Такой поступок показался нам верным с богословской точки зрения.

Так как мы буквально чувствовали силу и укрепление, которые даёт причастие, мы считали, что и наши ново­крещёные непременно должны получать это ни с чем не сравнимое благословение. Поэтому светлый праздник причастия устраивался у нас после каждого крещения.

Я открыл новый источник, который, как я надеялся, мог утолить мою непреходящую жажду всё узнать об Иисусе и о Слове Божьем. Это были „палаточные" евангелизации.

Первый проповедник, с которым я познакомился на одном из таких мероприятий, сразу покорил моё сердце. Когда он говорил о любви Бога-Отца и преданности Хри­ста, я живо представлял себе это на его примере.

С таким избранным Богом оратором я непременно должен был поговорить лично. Едва дождавшись конца евангелизации, я протиснулся вперёд и представился ему. Он, как казалось, был рад познакомиться со мной. Его сердечность тронула меня, и с тех пор я ходил туда каждый вечер, причём занимал место в одном из первых рядов. Мы с Ирэн теперь многих брали туда с собой. Ког­да после евангелизации народ собирался у нас в кварти­ре, нередко кто-нибудь обращался. В один прекрасный вечер палатка оказалась набитой до отказа, а кафедру оккупировали сплошь волосатые, растрёпанные хиппи. Они сидели на полу у сцены, а когда стало не хватать мест, то и на сцене тоже. Евангелист описывал вознесе­ние на небо и последующее пришествие Христа. Это так захватило нас, мы уже были готовы к тому, что нас вот-вот сорвёт с наших мест, и мы полетим в небеса.

После окончания евангелизации я постоянно шёл к сцене, чтобы поприветствовать своего нового друга. К концу недели наши отношения были такими сердечны­ми, что мы даже обнялись. При этом мои длинные воло­сы упали ему в лицо, а ручка деревянной расчёски уколо­ла его в щёку. Когда мы с ним разговаривали, в беседу вдруг вмешался кто-то из публики и заметил, показав взглядом на табак в кармане моей куртки: - Если бы ты был настоящим христианином, ты бы не курил.

При этом папаша смерил меня с ног до головы презрительным обывательским взглядом. Я подумал про себя: „Ах ты, мещанин несчастный!" Меня это страшно задело. Евангелист по-отечески взял меня под руку и сказал этому законнику:

- Послушай, брат мой, вы сидите здесь каждый вечер, и многие из вас полны греха. Этого не видно, но это чув­ствуется. Это правда, что Вальтер курит. Но он любит Христа, а Он это как-нибудь уладит.

Разумеется, я подробно рассказал евангелисту о своём обращении. Моя история произвела на него впечатление, и он посоветовал мне написать о моей жизни. И даже изъявил желание позаботиться о том, чтобы потом это опубликовали как трактат в миссионерском учреждении Вернера Хойкельбаха.

Теперь ребята из обеих наших коммун частенько ходили на такие палаточные евангелизации. Следующий еванге­лист очень красочно описывал историю о блудном сыне. Это нам очень понравилось, потому что мы как раз чувст­вовали, как много у нас общего с этим сыном. Само собой, мы решили познакомиться и с этим оратором. Но на этот раз нас как будто окатили холодной водой. Если с кафедры евангелист производил впечатление очень ду­шевного человека, то тут мы почувствовали, что он нас просто оттолкнул. Его первым вопросом было:

- Вы из какой общины?

Когда мы непонимающе уставились на него, он быст­ренько классифицировал нас как членов „Children of God“. Мы понятия не имели, кто такие эти „Children of God“, и нам оставалось лишь заверить его в том, что мы не имеем к ним никакого отношения.

Чтобы всё-таки как-то расположить его к себе, мы пригласили его к нам в коммуну. Мы надеялись, что на него произведёт впечатление наша общинная жизнь. Он согласился, но для поддержки взял с собой ещё пастора и молодёжного лидера одной общины. От того, что они у нас увидели, у них буквально перехватило дыхание.

