замыкающим. Федор с ним демонстративно не разговаривал с самой Курской – обозлился, как черт, и замкнулся, делая вид, что напарника вообще не существует. Димка и сам не знал, что его так дернуло в тот туннель, на автоматную очередь, но теперь жалел, что поддался эмоциям. И правда, с чего он взял, что эта стрельба может иметь отношение к похищению? Ну бред же! Вот теперь и топал, ярясь на себя за выходку и кусая губы. Впрочем, и по сторонам смотреть не забывал.

Здесь ему бывать еще не приходилось, поэтому он держался настороженно, поневоле ускоряя шаг на особенно темных участках пути, куда почти не доставал свет от путевых ламп. Мрак притягивал взгляд, словно магнитом. Стоило забыться на секунду, как начинала мерещиться всякая чертовщина – какие-то неуловимые движения, различимые лишь на периферии зрения, странные звуки. А как только повернешь голову, вглядываясь, – все пропало, обычный неопасный туннель. Нервы, одним словом…

Ситуацию на Курской разрядил Натуралист, как нельзя кстати появившись из туннеля со стороны Бауманской. Поначалу ему, правда, самому чуть не досталось – перепуганные смертью товарища и угрозой карантина, охранники едва не открыли пальбу по сталкеру, но вовремя разглядели, что идет человек, а не еще один оборотень, и кое-как успокоились.

Пока бауманцы под стволами автоматов добрую сотню метров волокли труп в боковой технический туннель, к месту, приспособленному под выгребные ямы, Федор молчал, и это молчание было для Димки хуже, чем его обычная болтовня. Из охранников, естественно, помогать никто не рвался, хватало и того, что бауманцы сами себя замарали. Если бы не заверения Натуралиста, взявшего их под защиту и пустившего в ход весь авторитет сталкера, что мутант практически стерилен, вполне возможно, что сейчас вместе с трупом мутанта тонули бы в дерьме и бездыханные тела незваных гостей. На Ганзе с разносчиками заразы разговор всегда был короткий – несколько эпидемий, вспыхивавших в метро в разное время, наделали много шуму и унесли немало жизней, выработав существующие ныне жесткие правила безопасности.

Димка поежился, вспоминая, какой ледяной оказалась едкая дезинфицирующая жидкость, под струями которой их двоих держали в изоляторе до посинения. Одежду у них снова забрали, выдав прежнюю, и даже накормили, прежде чем выпроводить со станции под присмотром сталкера. В общем-то, был вариант вернуться на Бауманку, но отправляться пешком показалось плохой идеей. После всей нервотрепки, что Димке с Федором пришлось выдержать, сил на такое путешествие уже не оставалось, а сидеть на станции и ждать оказии с транспортом – дразнить судьбу. После происшествия люди на Курской весьма неприветливо косились на бауманцев, а ведь страх заразителен, поэтому можно было ожидать любой пакости, как только станционное начальство скроется из глаз. Да и не хотелось уходить домой, пока ситуация с похищением Наташи не прояснится. Поэтому с подачи сталкера отправились сперва на Курскую-кольцевую. Вот тут и выяснилось, что с транспортом, как назло, все равно не светит.

И вот теперь Димка размеренно шагал вслед за товарищами, беззвучно катая на языке оч-чень неприятное слово.

«Оборотень».

Первым по отношению к убитому существу его употребил сталкер, видимо уже имевший дело с подобными превращениями, и название сразу накрепко осело в сознании. «Благо я уже знаком с этим словечком», – криво усмехнулся Димка, привычно поправив ремень автомата. Машинально коснулся, проверяя, подсумка с запасными магазинами на поясе. «Все-таки хорошо, когда все твое имущество снова с тобой. Чувствуешь себя намного спокойнее…»

Библиотеку на Бауманке в основном составляли специализированные книги на профессиональные темы – оружие, ремонт, материалы, инструменты, но несколько десятков были так называемыми художественными. Любопытные истории о том, чего никогда не происходило в действительности. Сотников об этих книгах отзывался с полным пренебрежением – ложь, придуманная для потехи и развлечения публики. А вот доктор Брамц считал иначе и бережно относился ко всему, что было напечатано на бумаге. На взгляд Семена Натановича, такие книги являлись важной частью познавательного процесса окружающего мира. Ведь так или иначе авторы, выписывая ткань повествования своих историй, касались реалий, среди которых обитали, и косвенно эти реалии сообщали много интересного ищущему уму. Впрочем, речь сейчас не об этом. В одной из прочитанных Димкой книг описывались твари, умевшие менять человеческий облик на звериный и обратно. И как раз они-то и назывались оборотнями. Что и говорить, очень подходящее словечко для существа, которое, сея смерть, пыталось прорваться сквозь заслон на Курской. Но если оборотни, по легенде, после гибели принимали первоначальный человеческий облик, то с мальчишкой этого не произошло. Он так и остался совершенно жуткой тварью, в которой не прослеживалось почти ничего человеческого, и при одном взгляде на этого монстра бросало в дрожь, а руки сами тянулись к оружию.

