Глава 1. Какого черта насилие так возбуждает? 18 страница

Глава 25

Глава 25 Я так облажался и, кстати, у Эмметта неплохой удар правой   Эдвард   Как только слова покинули рот, я тут же пожалел об этом. Я ненавидел Аро за то, что он заставил меня чувствовать так, будто все это необходимо. Мне насрать на «Пятьдесят самых сексуальных мужчин среди живущих» или как там называлось эта херня, если я должен был причинить боль Белле. Но именно это я и сделал. Гребаный идиот. – Ты долбаный мудак! – послышался крик Эмметта справа. Повернув голову, я увидел, как его кулак стремительно приближался к лицу. У меня не хватило времени отклониться, и он встретился с моим носом. Я услышал хруст костей и понял, что нос сломан в третий раз за последние полтора года. Я понимал, что заслужил это, но, твою мать, боль была адской. – Ублюдок! – закричал я, хватаясь рукой за нос. Я чувствовал вкус теплой крови, которая лилась по губам и подбородку. У меня была масса причин, чтобы злиться: я не играл последние три игры и вел себя с Беллой как мудак, когда мы куда-то выходили. Со слов моей матери, Розали разговаривала с Эмметтом каждый день, а теперь он сломал мне нос потому, что глупый публицист дал мне самый дерьмовый совет за всю карьеру. Я понимал, что разрушил свои отношения с Беллой и хотел на ком-то выместить злость. Эмметт казался подходящим вариантом. Тем более именно он ударил меня по лицу. Я рванул вперед, когда Эмметт, схватив меня за пиджак, попытался нанести еще один удар. Блокировав его руку, я приложился левой и попал в челюсть. – Сукин сын! – кричал он. – Тупой ублюдок! Я надеру тебе задницу! – Попробуй! Ты sisterfucker (п.п.: дословно: тот, кто трахает сестру)! – заорал я в ответ потому, что был зол и очень глуп. Джаспер пихнул меня к стене и удерживал, прижав предплечьем горло. Это действительно был единственный способ, поскольку я полностью потерял контроль. – Заткни пасть, Каллен! Тебе повезло, что мы не позволим ему отметелить тебя прямо сейчас, глупый хрен! – прорычал Джаспер. Выражение отвращения на его лице сказало, что в данный момент я не пользовался благосклонностью Джаса. Он редко матерился и применял силу, только когда это было необходимо. Факт, что он вел себя таким образом, еще раз доказывал, что я облажался по полной. Журналисты сошли с ума, а тренер был занят, пытаясь свести к минимуму ущерб, нанесенный команде моими действиями снова. Я по-прежнему был в ярости, глаза застилала красная пелена, но все-таки смог взять себя в руки. Последнее, что мне было нужно, кроме того, что я, возможно, уничтожил единственные отношения, которые имел и которых стоило добиваться − это еще одна дисквалификация. Джаспер отпустил меня и поволок по коридору, ведущему к раздевалкам, подальше от цирка, устроенного журналистами. Прежде чем войти в дверь, я услышал знакомый женский голос: – Джаспер, Джаспер, подожди! – кричала Элис. Он немного ослабил хватку и повернулся, но Элис смотрела не на него, а на меня. Она была крошечного роста, но я испугался ее гнева. Ярость лучшей подруги − наверное самое худшее из всего возможного. Она подошла прямо ко мне и сильно ударила по лицу. Очевидно, ее не смутила кровь, до сих пор заливающая мое лицо. – Это за то, что ты козел, – сердито сказала она, а потом ударила коленом в пах. – А это за Беллу. Я подпрыгнул, потому что, не смотря на параметры, у нее были чертовски костлявые колени. Думаю, яйца могли застрять у меня в горле. Я закашлялся и прохрипел: – Черт, Элис. – Спасибо, детка, – проворковала она Джасперу. Я не помнил, что происходило дальше, поскольку весь мир был окрашен белыми пятнами и я едва мог