Глава 19. Бьём друга друга клюшками по голове 6 страница

Как-то утром я сидел у себя на кухне на огромной гранитной стойке, как вдруг зазвонил телефон. Я снял трубку: "Алло?".

- Привет, Тео. Это Уэйн.

- Какой ещё Уэйн?

- Уэйн Гретцки.

- Ого! Здорово, старик! Как сам?

- Да неплохо. Ты же знаешь, что я собираю команду на Олимпиаду 2002-го года. Насколько я понимаю, ты с пользой провёл это лето. Мне кажется, тебе стоит приехать на сборы в Калгари.

- Да ну? Ты хочешь, чтобы я туда приехал?

- Именно так. Нам кажется, что ты сыграешь не последнюю роль в нашей команде на предстоящей Олимпиаде.

- Ни х*я ж себе.

Нет, ну а что мне ещё оставалось сказать?

Глава 30. Непьющий алкаш

Этот телефонный звонок много для меня значил. После того, как меня выдернули посреди сезона и заставили проходить курс лечения, я испытывал определённое чувство стыда. И вдруг мне звонит человек, которого я искренне уважаю, и говорит: "Слушай, в тебя ещё многие верят. Многие по-прежнему желают тебе добра и всяческих успехов".

Я был в обалденной форме, можете мне поверить. Накачался будь-здоров! Мой вес упал до 70кг, но при этом лишь 6% моей массы составлял жир. Когда я приехал на 4-дневные сборы в Калгари 4-го сентября 2001-го года, люди глазам своим не могли поверить. Эл МакКиннес, Джо Ньюиндайк и многие другие смотрели на меня в недоумении: "Ни х*я ж себе! Что это с тобой случилось?". А я им отвечал: "Просто я взял себя в руки".

По крайней мере, так мне тогда казалось.

Я не играл с 26-го февраля, когда вышел на лёд "Мэдисон Сквер Гарден" в составе "Рейнджерс" против "Оттавы", так что носился, как угорелый. К тому же, во время этих сборов меня поставили в одну тройку с Эриком Линдросом. Слэтц тогда буквально на днях обменял его из "Филадельфии" на несколько классных проспектов - Яна Главача, Кима Джонссона и Павла Брендла.

Линдрос был выше меня на голову и тяжелее килограмм так на 45. В 486 матчах он набрал 659 очков. То есть в среднем за игру он набирал по 1,35 очка - он был пятым по этому показателю за всю историю НХЛ после Марио Лемье, Уэйна Гретцки, Майка Босси и Яромира Ягра. Слэтц хотел выиграть Кубок Стэнли.

Последний раз Линдрос выходил на лёд в 2000-м году во время плей-офф. Он отыграл за "Флаерс" восемь сезонов, вывел их в финальную серию 1997-го года, но стоило ему отказался подписывать с ними новый контракт, как его тут же окрестили подонком, нормально? Мне кажется, в Филли его просто недолюбливали.

По-моему, Бобби Кларк невзлюбил его с первого взгляда, а потом у него ещё эта череда сотрясений началась. Я лично с ним знаком и могу вас заверить, что он потрясающий человек.

Руководство НХЛ и профсоюз игроков разрешили мне играть аккурат в первый день сборов - я из-за нервов все ногти себе поискусал. Несмотря на то, что я больше ничего не употреблял, занимался в зале и ходил на собрания, я всё равно был самым настоящим алкашом хоть и непьющим. Нельзя же свой 14-летний уклад жизнь взять и изменить за одно лето.

После непродолжительных сборов в Калгари со сборной Канады, я отправился в Нью-Йорк на сборы с "Рейнджерс". Жить мы должны были в отеле "Марриотт", который располагался рядом с Всемирным Торговым Центром, то есть в паре шагов от Башен Близнецов. 11-го сентября мы должны были сдавать анализы на "Мэдисон Сквер Гарден". На следующий же день уже стартовал тренировочный лагерь, который был открыт для зрителей.