«А ведь я кого-то убил. Впервые в жизни», – думал Димка снова и снова, полностью погрузившись в мрачные мысли. И почему-то не испытывал по этому поводу особых угрызений совести. В этом крылось что-то неправильное. Может, это и есть шок, а чувства заторможены, спасая рассудок? Или он так измотан, что сил на лишние волнения просто не хватает?

Артем. Его звали Артем. Довольно редкое имя по нынешним временам. Жаль его, конечно. И его родителей на Семеновской, потерявших всякую надежду увидеть сына снова, тоже жаль. Но жалость тлела в душе, словно угасающие уголья. Как-то отстраненно, равнодушно. Димка толком не знал пацана, а если расточать чувства на всех, кто гибнет в метро, то не нажалеешься…

Димка раздраженно встряхнул головой.

Господи, ну о чем он думает! Все равно ведь не получается прогнать из головы то, что изводит его на самом деле. Наташка… В руках чужих людей. Сестренка не из робких и всегда умела постоять за себя… но это было на Бауманке, в привычном окружении, взять хотя бы тот случай…

– Привет, парень! Что-то ты задержался сегодня.

Дядя Саша – пожилой седоватый мужчина в потрепанной форме, сегодняшний дежурный по оружейной комнате, оторвал взгляд от пожелтевших страниц какого-то увесистого тома, не иначе какой-то энциклопедии. Он сидел за небольшим служебным столиком, притулившимся к оружейным шкафам, и взглянул на появившегося в дверях мальчишку с легким неудовольствием. Час был поздний, скоро отбой, и обычно в это время дежурных уже никто не беспокоил, но сын Сотникова заглядывал в его смену нередко, и на это были причины для обоих.

Димка подтолкнул замешкавшуюся мелюзгу Натку, заставив ее переступить порог, и с усилием прикрыл за собой тяжелую, обитую несколькими слоями войлока дверь. В этой длинной комнате, образованной из нескольких подсобок, оружейники Альянса проводили испытательные стрельбы, прежде чем отправлять оружие заказчикам, отсюда и хорошая звукоизоляция.

Выступив вперед, Димка гордо выложил на стол перед дядей Сашей пистолет – старый, видавший виды «Макаров». В свете электрической лампочки тот засиял начищенными гранями, словно новенький.

– О, хорошо постарался! – одобрительно закивал мужчина. – Добрая работа. Надеюсь, больше не заедает, как в прошлый раз. Ну-ка…

Дядя Саша уверенным движением снял пистолет с предохранителя, вскинул руку, и тут же громыхнул выстрел. Димка с восторгом увидел, как из центра мишени, установленной в дальнем конце тира, вылетел клочок картона. А вот Натка громко ойкнула, от неожиданного испуга присев на корточки и закрывая уши ладошками.

– Зря пацанку свою приволок, – неодобрительно заметил дежурный.

И впрямь, девчонка в потрепанном комбинезончике, подогнанном под худенькое тельце, с растрепанными косичками и бледной мордашкой, выглядела в оружейной довольно неуместно. Зато ее любопытные глаза вовсю стреляли по сторонам, разглядывая помещение.

– Не на кого оставить, что ли? – продолжал дядя Саша. – Сколько ей уже лет-то?

Димка показал на пальцах.

– Одиннадцать, значит, – усмехнулся в седые усы дежурный. – Ну, взрослая уже. Сама, что ли, не посидит? Что ты с ней нянькаешься?

– А вы за мной присмотрите, дядя Саша? – лукаво улыбнувшись, поинтересовалась Натка. – Я тогда к вам буду приходить посидеть!

– Чур, чур меня! – с почти натуральным испугом отмахнулся мужчина. – На своего брата вешайся, а я, старый бездетный холостяк, как-нибудь без детского сада обойдусь… Ладно, побудьте здесь за меня десять минут. Три выстрела, Димка, не больше, договорились? Ты парень ответственный, не подведи. А я до столовой смотаюсь. Что-то про меня повариха совсем забыла, зараза этакая!

На самом деле мужчина был рад воспользоваться оказией и ненадолго смыться со скучного дежурства. Да и к поварихе, как все знали, он питал весьма нежные чувства.

В дверях дядя Саша обернулся:

– Погоди. А отец-то в курсе, что вы здесь?

Димка почти без заминки кивнул, глядя на дежурного кристально честными глазами. Эта игра у них продолжалась уже несколько месяцев: Димка пользовался тиром, а старый плут совершал короткие набеги ради устройства своей личной жизни.

– Ну, гляди… – И дядя Саша растворился за дверью.

Конечно, отец не знал, что Димка регулярно испытывает на прочность ствол, восстановленный им собственноручно в мастерской из откровенной рухляди. Паренек сильно рисковал: узнай об этом Сотников, перепало бы на орехи и ему, и дяде Саше, но мальчишеский азарт заглушал голос разума. Оружия из цеха в Димкиных руках перебывало уже немало, а вот пострелять ему доводилось редко. А тут еще из своего!

