Глава 6 странности продолжаются

– Подъем, боец!

Димка вздрогнул от насмешливого голоса Федора, прозвучавшего прямо над ухом, и распахнул глаза, растерянно озираясь. Лязгнули сцепки тормозов мотовоза, инерция торможения дернула инстинктивно напрягшееся тело вбок, и транспорт остановился. Движок заглох.

Они прибыли на Курскую-радиальную.

Избыточная охрана перегона силами Бауманского Альянса – весомый аргумент против любой нечисти или нежелательных гостей, способных проникнуть сюда из темноты туннелей. Но осторожные ганзейцы все же поставили блокпосты по обе стороны своей станции – на глубине двадцати метров в туннелях, там, где заканчивались используемые подсобные помещения. Да и по перрону прохаживались патрульные в серой пятнистой форме с короткими автоматами, внимательно следя за порядком.

Вот и сейчас двое патрульных, видимо специально предупрежденные и поджидавшие именно их, сразу направились к прибывшим.

– На, держи свою пукалку, – Федор всунул автомат в руки парню. – И скажи спасибо, что уберег тебя от потери ценного имущества, пока ты дрых без задних ног.

– Мог бы и раньше разбудить.

– А зачем? Спокойно все прошло.

Спрыгнув на пути, Димка обернулся и растерянно смотрел, как Каданцев помогает сойти с мотовоза сестре. Он проспал. Позорно проспал весь перегон, хотя собирался не смыкать глаз. Стыдно-то как… Лучше бы ему запретили ехать, чем такое… С другой стороны, ничего ведь не случилось. Добрались благополучно. Так стоит ли себя есть поедом из-за любой ерунды?

На станции как раз в этот момент наступило утро – ровно в шесть, через минуту после их прибытия, ослепительно вспыхнули потолочные светильники, моментально разогнав тьму по углам. Ганзейцы всегда жили расточительно, и даже многие радиальные станции, примыкающие к главному транспортному кольцу, освещались весьма прилично. От яркого света в глазах Димки, не успевшего вовремя опустить взгляд, поплыли разноцветные пятна. Он зажмурился, стараясь уберечь глаза.

Каданцев, коротко переговорив с патрульными, сдал мотовоз под расписку. За год работы, перебывав здесь несчетное число раз, Димка хорошо знал в лицо как руководство станции, так и патрульных – эти парни не оказались исключением. Значит, все шло по накатанной колее, все было спокойно. Кроме одного. Несмотря на смятение в душе, Димка не смог не заметить, что поведение Наташи не изменилось в лучшую сторону. Она его не замечала. Впрочем, справедливости ради, девушке, похоже, вообще ни до кого не было дела. Взгляд опущен, светлые волосы встрепаны, лицо выглядит бледным и осунувшимся. Все еще никак не может проснуться?

– Проверьте имущество, идем к гостевым палаткам. Дмитрий, как самочувствие? Как рука?

– Я в порядке, Альберт Георгиевич, – машинально ответил Димка, даже не особо прислушиваясь к внутренним ощущениям, – голова сейчас была занята беспокойными мыслями о сестре.

– Идите за мной.

Коротко кивнув, Каданцев как-то бережно полуобнял Наташку за плечи, словно девушка вдруг превратилась в стеклянную фигурку, которая, не дай бог, упадет и разобьется. Зябко кутаясь в старенькую кожаную курточку, она послушно шла, направляемая твердой рукой, к лестнице, ведущей с путей на перрон.

Тревога острыми коготками царапнула душу. «Да что происходит, в конце концов?!»

– Вещи забирай, парень, не задерживай движение, – буркнул один из патрульных, принявших мотовоз.

