Почти как прежде

Глава 32

Почти как прежде

— Закрыться на замок предельно просто,

В кругу из звезд и догоревших свеч.

Но чье угодно лопнет благородство,

В ответ на безразличия картечь.

— Немного слов, за слогом не гоняясь,

Сказать в свою защиту мне позволь:

Не знаешь ты, как трудно жить, скрываясь,

И тайну превращать в слепую боль.

Слепой душе не достается жалость,

Коль скоро та к границе приведет.

Где нежность превращается в усталость

И ненависть кривит победно рот.

(Майя Котовская)

Это было похоже на толчок, как будто кто-то с силой ударил её в грудь, на мгновение лишив ориентации в пространстве. Резкая боль в области солнечного сплетения лишила возможности дышать. А потом всё прошло, и Гермиона открыла глаза.

Мозг отказывался верить, что всё закончилось, и они вернулись домой. В голове возник целый сноп вопросов, которые, подобно искрам, возникали и испарялись. Ответов на них не было.

В груди появилось сосущее ощущение тоски от чего-то упущенного, потерянного и забытого навсегда, но Гермиона настолько устала от переживаний, что сейчас находилась в прострации. Всё произошедшее как будто потеряло свою значимость, став совершенно обыденным. Это была защитная реакция организма, и как только она исчезнет, эмоции, несомненно, поглотят с головой вновь.

Она неуверенно огляделась по сторонам. На первый взгляд ничего не изменилось. Книга лежала на столе, Драко стоял рядом, сжимая перо.

— Вот и всё, — глухо произнес он и поморщился, словно пронзенный резкой болью. Гермиона осознала, что по-прежнему сжимает его пальцы, ставшие вдруг нестерпимо холодными. Малфой вырвал руку и отвернулся. Он стал другим. Сложно было понять, в чём именно заключались изменения, но ощущались они во всём: взгляде, жестах и голосе.

Гермиона заметила, что черная форма Альянса исчезла, сменившись хогвартской. Это было единственным подтверждением того, что перемещение удалось. Подбежала к книге, желая убедиться, что всё в порядке. Взгляду предстали пустые страницы.

Сердце Гермионы рухнуло в пятки. То, о чем предупреждал профессор, сбылось: их цикл завершен, она больше не Нашедшая.

— Книга снова пуста… — Голос звучал обреченно.

— Ну и что? — ответил Драко довольно грубо. — Это даже хорошо. Так ты избежишь искушения.

— Но я… — начала было Гермиона, желая возразить ему. Но когда её взгляд упал на Драко, все слова мигом вылетели из головы.

— Черт! — его нервный возглас заставил всё внутри задрожать. Он выглядел встревожено, серые глаза холодно блестели. — Идём! — Малфой грубо схватил её за руку и потащил к двери. Гермиона еле успела схватить Книгу Судеб, прежде чем он буквально вытолкнул её из комнаты.

— Куда ты меня тащишь? — на бегу спросила она. Ноги не слушались, став ватными и тяжелыми. — Мы в Замке моего отца. Возможно, здесь же находится Лорд. Не думаю, что стоит встречаться с ними, — ответил Малфой резко и закатил глаза. Они покинули потайную секцию библиотеки и оказались в большом зале, полностью заставленном книжными стеллажами. При других обстоятельствах Гермиона мечтала бы задержаться здесь как можно дольше, но сейчас даже книги не вызывали восторга. Слова Драко про Волдеморта хорошо укрепились в сознании.

— Энки! — голос Драко разорвал оглушительную тишину, нарушаемую до этого лишь рваным дыханием и тиканьем настенных часов.

Домовой эльф, завернутый в грязную наволочку, материализовался из воздуха. Гермиона поморщилась. Мечты об освобождении этих существ она оставила пару лет назад по причине их неисполнимости. Однако их плачевное положение угнетало до сих пор. Никто даже не заботился о том, чтобы те лоскуты, что они используют в качестве одежды, были хотя бы чистыми.

— Энки слушает Вас, молодой господин, — пропищал эльф.

— Кто находится сейчас в поместье?

— Вы, ваша гостья и ваш отец, молодой господин. Он ожидает прихода Темного Лорда.

Гермиона услышала, как Драко облегченно вздохнул. Сама она тоже была рада, что возможно, они успеют уйти до того, как окажутся под одной крышей с существом, одержимым смертью её лучшего друга и всех магглорожденных.

— Перенеси нас с мисс Грейнджер в Хогвартс, — отдал Драко очередной приказ.

— Энки не может этого сделать, молодой господин. Хозяин Люциус сказал мне не выпускать господина Драко из поместья.

— Чёрт бы тебя побрал! — Малфой схватил со стола вазу и замахнулся, желая швырнуть её в эльфа. Гермиона внутренне сжалась, но среагировала в один момент: метнулась к Драко и схватила его за руку, мешая совершить задуманное.

— Он не виноват! — выдохнула она, забирая у Драко вазу.

— Мне плевать! — прорычал Малфой. — И тебе будет плевать, когда окажешься на том свете! И там никому не понадобится твоё благородство!

Гермиона отпрянула, инстинктивно закрывшись руками. Взглянула на Драко, глаза которого горели безумным паническим блеском, и молилась, чтобы теперь ваза не полетела в неё.

— Если ты ударишь его, ничего не изменится… — произнесла она тихо, практически на автомате, потому что взывать к разуму Драко было сейчас явно бессмысленно.

— Заткнись! Не мешай мне сосредоточиться! — с надрывом выкрикнул Малфой и в следующий момент обратился к эльфу удивительно спокойным голосом. Такая стремительная перемена потрясла Гермиону.

