15 страница

Лукас бросает на меня взгляд, и, судя по его лицу, раздумывает, стоит ли мне что-то рассказывать.

- Это очень важно и касается группы, - загадочно отвечает он. - Мы сейчас на грани. В общем и целом.

- Правда? На грани чего?

Он пожимает плечами, а я снижаю скорость - мы подъезжаем к желтому дому. Я вижу сидящих на садовых стульях во дворе Теда и Ужасную Мери: она положила ноги на его колени, и они поедают «Твинкис».

- С нами хочет встретиться звукозаписывающая компания «Rubber Records». На следующей неделе мы едем в Вашингтон, ну, знаешь, поговорить с ними.

- Ничего себе! - Я въезжаю на подъездную дорожку, на которой уже припаркован фургон. На нас с легким интересом смотрит Тед, Мери машет рукой, когда Лукас открывает дверцу и выходит из машины. - Это здорово.

- Вы только послушайте, - кричит Лукас Теду. - Сегодня играют «Спиннербейт».

- Ненавижу «Спиннербейт»! - отвечает Мери.

- Где играют? - спрашивает Тед.

Лукас захлопывает дверцу и обходит машину спереди.

- Спасибо, что подбросила, - говорит он мне, постучав по моему полуопущенному стеклу. - Я тебе очень благодарен.

- Что все это значит? - кричит Тед. - Это вторжение на нашу территорию!

- Это война! - отзывается Лукас, и они оба смеются.

Лукас направляется к дому, но я нажимаю на клаксон, и он оборачивается.

- Хей, Лукас!

- Да? - Он делает пару шагов ко мне.

- Желаю удачи, - говорю я и чувствую себя очень неловко, ведь я его едва знаю. Однако почему-то чувствую необходимость сказать хоть что-нибудь. - Я имею в виду, желаю удачи всем вам.

- Уху, - пожимает он плечами. - Посмотрим, выгорит ли у нас что.

Отъезжая, я вижу, что он вытаскивает ящик с молоком, чтобы присоединиться к пикнику Мери и Теда. Тед протягивает ему «Твинкис». Бросив в последний раз взгляд на их дом, я замечаю Манки, сидящего у двери, высунув язык. Где, интересно, Декстер? - думаю я и сразу одергиваю себя - какое мне дело? Но если бы он был дома, то, скорее всего, вышел бы поприветствовать меня. Просто потому, что мы друзья.

Остановившись на стоп-знаке, я смотрю в зеркало заднего вида. Во дворе желтого дома все еще сидят Тед, Мери и Лукас, вот только теперь к ним присоединился и Декстер. Опустившись на корточки у самодельного столика, он разворачивает «Твинки», а Манки ходит вокруг них кругами, виляя хвостом. Они болтают, и на короткую секунду меня пронзает острая боль. Такое ощущение, словно я потеряла что-то очень важное. Странно. Затем стоящая позади машина нетерпеливо сигналит, и я возвращаюсь в реальность, стряхиваю с себя оцепенение и еду вперед.

В доме стоит тишина. Мама уехала в город, на конференцию писателей, которую посещает каждый год в августе. Там она дает семинары начинающим романистом и целых три дня и две ночи купается в их обожании во «Флорида-Кис». Что касается Криса, то он практически живет и спит у Дженнифер Энн, где нормальный хлеб и можно завтракать, глядя на плакаты с красивыми цветочными садами, а не на огромные неоклассические сиськи. Обычно я люблю оставаться дома одна, но мне все еще как-то неловко находиться с Доном, поэтому я воспользовалась предложением Лиссы в выходные переночевать у нее. Дона я уведомила об этом запиской, засунутой под растущую на кухонном столе пирамиду из пустых банок «Эншур».