Мы же вообще никогда не тренировались на "Гардене", но тут Слэтц хотел нас завести перед сезоном. Он был весьма доволен тогда моей формой. Я хотел здорово отыграть и за "Рейнджерс", а в феврале ещё и за сборную Канады сыграть, так пахать надо было будь-здоров.

За две недели до начала сборов у нас изменились планы, и под нашу команду забронировали места в другом роскошном отеле, который располагался в паре миль от Башен Близнецов - ближе к "Мэдисон Сквер Гарден". Я жил в номере с Сэнди МакКарти, и 10-го сентября мы уснули, не выключив телевизор. Проснулись же мы прямо в тот момент, когда по NBC показывали первый взрыв в Южной Башне. Я подумал, что это какой-то фильм идёт, но следом за этим на экране появилась Кэти Курик (известная ведущая теленовостей, прим. АО).

Мы тут же стали названивать всем подряд, чтобы узнать едем мы сдавать тесты на "физику" или нет. Дозвониться ни до кого мы так и не смогли, и решили пройтись пешком до "Гардена" - всё небо было в дыму, а вокруг орали сирены. На улицах Нью-Йорка царил сущий хаос. Все куда-то бежали, что-то кричали, у всех истерика... Абсолютно нереальная картина.

У парней, которые играли в Нью-Йорке уже не первый год, в этих башнях работали друзья и знакомые, так что они нервничали даже больше остальных. Два самых видных здания во всей Америке только что были разрушены. Что дальше? У нас тогда у всех в голове была одна и та же мысль: "Всё? Теперь на нас ещё и ядерную бомбу сбросят?".

Я же был, в общем-то, спокоен, потому что тогда мне было всё равно буду я жить дальше или нет - главное, чтобы всё закончилось побыстрее. Сейчас я оглядываюсь на свою жизнь и вспоминаю все исторические события, рядом с которыми мне довелось побывать - драка в Пьестани, перестрелка в Колумбайн, 9/11 - и думаю, почему? Почему я там оказался?

Когда самолёт врезался в Северную Башню, мы уже были на катке. Я позвонил Веронике, чтобы сообщить ей, что я живой, затем пытался дозвониться до своих братьев, но все линии были заняты. Обратно в отель мы шли через Таймс Сквер - мы будто в потусторонний мир попали. Мы шли по многомиллионному городу, а на улицах не было ни души. Все магазины были закрыты. Жуткая картина.

В итоге сборы перенесли из "Мэдисона" обратно в "Рай" (Rye, прим. АО), но мы не могли выехать за пределы Манхэттона в течении двух дней.

17-го сентября Слэтц переподписал Петра Недведа на три года на сумму $4,2 миллиона за сезон, но из-за ограничения полётов он никак не мог перебраться из Праги в Нью-Йорк. Нам удалось выбить разрешение на вылет на частном самолёте "Рейнджерс" до Детройта, где у нас был назначен первый товарищеский матч предсезонки. В небе тогда кроме нас не было ни души. При взлёте у нас из окна по-прежнему можно было увидеть дым, поднимашийся оттуда, где раньше стояли Башни Близнецы. Печальное зрелище, очень печальное.

В третьем периоде той встречи с "Детройтом" Крис Челиос бросил в мою сторону: "А, ну да. Ты тут ещё пару месяцев поиграешь, а потом обратно лечиться поедешь". Во время игры такие ремарки просто непозволительны. Если хочешь, играй со мной жёстко, бей меня клюшкой по рукам - это часть игры. А это табу, и он им пренебрёг.

Я аж озверел. Готов поспорить, я ему сзади по ногам за ту смену раз десять клюшкой уеб*л.

Он рассвирепел до такой степени, что вмазал меня локтём в борт и накинулся на меня с кулаками. В это время новичок лиги Мартин Рихтер сравнял счёт. Мне дали "двушку" за грубость, а Челиос схватил пару за подстрекательство, ещё столько же за игру высоко поднятой клюшкой, плюс ещё удаление за неспортивное поведение и дисциплинарный штраф до конца матча - всего 29 минут на двоих.