— Энки, ты сможешь перенести мою гостью в Хогвартс? — спросил Драко.

Гермиона резко выпрямилась, пораженная страшной догадкой. Он собирается остаться?!

— Я никуда без тебя не пойду, — отрезала она, скрестив руки на груди и придав лицу самое уверенное выражение, какое могло быть в такой ситуации.

— Тебя никто не спрашивает, — бросил Драко почти равнодушно. В следующий момент он опустился в кресло, принял вальяжную позу, взял с журнального столика книгу и раскрыл её, показывая, что разговор окончен.

— Энки, перенеси мисс Грейнджер в школу Хогвартс, — приказал Малфой. Гермиона осознала, что через мгновение потеряет Драко. Она тут же оказалась рядом и сжала его запястья.

— Нет! Я никуда без тебя не пойду! — повторила она, не заметив, как глаза наполнились слезами. Драко вскинул на неё взгляд, и лицо его смягчилось.

— Другого выхода нет, — сказал он обречённо-успокаивающим голосом. — Мне никто ничего не сделает, а тебе нельзя здесь оставаться.

Гермиона впилась ногтями в ладони, отчаянно заставляя себя собраться с мыслями.

— Я вернусь через пару дней, к концу каникул точно буду в школе. Мне нужно просто решить некоторые вопросы с отцом, — ласковым голосом сказал Малфой. Он избегал смотреть на Гермиону, блуждая взглядом по залу.

— Если так… — начала она, подойдя к нему и опустившись на широкую ручку кресла. Фразе не суждено было стать законченной, потому что Драко вдруг взял её за талию и, опрокинув через подлокотник, усадил к себе на колени. Теперь их лица находились на расстоянии пары десятков сантиметров. Одна рука Малфоя вдруг оказалась в её волосах. Пальцы запутывались в них, мягко перебирая. Легким, но настойчивым движением он взял Гермиону за подбородок, заставив поднять голову и посмотреть на себя. Тыльной стороной ладони провел по её щеке, наслаждаясь этим моментом. Взгляд Гермионы затуманился, кровь прилила к щекам, а в области живота появилась приятная тяжесть.

— Мне нравится цвет твоих глаз, — произнес Драко глухим голосом. — Мне хочется запомнить их именно такими: затуманенными желанием.

Малфой усмехнулся, отчего на щеке появилась игривая ямочка. Его фраза должна была смутить Гермиону, заставив краснеть ещё сильнее. И это бы непременно случилось, если бы сознание яркой вспышкой не озарила страшная мысль: он прощается. Соврал, что собирается вернуться, или вернется совсем не таким, каким она хочет его видеть.

* * *

— Что здесь происходит?! — голос Люциуса Малфоя ворвался в их мир, подобно ножу, разрезающему живую плоть. Гермиона вскочила в одно мгновение и инстинктивно сделала шаг назад. Запустила руку в карман и нащупала там волшебную палочку. Драко встал, уверенно смотря на отца.

— Папа, я объясню Вам… — начал говорить спокойным голосом, но Люциус, до того с прищуром смотревший на Гермиону, будто пытаясь вспомнить, кто она, прервал сына на полуслове:

— Что она делает в нашем доме?!

Драко изменился в лице и, поняв, что теперь словами ничего не решить, выхватил палочку.

— Энки, перенеси Гермиону в Хогвартс! Быстро! — выкрикнул он.

— Энки, нет, — здесь же остановил эльфа Люциус холодно и оглушительно спокойно. Взмахом палочки захлопнул двери за своей спиной и потушил камин. Гермиона поняла, что они оказались в ловушке.

— Сегодня у Лорда будет хороший день: подружка Поттера в качестве пленной станет отличным дополнением к твоему приходу.

— Нет! — заорал Драко, резко подался вперед, закрыв собой Гермиону и наставив на отца палочку. Тот не мешкая, сделал тоже самое. — Ты уже убил её! Убил маму! А теперь хочешь убить меня! — слова разлетелись по залу, растворившись в воздухе, а затем наступила тишина. Она длилась всего лишь несколько секунд, пока Люциус был в замешательстве, пораженный страшными словами сына. Но этого времени Гермионе хватило, чтобы выхватить из кармана палочку и произнести «Экспеллиармус!», обезоружив старшего Малфоя.

Дальнейшее плохо укладывалось в сознании, потому что следующим заклятием, произнесенным в зале, стало «Империо» Драко Малфоя.

Гермионе казалось, что всё происходящее — очень страшный кошмар, который вот-вот закончится. Вот только она никак не могла проснуться.

Сложно было сказать, что именно стало причиной тому, что заклятье сработало: эффект неожиданности или годы тренировок. В любом случае, взгляд Люциуса Малфоя на мгновение стал рассеянным, а лицо приняло равнодушное выражение.

— Сейчас ты откроешь камин и выпустишь нас с Гермионой, — затараторил Драко сбивающимся голосом. Его рука, сжимающая палочку, сильно дрожала. — А потом ты забудешь о том, что здесь произошло и о том, что я вообще возвращался домой, — договорил он, хотя под конец его голос практически сорвался. Его трясло, а на лице выступили капельки пота. Гермиона ещё ни разу не видела Малфоя таким взволнованным.

Люциус выполнил приказ, и через мгновение они с Драко вошли в камин, растворившись в зеленом пламени, и оказались в том же кафе в Хогсмиде, из которого уходили месяц назад.

Гермиона осознала, что её бьёт мелкая дрожь. Только сейчас до сознания дошел весь смысл произошедшего. Страх пришел с опозданием, когда опасность уже миновала. Мысли о том, чем всё могло закончиться, распорядись судьба иначе, вызвали панику.