Они с интересом уставились на наши ярко-красные с голубым стены, украшенные мистическими постерами и библейскими цитатами, картинками на религиозные те­мы, которые мы сами рисовали, и портретами Beatles и прочих рок-идолов. На столе стоял кальян. Усевшись в нашей музыкальной комнате под нарисованным на стене Пегасом, они стали засыпать нас вопросами, которые, как видно, были для них самыми принципиальными:

- А вы женаты?

- Или просто так живёте вместе?

- А вы работаете?

- А это обязательно, чтобы у вас был такой вид?

- Да вы ещё и курите!

Как они были правы! На протяжении всего их визита в дверном проёме стоял Али из Сомали, который как раз у нас тогда жил. Он пребывал в полном кайфе и курил один joint за другим. Благочестивые господа ничего не замечали. Комната была полна дыма, а они сидели скорее на полу возле нашего низкого дивана, чем на нём самом, и продолжали прощупывать нас на предмет богословия.

Мы не знали, как ответить на их каверзные вопросы, и вообще ничего не понимали. Они ждали от нас каких-то ответов, а мы вместо этого засыпали их рассказами о том, как мы узнали Иисуса, как живём верой и всё такое.

Далеко за полночь господа отправились по домам, имея весьма озадаченный вид. Потом я как-то снова встретил того пастора, и он рассказал мне, что они тогда ещё долго размышляли и прикидывали, кто же мы такие. „То, что творится среди этих „Иисусовых хиппи”, - это от Бога, или же это сектанство?” В общем, они до пяти утра сидели в своей машине и спорили, „под­линные” мы или „неподлинные". Но так и не пришли ни к какому выводу.

Как-то раз один миссионер выступал в школьном акто­вом зале. Нас ожидало горькое разочарование, он просто выпаливал одну фразу за другой. Он показался нам очень ограниченным и заземлённым. И этот жалкий тип всё- таки задел нас в одном вопросе за живое. Он стал утвер­ждать, что нельзя жить в любовной связи без свидетель­ства о браке. Мы с негодованием отвергли все его аргу­менты. Все наши пары, само собой, не были женаты. Этот человек для нас больше не существовал.

Вскоре после этого мы узнали об открытом вечере в одном молодёжном христианском кружке. Вот уж куда меня совсем не тянуло. Мне вспомнилась душная набож­ность моей юности. Но остальные хотели во что бы то ни стало туда пойти, и я пошёл со всеми за компанию. Как и везде, где мы появлялись, мы сразу заняли первый ряд, - дальше нас не устраивало. Кто-то сунул нам в руки песенники, и когда мы начали читать тексты этих песе­нок, по нашему ряду прокатилось лёгкое хихиканье. А когда заиграла фисгармония и присутствующие начали петь, - это было всё. Мы закрыли лица книжками, чтоб никто не видел, как мы корчимся от смеха. Содержание песен до нас поначалу даже и не дошло.

Проповедь, которая затем последовала, вообще нику­да не годилась. Когда я услышал весь этот ужасно заум­ный вздор, мне сразу стало скучно до зевоты. Разве это могло кому-то помочь обрести Иисуса в повседневной жизни? Я подумал, что от такой проповеди вообще нико­му проку нет.

Как у меня повелось, после службы я пошёл к сцене, чтобы высказать оратору своё мнение. На этот раз я затеял жёсткую и сухую дискуссию, и вообще не очень- то с ним церемонился. Я подверг сомнению то, что он христианин, он ответил мне тем же. В разгаре нашего спора Святой Дух уличил меня в том, что мои слова про­тиворечат любви Христовой, и я робко попросил у про­поведника прощения. Он был так тронут, что тоже рас­каялся. Кончилось тем, что мы обнялись.

Я подводил итоги своего прошлого, и выходило, что боль­шую его часть я активно служил дьяволу. Тем больше я теперь хотел служить Иисусу, меня обуревало страстное желание рассказывать о Нём другим. В любое время, где бы я ни находился, я буквально готов был кричать:

- Иисус жив! Иисус любит тебя! Иисус вернётся! Иисус освободит тебя!

