Читайте также:
|
|
В фильме Майка Ли «Тайны и Ложь» рассказывается история чернокожей дочери, которую бросила белая мать. Эта история уже рассматривалась нами в главе «Материнская подчиненность». Мать разведена и живет вместе со своей законной дочерью, которой приблизительно лет двадцать. У них весьма напряженные отношения, поэтому мать не очень доброжелательно воспринимает молодого человека, с которым встречается дочь. Мать просит познакомить ее с ним, выспрашивает, принимает ли дочь контрацептивы, настойчиво советует ей определенные противозачаточные средства: пилюли, пасты, презервативы, доходит даже до того, что предлагает ей собственную диафрагму. «Ты меня бесишь!» – бросает ей дочь, отталкивая ее руку, и обзывает мать дурой, а затем уходит из дома, хлопнув дверью.
Вот убедительный пример современного способа гарантировать действенность ограничительных мер: мать больше не налагает запретов на сексуальные отношения дочери, но пытается их организовать, то есть не остается больше ни одного интимного момента, который бы ускользнул от материнского надзора. «Подарить» дочери в таких условиях собственную диафрагму – это вовсе не означает «дар» (не говоря уже о том, что любой подарок – это скрытое уподобление себе), скорее, это высшая степень вторжения, которое претендует на проникновение и присвоение того, что есть самого сокровенного у «другого». К тому же здесь совершенно непомерное нарушение элементарных правил гигиены (это то самое «смешение субстратов», которое подлежит высшему запрету согласно Франсуаз Эритье и является признаком инцеста второго типа); но еще более чудовищное нарушение правил психической гигиены. Они требуют сохранять и поддерживать хоть какую-то минимальную дистанцию между двумя отдельными существами, особенно если они – родственники. Эта дистанция должна быть еще больше, если речь идет о родственной связи между матерью и дочерью. В ней максимальное уважение такой дистанции, особенно в сексуальной сфере, является знаковым условием, что их связь останется животворной. Дочь этой женщины, Гортензия (удочеренная афроамериканской семьей), мудро замечает своей подруге: «Я не хочу ничего знать о том, что делает моя мать со своим любовником. Не хочу, чтобы она знала, что я сама делаю с моими любовниками, ни, тем более, чтобы она видела меня пьяной».
Дочь, которая стала жертвой столь навязчивого материнского вторжения, в полной мере переживает его жестокость и неправомерность. Она делает неловкую попытку ответить ударом на удар, преподав, в свою очередь, урок матери, причем сделает это в наиболее жесткой и оскорбительной форме. «Надеюсь, ты соблюдаешь осторожность! Смотри, а то вдруг залетишь, в твоем-то возрасте!» – заявляет она матери, когда та вечером готовится к выходу из дома, не объясняя дочери, куда она направляется. Этот обмен колкостями, словно эхо, отражает предыдущий диалог: «Это из-за тебя я не смогла найти мужчину, – бросает мать упрек дочери. – Из-за тебя я пала так низко!» «Никто тебя не просил меня рожать!» – парирует дочь. «Я вовсе не жаждала тебя рожать», – следует реплика матери, и снова дочь: «Нужно было подумать прежде, чем стаскивать трусы!»
Итак, мы весьма далеки от старых викторианских нравов, когда защитная функция матери ограничивающая сексуальность дочери, доходила до того, что мать наставляла дочь накануне брачной ночи и даже советовала ей: «Закрой глаза и думай об Англии!» Но даже если со сменой нескольких поколений какие-то взгляды постепенно изменялись, отношения в своей основе остались прежними. Мать продолжает предпринимать меры, чтобы вернее захватить сексуальность дочери, «присматривая» за ней – вмешательство, замаскированное под попустительство, вместо авторитарности и запретов, которые использовались раньше.
Дата добавления: 2015-11-14; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Ослиная шкура» или материнская роль | | | Призрачный жених |