Я иду в кабинет мамы, распахиваю там шторы. На полке возле ее стола лежит пачка листов: новый роман или какая-то его часть. Я сажусь, поджав под себя ноги, кладу пачку себе на колени и начинаю листать страницы. Когда я читала о Мелани в последний раз, муж покинул ее, и она осталась одна на холодном супружеском ложе с мыслями о том, что ее брак - ошибка. Это было где-то на двухсотой странице, а к двухсотпятидесятой она возвращается из Парижа в Нью-Йорк и работает над дизайном одежды для одной зловредной бабы, весь вид которой говорит о том, что она деревенщина. Так совпало, что в это же время в Нью-Йорк приезжает и Брок Доббин, пострадавший в каких-то гражданских беспорядках на поприще фотожурналистики в погоне за профессиональными наградами. В начале осени они встречаются друг с другом взглядами и их любовь вспыхивает с новой силой.

Я перелистываю роман до трехсотой страницы и обнаруживаю, что все становится совсем плохо: Мелани лежит в лечебнице для душевнобольных, накачанная таблетками, в то время как ее бывший начальник заграбастывает себе всю ее линию одежды. Снова объявляется с какой-то финансовой схемой ее муженек. Брок Доббин исчезает, и я уж решаю, что навсегда, но нет, нахожу его на триста семьдесят четвертой странице в мексиканской тюрьме, где он оказывается в результате вызывающих сомнение обвинениях в незаконном провозе наркотиков и попадается на удочку местной обаятельной попрошайки по имени Кармелита. Здесь, похоже, мама забывает, о чем пишет, и уходит куда-то не в ту степь, но к четырехсотой странице возвращается к главной сюжетной линии и все действующие лица в преддверии осени оказываются в Милане. Люк пытается примириться с Мелани, но с плохими намерениями, а Брок вновь весь в работе и готовит репортаж о грязной и неприглядной стороне индустрии моды, со своей верной камерой и несокрушимым чувством справедливости, которое не смог поколебать даже удар камнем по голове в Гватемале.

Последняя страница на моих коленях - четыреста пятая, и на ней Мелани с Броком пьют экспрессо в миланском кафе.

«Они не отрывают друг от друга взглядов, словно так истосковались за время разлуки, что этого нельзя передать словами, а можно выразить только глазами. Руки Мелани дрожат, хоть она и сжимает в пальцах шелковую шаль, защищающую ее от резкого ветра.

- Ты любишь его? - спрашивает Брок, напряженно глядя на нее своими зелеными пронзительными глазами.

Мелани шокирует его прямота, но, видимо, после времени, проведенного в тюрьме, он действительно нуждается в ответах. Он смотрит на нее, ожидая.

- Он мой муж, - отвечает она.

- Я спрашивал не об этом. - Брок берет ее за руку и сжимает ее ладонь в своей. Его пальцы твердые и мозолистые, жесткие по сравнение с ее бледной, мягкой кожей. - Ты любишь его?

Мелани прикусывает губу, подавляя готовые вырваться из груди рыдания, если он продолжит требовать правду о Люке и его ледяном сердце. Брок ушел от нее много месяцев назад, не оставив ей выбора. Она считала его погибшим, как и их любовь. И теперь он словно призрак подошел к ней в кафе, перейдя из того мира в этот.

- Я не верю в любовь, - отвечает она.

Брок сжимает ее ладонь.

- Как ты можешь говорить такое после всего, что между нами было? Что еще между нами есть?

- Между нами ничего нет, - отвечает Мелани, высвобождая свою ладонь. - Я замужем. Я сделаю все, чтобы сохранить брак, потому что…

- Мелани…

- Потому что этот мужчина любит меня, - заканчивает она.

- Этот мужчина, - мрачно повторяет Брок, - любит тебя.

- Ты опоздал. - Мелани встает. Она изгонит Брока из своих мыслей, она сможет прожить свою жизнь с Люком. С обходительным и добродушным, сильным и верным Люком. Брок приходит в ее жизнь и уходит из нее, обещает быть с ней, воспламеняет любовь, а потом исчезает, оставляя ее в облаке воспоминаний и паровозном дыме, уезжая на другой конец света за историей, которая никогда не станет их общей. Может быть, Люк никогда не полюбит ее так, как любит ее Брок, никогда не будет наполнять ее тело и мысли счастьем, от которого весь мир отступает на второй план. Но это счастье длится недолго, а ей хотелось верить в совместное «всегда», даже если иногда ночами она будет томиться, мечтая о чем-то большем и лучшем.