Правда, сегодня все пошло наперекосяк: Натке вдруг взбрело в голову научиться стрелять. Ее сверстницы в свободное от работы время играли в девчачьи игры: дочки-матери или лазарет, например, а этой оружие подавай. Приставать к отцу девчонка не решилась, зная его суровый нрав, а вот к брату прицепилась, как колючая проволока.

– Я тоже хочу! – категорически заявила она, как только Сотников ушел по делам, а Димка засобирался в оружейку. Тот, удивленный просьбой, помотал головой. Не женское это дело, как нередко говаривал отец.

– Дим! Ну, Дим! Ну, пожалуйста! – Натка схватила его за руку и начала трясти, умоляюще заглядывая в глаза. – Ты же можешь! Я знаю. Ты хорошо стреляешь! Ну, научи!

Димка заколебался.

– Это нечестно, я же бауманка! – возмутилась Натка и перешла в наступление. – А вдруг монстры прорвутся, а тебя рядом не окажется? Что тогда? У нас все ребята умеют, а девочки, что, хуже, что ли?

Очень хотелось сказать, что она не хуже, а даже лучше многих, – другие девочки оружием вообще не интересовались. Их занимали лишь привычные и обыденные вещи – стирка, уборка, штопка, готовка… Да, это тоже нужная работа, но такая страшная скука… В конце концов, немного поразмыслив, Димка решил, что определенный здравый смысл в Наташкиных словах все же есть. Конечно, на Бауманке авралы случались редко, а потери среди людей от монстров здесь вообще – дело небывалое. Только вот челноки не раз говорили, что при нападении на другие станции, если твари прорывались сквозь линию защиты, чаще страдали именно дети и женщины, не способные постоять за себя. Не хотелось, чтобы и Натку вот так же какая-нибудь тварь сожрала. И потом, обо всех его тайных делишках сестренка давно была в курсе. Знала, но молчала, поэтому отказать сейчас выглядело бы откровенным свинством.

Первым делом Димка показал сестренке, как нужно стоять, как держать пистолет, как целиться, и кое-как объяснил жестами и мимикой, что нужно задерживать дыхание во время выстрела. Не будь он немым, было бы проще, а так все приходилось объяснять на пальцах и на собственном примере, теряя драгоценное время.

Тяжелый пистолет в худеньких руках девочки опасно дрожал, когда она наконец получила оружие и прицелилась. От усилия Натка даже закусила губу, но сдаваться не собиралась – сама ведь напросилась. Димка тоже, против воли, затаил дыхание.

Они так увлеклись подготовкой, что не заметили непрошеных гостей, тихо проникших в оружейную.

– О-о, наша нянька решила научить соплячку вместо платка пользоваться пистолетом! Вот это прогресс! – неожиданно раздался за спиной знакомый насмешливый голос.

Димка резко обернулся, но все равно не успел: сильный толчок в спину швырнул его под стол дежурного. Стальная ножка с такой силой врезала по лбу, что из глаз посыпались искры. Ошеломленный парень попытался приподняться, но обидчик уже сидел сверху, больно заломив руку и заставив жертву уткнуться лицом в пыльный ледяной бетон пола.

Вовка Гуляев был на два года старше Димки и никогда ему не нравился – задиристый, нагловатый, вечно нарывающийся на неприятности тип. К тому же бездарный, как валенок, из-за чего сложной работы в цехе ему не доверяли, только подай-принеси. Ссора вышла случайно. Гуляев шел по цеху с ящиком запчастей, от одного мастера к другому, а Димка, работавший возле сварочного станка, нечаянно его толкнул. Детали Вовка, понятное дело, рассыпал, за что получил нагоняй от своего мастера и затаил злобу. А Димка уже и забыл об этой ссоре. Получается, зря.

– Эй, немота. Я же говорил, что найду подходящий момент, чтобы поквитаться? И жаловаться ты не побежишь, иначе вся станция тебя презирать будет. Будет, Генка?

– А как же! – глумливо отозвался неизменный спутник Гуляева, Генка Мешков, такой же бездельник и лоботряс. – Подумаешь, сынок начальника! Тем больше позора.

Димка яростно вывернул голову, разъяренный беспомощным положением, в котором оказался, и попытался вырваться. Однако противник явно был сильнее и тут же наградил жертву сильным ударом кулака в бок. Боль заставила задохнуться, но сестру Димка увидел – опустив тяжелый пистолет, не в силах удерживать его на вытянутых руках, девчонка растерянно переводила взгляд с брата на Вовку, не зная, что предпринять. Мешков, карауля вход, прислонился к дверному косяку и многообещающе лыбился из-за спины приятеля.

– А ты что уставилась? – прикрикнул Вовка на Натку. – Ну-ка дай сюда эту хреновину, соплячкам оружие ни к чему! Давай, говорю, бестолочь! Чего стоишь и дрожишь, трусиха несчастная?