Гермиона жадно втянула воздух, но его не хватало. Она начала задыхаться. Огромные глаза на бледном лице были полны ужаса.

Драко заметил это и прижал её к себе. Первым желанием было оттолкнуть его, потому что картина того, как Малфой использует непростительное заклятие против собственного отца, всё ещё стояла перед глазами. Но объятия Драко, как и раньше, дарили тепло и уверенность, поэтому она не смогла сопротивляться.

— Бутылку огневиски и горячий чай, — бросил тот официанту, усаживая Гермиону на стул. — Тише, всё хорошо… Всё кончилось, — прошептал он, заглянув ей в глаза. Её трясло, как при сильной лихорадке.

— Да, — машинально кивнула Гермиона, пытаясь поверить в его слова, но внутри по-прежнему всё содрогалось от ужаса. Драко вытащил из кармана платок и вытер капельки пота, выступившие на её лбу.

Официант принес заказ. Малфой откупорил огневиски, а чай протянул Гермионе. Она схватила чашку, сжав её в руках, но те не слушались, поэтому часть жидкости расплескалась по столу.

— Лучше оставь, — сказал Драко, забрал у Гермионы чашку и сам поднес ту к её губам, помогая сделать глоток. Она чуть улыбнулась и отпила немного дымящейся жидкости.

— Я в порядке, спасибо.

Забрав у Драко чашку, Гермиона поставила её на стол и схватила огневиски, сделав внушительный глоток прямо из горла. Поморщилась и вздрогнула:

— Какая гадость!

Драко усмехнулся, наблюдая за тем, как на её щеках стал проглядываться румянец.

— О чём говорил твой отец? Зачем ты должен был идти к… Реддлу? — серьезно спросила Гермиона, застав Малфоя врасплох.

— Неважно. Я не хочу говорить об этом сейчас… Сегодня и так слишком сложный день, — ответил он. — Ты согрелась?

— Да.

— Тогда, думаю, надо отправляться в школу. Скоро стемнеет…

* * *

Вскоре они стояли у ворот Хогвартса. Гермиона увидела герб, состоящий из четырех частей, символизирующих факультеты. Это заставило окончательно поверить в то, что всё вернулось на круги своя.

Чувства смешались. Конечно, она не рассчитывала, что почувствует радость, но надеялась хотя бы на облегчение. Но и его не последовало. Лишь только тяжесть на душе и болезненная тоска из-за каждого, чьей жизнью они пожертвовали.

Драко шел рядом, и Гермионе хотелось поговорить с ним, поделиться своими чувствами; найти поддержку и рассказать, как сильно привязалась к нему за этот месяц. Но вместо этого она стиснула зубы и ускорила шаг.

Чем ближе становился Хогвартс, тем сильнее было желание развернуться и убежать. Гермиона сама не знала, почему. Ведь там её ждут друзья, учеба и спокойствие.

Драко был молчалив и угрюм. После того, как она спросила об отце, он снова стал таким. Впрочем, подобное настроение сохранялось с утра почти всё время.

Они вошли в замок в молчании. Тишину разрывал лишь стук её каблуков, который действовал сейчас раздражающе. Осталось пройти два коридора, и их пути разойдутся. Она пойдет в гриффиндорскую башню, а он — в слизеринские подземелья. И не будет больше маленькой комнаты — одной на двоих, ночных разговоров, и поцелуев, заставляющих кровь в жилах бежать быстрее.

Книга Судеб находилась у Гермионы подмышкой. В ней больше не было никакого смысла, но вряд ли стоило избавляться от неё, скорее хорошо спрятать. Потому что мысль о том, что кто-то может по неосторожности уничтожить их мир, не вызывала энтузиазма.

Гермиона решила, что стоит пойти в банк и создать там ячейку с двойным паролем. Так, чтобы половину знала она, а вторую — Драко. Так они лишат себя соблазна открыть тайник, а остальных возможности подобраться к книге. Озвучив свою мысль Драко, Гермиона удостоилась скупого кивка и обещания, что они сделают это до конца каникул. Он явно был не в настроении разговаривать.

— Гермиона! — звонкий голос заставил обернуться. В конце коридора, буквально в нескольких метрах от неё, стоял Гарри. Её Гарри.

Сердце подпрыгнуло в груди от радости. Забыв про Драко, чувство вины и все проблемы, Гермиона кинулась к нему и сжала в объятиях. Как же сильно ей его не хватало! Её любимого, самого близкого друга. На глаза навернулись слезы. Ещё недавно она боялась, что никогда больше его не увидит, а теперь Гарри был рядом: такой родной и близкий.

— Эй, ты чего? — Гарри мягко отстранил Гермиону от себя. — Мы не виделись всего два дня… — с улыбкой, но весьма удивленно заметил он.

Два дня?.. Получается, они вернулись в тот же день, когда ушли? — возник в голове Гермионы новый вопрос.

— А мне кажется, мы не виделись целую вечность! Я так соскучилась! — воскликнула она, всё ещё сжимая руки друга. — Сколько там дней осталось до конца каникул? Надо бы провести их вместе!

— Три дня, — констатировал Гарри, нахмурившись: — Рон сказал, ты хотела побыть одна…

— Я передумала, — отмахнулась Гермиона. В памяти начали возникать образы из последнего дня перед путешествием по линиям вселенной. Как же давно это было!

— Ты нашел её? — голос Рона, прозвучавший из-за угла, заставил вздрогнуть. В памяти за мгновение пронеслись картинки из прошлого: он, недовольный её скрытностью, задает вопросы и не желает отдавать Книгу; стоит, прижатый к стене, пытаясь оправдаться; целует её в губы; несет на руках и опускает на кровать… А потом появляется Джинни, и, передернутым от гнева голосом, сообщает, что скоро его не станет.