Димка с внезапно вспыхнувшим раздражением резко сорвал с площадки мотовоза рюкзак, поравнялся с поджидавшим его Федором, и они вместе двинули за Каданцевым. Но всего через несколько шагов какое-то невнятное чувство заставило парня оглянуться, бросив рассеянный взгляд на перрон. Димка замедлил шаг, пытаясь понять, что его остановило. Привычные взгляду ряды ветхих палаток в северной части перрона, нарастающий гул голосов – народ просыпался, начинал заниматься утренними делами. Любители почаевничать уже выстраивались в очередь за кипяточком к кухонному блоку, который располагался сразу за жилым сектором, – оттуда даже на пути тянуло уютным дровяным дымком. Многие тащили тюки и баулы к южной части, где по давно заведенному порядку располагался местный рынок, а самые бойкие уже устанавливали столики или ящики, приспособленные под прилавки, и раскладывали товар.

А кто-то, не обращая внимания на суету вокруг, просто курил, прислонившись к пилону сзади палаток. Вон как тот низенький, плотно сбитый тип, судя по серым в разводах куртке и брюках – ганзеец из патрульных или охранников. Димка задержал на нем взгляд. Лет сорок, короткая стрижка, аккуратные усы и бородка. Выражение лица спокойное, даже безмятежное, черты разглажены. Вполне возможно, курит какую-то расслабляющую дурь. Этого человека он не знал, хотя до сих пор полагал, что знаком со всеми охранниками Курской. Впрочем, мало ли какие кадровые перестановки происходят между двумя смежными станциями? Может, чем-то проштрафился, вот и поставили сюда, на радиальную.

Стоило Димке задержать на нем внимание, и незнакомец тут же посмотрел в его сторону. Парень вздрогнул, натолкнувшись на пристальный, оценивающий взгляд – взгляд абсолютно уверенного в своих силах человека, выполняющего некую важную работу.

– Димка, не отставай! – окликнул, оборачиваясь, Федор. – Опять спишь на ходу?

– Слушай, Федор… Там какой-то странный тип за нами наблюдает, – поделился тревогой Димка, догнав Федора.

– Да мало ли тут шпиков всех мастей, Димка, – сердито зашептал Федор. – Все-таки радиальная станция Ганзы, с каких пор тебя это стало удивлять? Тут наблюдателей всегда хватает. Следят, так сказать, за политической обстановкой подведомственной территории. Главное, сам глазей поменьше и не привлекай к себе внимание, целее будешь. У людей своя работа, у нас – своя. Лучше поведай старому другу, что там за хрень с рукой-то?

– Да царапина. – Димке не захотелось сейчас распространяться о подозрениях доктора, делавшего ему перевязку. Не хватало еще про каких-то дурацких вампиров рассказывать. – Наверное, когда этих клоунов выжигали, об край двери локтем зацепился. Там железо старое, острое, а я когда открывал, некогда было осторожничать.

– Да, дурняк они на нас знатный навели, – помрачнев, согласился Федор, гремя каблуками по железной лестнице вслед за Каданцевым, который уже вел девушку по перрону. – Я бы, наверное, не заметил, даже если бы без башки остался. Повезло нам, что ты глазастый оказался. Представляешь, Гуляев, этот вечный раздолбай, и то проникся. Рвался потом тебя поблагодарить, да Каданцев его работой загрузил по самые ноздри. Надеюсь, Сотников с этими тварями разберется до того, как мы вернемся. Не хотелось бы встречаться с ними снова. Погоди, а чего у тебя столько крови было?

– Да царапина… длинная оказалась, – буркнул Димка.

– Надеюсь, что так, ёханый бабай, – Федор понимающе усмехнулся. – Если захочешь рассказать, я всегда выслушаю. Ты меня знаешь.

– Меня сейчас другое волнует, Федор.

– Да знаю я, что тебя волнует. Мне и самому интересно… Только вот и Наташка, и Каданцев всю дорогу молчали, словно рыба об лед, так что меня не спрашивай.