- Мелани, - зовет ее Брок, когда она выходит на булыжную мостовую, оборачиваясь в шаль. - Вернись.

Какое знакомое и близкое слово. Она повторяла его про себя на станции в Праге. У отеля «Плаза», когда он садился в экипаж. На палубе яхты, когда его лодка отплывала, разрезая волны. Уходил всегда он. Но не в этот раз. Она продолжала идти, не оглядываясь назад.»

«Так держать, Мелани», - думаю я, переворачивая последнюю страницу из пачки на моих коленях. Но должна признать, что это очень типично для маминых героинь - выбирать не страстного мужчину, а мужчину с недостатками, но гарантирующего стабильность и крепкую руку. Она что, тем самым наставляет читательниц? Какая-то не очень приятная мысль. Она же сама сказала, что я ошибаюсь насчет любви. Но рано делать выводы: до конца истории еще остались недописанные страницы и недосказанные слова.

Глава

- Притормози-ка возле этого местечка, - Пол просит Трея - а именно он за рулём, - Ладно?

Трей кивает и подаёт сигнал поворота. Лисса разворачивается и глядит на меня со своего переднего сидения, её брови ползут вверх, она кивком указывает на заднюю панель, где есть не только пепельница и подставка для чашки, но ещё и персональный CD-плеер, и даже экран.

- Эта машина - просто нечто,- шепчет она. Я вынуждена согласиться с ней. Машина Трея - один из этих высококлассных внедорожников, забитых под завязку. Что-то вроде космического корабля, повсюду мерцают кнопки и рычаги, и наверняка где-то чуть левее руля есть крохотный переключатель «ГИПЕРЗВУКОВАЯ СКОРОСТЬ».

Мы останавливаемся у Квик Зип, и Трей выключает зажигание.

- Кому чего? - интересуется он - Ещё ехать и ехать.

- Нам определённо нужно подкрепиться - говорит Пол, открывая дверь. Слышен тихий ненавязчивый звон - динь, динь, динь.

- Пиво, и...?

- Скиттлс, - заканчивает за него Лисса, и он хохочет.

- Упаковка скиттлс, - говорит он, - Замётано, Реми, а тебе?

- Диетическую колу, - отвечаю. - Пожалуйста.

Он выпрыгивает из машины, захлопнув за собой дверцу.

Следом выпрыгивает Трей, оставив ключи внутри и приглушив радио. Мы едем в городок неподалёку, где летом можно попасть на тройной ночной киносеанс. По сути, это не было двойным свиданием, у Трея в колледже есть девушка, а ещё изначально мы позвали Хлою и Джесс. Но Джесс приглядывает за ребёнком, а Хлоя, порвав со своим занудным бойфрендом, в данный момент охотится за каким-то парнем, приглянувшимся ей в торговом центре.

- Вот если бы у меня была такая тачка, - говорит Лисса, целиком развернувшись ко мне, - Я бы в ней жила. Определенно бы жила. Да ещё бы оставалось местечко для сдачи в аренду.

- Она огромна, - соглашаюсь я, глядя вперед, где есть ещё целых два ряда свободных мест, разделявших меня и заднюю дверь.

- Всё-таки это перебор. Кому нужно столько места?

- А может он основательно закупается, - предполагает Лисса.

- Он всего лишь студент, - говорю ей.

- Ну, - парирует она - всё, что я могу сказать, хотела бы я, чтобы у него не было подружки. Мне определённо нравятся миленькие обеспеченные парни.