И тут девчонка сделала то, чего от нее никто не ожидал. В ней словно повернулся какой-то невидимый переключатель, заставив повзрослеть прямо на глазах. Ее руки больше не дрожали, когда она зло прищурилась, подняла пистолет. Зрачок ствола уставился Гуляеву точно в лоб.

– Не трогайте моего брата!

– Да кто ж его трогает? – Вовка издевательски скривился, слегка побледнев, но продолжал хохориться. – Пока, по крайней мере. Пилила бы ты отсюда, малявка, а то не посмотрю, что папа начальник, и тебе наваляю. А будешь вякать, – он продемонстрировал кулак, – твоему же братцу первому и попадет. Вы ведь здесь явно без разрешения, верно?

И тут, вероятно, у неопытной девчонки дрогнул палец на курке.

Грохнул выстрел. Выпустив Димку, Гуляев взвыл, схватившись за ухо, по которому щедро побежала кровь, хотя царапина была пустяковой. Через секунду обоих забияк из оружейки словно ветром сдуло, а Димка, осторожно забрав из рук сестренки оружие, успокаивающе гладил ее по плечу. И хотя у нее дрожали губы, Натка через силу улыбнулась:

– Вот видишь, а ты не хотел меня учить…

Димка остановился, невидяще уставившись перед собой.

После того как отец демонстративно потерял к нему интерес, сестренка оставалась единственным человеком, которая связывала его с прежней семьей… И если она сгинет во мраке метро, по злому умыслу подонков, решивших ее похитить по только им известным, но, несомненно, подлым причинам, то семьи у Димки больше не станет. Ни друзей, ни семьи, он останется совсем один в этом проклятом мире.

Федор хоть и делал вид, что не замечает напарника, но сразу обернулся, когда не услышал звука его шагов.

– Эй, Димон! Что с тобой, ёханый бабай? Автомат-то опусти. Что еще за истерика?

Димка непонимающе глянул на автомат, который сжимал за цевье с такой силой, что побелели пальцы. С трудом разжал пальцы.

– Да все… нормально…

– Нормально у него! – сердито проворчал Кротов. – А нормально, что благодаря тебе нас чуть мутант не порвал? На кучку маленьких бауманцев? Нормально, что нам пришлось дезинфекцию проходить? Нормально, что нас самих едва чуть не продырявили, как ты того мутанта?

Похоже, Федору наконец приспичило выговориться.

– Может, я тебе жизнь спас, – Димка, хоть и чувствовал себя виноватым, но сразу начал ершиться.

– Не путай причину со следствием, ёханый ты бабай. Не потащи ты меня на стрельбу – пришлось бы спасать? – Димке еще никогда не приходилось видеть обычно смешливого и легкого в общении товарища таким рассерженным и хмурым. Но и в такие ситуации они пока не влипали. – Ладно, хоть вышло и неприятно, зла я на тебя не держу. Но впредь не позволяй чувствам влиять на поступки, включай мозги. А то у тебя словно моторчик в заднице с вечным аккумулятором, Энерджайзер ты наш.

– Энер… что? Ладно, проехали! – Димка давно привык, что люди, родившиеся до Катаклизма и попавшие в метро в более-менее зрелом возрасте, нередко употребляют слова, которые давно уже потеряли смысл в нынешних реалиях, поэтому просто пропускал словесный мусор мимо ушей. – И вообще, ты мне не нянька, Федор, и таскаться за мной не обязан.

– В общем, так, – Кротов заговорил непривычно жестко. – До сих пор я потакал всем твоим капризам, пацан. Но теперь, пока не вернемся на Бауманскую, будешь делать, что я велю, а не что тебе вздумается. Договорились?

– Так, мужики, – вмешался Натуралист, которого мало интересовала их перепалка. – Раз уж все равно застряли, постойте минутку здесь. Я только лишние вещички скину, и дальше двинем. А то достало таскать все это барахло.

– Лады, Олег, ждем, – кивнул Федор. – Так что, Димон, мы договорились?

– Я больше не подведу, – вздохнул Димка, сумев-таки справиться с упрямым характером, и в знак примирения пожал напарнику ладонь. На самом деле он был рад, что тот все-таки заговорил. Потерять последнего друга было бы больно и обидно. – Честно.

– Ну и хорошо. Ты, главное, народную мудрость не забывай: друзья приходят и уходят, а враги накапливаются. Держись друзей, и все будет в порядке.

– А куда это он? Натуралист, в смысле? – Димка посмотрел вслед сталкеру, свернувшему в боковой проход, мимо которого они прошли бы шагов через десять.

– Видать, берлога у него здесь запасная, – пояснил Федор. – Только смотри, болтать об этом при посторонних не стоит. Пойдем – глянешь.

Димка понимающе кивнул.