Несколько просторных гостевых палаток – каждая на шесть-восемь человек – находились сразу за кухонным блоком. Такое расположение было выбрано не случайно – гости на Курской бывали разные: как те, кого местные власти хорошо знали, так и подозрительные личности, у которых хватило наличности оплатить отдых. А за отдельными палатками, случись что, охране наблюдать легче, чем за жильем в общей массе. Заплатив несколько патронов охраннику, со скучающим видом вышагивавшему возле палатки, Каданцев откинул полог и завел девушку внутрь.

– Ты пока заходи, – Федор остановился у входа и потянулся за папиросами. – Я курну и сразу за вами.

– Я тебе так курну, Кротов, что мало не покажется, – донесся из палатки строгий голос Каданцева, приглушенный плотной тканью. – Быстро сюда!

Напарник едва слышно чертыхнулся, состроив скорбную мину, но ничего не оставалось, как зайти обоим.

Несколько коек вдоль брезентовых стен с продавленными матрацами, ветхие, но относительно чистые одеяла, ящик, приспособленный вместо столика, – вот и все убранство палатки. Слабенькая лампочка с выключателем на патроне едва разгоняет внутренний мрак. Мраморный пол чисто подметен. Помешанность Ганзы на чистоте своих станций – притча во языцех, и свои порядки они старались распространять на все присоединенные территории, если, конечно, статус принадлежности был официальным. Нередко радиальные станции, примыкавшие к кольцу, оставались так называемой «серой территорией», на которой Ганзе было выгодно проворачивать разные сомнительные делишки. Такой «серой», к примеру, была Чкаловская. Но радиальная Курская, через которую проходил основной грузопоток оружия и боеприпасов с Бауманского Альянса, всегда находилась под жестким официальным контролем.

Димка вошел последним. Стоять из-за низкого провисшего потолка было неудобно, поэтому поневоле всем пришлось рассесться. Наташа по-прежнему ни на кого не смотрела – положив руки на колени, она уставилась в пол. При взгляде на нее у Димки защемило сердце. В конце концов, он устал делать вид, будто они чужие. Да и вообще устал. Короткий рваный сон на мотовозе не принес облегчения. «Надоели все эти церемонии, игры в молчанку. Да и отца рядом нет, некому одернуть, а Каданцев… Каданцев – другое дело!» Поддавшись порыву, он плюхнулся на противно заскрипевшую койку напротив сестренки, бросил рюкзак рядом, избавился от надоевшего автомата. Машинально спрятал покалеченную руку в карман куртки, а здоровой левой ладонью накрыл маленькую ладонь девушки. У Наташки всегда были тонкие прохладные пальчики, но сейчас кожа девушки показалась ему необычайно горячей, что лишь добавило тревоги. Температура? Простуда?

– Наташка… Что с тобой?

Девушка медленно подняла лицо, и Димку словно током ударило – таким отчаянием и смятением оказался пронизан ее родной, всегда понимающий и ласковый, а теперь испуганный взгляд. А цвет светлых, песочно-карих глаз пугающе потемнел почти до буро-коричневого. Секундная заминка, и девушка снова уставилась в пол.

– Так, слушать сюда! – резко вмешался Каданцев, стараясь говорить негромко, так как разговор не предназначался для чужих ушей. – Два раза повторять не буду. С дурацкими расспросами к девушке не приставать, ясно? Ей нездоровится по женской части, я везу ее на Таганскую, на осмотр к медицинским воротилам Ганзы. Твой отец выбил ей стажировку в их Центре, не бесплатно, естественно, заодно ее там и подлечат. Это все, что вам нужно знать.