Сейчас сложно было понять, что из этого случилось на самом деле. В любом случае, она радовалась, что снова видит его живым и невредимым.

— Привет, Рон, — неуверенно поздоровалась Гермиона, выдавив из себя улыбку. Он смотрел не зло, скорее презрительно-равнодушно. Это было ново. Никогда раньше она не замечала за ним подобного взгляда.

— Привет! — Ответ прозвучал холодно. — Надеюсь, ты разобралась со своими проблемами.

— Да, разобралась, — начала она, но осеклась, вдруг осознав, что практически бросила Драко. — Вот только… — резко обернулась, желая вернуться, попрощаться и договориться о следующей встрече. Но коридор был пуст.

— Что такое? — поинтересовался Гарри. Гермиона вскинула голову и поймала его взгляд, в очередной раз подумав, как сильно ей его не хватало.

— Ничего, всё в порядке, — губ коснулась легкая улыбка. В конце концов, можно поговорить с Малфоем завтра, за несколько часов ничего не случится. Тем более что с ним она провела последний месяц, а своих мальчиков не видела целую вечность.

Оправдывая себя таким образом, Гермиона пошла в гостиную. По дороге Гарри пытался завязать разговор, но ни от кого не укрылось, что между Роном и Гермионой возникло тяготящее отчуждение. И если она старалась быть приветливой, то он вел себя очень холодно.

— Что это за Книга? — вдруг спросил Рон. Гермиона растерянно перевела взгляд с одного друга на другого, понимая, что в этот раз от ответа не убежать. Но рассказать всё она тоже не сможет.

— Это не моя тайна, — ответила она спокойно, а потом добавила: — Вернее, не только моя…

Рон изменился в лице.

— А чья же?! — с надрывом произнес он, всплеснул руками и процедил: — Можешь не отвечать…

Те несколько секунд, что Рон молчал, Гермиона пристально наблюдала за его искаженным гневом лицом, судорожно придумывая, как смягчить ситуацию. Крик прозвучал неожиданно:

— У тебя с Малфоем появились общие тайны?!

Рон резко развернулся к ней и сжал руки в кулаки. Губы задрожали, а глаза превратились в узкие щели, передернутые гневом.

— Успокойся! — приказным тоном осадила его Гермиона. — И прекрати на меня кричать! Иначе я не буду ничего объяснять, — отрезала она строго.

— Ну и не объясняй, — ответил Рон куда спокойнее. — Мне, в принципе, всё равно. Это твоя жизнь. Делай с ней, что хочешь, — процедил он и снова отвернулся.

— Хватит ссориться, — вмешался Гарри, ободряюще сжав локоть Гермионы. Он всегда был примиряющим звеном между ними. Наверное, только благодаря этому они до сих пор не убили друг друга.

Рон кивнул, не скрывая недовольства и бросив на собеседницу испепеляющий взгляд. Компания направились в башню Гриффиндора.

Гермиона понимала, что им с Роном всё равно придется выяснить отношения, потому что он сильно злился. Но за последние дни она так устала от длинных разговоров о жизни, что сама ни за что бы такой не спровоцировала. Рон тоже не стремился откровенничать. Между ними воцарилось некое подобие мира, скорее выставленного напоказ друг перед другом, чем искреннего. Но обоих это устраивало.

Они заварили чай, устроились на диване и пытались разговаривать. В какой-то момент Гермиона отчетливо осознала, что ничего уже не будет как прежде. Когда между близкими людьми встает тайна, которую нельзя раскрывать, дружба дает трещину. Она даже подумала о том, чтобы всё рассказать, но поняла, что не сможет. Не справится с тем, чтобы обратить эту историю в слова. Когда мальчики стали играть в шахматы, Гермионе на мгновение подумалось, что всё её путешествие было лишь игрой воображения или долгим утомительным сном. Вот только сон не способен изменить человека столь сильно.

Оказавшись в своей комнате, Гермиона поразилась тому, какой чужой та показалась. Зажгла ночник, повертела в руках тетрадки и уставилась в окно и только сейчас почувствовала, как сильно скучает по Малфою. Вспомнила ночь, когда они спали в одной кровати. Он обнимал её, даря тепло и защищая от кошмаров. Как же хотелось, чтобы и сейчас Драко оказался рядом. Только с ним была возможность поговорить обо всем, что они пережили и о том сумасшествии, что творилось в душе.

Встала, стянула с кровати одеяло, закуталась в него и несколько минут сидела с закрытыми глазами, пытаясь согреться. Прошло всего несколько часов, а она уже не может без Драко. Осознание этого факта вызывало отнюдь не радость. Там, в другом мире, не надо было ничего бояться, но здесь всё иначе, и они, как и раньше, по разные стороны баррикад. В его доме находится Темный Лорд, Люциус и сам — убийца, да и Драко с лёгкостью использует непростительные заклинания. С этим сложно будет смириться…

Сцена из Малфой-мэнора до сих пор леденила кровь. Гермиона не понимала, как вышло, что Люциус подчинился заклятию Драко, ведь наверняка владел магией куда лучше школьника-сына. Но больше всего пугало другое: у последнего поднялась рука направить Империо на отца. Каким бы ужасным человеком тот ни был, такое было неприемлемо, хотя и спасло ей жизнь.

Несмотря на сопротивление внутреннего голоса и здравого смысла, Гермиона вытащила из ящика пергамент и начала писать:

«Привет! Прости, что не попрощалась. Не думала, что решусь признаться, но я очень скучаю.