- Ну ещё бы, - рассеянно поддакиваю, глядя на то, как Трей и Пол рассматривают парня в окошке - все прекрасно знают, кто из сотрудников с пристрастием проверяет документы, а кто нет, - и идут в конец магазинчика, прихватив по дороге не одну, а целых две упаковки Скиттлс для Лиссы. Я уже обратила внимание, что эти парни не размениваются по мелочам. Всё, что покупал для меня Пол за эти две недели наших свиданий, было либо огромным, либо двойным, и он всегда сразу же хватался за портмоне, даже не пытаясь потакать моим попыткам заплатить за себя. Он по-прежнему был Идеальным Полом, Совершенным Бойфрендом Образца Класса А. Однако же, что-то во мне продолжает придираться, как если бы я не наслаждалась плодами многолетнего тяжкого труда на фронте свиданий.

Я слышу дребезжание и гляжу налево, поразившись увиденному - фургон ребят из Truth Squad тормозит прямо возле нас. Я отклоняюсь назад, подальше из поля зрения, совсем забыв, что окна затонированны, и едва ли возможно разглядеть, что происходит внутри. За рулём Тед, с сигаретой в зубах, а на пассажирском сидении - Джон Миллер. Мы наблюдаем, а он наклоняется и тянет за дверную ручку. Дверь распахнулась, но, почему-то забыв отпустить ту самую ручку, он падает вниз прямо с ней; дверь по-прежнему приоткрыта. Тед глядит на пустое сидение, раздражённо вздыхает, и выбирается из фургона, захлопнув за собой дверь.

- Придурок, - говорит он достаточно громко, чтобы быть услышанным, и обходит бампер, где его прекрасно видно через лобовое стекло. Он смотрит на тротуар.

- Покалечился?

Ответ Джона Миллера мы не слышим. А потом я теряюсь, заметив Декстера, неуклюже карабкающегося на переднее сидение. Он цепляется за рычаг коробки передач, прежде чем ввалиться на водительское сидение и уже затем рухнуть на тротуар, чуть более изящно, чем Джон Миллер, самую малость. На нём та же оранжевая футболка, как в тот день, когда я его встретила, поверх которой - белая оксфордовская рубашка. Из кармана торчит одноразовая свадебная камера. Он всматривается в окно Лиссы, но ничего не видно. Она глядит в ответ, как будто бы с обратной стороны двойного зеркала.

- Это же Декстер? - она тихонько шепчет - окно Трея, у водительского сидения, открыто. Он достаёт фотоаппарат из кармана и слегка наклоняет его, фотографируя затемнённое окно. На секунду вспышка освещает фургон целиком, затем он засовывает камеру обратно в карман, промахиваясь, прежде чем водворить её на место.

- Угу, - отвечаю, и мы наблюдаем, как он спотыкается, огибая фургон, схватившись за бампер машины Трея в поисках поддержки. Он пошатывается, но вовсе не так, как обычно это делал в силу своей неуклюжести.

Похоже, он пьян.

- Так, ладно, вы двое, - начинает Тед, - я обещал подбросить вас сюда, и довёз. У меня свидание с Мери, а она и так чертовски мной недовольна, поэтому всё, финиш. Я не предоставляю услуги такси.

- Милостивый сударь, - я слышу голос Джона Миллера, - Вы исполнили своё обещание.

- Вы проваливаете отсюда, или как? - интересуется Тед.

Джон Миллер поднимается на ноги. Он всё ещё в рабочей одежде, но выглядит катастрофически помятым, как если бы кто-то запихнул его в мешок и продержал там пару часов. Рубашка болтается, штаны измяты, из кармана тоже выглядывает одноразовая фотокамера. На щеке царапина, довольно-таки свежая, видимо, итог полёта из фургона. Он с удивлением дотрагивается до неё, затем опускает руку.

- Милостивый сударь, - заявляет Декстер, размахивая рукой перед Тедом, у которого на лице было написано, как его достали.

- Мы задолжали Вам величайшую из услуг.

- Милостивый сударь, - вторит Джон Миллер, - Мы отплатим золотом, прекрасными девами и нашей бесконечной Вам преданностью. Да будет так!

- Да будет так! - подхватывает Декстер, взмахнув кулаком.

- Может быть, вы прекратите заниматься ерундой? - сердится Тед, стряхивая с себя руку Декстера. - Бесит.