Мы с Челиосом пару раз зависали вместе, но в общем и целом за пределами площадки мы практически не общались друг с другом.

Рон Лоу попробовал сыграть Недвида на фланге в тройке с Линдросом и мной, но оставил эту идею со словами: "На этот пиз**ц даже смотреть противно". После непродолжительной серии экспериментов он поставил к нам в звено Майка Йорка - так и родилась тройка FLY (Fleury-Lindros-York, - прим. АО). Когда "технари"собираются вместе, им остаётся только привыкнуть к тому, кто и где из них будет играть.

Майк пахал на льду, как никому и не снилось, а Эрик тогда был и вовсе одним из лучших хоккеистов в мире. Мне нравился резкий и скоростной хоккей. Майк был невысокого роста - 178см, 83кг. Но при этом у него была чумовая скорость. Он был быстрым и неуступчивым. Классный игрок. Помню, как я расхваливал его перед журналистами.

"Он не особо разговорчивый. Он из тех, кто берёт с собой из дома обед на работу, надевают рабочую каску и пашут сутки напролёт. И при этом он невероятно талантлив". На льду нас было не остановить. Было весело. Я себя чувствовал так, будто снова вернулся в 1991-й год и играю с Дагги Гилмором - да, именно на такой уровень у нас вышло взаимопонимание.

27-го октбяря я отдал Йорки две голевые передачи и добрался до отметки в 1000 очков за карьеру. Тот день я не забуду никогда. "Рейнджерс" преподнесли мне сюрприз - они привезли на игру моих родителей и вручили мне перед игрой серебряную клюшку. Я был в шоке - я даже не представлял, что мои родители в Нью-Йорке.

В хоккее всё точно так же, как и в любой другой сфере развлечений. Хочешь аншлаг на трибунах - постоянно преподноси что-нибудь эдакое. Между "Рейнджерс" и "Айлендерс" уже долгое время существовал непримиримый дух соперничества. 8-го ноября мой сосед по комнате и близкий друг Сэнди МакКарти (191см, 102кг) погнался за защитником "островитян" Эриком Карнэ (193см, 104кг) в "Нассау Колизеум". Карнэ струхнул.

Затем Сэнди забросил шайбу, сыграв на добивании, а Карнэ вмазал ему клюшкой по шее. Я стал изображать цыплёнка (намекая на то, что Карнэ трус, прим. АО).

Даже не представляю, как из-за этого на меня обозлился весь рабочий класс, присутствовавший тогда на трибунах.

После игры Карнэ вышел в микст-зону, и когда я проходил мимо него, то он даже не смог сдержать, и обозвал меня "ёб***ым ублюдком" прямо при журналистах. Позже он заявил, что не стал драться с Сэнди из-за больной руки. Я на это лишь усмехнулся: "Что ж, походу, у него рука уже три года как болит".

Карнэ и Сэнди всё-таки подрались незадолго до Рождества. А 30-го января Карнэ и Мариуш Черкавски пытались выключить из игры нашего защитника Дэвида Карпа. Я схватил Карнэ за майку, а он тут же сбросил перчатки и хорошенько меня "накурил". У меня потом ещё не раз будут неприятности в жизни из-за всей этой ху*ни с "Айлендерс".

К 13-му ноября, когда четверть "регулярки" была уже почти позади, мы сумели выиграть семь матчей из последних девяти. На счету тройки FLY на тот момент было 34 очка. Месяц спустя, 15-го декабря, на утренней раскатке перед игрой с "Баффало" мне позвонил Уэйн. Он всегда ко мне прекрасно относился.

Он сказал: "Эй, Тео, мы берём тебя на Олимпиаду". Я ответил: "Спасибо, старина". У меня аж ком к горлу подкатил. "Я-то уж думал, мне больше не посчастливится сыграть за свою страну". На что он заметил: "Знаешь, что я тебе скажу, дружище? Я в тебя верю. Не думай ни о чём. Выходи на лёд и играй так, как ты это умеешь". У меня словно камень с души упал. Плюс - это положительным образом сказалось на моей мотивации, чего мне так не доставало.