У каждого уважавшего себя сталкера обязательно имелось такое местечко, где он мог отдохнуть от суеты и забот на станциях, а заодно припрятать оружие и боеприпасы. Бывало, что одной и той же «берлогой» пользовались целые группы, бережно храня секрет ее местонахождения, и если убежище по каким-то причинам становилось чересчур известным, его меняли. Благо пустующих помещений в заброшенной инфраструктуре метро, до которых руки хозяйственников не доходили в силу удаленности от станций, хватало с избытком. Димка понимал, что Натуралист просто не стал мудрить. Он ведь тоже не железный и порядком устал после пути с Бауманского Альянса. Но все же какое-никакое, а доверие.

Темный, неосвещенный проход перегораживала массивная металлическая решетка, сваренная из арматурных прутьев на манер двери. Свет от путевых ламп сюда не доставал совершенно, поэтому там, за решеткой, царил абсолютный, непроницаемый для взгляда мрак. Когда бауманцы подошли ближе, сталкер как раз закончил возиться с тяжелым навесным замком и с противным скрежетом отодвинул решетку в сторону.

– Надо бы смазать, а то шуму многовато, – озабоченно обронил Натуралист, взглянув на проржавевшие петли.

Димка инстинктивно напрягся, когда сталкер исчез в чернильной тьме, и торопливо потянулся к рюкзаку. Однако фонарь не потребовался – в руках Натуралиста вспыхнул свой, и в ярком пятне света сразу стало видно, что короткий, всего метров шесть, коридор заканчивается тупиком. Проход наглухо перегораживали стальные листы, приваренные к вбитым в стены штырям и покрытые толстой коркой ржавчины.

Сталкер двинулся вглубь, луч скользнул в сторону, высветив неприметную боковую дверь перед самым тупиком. Снова заскрипел ключ в замке.

– А куда вел этот проход? – почему-то громким шепотом поинтересовался Димка, не сдержав любопытства.

– В систему обслуживания вентиляционных шахт, – пояснил Олег. Его голос глухо донесся из коридора. – Потом начала нечисть пошаливать, его и заварили. Это еще до меня было, рассказываю, что сам слышал. Так вот, проход заварили, а подсобка осталась бесхозной. Здесь раньше, еще до Катаклизма, инструменты разные держали, для обслуживания станции. – Перед тем как шагнуть внутрь и исчезнуть из вида, он обернулся на бауманцев: – Извините, мужики, но внутрь не приглашаю. Сами должны понимать. Если кто посторонний появится – свистните, лады?

– Давай уж, ёханый бабай, – проворчал Федор скорее для себя, чем для Олега – тот бы все равно его не расслышал. – Еле на ногах держусь, мочи уж больше нет бродить по чертовым перегонам. Быстрее бы до станции добраться… А ты как, Димон? Можешь еще палками шевелить?

– Как будто есть выбор, – невесело усмехнулся Димка, прислонившись плечом к стене. От усталости его давно уже пошатывало, и чувствовал он себя не лучше напарника. К тому же в окружавшем полумраке было неуютно, и Димка невольно потянулся за автоматом, отщелкнул магазин, проверил патроны. «Интересно, а сумела бы автоматная очередь остановить оборотня, как выстрел из дробовика?»

– Слушай, Федь, – нарушив тягостное молчание, заговорил парень, – а что у тебя за картечь в патронах? Бьет, как из пушки. Оборотня чуть пополам не порвало.

– Будешь себя прилично вести, научу, как правильно патрон снаряжать.

– Я же извинился, Федь.

– Пацан, здесь не столько рассказывать, сколько показывать надо, – вздохнул Федор, тоже борясь с усталостью. Он отстегнул флягу от пояса и жадно приложился к горлышку. – Сушняк, как с перепоя. Будешь? Как хочешь. А насчет патронов… Вернемся домой, в слесарке продемонстрирую.

– А если коротко?

– Если коротко, то связываю картечь капроновой нитью. Старый способ, известен еще до Катаклизма. Странно, что ты не знаешь. Надрезаешь картечины и насаживаешь их на куски ниток длиной сантиметров по десять или чуть больше, в зависимости от того, какая площадь поражения тебя устроит. Свободные концы ниток связываешь в общий узел. Укладываешь картечь в патрон. Узел нужно располагать сверху, чтобы не запуталось ничего и не перегорело от пороха при выстреле. Вот и все, получаешь так называемую согласованную картечь. О нюансах потом расскажу…

– A-а, понятно… Я вот думаю, Федь… Как он умудрился сюда добраться, через все посты?

– Как, как… каком кверху! Кроме прямого пути по перегонам, есть и обходные. Не обязательно ведь переть напролом.

– Понятно, – Димка задумчиво кивнул. – На Курской, видимо, он обходного пути не нашел.

Федор вяло скинул рюкзак, присел, пошарил в кармашках.

– Как вспомню, что пачка в сушилке так и осталась, так сердце кровью обливается! – пожаловался он.

– Все равно ведь намокли.

– Это не беда, Димон. Просушить не проблема. Кто-то из курских наверняка уже смолит моими папиросами, чтоб ему поперек легких встало. Если бы чертов Званцев не торопился нас так выпроводить, как чумных… Ничего, у меня запасная пачка есть.