- Как пожелаете, Соратник! - отвечает Джон Миллер, - поднимем бокалы,

- И-и-и да будет так!

- Да будет так! - опять Декстер.

- Ну всё. - Тед направляется к фургону. - Я сваливаю. А вы можете продолжать в том же духе.

-Да будет так! - выкрикивают они хором. Джон Миллер размахивает руками, и, судя по всему, опять вот-вот споткнётся.

- Но домой вы добираетесь сами.Только не натворите ничего эдакого, ладно? Нам нечем будет вносить за вас залог.

- Да будет так! - продолжает Джон Миллер, салютуя удаляющемуся Теду, - Нижайше благодарим Вас, милостивый сударь!

Тед показывает им средний палец, заводит двигатель и сдаёт назад, оставляя их у Квик Зип, где они фотографируют друг друга на фоне газетных стеллажей. А внутри я наблюдаю, как Пол и Трей болтают с парнем за стойкой, а он складывает их упаковки пива в бумажный пакет.

- Ага, а теперь надуй губки, - Декстер обращается к Джону Миллеру в позе топ-модели, выпячивающему грудь, с бумажными флаерами в руках в качестве реквизита. Он размахивает ими перед лицом и выглядывает из-за своего импровизированного веера, пытаясь выглядеть при этом соблазнительно.

- Вот, вот так, хорошо! Чудесно! - щёлкает вспышка, и Декстер прокручивает плёнку, хихикая.

- Так, а теперь покажи уныние. Вот так. Ты серьёзен. Ты страдаешь...

Джон Миллер с печальным лицом смотрит на дорогу, тоскливо поглядывая в сторону Дабл Бургера на другой стороне улицы.

- Великолепно! - заявляет Декстер, и они хохочут. Я слышу, как рядом со мной посмеивается Лисса. Джон Миллер принимает лучшую из своих поз, оперевшись на телефонную будку и хлопая ресницами, Декстер в последний раз щёлкает вспышкой, и плёнка заканчивается.

- Чёрт побери, - он трясёт камеру, как будто бы от этого будет больше фотографий. - Ох, ладно, вот и всё.

Они присаживаются на обочину. А я всё думаю, должны ли мы опустить окно, в конце-концов, сказать что-нибудь, чтобы дать им знать о себе, но, пожалуй, уже слишком поздно.

- По правде говоря, милостивый сударь, - торжественно заявляет Джон Миллер, крутя в руках свою одноразовую камеру, - Я печален. И серьёзен. И страдаю.

- Милостивый Вы мой сударь, - говорит Декстер, опираясь на ладошки и почёсывая ногу,

- Я понимаю.

- Моя возлюбленная отказывается от меня. - Джон Миллер поглядывает на небо.

- Она считает, что я не подхожу на роль супруга, и, по её словам, малость незрел. И сегодня, в знак протеста на сие утверждение, я бросаю свою необременительную работу, где я получал девять баксов в час, не особенно утруждаясь.

- Ведь есть и другие должности, сэр, - говорит ему Декстер.

- А самое главное, - продолжает Джон Миллер, - очередная звукозаписывающая компания почти наверняка откажет нам, из-за высокохудожественной концепции сэра Теда, благодаря которому мы выйдем в тираж, так как он не хочет признавать, что его Картофельный Опус - полный отстой.

- Угу, - кивает Декстер, - что правда - то правда. Юный Тед подведёт нас под монастырь.

Как по мне, это было неожиданно, но не то, чтобы очень уж удивительно. Декстер говорил, что Тед страстно настаивает на том, чтобы группа не записывала каверы для демо, но это уже не раз сыграло против них в других городах, при других возможностях.

- Но Вы-то, милостивый сударь, - Джон Миллер хлопает Декстера по плечу, несколько неуверенно, - У Вас ведь есть свои собственные проблемы.

- Воистину, - отвечает Декстер, кивая.

- Женщина, - вздыхает Джон Миллер.

Декстер вытирает лицо рукой и глядит в даль дороги.

- Женщина. Конечно же, сэр, они всегда вызывают у меня недоумение.