дышать. Мне надрала задницу крошечная девчонка? Ковыляя к двери с помощью Джаспера, я услышал, как он пробормотал «поделом». Я был не настолько глуп, чтобы спорить. Удар коленом не погасил мою ярость, она наоборот разгорелась с большей силой. – Ебаный сукин сын! – закричал я, как только оказался в раздевалке и смог обрести дыхание. Мне хотелось сломать что-нибудь или ударить Джаса за то, что Элис травмировала мои яйца. – Я так облажался, я так облажался… – повторял я три этих слова, шагая по комнате и пытаясь выдрать с корнем собственные волосы. – Что с тобой произошло? Какого хрена ты сказал все это долбаным журналистам? – спросил Джас. В его голосе звучал гнев, по силе не уступающий моему. Я слышал приближение команды и понимал, что они появятся здесь через несколько секунд. Вместе с Эмметтом. Навряд ли парни стали бы удерживать его в этот раз. Меня почти обрадовал этот факт. Наконец-то я смогу выпустить гнев, управлявший моим телом. – Потому что Аро сказал мне. Вот почему! – проорал я в ответ. У меня не было шанса что-либо объяснить дальше. – Я собираюсь на хер выбить дерьмо из твоей ёбаной головы, оторвать ее и засунуть его обратно в шею! – увидев меня, проревел Эмметт, и попытаюсь сбросить Бена и Джо, державших его. – Хотел бы я на это посмотреть, – подначил я, расстегивая пиджак и сбрасывая с плеч. – Не будь идиотом, Каллен, – сказал Джаспер, отодвигая меня назад. Напрасно он это сделал. В тот момент я не мог мыслить четко, поэтому, оттолкнув, выстрелил кулаком в его лицо. Через секунду я лежал на полу, а колено Джаса сдавливало мое горло. Появление тренера не позволило ему нанести ответный удар, а Эмметту продолжить начатое ранее. – Какого хрена! Что с вами случилось, парни? – заорал тренер. Назвав мудаком, Джаспер позволил мне встать. Уверен, он не скоро забудет об этом инциденте. К счастью, тренер в первую очередь обратился к Эмметту, поскольку именно он начал драку. – Маккарти, может быть, ты объяснишь какого хера на тебя нашло? У прессы сегодня счастливый день, благодаря вашему дерьму. Почему, черт возьми, тебе нужно было бить игрока своей команды в их присутствии? – сердито рявкнул он. Лицо тренера было краснее, чем я когда-либо видел. Он не дал Эмметту ответить, продолжая свою тираду, которая могла длиться целый час. Некоторые из парней присели на скамейку, понимая, что быстро это не закончится. Тренер читал лекцию о том, как важно быть командой. Мы должны радоваться, что почти победили в первой серии игр плей-офф. Теперь уже никто не вспомнит, как хорошо ребята играли. В памяти останется лишь то, как Маккарти врезал мне. Затем он упомянул, что наши соперники будут знать о разногласиях в команде и обязательно воспользуются этим. – Итак, Каллен, скажи, что ты сделал, чтобы так разозлить Маккарти? – тренер выжидающе посмотрел на меня. Я почти пропустил его вопрос, поскольку думал совсем о другом. Повезло, что я не переспросил, а просто стыдливо опустил голову. Я чувствовал себя дерьмово по ряду причин. Кроме того, что я подвел команду и возможно буду дисквалифицирован до конца плей-офф, я полностью потерял шанс перевести свои отношения с Беллой на новый уровень. Этим вечером я хотел публично объявить ее своей девушкой, а вместо этого сидел в раздевалке со сломанным носом, уничтоженным Эго, и к тому же вся команда злилась на меня. – Я последовал совету Аро, – вздохнул я. «Мне нужно уволить эту глупую задницу». – Не мог бы ты пролить свет на подробности, поскольку я ни хрена не понимаю, что это значит, – раздраженно сказал тренер. – Аро, мой публицист, сказал мне оставаться «доступным» до конца плей-офф, – пробормотал я. Произнеся