Я прекрасно понимал, что Грэтца многие критиковали за это решение, поэтому мне не хотелось его подвести чего бы мне это ни стоило.

Грэтц собрал потрясающую команду. Со многими парнями мне уже доводилось играть. Например, с тем же Эдди Белфуром, который тогда играл за "Даллас". Мы были в одной команде в 1991-м году на Кубке Канады. Эдди был крайне суеверным. Скажем, его коньки должны были быть заточены определённым способом, а точить их надо было непосредственно на арене и только в определённое время. Перед игрой он ел только определённые продукты. Нет, я понимаю, что у меня у самого были свои причуды, но это всё детский лепет по сравнению с ним. Эдди был реально странным парнем.

Он на три года старше меня и родился в городке Карман (пр. Манитоба) - это в четырёх часах езды от Расселла. Как-то раз в конце сезона 1999/2000 он так зажигал на одной вечеринке в Далласе, что кто-то даже вызвал полицию. Эдди бился, как мог - плевался на всех и махал ногами, пока ему на лицо не прыснули из балончика. Во всех газетах писали о том, что он предлагал одному полицейскому миллиард долларов, лишь бы тот отпустил его на волю.

Шесть лет спустя, когда он уже выступал за "Флориду", молодой голкипер "пантер" Алекс Олд заработал себе рассечение чуть выше глаза из-за того, что помогал Эдди в драке с вышибалами. Это произошло на выезде в одном из клубов Лонг-Айленда. Судя по всему, уходить ему не хотелось.

С Мартеном Бродо из "Нью-Джерси" я играл на паре Матчей Всех Звёзд НХЛ. Без хороших вратарей ничего не выиграешь. Вот Куджо, Кёртис Джозеф, из "Торонто" - парень хоть куда! Но при этом никогда ничего толком не выиграл. Когда у него была возможность стать кем-то, он ею не воспользовался. Тоже самое было и на Олимпиаде. В первой игре мы горели шведам 2:5, а потом вышел Марти, и мы выиграли.

В защите у нас играл Роб Блейк из "Колорадо", с которым я играл в 1991-м году на Кубке Канады и в 1996 на Кубке Мира, и Эрик Бруэр из "Эдмонтона". Мой старый друг и бывший одноклубник Адам Фут из "Колорадо" и Эд Джовановски из "Ванкувера". Последний, кстати, забавный тип.

Помню, мы готовились в Уистлере (пр. Британская Колумбия) к Кубку Мира 1996-го года, а там в это время проводился крупный турнир по гольфу. И вот мы, значит, подходим с Эдди к регистрационной доске, и девушка, сидящая за ней, спрашивает его: "Как вас зовут?". Он ей отвечает: "Эд Джовановски". Она ему: "Вы не могли бы это по буквам мне продиктовать?". Он так и сделал: "Э-дэ".Также в защите у нас играли здоровяк Эл МакКиннес из "Сент-Луиса" (я с ним выходил в "Флэймс" на большинство в том сезоне, когда мы Кубок Стэнли взяли), Скотт Нидермайер из "Нью-Джерси", который выиграл всё на всех уровнях своей карьеры, и Крис Пронгер из "Сент-Луиса". С ними всеми я играл вместе на Кубке Канады, Кубке Мира и Матчах Всех Звёзд НХЛ.

Помимо меня в атаке играли Симон Ганье из "Фили", мой дружбан Джером Игинла из "Калгари", Пол Кария из "Анахайма", Оуэн Нолан из "Сан-Хосе" и Майк Пека из "Айлендерс".

Кроме того, там были Марио Лемье из "Питтсбурга", Райан Смит из "Эдмонтона", мой партнёр по тройке в "Рейнджерс" Эрик Линдрос, Джо Ньюиндайк из "Далласа" (с ним мы тоже вместе выиграли Кубок Стэнли) и Стив Айзерман из "Детройта", с которым я играл в одной тройке на Кубке Мира в 1996-м.