– Альберт Георгиевич, что значит «нездоровится»? – хмуро уточнил Димка. – Почему Наташа сама не отвечает? Что с ней на самом деле? Да что за конспирация? Я же не идиот, я же вижу…

– Дмитрий, послушай меня внимательно, – сердито оборвал его Каданцев, понизив голос почти до шепота. – Вернусь, поговорим подробнее. А сейчас – помолчи. Все вопросы потом. Вот что… Сгоняй-ка лучше за чайком, парень. За мой счет. – Каданцев высыпал на ящик десяток тускло блеснувших патронов. – И руку посмотри, может, перевязать пора. А я пока наведаюсь к начальству станции. Нас уже должны здесь ждать люди с Таганской, видимо, что-то их задержало. – Он решительно поднялся, но перед тем, как шагнуть наружу и исчезнуть, тихо и многозначительно добавил:

– Да, и еще… Если кто-то придет за ней, пока меня не будет, – не отдавать. Ясно?

– Вот зачем он это сказал, а? – проворчал Федор, падая на свободную койку. – Как это – не отдавать? Отстреливаться, что ли? Да тут на каждого из нас по двадцать охранников. Прямо настроение испортил. Вот недаром, ёханый бабай, люди говорят: чем больше в жизни мест для подвигов, тем меньше – для нормального существования… Мне и так те тварюжные пауки мерещатся. Как глаза закрою, так вся эта хрень прямо как наяву перед лицом шевелится, тьфу!

Димка не слушал бормотание напарника, которого, похоже, бессонная ночь тоже доконала. У него сейчас были другие заботы – он хотел разговорить Наташку, несмотря на предупреждение Каданцева. Ему важно было услышать ее голос, самому понять, что с ней происходит. Всматриваясь в бледное лицо сестры, он взволнованно шепнул:

– Наташ? Ты меня слышишь? Кивни хоть. Прости, если тебе неприятно, но я за тебя беспокоюсь…

– Таа-аак! – протянул Федор, неодобрительно покосившись в его сторону. – Димон, а ну прекрати. Упрямство, конечно, свойство иногда полезное. Вон, если бы не остановил меня тогда, в туннеле, то мы бы и гнездо не обнаружили. Но все хорошо в меру. Тебе Каданцев что сказал?

– Не здесь, Федор! – сквозь зубы ответил Димка, всерьез разозленный тем, что напарник не дает ему поговорить с девушкой.

– Вот и давай-ка выйдем, поговорим.

С преувеличенно скорбным вздохом человека, которому никак не дают отдохнуть, Кротов, кряхтя, поднялся с койки и буквально вытолкал Димку наружу. Не желая поднимать шума, парень уступил, дал себя отвести на несколько шагов от палатки.

– Дурак ты, Димка! – озабоченно зашептал Федор, как только они отошли на несколько шагов в сторону. – Нечего девчонку смущать. У баб такие осложнения бывают, что тебе и не снилось. Ну чего ты прицепился? – Воспользовавшись отсутствием начальственного ока, он все-таки закурил, с наслаждением затягиваясь и выпуская колечками сизый дымок. Димка поморщился от вони, источаемой папиросой, в состав курительной смеси которой было неизвестно что напихано.

– А дар речи от этого тоже пропадает? – насупился он.

– А тебе сильно хочется общаться, когда так хреново, что жизнь не мила? Когда нутро стягивает, все ноет и болит непрерывно, дергает и знобит; словно… да ёханый бабай, молод ты еще! Поживи с мое, о многом еще узнаешь. Женский организм – штука загадочная, как и половое созревание…

– Федор, какое еще половое созревание? – Димка удивленно уставился на напарника, чувствуя себя при этом довольно глупо. Кротов ведь старше его почти вдвое, а такую чушь несет. – Ей уже пятнадцать. Это ты у Дарьи такого наслушался?

Тот со смущенным видом почесал затылок, неловко чувствуя себя в теме, которую сам же и затронул.