Щелкнула зажигалка, на секунду высветив изнуренное, какое-то поблекшее лицо Федора. Прикурив, он даже зажмурился от наслаждения, выпуская первую струйку дыма. Черты лица умиротворенно разгладились. Димка даже позавидовал. Он тоже, конечно, пробовал курить, редко кто из парней не пробовал – в метро не так уж много развлечений. Но, во-первых, хорошие папиросы – удовольствие дорогое, а во-вторых, у Димки процесс просто не пошел – его крайне болезненно выворачивало наизнанку от малейшей затяжки.

Вспомнился вдруг этот шипящий вой: «Пууусссстии». Парень вздрогнул, словно снова услышал его наяву. Куда он пытался попасть, этот несчастный мальчишка? Куда так рвался и каким должно быть отчаяние, чтобы ломануться прямо на вооруженных людей? Скорее всего, он уже не соображал, что делал. Непостижимое, пугающее превращение в зверя не могло не затронуть рассудка.

Загремела дверь в тупике, послышались шаги. Без своего объемистого рюкзака и автомата на плече, лишь с пистолетом в набедренной кобуре, Натуралист выглядел как-то непривычно, словно оставил в берлоге не снаряжение для выхода на поверхность, а неотъемлемую часть самого себя.

Заперев решетку, размеренным шагом двинулись дальше.

– Чего так долго, Олег? – проворчал Федор, сделав последнюю затяжку.

Он щелкнул пальцами, и окурок алым светляком ударился о стену туннеля, рассыпая искры.

– Записку оставил. Я ведь не один эту берлогу использую. У нас тут… свои дела. Вас это не касается.

– Да куда уж нам, простым смертным, до забот господ сталкеров! – хмыкнул Кротов. – Это только вам придет в голову делать берлогу посреди перегона. Хотя умно, нельзя не признать – перегон сам себя защитит, никаких охранников не надо…

Димка мысленно согласился с Федором, невольно завидуя спокойной уверенности, с которой сталкер вел себя в туннеле. Обычные люди боятся пускаться в путь в одиночку, а этот чувствует себя здесь так, словно это не безлюдный и полный опасностей перегон, а хорошо освещенное обжитое пространство.

– Здесь чисто, – спокойно бросил Натуралист, не оборачиваясь. – Регулярно проверяю. Да и до станции всего десять минут ходу.

– Хоть одна хорошая новость, – Федор сразу оживился, даже прибавил шаг.

А вот Димка хмыкнул:

– На Бауманке мы тоже думали, что туннель чистый. В итоге пришлось работать огнеметом.

– Да, слышал, – отозвался Олег. – На обратном пути заходил, смотрел на гнездо, которое вы выжгли. Думаю, в ближайший месяц пересмешники там не появятся. Но проверять время от времени стоит.

– Так ты знаешь, что это за твари? – сразу заинтересовался Федор.

– Приходилось уже сталкиваться. Примитивные кровососы. Опасны, только когда действуют большой стаей, да еще морок наводить умеют. Кстати, раз вы остались живы, значит, не такой уж большой та стая была. Ну и укусы, конечно, штука неприятная – много всякой заразы разносят.

– А почему пересмешники? – Димка украдкой покосился на Федора, но тот вроде не придал значения сказанному. Он и сам уже начал забывать про укус, ведь все заживало без последствий. – Из-за этого жуткого звука, похожего на смех, да?

– Знаешь, Дмитрий… – Олег, замедлил шаг, оборачиваясь. По его губам скользнула грустная улыбка. – Иногда бывает даже смешно, как подумаешь, что старые названия из прошлого вдруг приобретают в наше время совсем другой, зловещий смысл. До Катаклизма пересмешниками называли маленьких безобидных птиц, которые умели копировать голоса и звуки других созданий. Птиц давно уже нет, а название вернулось. Только ничего безобидного в нем уже нет…

Натуралист осекся, резко останавливаясь, и вскинул руку в предупреждающем жесте. Встревоженный взгляд сталкера устремился вперед, хотя как Димка ни вглядывался, а дальше пятидесяти метров разглядеть что-либо было невозможно – света все-таки не хватало, да еще плавный изгиб самого туннеля впереди обрывал зону видимости.

– Ты чего, Олег? – Настороженно спросил Федор, сдергивая с плеча гладкостволку. Димка тоже обеспокоенно взял автомат на изготовку, сдвинув рычажок предохранителя.

– Шаги, – отрывистым шепотом бросил Натуралист. – К стене прижмитесь, где потемнее. Мало ли чего… Береженого само метро бережет.

Видя, что бауманцы медлят, сталкер бесцеремонно затолкал обоих в ближайшую боковую нишу, заставив раствориться в тени. Сам же привычным движением бесшумно вытащил из набедренной кобуры пистолет и присел на корточки рядом. Работая на Бауманке со всевозможным оружием, Димка сразу опознал «Бердыш» – мощный армейский ствол с обоймой под восемнадцать девятимиллиметровых патронов.