С Джо Сакиком я играл в "Колорадо", а с Брэнданом Шэнахэном из "Детройта" я был в одном звене на Олимпиаде в Нагано в 1998-м.

Что ж, таким образом я попал в состав лучшей команды в мире на самый главный турнир в моей карьере, и я не собирался упускать эту синицу из рук. Я старался так, будто от этого моя жизнь зависела. Если бы я снова начал пить - про Олимпиаду можно было забыть. Поэтому я держал себя в руках на пределе сил.

Иногда это было невероятно сложно. 17-го декабря в матче со "Флоридой" я набрал 27 штрафных минут. 28-го числа на матч с "Сан-Хосе" не вышел Эрик Линдрос, внесённый в список травмированных - вновь для него прозвенел звоночек. В той же игре меня удалили до конца матча за удар в колено Марка Смита, который отпустил что-то в мой адрес касательно курса лечения.
Я иду по дороге в раздевалку, а на моём пути стоит Шарки - талисман "Сан-Хосе". Он видел, что я был злой, как собака, но не стал уступать дорогу. Он начал там что-то вытворять из своего репертуара, и я немного толкнул его, проходя мимо. Честное слово, я его едва задел. Так следующим же утром я читаю во всех передовых изданиях страны, что я "сломал в драке два ребра талисману "Сан-Хосе". Типичное американское нае**тельство.

В канун Нового Года мы играли с "Финиксом", и я набрал 20 минут штрафа - пять "двушек" и одно за неспортивное поведение. Я считал, что руководство НХЛ пыталось элиминировать силовой аспект из игры. Но у меня-то выбор простой - либо бью я, либо бьют меня.

5-го января в матче с "Питтсбургом" меня удалили за удар соперника по рукам. Уже в третий раз за матч. При этом на играть оставалось 7:37. Я взял и ушёл. Помылся в душе и сел в автобус. За шесть матчей я не набрал ни единого очка и получил при этом 40 штрафных минут.

Дон Черри тогда сказал: "По-моему, Тео мальца спятил. За 50 лет я ни разу не видел, чтобы кто вот так вот взял и ушёл с площадки. Кому-то надо его вразумить". Раз уж мы затронули тему Черри, то я хочу сказать, что вообще не понимаю какое у него есть право говорить некоторые вещи, как он любит, про величайших хоккеистов. Он же выиграл-то только пару чемпионатов в низших лигах.

Я знаю, что он четыре раза выиграл Кубок Колдера (главный трофей АХЛ, прим. АО) будучи игроком, а в 1969-м году стал победителем WHL в составе "Ванкувера", но он говорит о победах на высшем уровне, будто сам всё это пережил. Если ты выиграл пару-тройку Кубков Стэнли, как Айван Курнуае или Анри Ришар, то пожалуйста - говори, что хочешь, потому что ты сам через это прошёл. А тявкать по субботам о том, через что ты сам не прошёл... Это как-то дурно пахнет фэнтази-хоккеем.

Насчёт того, что тогда творилось в моей жизни, ходило множество слухов. В газетах писали, что у меня личные проблемы, семейный кризис и всё такое. Но кажется, что настоящая проблема заключалась в том, что я возложил слишком много надежд на НХЛ и её Реабилитационную Программу.

Я не стал брать на себя ответственности за своё решение. Вероника была ужасно несчастлива и разочарована, так что смело можно сказать, что ей-то программа точно "помогла". В тот момент я понял, что на самом деле они всего лишь хотели, чтобы она молчала и улыбалась на публике, а я забивал голы.

У меня не сложилось такого впечатления, будто они старались сделать, как лучше для Вероники, Татима, Бо или меня. Но мне постоянно твердили, что это программа поможет мне так, как во всём никто больше не сможет, поэтому я решил, что нам просто надо их слушаться.