- Ах, милая Реми, - величаво говорит Джон Миллер, и я чувствую, что начинаю краснеть. На переднем сидении Лисса прикрывает рот рукой.

- Милая Реми, - вторит Декстер, - считает, что я не стою риска.

- Ну, разумеется.

- Конечно же, я негодяй. Бездельник. Музыкант. Я не дам ей ничего, кроме нищеты, позора и синяков от моих неуклюжих конечностей. Она достойна чего-то получше.

Джон Миллер притворяется, что пронзает себя кинжалом прямо в сердце.

- Жестокие слова, милостивый сударь.

- Да будет так! - соглашается Декстер.

- Да будет так! - вторит Джон Миллер. - Ну да..

И вот, они просто сидят молча. А я на заднем сидении Форда, и чувствую, как колотится моё сердце. Наблюдаю за ним и понимаю, что всё напрасно и ничего уже не вернуть. Мне стыдно за свои прятки.

- Как у тебя с наличностью? - внезапно спрашивает Джон Миллер, роясь в карманах.

- Полагаю, нам крайне необходимо больше пива.

- Полагаю, ты прав, - подаёт голос Декстер, вытаскивая из карманов смятые чеки и немного мелочи, которую тут же роняет на землю.

Пол и Трей возвращаются из магазинчика, и Пол кричит нам.

- Хэй, Реми, а ты хотела диетическую колу, или обычную? Что-то я запамятовал.

Он суёт руку в пакет, и достаёт оттуда сразу две бутылки, и такую, и такую, соответственно.

- Я взял обе, но...

Лисса жмёт на кнопку и опускает окно, затем смотрит на меня, не зная, что делать дальше. Но я просто-напросто застыла, уставившись на Декстера. Он смотрит на Пола, постепенно осознавая, что происходит, а затем на нас в машине.

- Диетическую, - выговаривает он, глядя прямёхонько в мою сторону, как будто бы мог меня увидеть. Пол смотрит на него.

- Это ещё что за...?

Декстер прокашлялся.

- Она предпочитает диетическую, - продолжает он, - но не в бутылке.

- Эй, чувак, - Пол слегка улбается ему, - ты о чём вообще?

- Реми пьёт диетическую колу, - отвечает Декстер, приподнимаясь.

- Из автомата с газировкой. Самую большую, куча льда. Всё верно, Реми?

- Реми, - мягко говорит Лисса, - может мы...

Я открываю дверь, буквально вываливаясь, - с ума сойти, какая высокая штука этот внедорожник - прежде чем осознаю, что творю. Подхожу к ним. Пол смущённо улыбается, а Декстер разглядывает меня.

- Да будет так, - говорит он, но в этот раз Джон Миллер не подхватывает.

- Всё в порядке, - обращаюсь к Полу, забирая газировку, - спасибо.

Декстер стоит, уставившись на нас, Пол не совсем понимает, что происходит, и ему определённо неловко.

- Нет, всё в порядке, - внезапно говорит Декстер, хотя его никто не спрашивает. - Это ни капельки не смущает. А если бы смущало, мы бы сказали, верно? Это часть сделки. Мы же друзья.

Трей направляется к машине, мудро рассудив, что стоит держаться в стороне. Джон Миллер идёт к Квик Зип, и вот, все трое собираюся там.

Пол смотрит на меня.

- Всё хорошо?

- Абсолютно, - встревает Декстер, - всё прекрасно. Просто отлично.

Пол всё ещё смотрит на меня, ожидая моего подтверждения.

- Всё под контролем, - говорю, - дай мне минутку, ладно?

- Разумеется.

Он сжимает мою руку, напряжённо смотрит в сторону Декстера, затем отходит к внедорожнику, залезая внутрь и захлопывая за собой дверь.

Декстер глядит на меня.

- Знаешь, - молвит он, - могла бы и дать знать, что ты здесь.

Я прикусываю губу, уставившись на свою колу. Понизив голос, спрашиваю.

- Ты в порядке?