Надеюсь, у тебя всё в порядке.

P.S. Надо решить, когда пойдем в банк относить Книгу. Мне не очень-то нравится, что она у меня».

Позвав школьную сову, она привязала письмо к её лапке и стала ждать ответа. Мучительные минуты текли медленно, и ускорить их не смогли ни книги, ни музыка, ни даже рисование. Через три часа Гермиона почувствовала себя никчемной и опустошенной. Ответа так и не пришло, и, решив, что ждать дальше бессмысленно, она попыталась заснуть. Но лишь только тогда, когда небо начало светлеть в преддверии рассвета, воспалённый и измученный разум позволил погрузиться в сон, наполнив его тревожными сновидениями.

* * *

Колбы стояли в углу: большая, почти полная коробка. Как он надеялся, что больше никогда её не увидит! Но жизнь распорядилась иначе, и надежды больше не было.

В первый же миг, когда они с Грейнджер переместились, предплечье пронзила отвратительная ноющая боль, а в голову как будто ворвался ураган из шума и неразборчивых голосов. Огромных усилий ему стоило не выдать себя Гермионе. Она была последним человеком, кому он стал бы об этом рассказывать.

Драко понимал, что должен сохранить рассудок и вывести Гермиону из поместья. Последние моральные силы ушли на то, чтобы сделать это. Встреча с отцом стала последней каплей. После этого только алкоголь смог усмирить волнение такой силы, что хватило бы на несколько приступов.

По дороге к Замку Драко было так плохо, что даже говорить удавалось с трудом. С каждой минутой голоса в голове становились всё громче, а боль всё сильнее. Сердце наполнила тягучая злость.

Почему она заставила его сделать это?! Зачем?! Они могли бы остаться там и жить счастливо. Но он променял всё это на ад ради неё!

Когда из-за поворота появился Поттер, и Гермиона, его Гермиона кинулась к тому в объятья, Малфой понял, что ещё мгновение, и он убьет их обоих.

Увидев на горизонте своего дружка, она и думать забыла о Драко.

Гнев усилил приступ, доведя его до критической точки. Не желая провалиться в беспамятство прямо посреди коридора, Малфой направился в свою спальню. Вдруг стало искренне плевать, что будет дальше, поэтому, придя туда, он без раздумий выпил сразу два флакона вожделенного Зелья. Приятное тепло разлилось по телу, и мысли прояснились. Теперь Драко точно знал, кто он, и зачем живет.

Он сын Пожирателя Смерти, и совсем скоро станет одним из них. Он должен служить Темному Лорду и ненавидеть грязнокровок. Однажды он будет их убивать.

Перед глазами вдруг вспыхнула яркая картинка: красивая девушка выхватывает палочку и направляет заклятие в серебряный кубок. Она прикасается к нему, ему нравятся эти прикосновения. Драко хочет быть с ней рядом, обнимает её. Он никому не даст её в обиду.

Эту девушку зовут Гермиона Грейнджер. Она — грязнокровка. Он должен её ненавидеть. Он хочет её защитить.

Ненавидеть. Защитить. Ненавидеть…

Эти слова вступили в своеобразную битву за разум Драко, не давая ему ничего понять. Всё снова стало слишком сложно. Отвратительный и оглушающий звон, похожий на скрежет металла, зазвучал в голове, и Малфой лишился чувств.

Когда Драко очнулся, то по-прежнему не мог понять, что правда, а что — ложь. Действие Зелья немного спало, но в голове был густой туман.

Теперь Малфой точно знал, что не собирается убивать Гермиону, но при мысли о том, что он целовал грязнокровку, спал с ней рядом, его передергивало. Умом понимал, что это бред, но сознание, по-видимому, ещё опьяненное зельем, посылало телу странные сигналы.

Драко пугало собственное состояние. Если Зелье продолжит действовать таким образом, совсем скоро он лишится рассудка. Надежды на избавление больше не было. Оставалось лишь сдаться. Но это означает, что жизнь уже никогда не станет прежней. И что ему действительно придется убивать.

В памяти всплыл эпизод из далекого прошлого, когда он направил свою палочку на Гермиону Грейнджер. Тогда ему хотелось её уничтожить.

Образ активизировал остатки зелья, растворившиеся в организме. Шум в ушах вернулся, оглушая. И Драко снова погрузился в беспамятство, наполненное ненавистью и кровью.

Он находился в параллельном мире. Там его мать была жива, а здесь мертва. Он сам убил её. Всё это из-за Гермионы Грейнджер. Она заставила его уйти оттуда, где им было хорошо, а потом предала. И больше не придёт, потому что он ей не нужен.

Ненависть стремительно наполняла душу, грозя вот-вот выплеснуться наружу.

* * *

Несколькими часами позже Малфой сидел за столом и держал в руке письмо от Гермионы. Резкая боль пронзила висок, и Драко резко прижал туда руку. Разобраться, какие из его воспоминаний были правдой, а какие — галлюцинациями, оказалось непросто. Зелье воскресило в памяти странные образы, деформировав их. Малфой до сих пор не был уверен, что параллельный мир, куда он попал с Гермионой, не был одним из них. А в Империо, впервые направленное не на эльфа или домашнее животное, а на человека, тем более верилось с трудом.

Буквы в письме с трудом складывались в предложения. Кажется, она просила о встрече.

Он не знал, хотел ли этого. После того, как Грейнджер ушла, не попрощавшись; после всех этих ужасных воспоминаний и двух флаконов Зелья стало сложно утверждать что-то определенное. Более того, он был почти не в силах себя контролировать. Их свидание могло оказаться опасным для обоих.