Мне выписали хлоназепам, а ей предложили пройти почти тот же курс лечения, что и моей маме. Но Вероника не из тех, которая сдаётся без боя. Она взяла детей и ушла от меня, и я жутко волновался по этому поводу. Я обратился за помощью к врачам, но мне сказали закрыть рот, принимать хлоназепам и забивать голы.

После всей этой историей с Шарки Слэтц меня спросил: "Ты что творишь, твою мать?". На что я ему ответил: "Хм, ну вот смотри. От меня ушла жена, и я ничего не могу с этим поделать, потому что ты меня никуда не отпускаешь. Вот что бы ты делал, Слэтц, если бы от тебя ушла Энн?". Но всё это было впустую. Если бы я ушёл в самоволку, меня бы уволили.

Наш брак в миллионный раз подошёл к концу. Я стал встречаться со стриптизёршей по имени Дреа, с которой познакомился в стрип-клубе неподалёку от своего дома в Гринвиче. Она была ходячий пиз**ц, это уж точно. С ней в детстве такое вытворяли, что ума не приложить. Все думают, что они знают, что из себя представляют стриптизёрши, но они чаще всего заблуждаются.

Не все стритизёрши такие хардкорные. Некоторые из них - это студентки, которые таким образом зарабатывают на образование. Те, что поумнее, куда-нибудь вкладывают свои деньги и живут очень прилично. Тупые же всё спускают на порошок.

Я переехал к своему другу Джэйсону Пристли, который жил в просторной квартире в Сохо (район в нижнем Манхэттоне, прим. АО). После игр я шёл домой от "Мэдисона" пешком. Я по-прежнему ничего не употреблял. Не только из-за "Рейнджерс", но и потому что знал, что за мной следят представители сборной Канады.

И вот 22-го января мы снова играли в "Нассау Колизеуме". Какие-то болельщики "Айлендерс" из низших слоёв общества были одеты в сетки "Рейнджерс" с моим 14-м номером, а вместо фамилии у них было написано "НАРИК" (в оригинале - CRACKHEAD, прим. АО). Кстати, крэк (форма кокаина, которую можно курить, прим. АО) я ни разу не пробовал.

Каждый раз, стоило мне коснуться шайбы, 16 тысяч болельщиков дружно орали "Нарик!". Вот вы бы как поступили на моём месте?! Мне кажется, любой нормальный человек на это как-нибудь бы отреагировал.

Жить в Нью-Йорке непросто, очень непросто. Окажись вы хоть в Нью-Джерси, хоть на Лонг-Айлэнде, хоть в центре города - неважно. Там живут жестокие люди. Они выискивают ваш самый главный недостаток и выставляют его на общественное обозрение. Эти люди берут с собой обед на работу, возвращаются домой, выпивают ящик пива и бьют свою собаку.

Поэтому когда мы приткнули им со счётом 5:4, я был счастлив, тем более моя "сухая" серия из девяти матчей подошла к концу.

Более того, в том матче я забросил победный гол в третьем периоде. Я отобрал шайбу у их защитника Марко Кипрусоффа, проехал через всю площадку и забросил низом Гарту Сноу. После игры я ударил себе левой рукой по внутренней стороне правого локтя, а правую руку поднял вверх, по-борцовски поприветстовав болельщиков. Лига оштрафовала "Рейнджерс" за мой "непристойный жест". НХЛ не видела ничего дурного ни в сетках, ни в обзывательстве - им не понравился лишь мой жест.

Наша первая игра на Олимпиаде была назначена на 15-е февраля, так что я знал, что потерепеть осталось всего-ничего. Надо было всего лишь продержаться четыре последние матча - против "Детройта", "Атланты", "Питтсбурга" и "Далласа".

6-го февраля в "Детройте" я снова подрался со своим дружбаном Крисом Челиосом, которого назначили капитаном сборной США на Олимпиаде. Весь матч он постукивал себя сбоку по носу, намекая на то, что я употребляю кокаин. Это я оставил без внимания.