Но, несмотря на внешнюю жажду деятельности и не­истощимое духовное рвение, я всё сильнее чувствовал внутреннюю беспомощность. И потом всё ещё давали о себе знать последствия долголетнего употребления нар­котиков. Я не осмеливался рассказать это никому, кроме Ирэн. От неё я узнал, что у неё тоже бывают подобные приступы. Хотя я и обратился к Богу, меня нередко мучили кошмары, и я просыпался среди ночи в холодном поту, потому что силы тьмы пытались меня одолеть. Меня донимал постоянный треск в голове, а по временам нападал страх, что я схожу с ума. К тому же иногда меня посещал flashback, хотя я уже несколько месяцев не при­нимал ЛСД.

Однажды я стоял на остановке и как раз собирался сесть в автобус. Автобус подошёл, я начал забираться в него...и вдруг услышал скрип тормозов. Легковая маши­на остановилась, чуть-чуть не переехав меня. Никакого автобуса на самом деле и в помине не было.

В другой раз я выглянул в окно и увидел, что перед домом остановилось несколько десятков полицейских машин, из них выскочили сотни полицейских; намеча­лась крутая облава. В панике я чуть не выпрыгнул в окно, но вдруг понял: это была галлюцинация.

Часто меня преследовал страх, что я потеряю кон­троль над собой, и меня заберут в психушку. Злые духи, которых я когда-то призывал, оказались ужасно упрямы­ми, я никак не мог от них отделаться.

Как я ни прикидывал, получалось, что в моей жизни оставалась глубокая пропасть между тем, о чем говори­лось в Евангелии, и тем, что я мог осуществить на деле. И как я ни старался соответствовать тому, что написано в Библии, приходилось с глубоким сожалением признать, что мне до этого ещё далеко.

Я был не один такой, остальные в нашей коммуне тоже страдали оттого, что многое, о чём мы в Новом Завете читали как о повседневных вещах, оставалось для нас лишь теорией. Мы решили докопаться до истины. Мы не могли себе представить, что Господь требует чего- то, не дав в то же время средств и не указав пути к исполнению этого требования. Мы ещё раз прочитали о том, как первые христиане сумели вынести все непомерные трудности своего служения. Они пешком шли в другую страну, чтобы проповедовать там Слово Божье, им приходилось управляться с огромными толпами людей, обратившихся и следовавших за ними. „Господь же ежедневно прилагал спасаемых к церкви." Как же их ещё хватало на больных и нуждающихся? Мы прочитали в Деяниях святых Апостолов, что у христиан тогда „было одно сердце и одна душа", что они всем делились друг с другом, и никто ни в чём не нуждался.

Деяния стали моей любимой книгой Библии. То, о чём я читал там, было просто удивительно, это было как раз то, о чём я всю жизнь мечтал. Эта книга реально доказы­вала, что после воскресения Христа чудеса и исцеления не прекратились. Наоборот, Апостолы были наделены этими дарами в той же мере, что и Иисус. Невероятная сила, данная ученикам Христа, просто поражала меня. Откуда у них была эта сила? Как я понял, всё дело было в Святом Духе.

Получалось, что началом всему и в то же время пово­ротным моментом послужили события в день Пятиде­сятницы. Прежде чем Иисус начал своё служение, его крестил Иоанн. А потом силою свыше Ему была дана власть устоять в борьбе с силами тьмы, на которую Его вызвал сатана, чтобы в конце концов раз и навсегда побе­дить его на кресте.

Чем глубже я вникал во всё это, тем яснее сознавал собственную беспомощность и тем больше росла во мне неудовлетворённость. Хотя мы каждый день после еды устраивали общие молитвы, продолжавшиеся по не­скольку часов, и почти каждый из нас очень серьёзно зачитывал огромные списки ходатайств перед Богом, это становилось день ото дня всё более утомительным и скучным. Тот, кто постоянно присутствовал на наших богослужениях, мог заранее точно сказать, что за чем последует. Это становилось всё более тягостным, мы дви­гались по замкнутому кругу.