Малфой скомкал пергамент и развернулся к окну.

* * *

Гермиона не видела его уже два с половиной дня. За это время она успела отправить четыре письма; трижды спускалась в слизеринские подземелья и топталась у дверей, не зная, как войти, нарочно приходила на завтрак самой первой, а уходила самой последней. Драко нигде не было.

Она до сих пор не могла простить Рону того, что тот потерял Карту Мародеров, а потом попытался свалить это на неё. Вчера, придя к нему и попросив её, услышала в ответ: «Ты же сама её забрала! И ещё говорила что-то про Малфоя.» В ответ на недоумение и замечание о том, что она ничего не забирала и уж тем более не говорила про Малфоя, Рон ни за что накричал на неё и попросил «разобраться со своей головой, а только потом приходить с обвинениями».

Это было слишком! Гермиона твердо решила, что не будет разговаривать с Роном до тех пор, пока тот не извинится. Конечно, она была в параллельном мире и делала много странных вещей, но пока ещё не успела лишиться рассудка или заболеть амнезией.

Отсутствие Карты Мародёров существенно уменьшало шансы на встречу с Драко. В какой-то момент Гермиона подумала, что последний её избегает, а вечером того же дня они впервые встретились. Она поднималась по лестнице, а он шел по коридору.

— Драко! — закричала Гермиона, не жалея голоса. Малфой услышал и даже оглянулся. На лице отразились необычные эмоции: он выглядел растерянно и как будто не мог узнать её. Взгляд был мутным. А потом Драко передернуло, и, развернувшись, он пошел прочь, так и не удостоив Гермиону ответом.

Это было настолько странно, что на некоторое время она буквально приросла к полу, смотря ему вслед раскрыв рот. Хотела обидеться, но подумала, что это глупо, поэтому лишь только тверже укоренилась в своем намерении: поговорить с ним и всё выяснить.

Гермиона решила, что сегодня сделает это во что бы то ни стало. Даже если придется всю ночь спать на коврике перед дверью в гостиную Слизерина.

Конечно, сейчас, когда она стояла напротив глухой каменной стены, уверенности чуть убавилось, но отступать Гермиона не планировала.

Завтра должен был начаться новый семестр, поэтому периодически здесь появлялись ученики, которые косо на неё поглядывали и специально называли пароль шепотом, боясь, что она услышит. Несколько не удержались и от язвительных замечаний, но сейчас Гермионе было искренне всё равно. Не в силах больше стоять, она опустилась на пол и обхватила колени руками.

Прошло ещё примерно полчаса, прежде чем из-за поворота кто-то появился. Увы, это был не Драко.

— Гермиона Грейнджер! Что ты здесь делаешь?! — вопрос Астории Гринграсс, обращенный к ней, заставил Гермиону вздрогнуть.

— Я жду одного человека, — бросила она, совершенно не желая вступать в диалог с бывшей девушкой Малфоя.

— Да? Не Драко случайно? — с улыбкой спросила Астория. — Так и знала, что между вами что-то есть! — глаза загорелись энтузиазмом. — Но ты не думай, я не против. Это даже хорошо, что у него кто-то появился. Так ему легче будет справиться с тем, что я его бросила, — затараторила она. Гермиона поморщилась. Её всегда раздражали подобные девчачьи разговоры. — Если хочешь, я могу проводить тебя в его комнату. Подождешь там. Это уж точно лучше, чем на холодном полу… — она хмыкнула и накрутила на палец светлую прядь, явно наслаждаясь своим благородством.

Гермиона встала. Предложение показалось заманчивым. Причин для отказа не было, поэтому она кивнула и последовала за Асторией в слизеринскую гостиную. Никогда раньше ей не представлялась возможность побывать здесь. На первом курсе подземелья самого таинственного и нелюбимого факультета представлялись темным помещением, похожим на те, что показывают в фильмах ужасов. В действительности всё оказалось совсем иначе. Здесь было просторно, достаточно светло и по-своему уютно. Интерьер в серебристо-зеленом стиле смотрелся стильно и придавал особую атмосферу изящества и роскоши. Отсутствие окон возмещали многочисленные лампы и свечи, а большой камин горел необычным серебристым огнем.

— Его комната вон там, — Астория указала на одну из дверей по левую руку от Гермионы, приторно улыбнулась и пошла в свою комнату. Понимая, что стоять по центру гостиной и с открытым ртом её рассматривать — не лучшая идея, Гермиона поспешила в комнату Драко.

На всякий случай постучала и подождала ответа, но не получив его, прошла внутрь, плотно закрыв за собой дверь. Комната была пуста.

Первым бросилось в глаза то, что комнаты гриффиндорцев были обставлены куда скромнее. Не зря Слизерин считался факультетом аристократов. Ноги тонули в серебристом мягком ковре, кровати были широкими и очень красивыми, стулья, обтянутые изумрудной тканью, идеально сочетались с красивыми столами, стоящими в противоположных углах комнаты.

Стол Драко Малфоя был справа. Гермиона не знала точно, но почему-то была уверена в своей догадке. Как и в том, что именно его кровать не заправлена. Хотя Малфой и Забини были чистокровными аристократами и снобами, они оставались мальчишками, поэтому бардак не удивил.На столе Малфоя валялись книги, бумаги, была разлита какая-то жидкость красного цвета. Гермиона обмакнула туда палец, понюхала. Пахло резко, сладко и не очень приятно. Наверное, стоило спросить у Драко, что это. Вот только не факт, что тот ответит.