– Ну, может, и промахнулся чуток. Хотя у женщин это длится лет до двадцати, насколько я помню. Или даже больше. Да и Наташка для меня все еще мелкая девчонка, только что под стол пешком бегала… Оба вы для меня дети, не привыкну никак, что давно повзрослели…

– Слушай, дядя! Не знаю, как ты, а я вот не верю Каданцеву – он явно что-то недоговаривает. Что за срочность такая, отправлять девчонку прямо сейчас, когда ей так плохо? Дали бы сперва отлежаться…

– А если что-то действительно серьезное, если просто нет времени отлеживаться? С чего ты решил, что обязан знать все? Меньше знаешь, лучше спишь – слышал такую поговорку?

– Достал ты меня уже своими поговорками!

– Хоть вы с отцом в последнее время хуже кошки с собакой, но мужик он толковый и просто так ничего не делает. Да и дочку любит. Есть такое слово, пацан, – надо. А раз надо, значит, надо…

– Федь, а Федь…

– Чего?

– У тебя словесный понос.

Давешний охранник, что шлялся возле палаток, отошел к кухонному блоку, поболтать с дежурным, так что говорить им никто не мешал. А когда мимо проходили люди, Федор и Димка просто ненадолго умолкали. При этом оба не спускали взгляда с закрытого полога, тщательно охраняя покой девушки от посторонних.

– А о чем вы разговаривали перед отправкой? – вспомнил Димка, переводя разговор в нужное русло.

– Да ни о чем.

– Я же слышал, как вы там о чем-то спорили! Только далеко было, непонятно, о чем именно.

– Да говорю же – ни о чем! – снова отмахнулся Федор, выписывая рукой с сигаретой замысловатую фигуру. – Каданцев тоже был против поездки этой ночью. Что тут непонятного: куча работы у человека на станции, не хотел все на помощников перекладывать. У него же, по его понятиям, все лоботрясы и бездельники, за всеми глаз да глаз нужен. А Сотников настоял. Понятное дело, хотел, чтобы тот лично за дочкой присмотрел, потому как никому больше такого доверия нет.

– Доверия, значит, нет? – с горечью повторил Димка.

– Ты только сейчас в бутылку не лезь, ладно? Не о тебе же конкретно речь шла. Хотя, конечно, могу понять – сестра все-таки. Названая. – Федор кашлянул и хитро прищурился. – Вот скажи честно, давно это у вас началось?

– Началось что? – Димка мгновенно напрягся, уставившись на напарника жестким, неприязненным взглядом.

– Фу ты, ёханый бабай, какие мы обидчивые недотроги! – сокрушенно вздохнул тот. – Все, проехали. Дуй за чаем, а я твой рюкзак распотрошу пока, там же еще есть что пожрать? Лучше переспать, чем недоесть.

– Голод – лучшая приправа к пище, – машинально ответил Димка и, поймав удивленно-насмешливый взгляд Федора, невольно хмыкнул, оправдываясь: – Общение с тобой заразно, Федь. Скоро как ты буду… Что, пытаешься меня отослать, чтобы глаза не мозолил?

– Именно. Так что проваливай и без чая не возвращайся.

Димка чертыхнулся и отправился за заказом.

Кухонный блок представлял собой приземистую печку с широким основанием, специально сваренную из стальных листов для станционных нужд. В печке весело гудел огонь, подогревая вместительную, на десяток литров емкость, с краником снизу. Любители кипяточка, заплатив станционному дежурному патрон, наполняли кружки и уступали очередь другим жаждущим, а очередь в утренние часы, надо сказать, растягивалась надолго. Кроме емкости, на печке хватало места и для тех, кто располагал собственными чайниками. Правда, за подогрев тоже приходилось платить. У кого не было своих кружек, тот мог за отдельную плату арендовать посуду у дежурного. Какой-то тщедушный плешивый мужик, дождавшись очереди, плюхнул на свободное место плиты сковородку, где в кусках жира застыли ломти свинины. Почти сразу потянуло такими умопомрачительно аппетитными запахами, что народ в очереди начал нервно переглядываться и пересчитывать свободную наличность. Мужику посыпались предложения, которые тот стойко отметал с самым неприступным видом – надо было кормить семью.