– Что там? – как можно тише спросил Димка. – Что тут у вас чаще всего водится?

– Помолчи. Пять… Нет, шесть человек… Отбой, свои идут.

Явно успокоенный, сталкер поднялся, убирая оружие. На душе у Димки тоже полегчало. Даже самый плохой человек лучше самого хорошего зверя – с людьми всегда есть шанс договориться. «Почти всегда», – тут же мысленно поправился он, вспомнив неприятную стычку на Курской.

Через томительную минуту из-из изгиба и в самом деле показалась группа людей, и только сейчас до слуха бауманцев на пределе слышимости донесся звук шагов. Димка недоверчиво покосился на сталкера. Неужто в самом деле можно иметь такой острый слух? Не только услышать, но еще и признать, что идут свои, а не чужие? Невероятно!

Натуралист вышел на середину туннеля и свистнул, а затем замахал рукой:

– Привет, Каравай! И вы, мужики, будьте здоровы!

В ответ посыпались дружелюбные приветствия. Встретившись, люди из обеих групп обменялись дружескими рукопожатиями. Олега эти сталкеры знали давно и хорошо, так что вопросов насчет его спутников у них не возникло. Снаряжены они были соответствующе – надежные армейские ботинки, ношеные, но еще крепкие камуфлированные штаны и куртки, бронежилеты обтягивали разгрузки, карманы которых распирали боеприпасы. У всех без исключения АК-74 со следами потертостей и царапин от многолетнего употребления, явно неоднократно проверенные в деле. Оказавшись среди сталкеров, Димка вдруг ощутил себя так, словно вернулся в давно забытую семью, где его помнят и давно ждут, – таким спокойствием и надежностью веяло от бойцов.

– Ты как всегда на высоте, Натура, – дружелюбно заулыбался Каравай – рослый широкоплечий мужик лет пятидесяти. Коротко стриженная шевелюра и густые усы сталкера были уже совершенно седыми, но двигался он с ловкостью и энергией тридцатилетнего. – Я только гадать начал, кто это там впереди, а ты уже всех по именам. Где бы мне такое же зрение взять, а?

Натуралист усмехнулся:

– А ты запрись в берлоге на недельку – без света, без жратвы, без людей – и медитируй. Глядишь, новые способности и появятся.

– Пробовал, не помогло, – с деланно сокрушенным видом покачал головой сталкер. – Зато когда на станцию вернулся и полез к жене обниматься, то она меня не узнала – гнала сковородкой по всему перрону, орала, что я насильник, и обещала все рассказать мужу, когда вернется.

Люди сдержанно засмеялись. Похоже, шутка была бородатой.

– Ничего подозрительного по пути не видели? – спросил Каравай, внимательно оглядывая спутников Натуралиста.

– Да все тихо. Но мы ответвления не проверяли, в мою задачу это не входит. И потом видишь, ребят я веду с Бауманки, они с ног валятся, да и сам двое суток не спавши.

– Понятно, – кивнул Каравай, окидывая бауманцев сочувственным взглядом. – Панкратов уже две группы посылал, а теперь и нас, для подстраховки. Сам знаешь, сколько здесь всяких закоулков, – жизни не хватит, чтобы все проверить. Это только баклажаны думают, что все перегоны прямые и ровные, как дорожки на крысиных бегах.

Бойцы из поисковой группы одобрительно закивали, соглашаясь.

Баклажанами сталкеры нередко пренебрежительно называли тех, кто никогда не выбирался со станций, ведя оседлый образ жизни. Откуда взялось словечко, Димка не знал, но из косвенных разговоров смутно помнил, что баклажаны – это что-то растительное и съедобное, что люди выращивали до Катаклизма.

– Совсем криминал оборзел, раз в наших перегонах уже людей похищают, – хмуро буркнул другой сталкер – худой и жилистый, лет на пять старше Димки. – Устроить бы вольным зачистку по полной программе!

Бауманец сперва посмотрел на него с завистью, а затем ему бросился в глаза странный по форме, жутковато смотревшийся шрам на лбу у парня – багровая полоса в сантиметр шириной вдоль всего лба чуть ниже линии волос. Будто когда-то его пытались оскальпировать, но успели лишь вырезать ремень из кожи. По спине прокатился неприятный холодок. «Интересно, кто это с ним так позабавился – люди или зверье?»

– Не бухти зря, Соленый, беспочвенные догадки строить – только время терять, – отмахнулся Каравай. – Да и спихнуть на них легче всего, благо бандитский рай совсем рядом, в трех перегонах.

– А ты сам подумай: оружие им всегда нужно, чтобы душонки свои жалкие защищать и чужие вытряхивать, а платить всегда нечем, – парень с экзотическим шрамом упрямо дернул головой. – Дочь Сотникова – отличный вариант для заложницы.

– Это им-то платить нечем? – скептический хмыкнул Федор, невольно встряв в разговор.

– Награбленное рано или поздно кончается, – Соленый окинул его быстрым оценивающим взглядом. – Вот и говорю – потрясти бы их как следует.