Записка, присланная три дня назад, скомканная, затерялась среди нескольких подобных. Рядом валялись два сломанных пера. Взгляд зацепился за золотистый гребень, который когда-то украшал её прическу. Сцена с бала пронеслась перед глазами. Гермиона взяла его, повертела в руках, заметила, что несколько изумрудных камешков уже выпали. Потом обратила внимание на книги, пробежав глазами заголовки.

Здесь были весьма странные книги, отнюдь не по учёбе: «Яды и противоядия», «Магическое управление сознанием», «Проклятья подчинения: способы противодействия» и, что удивило Гермиону больше всего, маггловская книга: «Практическая психология: как сохранить спокойствие».

Несколько минут стояла в задумчивости, во-первых, пытаясь осмыслить увиденное, а во-вторых, справиться с соблазном открыть ящики и ознакомиться с их содержимым.

Опустила глаза и увидела несколько валяющихся там стеклянных колб. Подняла одну, поднесла к свету. На дне блестели красные капли. Скорее всего, жидкость на столе вылилась как раз отсюда.

Дверь хлопнула, и Гермиона резко обернулась на звук, неожиданно для себя встретившись с испепеляющим взглядом Малфоя. Кровь прилила к щекам, и Гермиона пошатнулась. Но Малфой был испуган не меньше: побледнел в одно мгновение и сжал рукой косяк так, что костяшки пальцев побелели. Гермиона опасалась, что он упадет в обморок, и ей придется его откачивать. Но вскоре смятение сменилось гневом. Теперь Драко смотрел так, что Гермионе захотелось провалиться сквозь землю. Глаза горели, а губы вытянулись в тонкую линию. Несколько раз глубоко вдохнул, а потом проговорил, акцентируя каждое слово:

— Что. Ты. Здесь. Делаешь?

Он не повысил голоса, но подобный тон звучал страшнее любого крика.

— Ты не отвечал… Я беспокоилась… Я подумала… — начала оправдываться Гермиона, понимая, что это неправильно, и лучше было принять другую тактику — нападения. Но голос не хотел подчиняться. Малфой по-прежнему лишал её возможности нормально говорить одним своим видом.

Глаза Драко сверкнули, когда он взглянул на её руку, сжимающую колбу. В одно мгновение оказавшись рядом, с силой схватил Гермиону за запястье и заставил разжать пальцы. Он стоял так близко, что она чувствовала его дыхание на своих губах.

— Ты трогала мои вещи, — ледяным голосом констатировал Малфой, усилив хватку. Пальцы начало покалывать от недостатка приливающей крови.

— Извини, я… — начала она, когда он резко толкнул в сторону кровати. Потеряв равновесие, Гермиона опустилась туда, по дороге больно ударив ногу. Гадая, чего ожидать от него в следующий момент, до боли прикусила губу и посмотрела на Малфоя, нависающего над ней, и боясь, что он вот-вот вцепится ей в горло.

— Что, Грейнджер, скучаешь по временам, когда мы жили вместе? — прошипел он, усмехнувшись. — Боюсь, они в прошлом… — протянул Драко медленно, а потом глаза снова сверкнули злобой.

— Что ты видела?! — рявкнул он. Гермиона подпрыгнула на кровати. Всё внутри похолодело.

— Ничего. Только книги и странную жидкость… — пролепетала она, искренне не понимая, почему её приход вызвал такую реакцию.

— Точно? — Малфой с прищуром посмотрел на неё.

— Да, — отозвалась Гермиона.

— Хорошо, — он кивнул и облегченно вздохнул. — Итак, зачем ты пришла?

— Я хотела поговорить. Понять, что происходит. Почему ты игнорируешь меня после всего, что было?! — Гермиона захлебнулась воздухом и до боли сжала покрывало. В глазах защипало.

— Всё изменилось. — Его угрюмый ответ не предвещал ничего хорошего.

— Что изменилось, Драко? — в отчаянии спросила Гермиона. Этот разговор, призванный помочь перешагнуть пропасть, раскрывшуюся между ними, только её увеличивал.

— Ты сама решила уйти оттуда, где мы могли быть вместе, — холодно отрезал Малфой и отвернулся к окну. Теперь она видела только напряженную спину и чуть подрагивающие плечи. Он явно был не в себе, и Гермиона могла бы понять это, но последняя фраза запустила опасный механизм: чувство вины, до того усыплённое, но теперь разбуженное, вылилось в недюжинную злость, которая, в свою очередь, обратилась в слова.

— Быть вместе можно где угодно, если мы этого хотим. Но ты боишься! Ведь здесь нельзя спрятаться… — задыхаясь, начала Гермиона. Гнев нарастал и требовал выхода. Она вдруг вспомнила всё: семь лет вражды, пощечину на третьем курсе, столкновение в кабинете Рун и свои обиды. — Конечно, я ведь грязнокровка! — выплюнула она сочащееся ядом слово. — И отношения со мной явно не понравятся твоему папочке! А против него ты пойти не рискнешь. Ты трус, Драко Малфой. Ты жалкий трус!

Голос задрожал и сорвался. Гермиона уставилась в пол. Она понимала, что затронула запретную тему и явно перегнула палку. В отношениях с отцом Малфой был кем угодно, но только не трусом. Здесь скрывалась другая тайна, но отсутствие малейших представлений о том, в чём она могла заключаться, выводило Гермиону из себя.

Драко медленно повернулся, но она не нашла в себе силы поднять глаза и встретиться с его взглядом.

— Ты ничего не знаешь, — процедил он сквозь зубы, как ни странно, сохраняя остатки спокойствия.