- Расчудесно, - слишком быстро отвечает он, затем прищёлкиваетпальцами, весь из себя беззаботный.

- С ума сойти как здорово, просто обалдеть! - и опять глядит на машину.

- Так-так, - говорит он, потряхивая головой, - да ведь на этом агрегате чёртова наклейка Spinnerbait, ради всего святого! Поспеши, Реми, старина Такер и Бубба третий уже наверняка в нетерпении.

- Декстер.

- Что?

- Зачем ты так?

- Как, например?

Ага, всё понятно. По сути, вот это и есть типичное для парней поведение после разрыва отношений, он и должен был быть таким всё время. Но ввиду того, что он только начинает, я слегка растеряна.

- Именно ты сказал, что мы должны остаться друзьями, - говорю.

Он дёргает плечами.

- Ой, да брось, ты ведь только подыгрывала мне, верно?

- Нет.

- В этом вся ты, - выдаёт он, тыча дрожащим пальцем мне в грудь.

- Ты не веришь в любовь, следуя твоей железной логике, в симпатию ты тоже не веришь. Или в дружбу. Или во что-то ещё, предусматривающее хоть малейший риск.

- Послушай, - я начинаю порядком раздражаться, - я была честна по отношению к тебе.

- О, медаль тебе, срочно! - кричит он, хлопая в ладоши.

- Ты порвала со мной, потому что ты мне действительно нравилась, хотя я и был достаточно пригодный для летнего романчика, и вот теперь я негодяй?

- Ладно, - говорю, - то есть ты бы предпочёл ложь о том, что я чувствую то же самое, после чего я бы без раздумий бросила тебя через месяцок-другой?

- Что было бы так неудобно, - язвит он.

- Ты же теперь мисс Spinnerbait, и всё такое.

Мои глаза округляются.

- Так вот в чём дело? - спрашиваю, - ты что, ревнуешь?

- Это бы всё упростило, верно? - кивает он. - А Реми чертовски любит всё упрощать. Ты думаешь, что всё понимаешь, можешь распланировать мою реакцию и что мне нужно говорить, изобразив всё на графике. Но это не сработает.

- Ах, действительно? Тогда на что же это похоже? Поведай мне.

Он придвигается вполтную, понизив голос.

- Я имел в виду именно то, что сказал. Я не играл с тобой ни в какие летние игры. Всё, что я говорил тебе, было правдой, с самого первого дня. Каждое чёртово слово. В моей памяти мелькают споры и пари, шутки, недопетые песни. Да что особенного в этом всём? Он впервые говорит нечто важное, и это...

Раздаётся жужжание, затем голос Лиссы, мягкий и осторожный, зовёт меня.

- Эм, Реми? - она откашливается, почувствовав, как это звучит со стороны, и продолжает, - Такими темпами мы опаздаем на начало фильма.

- Ладно, - говорю через плечо. - Иду.

- В любом случае, мы закончили, - встревает Декстер, салютуя в сторону внедорожника. А мне добавляет - вот оно что для тебя означает, верно? Просто проясним. Что у тебя со мной было то же самое, что и с этим чуваком из Spinnerbait сейчас, и что будет со следующим, и после него, и так далее. Так?

На секунду мне захотелось разуверить его. Но в том, что он сказал, было нечто такое, нечто дерзкое и яростное, что я остановилась. Он сам сказал. Я стерва, и однажды даже буду этим гордиться. Ладно-ладно. Хорошо, я в игре.

- Ага, - пожимаю плечами, - ты чертовски прав.

Он так и стоял и смотрел на меня, как будто бы я резко изменилась прямо у него на глазах. Но нет, я - всё та же Реми. Только припрятала её как следует.

Я иду обратно к машине, Пол открывает мне дверь.

- Он тебе докучал? - спрашивает с серьёзным лицом, - потому что если да...

- Нет-нет, - отвечаю, - всё в порядке. Мы закончили.

- Юный рыцарь! - Декстер кричит Полу, захлопнувшему дверь.