Главной темой наших разговоров стал теперь Святой Дух. Мы надеялись, что Он может помочь нам выйти из застоя. К тому времени я вполне понимал, кто такой Бог Отец, и кто такой Иисус: Он был моим Братом, моим Спасителем, моим Избавителем... Но я не очень хорошо представлял себе, кто такой Святой Дух. Он казался мне каким-то зловещим. Может, Он - что-то вроде спи­ральной туманности? Или вообще призрак? Но со време­нем я начал постигать, что Он - личность со Своей собст­венной сущностью, так же как Отец и Иисус.

Постепенно я осознавал, что Пятидесятница - не про­сто однократное событие в Деяниях, но и во многих дру­гих местах можно прочитать об исполнении Святым Ду­хом. И потом я думал: Иисусу для Его служения нужно было, чтобы на Него снизошёл Святой Дух, а ведь Он был Сын Божий. Насколько же больше я нуждался в Святом Духе, когда собирался делать то, к чему меня призывало Слово Божье. Во второй главе я прочитал, как первые христиане, исполнившись Святым Духом, стали говорить на новых языках. Они никогда не учили эти языки, но люди разных национальностей слышали, что Апостолы говорят как будто бы на их родных языках. Это величайшее чудо произвело на меня неизгладимое впечатление, и н то же время меня я возмущался лицемерами, которые утверждали, что Апостолы были пьяными.

А ещё стих 39, где написано: „Ибо вам принадлежит обетование и детям вашим и всем дальним, кого ни призовёт Господь Бог наш.“ Это было для меня настоящим открытием, ведь здесь, как я чувствовал, речь и обо мне: Господь же призвал меня, дальнего.

Через несколько глав события начали развиваться очень активно: христиан начали преследовать, и Петру и Иоанну пришлось защищать свою веру перед Синедрионом. И они с достоинством ответили: „Ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись: Иисус”. От этих слов сердце моё запылало.Я читал дальше: после допроса они возвратились к остальным ученикам, и они все вместе взмолились что есть сил, чтобы Господь показал Свою силу. Они просили о великих делах: чтобы исцеления, знамения и чудеса совершались во имя Христа. И дальше - это было написано чёрным по белому - самая кульминация: „И, по молитве их, поколебалось место, где они были собраны, и исполнились все Духа Святого." Меня это просто потрясло: место поколебалось! Вот это сила!

Вот оно: исполнились Духа Святого! С этого момента было твёрдо решено: я буду искать Святого Духа и не переставая просить о Нём, пока не поколеблется пол в квартире.

С того дня я каждый раз во время молитвы сидел в кресле, весь в напряжении, и лихорадочно ждал, когда же пол начнёт качаться подо мной и дом встряхнёт, как при землетрясении. Вторым открытием, поразившим меня, были огненные языки, которые, как я прочитал, сошли на верующих.

Наши поиски продолжались больше недели, в течение которой мы почти ничего не ели, а лишь непрерывно изучали Деяния святых Апостолов и молились, молились снова и снова... Пока не поняли, что уже и не знаем, о чём молиться. Я по-прежнему больше всего хотел, чтобы место поколебалось, но ничего не колебалось.

Это был прямо-таки парадокс: чем глубже мы созна­вали, что может совершать Святой Дух, тем более беспо­мощными становились. Сотнику Корнилию хорошо бы­ло говорить, Святой Дух только так изливался на него и на всю его компанию, и они говорили на новых языках и пророчествовали. А мы? Мы из кожи вон лезли, но ниче­го, ну ничегошеньки не происходило.

Сначала нас было двадцать - тех, кто отправился на поиски Святого Духа. Через неделю нас осталось всего четверо: Нэш, Сильвия и мы с Ирэн. Все остальные капи­тулировали.

Обозлённый и разочарованный, я больше не понимал окружающий мир, а тем более Бога. В течение семи дней я отдавал все свои силы, но небо было как будто гвоздя­ми заколочено. Это было в самом деле несправедливо. Весь в тоске я поплёлся на кухню сварить себе кофе и поставил пластинку Yes. Ну что ж, тогда с этим покон­чено! Бог сам во всём виноват.

