Анализ Фразеологического словаря русского языка

Базой анализа стал Фразеологический словарь русского языка под редакцией А.И. Молоткова (1986), содержащий более 4 000 словарных статей. Некоторые из анализируемых единиц остались за его рамками. Для полноты описания (хотя мы, разумеется, не претендуем на исчерпывающую полноту) привлекался также раздел монографии В.Н. Телии (1996), посвященный отражению культурного концепта женщина в русской фразеологии. Рассматривается внутренняя форма фразеологических единиц (ФЕ), то есть их образная мотивация, на важность исследования которой указывают многие авторы (Телия, 1996; Степанов, 1997; Баранов, Добровольский, 1998).

Проанализированный материал показал следующее:

1) большая часть фразеологизмов не различается по полу, она отражает не номинацию лиц, а номинацию действий (попасть под руку). Значительная их часть основана на телесной метафоре (по Лакоффу) - встать с левой ноги, попасть под руку, сложить голову и т.п. То есть их внутренняя форма приложима ко всем лицам независимо от пола. Все люди могут петь дифирамбы, чесать язык, не выйти рылом, что показывают и контекстные примеры, содержащиеся в словаре;

2) часть фразеологизмов относится только к мужчинам: шут гороховый, рыцарь без страха и упрека, разбойник с большой дороги, мышиный жеребчик.

К этой же группе относятся единицы, относящиеся к референтам-мужчинам или женщинам, но имеющие конкретные прообразы: мафусаиловы года, каинова печать - в данном случае библейские или литературные и исторические: Демьянова уха, Мамай прошел, Маланьина свадьба

3) Единицы, имеющие только женских референтов в силу внутренней формы, отсылающей к особенностям жизни женщин: отдать руку и сердце, подруга жизни, талия в рюмочку. К этой же группе относятся фразеологизмы разрешиться от бремени, на сносях, которые тем не менее могут быть применимы и к мужчинам: Ты защитился? - Нет, но уже на сносях

4) Группа, которая по внутренней форме может быть соотнесена с мужской деятельностью, но не исключает и женского референта: бряцать оружием, бросить перчатку, с открытым забралом. Характерен пример из словаря (с.188): “И это я знала перед свадьбой, я знала, что с ним я буду вольный казак” - Тургенев, Вешние воды

5) группа, где есть парные соответствия: соломенная вдова - соломенный вдовец, в костюме Адама - в костюме Евы или В костюме Адама и Евы.

6) группа, где внутренняя форма отсылает к женскому референту, но само выражение применимо ко всем лицам: базарная баба, кисейная барышня, бабушкины сказки, но: христова невеста

В последней группе можно наблюдать в основном отрицательно коннотированные именования женщин, что позволяет говорить о гендерных асимметриях. Однако такие выражения, как чертова/старая перечница по отношению к женщине соотносимы с мужским выражением старый пердун (отсутствующем в словаре, но всем хорошо известном). Вообще вопрос о преимущественно отрицательной коннотации в номинациях с женскими референтами представляется несколько спорным. Одиночные примеры в этом отношении не показательны. Следует рассматривать большие массивы данных, причем рассматривать не изолированно, а в сопоставлении с мужскими номинациями. В материале исследованного нами словаря значительной асимметрии не обнаружено. Наряду с выражениями чертова перечница, синий чулок, кисейная барышня, старая дева, трепать юбки, базарная баба присутствуют также подруга/спутница жизни и ряд нейтральных выражений. Мужские именования также содержат как положительно, так и отрицательно коннотированные единицы: разбойник с большой дороги, пень березовый, Иван, родства не помнящий, олух царя небесного, шут гороховый, жеребячья порода (попы) - сильный пол, малый не промах мастер золотые руки.