вслух эти слова, я осознал, как бессмысленно они прозвучали. – Ты, блядь, издеваешься надо мной? – проревел Эмметт. – Ты оскорбил мою сестру и разбил ее сердце на глазах у миллиона людей только для того, чтобы иметь возможность вести себя как шлюха в публичных местах? – Нет, мужик, – сказал я, запуская руки в волосы и стараясь ни на кого не наброситься, поскольку это была моя собственная проклятая ошибка. – Это не так. Я не хотел этого. Меня будто в поддых ударили, когда я услышал, что разбил сердце Беллы. Я почувствовал себя больным, но там было что-то еще. Что-то большее. Судя по словам Эмметта, Белла на самом деле могла быть влюблена в меня… так же, как я влюблен в нее. Дерьмо! Я действительно облажался самым монументальным способом. Подняв голову, я встретился с ним взглядом. Никогда мне не приходилось видеть Эмметта таким безумным, но в тоже время он не мог злиться на меня больше, чем я на себя. Я чувствовал себя потрясенным и подавленным. Чтобы хоть как-то защититься, я нанес «удар ниже пояса»: – Да кто ты такой, чтобы говорить о «поведении шлюхи»! Ты трахаешь мою сестру! Не думай, что я не знаю об этом, хуесос! Глаза Эмметта округлились от удивления, когда он услышал слова, которые я не думал, что когда-либо произнесу. – У меня не было секса с Рози, – проговорил он и испуганно замолчал. Я молча уставился на него потому, что знал – Эмметт не врет. Из него такой же ужасный лгун, как и из Беллы. Если бы они на самом деле были кровными родственниками, то я бы подумал, что это наследственное. Кроме того он сказал не «трахал», а «занимался сексом», и назвал Розали «Рози». Пока я не мог осознать, что это значило. – Подождите минутку, – сказал тренер, нарушая наш с Эмметтом некомфортный обмен взглядами, чему я, честно говоря, был рад. – Так это все из-за телки? – Белла не телка! – воскликнули мы в унисон. Это было странно. – Знаете, что… – продолжил тренер, – я жду вас завтра с готовым решением, как вы собираетесь исправить это дерьмо. Вы оба будете участвовать в интервью и попытаетесь возместить ущерб, причиненный команде. Так что вам стоит поцеловаться и помириться. Ясно? Сказав это, тренер практически вылетел из комнаты. Взгляды всех присутствующих обратились ко мне. Кажется, никто не злился на Эмметта, хотя именно он первым ударил меня перед прессой. Обычно парни быстро забывали о таких ситуациях, но не в нашем случае. Даже Джаспер не разговаривал со мной. Я дождался, пока команда покинет раздевалку и только после этого ушел. Я не поехал в бар, поскольку знал, что мое присутствие там нежелательно. Вместо этого я вернулся домой и набрал номер Беллы. Звонок сразу пошел на голосовую почту. Меня приветствовало следующее сообщение: «Привет! Вы позвонил Белле – тупой хоккейной проститутке. Я слишком зла и унижена, чтобы ответить на звонок. Можете оставить сообщение, если вы не мудак Эдвард Каллен. В этом случае вы можете уёбывать прямиком в ад. Желаю хорошего дня». Вздохнув, я выключил телефон, а потом швырнул его о стену. Это не принесло желаемого облегчения, поэтому я спустился в подвал, сгреб все старые награды по фигурному катанию и начал метать их в доску для дартса, пока они не превратились в кучу сломанного мрамора и пластмассы. Во время упражнений я пил виски прямо из бутылки и через час был абсолютно пьян. Тогда я позвонил Аро и уволил эту глупую задницу. Он говорил, что я пожалею об этом, на что я посоветовал ему засунуть себе в задницу хоккейную шайбу и повесил трубку. ~!~OoO~!