Затем Доминик Гашек накрыл шайбу после сейва, а я попытался добить шайбу. Нормальной реакцией для защитника, каковым и являлся Челиос, было предупредительно пихнуть меня, что он и сделал. А после этого добавил: "Эй, Тео, тебе разве не пора вернуться в больницу?". Я его обозвал "еб**утым безмозглым уё*ком", а он меня - "чувствительным пид**асом".

Понятное дело, что журналисты тут же набросились на меня, будто бы я всё слишком близко принял к сердцу. И никто, ни одна душа, даже и слова не сказала о том, как не по-спортивному повёл себя капитан олимпийской сборной США. Я себе даже представить не могу такой выходки от нашего капитана - Марио Лемье. Этого просто не может быть. Не может и всё.

Глава 31. Вперёд за золотом

Я человек эмоциональный, поэтому каждый раз, когда я достигал какой-нибудь важной отметки в своей карьере, я живо на это реагировал. Но должен сказать, что Олимпиада 2002-го года - это, наверное, пик моей карьеры. Помню, мне было четыре года, и я смотрел в гостиной с отцом восьмой матч Суперсерии 1972-го года, где Пол Хендерсон забил самый выдающийся гол за всю историю хоккея - за 34 секунды до финальной сирены...

Кто в детстве не хотел быть Полом Хендерсоном? Каждый профессиональный хоккеист мечтает забить важнейший гол в истории хоккея - и ему это удалось.

В 2002-м году исполнилось ровно 50 лет со времени последней победы сборной Канады на Олимпиаде. А ведь это же наша игра. Ну и где ещё найти такую возможность, чтобы стать новым кумиром? Только в Солт-Лэйк Сити. А кто им хотел стать? Я. Вот почему вообще надо играть в хоккей - чтобы, бл**ь, на марке оказаться! (ликование Хендерсона было запечатлено на почтовой марке, прим. АО) Для этого ты и играешь.

Мои родители приехали меня поддержать. Моя мама, которая отказывалась приходить на мои матчи в Расселле, хотя мы жили в пяти минутах от катка, открыла для себя самолёты.

Ей понравилось летать повсюду первым классом и наслаждаться VIP-сервисом. А моему папе и вовсе нравилось наслаждаться сказочной жизнью. Он ведь сам когда-то был профессиональным спортсменом, так что он знал в этом толк. Я был очень рад, что мои родители смогли туда добраться.

Члены команды могли не беспокоиться о своих гостях. Уэйн Гретцки умеет не только выигрывать, но и заботиться о людях. Он распланировал все переезды и даже экскурсии и поддерживал с ними связь 24 часа в сутки. Родители, братья, сёстры, тёти, дяди, дети - одним словом, все ощущали себя полноценными участниками этого события. Шикарней Гретца человека не найти.

Я играл на предыдущей Олимпиаде в Нагано, поэтому привыкать ни к чему не пришлось - заезжаешь в деревню и тебе выдают ключ от твоего номера. Все канадские спортсмены жили в одном здании. Помню, меня постоянно все спрашивали: "Парни, а где вы живёте?" В деревне. "Какой ещё деревне?". Олимпийской деревне. И люди в шоке переспрашивали: "Да ладно? Вы живёте вместе с обычными спортсменами?".

"Ну да, - отвечал я. - Мы и есть обычные спортсмены". Хотя в каком-то смысле мы действительно были не совсем обычными спортсменами, ведь в отличие от них мы получали огромные деньги. Нам всего лишь нужно было взять 2-недельный перерыв от своих дел в НХЛ. Представители же других дисциплин всю жизнь тратили на то, чтобы попасть на Олимпиаду - их трудами никто не восторгался и никто им за это ничего не платил.

Мне нравилось смотреть на то, как другие атлеты готовятся к соревнованиям. В общей гостиной все сплачивались друг с другом, когда наблюдали за соревнованиями. Лучшие канадские атлеты зимних видов спорта собрались в одном месте, радовались и поддерживали друг друга. Мне импонировали фигуристы - милые люди. Да и с девушками из хоккейной сборной я тоже сдружился. Особенно с Вики Сунохара и Джейной Хэффорд. Считаю, что это потрясающие люди.