Количество отрицательно коннотированных единиц выше и в мужской и в женской группе. Этот факт следует соотносить не с полом референта, а с общей закономерностью фразеологии: отрицательно коннотированных единиц в целом больше по всему фразеологическому полю. Во фразеологической оппозиции “положительное”/”отрицательное” маркирован последний член оппозиции, то есть наличие чего-либо положительного рассматривается как норма и потому упоминается значительно реже.

Кроме того, как уже говорилось, целый ряд единиц одинаково применим как к мужчинам, так и к женщинам: дубина стоеросовая, шишка на ровном месте, родная кровь.

К признакам андроцентричности можно отнести употребление отрицательно коннотированных единиц с женской внутренней формой для называния мужчин: базарная баба - и положительно коннотированных единиц с мужской внутренней формой: свой парень - по отношению к женщинам. Однако таких употреблений немного.

В группе 4) гендерная асимметрия проявляется в метафоризации типично мужской деятельности: бряцать оружием, держать порох сухим.

Добавим, что В.Н. Телия (1996) определяет ряд базовых метафор для концепта “женщина” в русской культуре:

• мужественная женщина, так как “для русского обыденного сознания нехарактерно восприятие женщины как “слабого пола” и противопоставления ее “сильному полу” (с. 263);

• скандальное существо: базарная баба

• андроцентричная “гастрономическая” метафора: сдобная, аппетитная женщина;

• осуждение слишком вольного поведения женщины: ходить по рукам, вешаться на шею, трепать юбки. В.Н. Телия считает фразеологизм вешаться на шею исключительно женским. Иная точка зрения представлена в ФРС, где наличествует пример употребления по отношению к референту-мужчине.

• малая ценность женского ума и женского творчества: женская литература, дамский роман;

Наряду с этим В.Н. Телия отмечает и положительные черты, относящиеся к “таким ипостасям женщины, как невеста, “Верная подруга и добродетельная мать” (с.268).

В целом же мы придерживаемся мнения, что рассматриваемый фразеологический словарь представляет весьма скудный материал, что связано с:

1) наличием в нем в основном номинации не лиц, а действий, свойственных всем людям и часто основанных на “телесной метафоре”;

2) преобладанием во фразеологии негативной оценочности, связанной не с гендерным фактором, а с особенностью человеческой концептуализации действительности, когда “хорошее” является нормой и не всегда фиксируется в языке, а “плохое” маркировано и отражается в языке чаще как признак отклонения от идеального “хорошего”. Поэтому, выражаясь в известной мере условно, можно сделать вывод, что противопоставляются не “плохие женщины” “хорошим мужчинам”, а “плохое” “хорошему” в рамках общечеловеческого (Ср. Телия, 1996; Арутюнова, 1987).

Материал словаря не показал значительной гендерной асимметрии. Сопоставив его со схемой описания Ю.Д. Апресяна, мы обнаружили, что физиологические реакции и состояния почти не представлены. Большая часть гендерно релевантных ФЕ репрезентирует оценки нравственных качеств и поведенческих норм, а также эмоциональную оценку, отчасти также деятельность. Примечательно, что ассоциативный эксперимент (см. ниже, а также Кирилина, 1999б) дал аналогичную картину.

Паремии

Паремиология избрана в качестве предмета исследования не случайно - она находится на пересечении фразеологии и фольклора, что делает изучение пословиц и поговорок весьма значимым с позиции современного лингвокультурологического подхода. Паремиологический фонд русского языка - важный источник интерпретации, так как большинство пословиц - это “прескрипции-стереотипы народного самосознания, дающие достаточно широкий простор для выбора с целью самоидентификации” (Телия, 1996, с. 240). Паремиология показательна с точки зрения культурных стереотипов, зафиксированных в языке. Наличие разных возможностей для самоидентификации неоспоримо, однако анализ большого количества единиц позволяет все же сделать вывод о доминирующих тенденциях и оценках. Для выявления таких тенденций нами проведена сплошная выборка из Словаря живого великорусского языка В. Даля (репринтное издание 1978 г.). Словарь содержит около 30 тысяч пословиц и поговорок. Этот достаточно большой массив позволяет сделать обоснованные заключения.