Тут вдруг в дверь постучали. На пороге стоял Мануэль и ещё один приятель из деревенской коммуны. Они улы­бались во весь рот, и я всё понял: то, что мы искали, они уже нашли. Когда мы рассказали им о своих семидне­вных мытарствах, Мануэль сказал:

- Перестаньте просить, Святой Дух здесь уже со дня Пятидесятницы. Вам надо просто поблагодарить и при­нять Его. Это же так просто!

На наш вопрос, откуда это он такой умный, Мануэль поведал нам следующую историю. Один известный пас­тор должен был проводить беседу о Святом Духе недале­ко от их фермы. Так как ребят из их коммуны тоже давно занимал этот вопрос, некоторые из них решили пойти послушать. Мануэль отказался с упрямым высокомери­ем. Если Бог захочет дать ему Духа Святого, то он уж как-нибудь обойдётся без пастора!

Он остался дома, стал молиться, и тут Святой Дух изо­бличил его в высокомерии. Он стал попросить прощения за свою гордыню, и тут вдруг ощутил, как сила Господа со всей мощью снизошла на него, и он начал говорить на новом языке. При этом он чувствовал, как Святой Дух, словно водопад, непрестанно обрушивается с неба. Весь секрет состоял в том, чтобы встать на место этого потока, открыться ему, принять его и возблагодарить.

Вскоре после этого ребята из коммуны вернулись с мероприятия, разочарованные. Проповедник вовсе и не говорил о Святом Духе, а только призывал к обращению. Но ведь они уже были обращённые. Когда Мануэль, без­мерно счастливый, рассказал им о том, что он только что пережил, это лишь вызвало их раздражение. Никто даже не хотел слушать, кроме одного. С ним-то вместе он тут же отправился в путь в надежде, что нам будет интересно его новое познание.

Но то, что он сказал после этого, снова меня озадачи­ло: оказывается, он в первый раз восхвалял и превозно­сил Бога. Для меня это были всё равно что иностранные слова. Я ведь тоже молился, но что значит „восхвалять и превозносить"?

Мануэль предложил просто прочитать благодарствен­ную молитву Святому Духу. Мы сели и начали молиться. И вот все один за другим стали опускаться на колени - кроме меня. Я откинулся на диване в позе наблюдателя, скрестил руки на груди и в высшей степени скептически следил за происходящим. Нэш, Сильвия, а потом и Ирэн подняли руки кверху. Было похоже, как будто кто-то стоит за их спиной с пистолетом и кричит „сдавайся!"

Ну уж это - последний номер, подумал я. Но они стали благодарить за силу Святого Духа, и вдруг заговорили на языках, которых я никогда не слышал. Во мне всё сжа­лось. Это было самое последнее.

Я решил: нет, я в это не играю. Я вспомнил, как в ту кошмарную ночь мы болтали эту странную чушь. Ведь это же наверняка был сатана. С этим я больше не хотел связываться. С этим покончено. Я решительно сопро­тивлялся, но что-то неудержимо тянуло меня упасть на колени.

Одновременно я вдруг очень сильно ощутил святость Бога и присутствие в комнате Иисуса. Поток любви изли­вался на нас. Я вдруг понял: если Бог-Отец есть любовь, если Иисус - любовь, то Святой Дух - это тоже любовь. И мне больше не надо бояться Его, пусть Он творит. Я с великой радостью упал бы в это море любви, но внутрен­не я был совершенно закрепощён и слишком полон гордыни, чтобы так унизиться. Я не хотел молиться на незнакомых языках, и потом я боялся, что, может, и не смогу. „У меня не выйдет, - думал я, - слабо мне.”

Вдруг кто-то заговорил. Это точно было пророчество, потому что кто мог знать, что творится в моей душе?

- Опустись предо Мной на колени, маленький упря­мец!

Эти слова пронзили мне сердце. Я не хотел склонить­ся, не хотел смириться, не хотел стать, как ребёнок. Я чувствовал, что неспособен принять любовь Бога как подарок. Меня ещё сильнее потянуло вниз, у меня высту­пили слёзы. В отчаянии я с трудом связал слова:

- Святой Дух, войди в мою жизнь... Господи Иисусе, прости меня!

Моё сопротивление было сломлено.

Дата добавления: 2015-11-14