На сами соревнования я не ходил из-за немыслимых правил предосторожности. Ведь всё это происходило вскоре после событий 11-го сентября, поэтому чтобы выехать на автобусе за пределы деревни, надо было пройти два пропускных пункта, где тебя сначала пропускали через металлодетектор, а затем ещё и палочкой обыскивали.

А непосредственно на выезде из деревни автобус обыскивали от и до. Если мы ехали на тренировку, то проходили через всё это дважды - сначала на выезде из деревни, а потом ещё раз уже на катке. После тренировки нас обыскивали дважды, а потом ещё нужно было таким же макаром возвращаться в деревню. Смех да и только.

На территории деревни мы ели и спали. Спортсмены со всех стран собирались в одном месте, где можно было найти национальные блюда каждого народа. Там даже "Макдональдс" был.

Мой партнёр по тройке в "Рейнджерс" Майк Йорк приехал на Олимпиаду в составе сборной США. Мы то и дело с ним натыкались друг на друга и обменивались парой слов. Например, "Ну как у вас там матчи?". В таком духе. Но мы прекрасно понимали, что нам придётся столкнуться лицом к лицу на этом турнире, так что особо не общались.

15-февраля 2002-го года в первом матче на групповом этапе мы играли против сборной Швеции. Мы проиграли 2:5, но во мне возродилась та страсть к игре, которую я потерял уже много лет назад. Стена дерьма, возведённая вокруг меня, рухнула в одночасье. Я получал удовольствие от хоккея.

В третьем периоде я был так рад каждой смене, что выкладывался на полную катушку. Я не пил уже несколько месяцев, но чувствовал себя абсолютно нормально. Моим наркотиком стала энергетика Олимпиады. Я был на адреналине, а потому был собран и нацелен на победу.

Немцев мы обыграли со счётом 3:2, а потом встретились с чехами. Я снова играл в четвёртом звене с Джо Ньюиндайком и Бренданом Шэнахеном. В первой тройке играли Джо Сакик, Симон Ганье и Джером Игинла, во второй - Марио Лемье, Пол Кария и Стив Айзерман, а в третьей - Эрик Линдрос, Оуэн Нолан и Райан Смит.

Наша тройка почти не играла - смены по три за период, где-то так. Но если нам нужно было взвинтить темп игры или просто вытворить что-нибудь эдакое, то я был тут как тут. В третьем периоде той встречи против чехов мы выдали отличную смену. Мы зажали их в своей зоне, и вот я оказался с шайбой за воротами. Я выдал классный пас на Ньюи, тот щёлкнул в одно касание, и мы сравняли счёт - 3:3.

Гашек меня никогда не любил, потому что я постоянно действовал ему на нервы. Стоило ему сделать сейв, как я тут же подъезжал к нему и тыкал его клюшкой то туда, то сюда. Его это просто выводило из себя, потому что он считал, что его, бл*, никому нельзя было трогать - это было чуть ли не нарушением божьей воли!

Ну, дружище, извини. Я понимал, что нам не выиграть этот матч, если мы не сможем выбить Гашека из колеи. Ведь он из тех вратарей, которые в одиночку могут весь турнир выиграть. Мы это уже проходили в Нагано.

У нас было множество моментов, и мы едва не забросили ещё одну шайбу. Роман Хамрлик, которого я считаю просто гадким трусом, потому что он знал, что в международной встрече я не смогу ему вправить мозги на место, что было силы атаковал меня не по правилам в спину на пятаке.

Я был к этому абсолютно не готов - у меня аж голова назад откинулась. Думаю, поменяйся мы с ним в этой ситуации местами, и я бы с ним такое вытворил, меня бы точно дисквалифицировали. Я даже в этом не сомневаюсь. Меня бы вообще вышвырнули с турнира.

Дата добавления: 2015-11-14