— Так объясни! Расскажи мне, в чём дело! А я попробую понять! — Гермиона всё-таки вскинула голову и посмотрела на Драко. Сердце болезненно стучало в груди, а щёки пылали, хотя в помещении было весьма прохладно.

— Ты хочешь знать правду, Грейнджер? Хорошо… — выдохнул Драко. Его голос дрожал, грозя вот-вот сорваться. Малфой схватился за стул, желая удержать равновесие, а затем принялся с остервенением его раскачивать. Только сейчас Гермиона заметила, как сильно он похудел и осунулся. Щеки впали, под глазами залегли серые круги, а мешки выдавали бессонные ночи. Рассеянный взгляд бегал по комнате и явно не мог ни на чем сфокусироваться.

Драко резко зажмурился и выдохнул, пытаясь собраться с мыслями и рассказать о самом важном.

— Ты знаешь, я… — начал он тихо и неуверенно, не в силах решиться, а потом резко выпрямился, содрогнулся, словно от сильного холода, и заговорил совсем другим голосом: безжалостным и равнодушным.

— Я лгал тебе, Грейнджер! — выпалил Малфой, глядя ей прямо в глаза. — Мне нужно было достать Книгу, и я придумал способ сделать это! — принялся объяснять он. В тоне слышались нотки истерики. Резким движением распахнул ящик стола и бросил стопку бумаг. Поймав их, Гермиона увидела свои письма.

— Что?.. — на выдохе произнесла она, фыркнув и нахмурившись. На лице читалось непонимание, губы исказила кривая усмешка.

Драко что-то рассказывал о коварном плане, о том, как нашел блокнот и придумал Валентина с целью узнать имя Хранителя. Гермиона не знала, смеяться ей или плакать. Это был бред! Самый настоящий бред воспаленного мозга.

Малфой вдруг замолчал и уставился на неё с удивлением. Конечно, он ждал другой реакции: злости, слез и истерик. Но ничего этого не было.

Порыв ярости, который спровоцировал этот разговор, схлынул, и Гермионе вдруг стало смешно. Из всех возможных способов достать Книгу Судеб Малфой выбрал самый нелепый. Он пытался её очаровать вместо того, чтобы, например, связать, напоить сывороткой правды, а потом наложить Обливейт. Так бы сделал любой нормальный человек. А Драко писал ей комплименты.

— Я оставлю их, — проговорила Гермиона и прыснула. — Будет интересно перечитать всю переписку, — продолжила она с улыбкой.

Глаза Драко округлились. Во взгляде застыл немой вопрос: какого черта здесь происходит?

— Я использовал тебя, Грейнджер! Я тебе врал, — начал объяснять он, скорее всего, решив, что она не поняла сути дела.

— Я знаю, — мягко откликнулась Гермиона. — То было давно. После всего, что произошло с нами, вот это… — она помахала стопкой писем. —...детская ерунда. Ты можешь сколько угодно убеждать меня в том, что делал всё ради собственной выгоды. Но я знаю, что это не так.

— Ты переоцениваешь меня, Грейнджер. Как и своё значение в моей жизни. — Малфой холодно усмехнулся.

— Зачем тебе нужно, чтобы я так думала?

Гермиона была поражена своей смелостью и уверенностью, Малфой был удивлен не меньше. Вопрос явно застал его врасплох.

— Потому что это так. Я использовал тебя, пойми же ты наконец! — с отчаянной злостью повторил он. — Я начал общаться с тобой только чтобы достать Книгу.

— Хочешь, чтобы, услышав это, я выбежала из комнаты и перестала с тобой разговаривать? — спросила она, усмехнувшись. — Я понятия не имею, какие у тебя мотивы, но с моей стороны глупо поддаваться на подобную провокацию. Если проблема только в письмах, то можешь не переживать: в те времена я сама считала тебя мерзким снобом и болваном. Конечно, ты такой и есть, но не пытайся убедить меня, что твоё поведение в параллельном мире — часть коварного плана. И мне действительно всё равно, какие мотивы были у тебя полгода назад.

— А мне нет! — рявкнул Драко и снова оказался радом. — Я использовал тебя, и ты должна злиться!

Лицо Гермионы снова стало суровым.

— Я была права. Ты трус… — надломленным голосом проговорила она. — Если ты хотел, чтобы я ушла, мог бы сказать прямо, а не пытаться сыграть на моих чувствах, — криво усмехнулась и продолжила со злобным сарказмом: — Вы теряете квалификацию, Драко Малфой. Раньше вы манипулировали людьми куда искуснее, — хмыкнула и перевела дыхание. — Если хочешь, я уйду. Могу даже разозлиться, раз уж должна, — она сделала особый акцент на последнем слове, скопировав интонацию Драко, и, глубоко вздохнув, закончила мысль: — Вот только мы оба знаем, что настоящая причина не в этом.

Гермиона развернулась на каблуках и направилась к выходу. Вдруг осознала, что впервые в жизни ответила ему достойно. Так, как мечтала раньше: разумно, уверенно, с высоко поднятой головой. Но радости не было — лишь только нестерпимая боль. Осознание того, что всё кончено, разрывало сердце. Слезы наворачивались на глаза, но Гермиона проглотила их, решив, что будет сильной до конца. Уже покинула комнату, ожидая, что дверь вот-вот захлопнется за спиной. Но этого не произошло.

Резкий толчок лишил равновесия. Через мгновение Гермиона поняла, что руки Драко притянули её к себе, их губы встретились, и он проник ей в рот в болезненно-страстном и таком долгожданном поцелуе. Голова закружилась, и разум затуманился. Она успела подумать о том, как сильно скучала, а затем полностью отдалась во власть ощущениям.

09.12.2012

Дата добавления: 2015-11-14