Выбор словаря также не случаен, так как этот лексикографический труд - зеркало русских культурных стереотипов. При этом для целей работы не существенно, насколько частотной является та или иная пословица или поговорка, поскольку в центре внимания находится кумулятивная функция языка, благодаря которой возможно наблюдение исторически сложившихся ГС. Словарь В. Даля вышел в 1863 -1866 гг., а содержащийся в нем материал еще старше и отражает в основном крестьянский взгляд на мир. Крестьянство было, однако, наиболее многочисленной социальной группой России, что делает изучение словаря обоснованным. Поскольку В. Даль содержит хронологически удаленный срез языка, ниже будут очерчены также некоторые современные тенденции развития ГС.

Принципы отбора и классификации материала: 1) рассматривались единицы, имеющие гендерную специфику, то есть касающиеся социальных аспектов взаимодействия мужчин и женщин. Пословицы типа С сильным не борись, с богатым не судись не входят в область исследования, хотя можно рассматривать их как выражение андроцентричности в том смысле, что суждения общечеловеческого характера, где пол не имеет значения, все же фигурируют преимущественно мужчины; 2) в рамках рассматриваемого материала классификация затруднена семантической многогранностью пословиц и поговорок. Так, пословицу Красота приглядится, а щи не прихлебаются можно отнести по меньшей мере к двум подгруппам - “Внешность” и “Хозяйственность”. С проблемой неоднозначной классификации приходилось сталкиваться в большом количестве случаев. Поэтому конкретная семантическая область может быть очерчена достаточно четко лишь на высоком уровне обобщения: женское видение мира - мужское видение мира. В рамках каждой из этих областей просматриваются разные семантические группы, однако они не могут считаться определенными окончательно.

В качестве одной из возможных мы предлагаем следующую схему, рассматривая паремии также с позиции их внутренней формы. Из общего количества около 2 000 единиц можно назвать гендерно значимыми; большая их часть относится к женщинам: бабе, жене, девушке, невесте, свекрови, теще, матери и т.д. Вместе с тем значительная часть пословиц и поговорок словаря никак не отражает гендерных аспектов, относясь ко всем людям независимо от их пола, например Выше головы не прыгнешь. Таким образом, гендерный фактор не занимает лидирующего положения в общем массиве русских пословиц и поговорок. При анализе гендерно обусловленных единиц установлено:

Помимо этого, в общем массиве материала исследования ярко выражены два явления: андроцентричность, то есть отражение мужской перспективы и отражение женского мировидения.

По принадлежности к семантическим областям можно выделить следующие группы:

Супружество - 683 ед. (внутри этой группы можно выделить также ряд более мелких подгрупп: быт, хозяйственная деятельность, взаимозависимость мужа и жены, главенство мужа, насилие в семье, женитьба - ответственное дело, злые и добрые жены и т.д.)

Девушка, невеста -285

Материнство - 117 (интроспективный взгляд и взгляд “извне”)

Качества женской личности - 297 (характер, ум, внешность, хозяйственность)

Социальные роли - 175 (мать, жена, невеста, теща, бабка (повитуха), сваха, вдова и т.д.)

Гендерно окрашенные, но не относящиеся непосредственно к взаимодействию полов ФЕ: Кто любит попа, кто попадью, а кто попову дочку - 52

“Экзистенциальные” противопоставления мужчин и женщин (то есть не связанные с социальными ролями, а относящиеся непосредственно к полу) - 10

Интроспективная женская картина мира - 242

Ряд более мелких групп (см. Кирилина, 1997б; Kirilina, 1998б).

Во всех группах, кроме последней и частично группы, относящейся к материнству, доминирует андроцентричный взгляд, то есть отражение мужской перспективы. Рассмотрим теперь названные группы.

Дата добавления: 2015-11-14