Димка пристроился в хвост очереди, погруженный в невеселые мысли о девушке, но запах жареного мяса пронял и его, напомнив, что в желудке уже давно ничего не было и пора бы подкрепиться. И снова странное беспокойное ощущение отвлекло внимание. Словно легкий зуд по спине… Парень безотчетно оглянулся и невольно напрягся: снова этот мужик с пристальным взглядом! Сидит на корточках возле второй гостевой палатки, курит, смотрит. Димка то ли где-то читал, то ли слышал, что такой вид бородки называют эспаньолкой, и для него она была предметом легкой зависти. У него самого волосы на лице росли пока редко и неровно. Как парень ни старался попижонить подобным образом, получалось неказисто, не сказать – по-дурацки, так что приходилось сбривать начисто. Не тот тип лица, как однажды прошелся на этот счет Федор…

Димка нервно отвел взгляд. Тягаться в гляделки с этим человеком у него не получалось, слишком много странной силы было у того во всем облике. Его взгляд подавлял, заставлял робеть и чувствовать себя виноватым, хотя Димка даже не знал этого человека, а значит, ни в чем провиниться перед ним не мог.

«Вот прицепился, зараза! И чего нужно? Нашел за кем шпионить… Три мужика без груза да девчонка. Заняться больше нечем? Подойти, что ли, прямо спросить, чего ему надо? Может, его сам Каданцев заинтересовал? Все-таки заместитель начальника Бауманского Альянса, его тут многие знают в лицо, не раз бывал по делам…»

Димка замер на этой мысли. «Может, предупредить своих на всякий случай? Федор, конечно, отмахнется, ведь какого-то конкретного повода беспокоиться вроде нет… С другой стороны, слишком много подозрительного происходит этой ночью. Возможно, этот человек из службы безопасности Ганзы, но с равной вероятностью может не иметь к ней никакого отношения и преследовать какие-то свои темные цели».

Борясь со своей нерешительностью, он снова покосился в сторону незнакомца, но того и след простыл. Димка встряхнул тяжелой от бессонницы головой и, потерев ладонью покрасневшие глаза, растерянно посмотрел по сторонам. Может, ему все померещилось? Самочувствие, если честно, хуже некуда… Как говорится, состояние нестояния. Общая слабость, в ушах какой-то дурацкий шум, ноги ватные. Да и перед глазами темные пятна мельтешат, хотя на яркий свет лампы он старался не смотреть. Вот бы еще понять, это от лекарств доктора, которые тот ему вкачал перед отъездом, или от укуса? Лучше, конечно, первое. Он про этот укус уже и забыл, а если подумать, то довольно жутенько становится. Не хотелось бы и в самом деле какую-нибудь заразу подхватить… Димка только сейчас вспомнил, что как раз при укусах передается такая неприятная штука, как вирус бешенства.

– Эй, парень! – окликнул его какой-то тип, стоявший в очереди за ним. – Что у тебя с рукой?

Димка вздрогнул и беспокойно пощупал рукав покалеченными пальцами. Заскорузлая от крови ткань на локте снова была влажной, липкой. Как же так… Брамц ведь заставил его проглотить таблетку с трудно запоминаемым названием, которая должна была усилить… как там… а, свертываемость крови. Да не могут же такие крошечные ранки кровоточить бесконечно!

Чувствуя нарастающую панику, Димка, покинув неприязненно заворчавшую за спиной очередь, быстрым шагом вернулся к палаткам и, резким движением откинув полог, ворвался внутрь. Увиденная картина заставила его замереть с открытым ртом. Сердце зашлось как шальное, а руки судорожно зашарили вокруг в поисках оружия.

Наташа исчезла, а Кротов валялся на койке без всяких признаков жизни, широко раскинув руки, словно пытался кого-то обнять.

Или удержать…

Дата добавления: 2015-11-14