- Будь начеку, если не приносить ей газировку из автомата, она рвёт и мечет! Она даст Вам от ворот поворот, милостивый сударь! Именно тогда, когда Вы менее всего будете этого ожидать!

- Поехали уже, - говорит Пол, и Трей кивает, сдавая назад.

Мы едем, и я упрямо не оборачиваюсь. Но в зеркале переднего сидения я по-прежнему вижу его, полы рубашки развеваются, руки распростёрты, как будто бы он машет нам, провожая в большое путешествие.

Счастливого пути, берегите себя. Ступайте с миром. Да будет так.

***

На следующий день я возвращаюсь от Лиссы, мама дома. Я бросаю ключи на столике, сумочку - на лестнице, и уже иду на кухню, как вдруг слышу её.

- Дон? - зовёт она, её голос разлетается по коридору, ведущему в новое крыло.

- Милая, это ты? Я прилетела пораньше, чтобы сделать сюрприз.

Она обходит угол, шлёпая сандалиями, и останвливается, увидев, что это я.

- О, Реми, привет. Я подумала, это Дон.

- Ясненько. - говорю, - как там во Флориде?

- Божественно! - она подходит и обнимает меня, прижимая к себе. У неё славный загар и новая стрижка, покороче, и промелированные пряди, как будто бы во Флориде в обязательном порядке нужно выглядеть по-особенному тропически.

- Волшебно. Бодряще. Освежающе!

- Ух ты, - говорю, когда она наконец-таки отпускает меня, отступая назад.

- И это всего за три дня?

- Ох, - вздыхает она, направляясь мимо меня на кухню, - это было как раз то, что нужно. Я была так занята и напряжена перед свадьбой, все эти хлопоты и подготовка... Это было слишком, понимаешь?

Я решаю не заострять внимание на том, что, строго говоря, она и палец о палец не ударила во время этой самой подготовки. Я наклоняюсь к раковине, а она достаёт баночку Ensure из холодильника, дёргает за колечко и отпивает.

- И наконец я там, - она прижимает руку к сердцу и закрывает глаза, - сущий рай. Прибой. Закаты. О, и мои читатели. Я почувствовала, что снова стала самой собой. Понимаешь?

- Ага, - соглашаюсь, хотя сама я давненько не ощущала ничего подобного. Всю ночь напролёт я так и видела Декстера, машущего рукой и зовущего меня.

- И вот, я вернулась домой более ранним рейсом, надеясь поделиться с Доном свежими впечатлениями и чувством удовлетворения, но его здесь нет.

Она отпивает ещё, и смотрит сквозь кухонное окно.

- Я была переполнена энтузиазмом.

- Ну, он совсем не попадался мне на глаза, - говорю ей. - Пожалуй, работал все выходные.

Она серьёзно кивает, отставив Ensure в угол.

- Это так трудно для нас.. Его работа. Моя работа. Все тонкости и нюансы. Я чувствую, у нас даже не было возможности как следует побыть мужем и женой.

Ох, тревожный звоночек мелькает в моём сознании.

- Ну, - начинаю, - вы поженились всего пару месяцев назад.

- Вот именно, - говорит она, - и пока я была в отъезде, я поняла, что нужно сосредоточиться на нашем браке. Работа может подождать. Да всё что угодно может подождать. Пожалуй, я даже почувствовала себя виноватой за то, что в приоритете было всё, кроме него. И теперь я знаю, всё будет хорошо.

Ладно. Это звучит оптимистично.

- Здорово, мам.

Она улыбается мне, весьма довольная.

- Я действительно верю в это, Реми. Возможно, всё было не так гладко, но оно и к лучшему. Наконец-таки я осознаю, что в действительности означает быть настоящим партнёром в семье. И это просто замечательно.

Она счастлива и так улыбается этому новому повороту событий. Как будто бы где-то там, на юго-восточном побережье, она наконец-таки нашла недостающий кусочек мозаики. Мать всегда пыталась осторожно улизнуть, когда её отношения начинали рушиться, не желая пачкать руки. Возможно, люди меняются.

Дата добавления: 2015-11-14