– Ты вообще масштаб операции представляешь, сынок? – снисходительно улыбнулся Каравай. – Трясти несколько вооруженных до зубов станций? Сам-то, небось, в первых рядах трясунов пойдешь?

Соленый презрительно сплюнул:

– Пойду, папаша, не сомневайся!

– Ладно, пустой разговор, – досадливо махнул рукой Каравай. – А время идет. Пошли, парни. Бывайте, мужики!

– Удачи! – Натуралист снова пожал лапу старшему группы. – Доложусь Панкратову, покемарю чуток и тоже к вам присоединюсь.

Две группы разошлись.

– Ничего, парни, не унывайте, найдем вашу девчонку, – бросил Каравай уже вслед бауманцам.

«Надежда это отсроченное разочарование», – вспомнилось Димке, и он промолчал. Но кто бы знал, как ему хотелось присоединиться к этим людям в поисках! С другой стороны, нельзя было не признать, что, во-первых, этим бойцам он не чета, а во-вторых, ему действительно нужно отдохнуть, иначе он просто свалится где-нибудь от усталости посреди туннеля. Тут не то что помощью – обузой станешь…

– Олег, а что за шрам такой странный у Соленого? – не вытерпев, спросил он.

– Дурак потому что, – беззлобно хмыкнул Натуралист.

– А подробнее можно? Или это какой-то секрет?

– Соленый на Филевской накуролесил по молодости.

– Это там, где мутанты, что ли, обитают?

– Угу. Трехногие. – Федор не выдержал, хохотнул. – И двухголовые, Димон. Обязательно двухголовые. Но всегда – с тремя ногами.

– Федь, не перебивай, – Димка не обиделся, лишь слабо улыбнулся. Он конечно же был наслышан о мутантах, обитающих на Филевской линии. Жутеньких историй о них ходило немало, и все же существа, жившие там, если и не по облику, то в душе оставались людьми, а значит, с ними можно иметь дело. Соседние линии с ними вполне мирно торговали, хотя и не пускали уродцев на свою территорию во избежание скверны, которую те могли принести с собой. Но не было ребенка в метро, которого в детстве не пугали бы мутантами с Филевской. – Так что там дальше, Олег?

– Услышал наш Соленый – а тогда он был просто Серегой, что есть у филюков какой-то уникальный ствол под девятимиллиметровый патрон, что стреляет пулей не хуже картечи. А вы сами слышали, Серега у нас любитель «потрясти»: чуть что, сразу силовое решение, ему так проще. И мало того, что поверил, так хватило ума пойти туда в одиночку, потому что кроме него никто на эту туфту не повелся.

– И как? Нашел он ствол? – с усмешкой спросил Димка, уже догадываясь, чем кончилось дело.

– Нашел. Только не ствол, а ребят, которым не понравилось, что он шастает по их территории. И ребята эти были жутко голодные.

– С тремя ногами, – снова встрял Федор, еще больше развеселившись. Такие истории он любил как слушать, так и рассказывать сам. – Погоди, дай догадаюсь. Ребята, не будь дураки, решили разложить парня на столе и вырезать из юного тельца самые аппетитные куски? А Серега, понятное дело, был категорически против и сбежал?

– Прямо мои мысли читаешь, – сталкер хмыкнул. – Парень еле ноги оттуда унес.

– А шрам? – с недоумением уточнил Димка.

– А это уже на родной станции. Серега тогда на Киевской жил, а там, как и везде, на платформу ступеньки ведут, металлические, и края у них острые. Он когда домой добрался, еле на ногах стоял, вот и споткнулся…

Федор остановился и захохотал, согнувшись и уперев руки в колени, чтобы не рухнуть.

– Спокойно, Федь, спокойно, это у тебя просто нервное, – сам с трудом удерживаясь от улыбки, Димка похлопал его по спине. – Олег, а почему Соленый? Еще одна история вроде этой?

– Нет, все та же, – усмехнулся сталкер. – Он после того похода неделю в себя приходил, трясся в палатке и потел, как стадо свиней. Когда потеешь, много соли выходит, а организму она край как необходима, вот Серега и жрал все соленое подряд, словно беременный – для компенсации.

– Хватит, хватит, ёханый бабай, не дойду же! – Всхлипывая, Кротов через силу выпрямился, приподнял очки на носу и вытер ладонью выступившие от смеха слезы, затем покачал головой. – Таких дураков, Олег, на каждой станции хватает. Как говорится, молодость дается лишь раз. Потом для глупостей нужно подыскивать какое-нибудь другое оправдание. С другой стороны, если бы не они, жить стало бы гораздо скучнее…

Намек в его адрес был более чем прозрачен, но Димка благоразумно промолчал. Веселье, передавшись от Федора, словно растворило часть забот на душе, настроив мысли на более оптимистический лад. Да и обещание старшего из поисковой группы сталкеров все еще звучало в памяти: «Не унывайте, найдем вашу девчонку».

Найдут.

Обязательно найдут.

Дата добавления: 2015-11-14