~ Встреча с Эмметтом и тренером прошла ужасно. Нам не без труда удалось придумать историю, которая звучала более-менее правдоподобно, но при этом выставляла меня в плохом свете. Я не спорил потому, что заслуживал это. К тому же у меня было жуткое похмелье и не было никакого желания бороться, поскольку я потерял смысл жизни. Скорее всего, тем утром я чувствовал себя чересчур сентиментальным. Следующие несколько дней были такими же хреновыми. Тренировки проходили отвратительно. Тренер Баннер был прав, говоря, что если мы с Эмметтом не сможем утрясти это дерьмо, то проебём плей-офф и уничтожим шансы команды на победу в кубке. Ястребы первый раз почти за пятьдесят лет были как никогда близки к этому, и я не хотел быть причиной нашего поражения. Тренер рассказал об интервью, и, не стесняясь в выражениях, объяснил, что мы с Эмметтом должны держать личные проблемы вне льда, иначе он обменяет мою «циничную задницу» в следующем сезоне. Я не обвинял его за злость на нас, особенно на меня. Журналисты были еще одной головной болью. Он названивали мне, поскольку теперь я не имел публициста. Не понимая, что сказать, я отвечал: «Без комментариев». Я должен был уведомить своего спортивного агента, но не имел ни малейшего понятия, как Зафрина воспримет эту новость. Я подозревал, что она знала о случившемся и просто предоставляла возможность повариться в собственном идиотизме, а потом приползти к ней на коленях, прося вытащить из ямы, в которую сам себя поместил. Кроме агента, я избегал разговора с мамой, которая неотступно звонила или оставляла сообщения на голосовой почте. Тон сообщений был резким и едким, но я приходил в ужас не столько из-за их содержания, сколько из-за факта, что в конечном итоге она оправдывала мое поведение. У меня не хватало смелости позвонить сестре, поскольку я знал, что именно она собиралась сказать, и это было бы в десять раз хуже того, что оставляла на голосовой почте мама. Дав Белле несколько дней, после моей эпической глупости, я позвонил еще раз. Номер был отключен. Не могла же Белла сменить его из-за простого, но чрезвычайно разрушительного недоразумения? Хотя… это Белла и она была склонна принимать все близко к сердцу. Я решил позвонить на домашний телефон, надеясь застать ее врасплох. Скорее всего, она сразу же повесит трубку, но я должен был попробовать. – Алло. Дом Дауэр-Свонов, – ответил женский голос после третьего гудка. К сожалению, не его я хотел услышать. Трубку взяла Рене. «Возможно, я смогу убедить ее позвать Беллу к телефону». – Привет, Рене, – сказал я кротко, как только мог. – Эдвард, – холодно ответила она, и я понял, что вряд ли уговорю ее помочь. В течение нескольких минут линия молчала. Я собирался что-нибудь сказать, но Рене опередила меня. – Ты чертовски облажался, верно? – выдохнула она в трубку, подтверждая мои первоначальные догадки. – Да, – кивнул я и ударил ногой по кровати. – Белла не хочет говорить с тобой, – заявила она, как ни в чем небывало. – Я знаю, – ответил я, садясь на край постели. – И я не собираюсь помогать тебе, – выдала Рене после паузы. – О'кей, – уныло выдохнул я. Конечно, я ожидал этого. Она мать Беллы и должна защищать ее. Мне еще повезло, что Рене не разорвала мою жалкую задницу. – Чёрт! Эдвард, ты должен быть настойчивым! Перестань вести себя как идиот и действуй. Ты даже не послал ей цветы, хотя всегда делал это. Как ты думаешь это выглядит? – раздраженно спросила Рене. Это было гораздо лучше. Я осознавал, что ищу людей, которые могли сказать, как сильно я все испортил и как исправить это, потому что просто не имел понятия, как действовать. – Думаете, мне стоит послать цветы Белле? – Нет, Эдвард, цветы тебе не помогут, – ответила Рене голосом, которым матери показывают детям, что те полные идиоты. – Но… – запротестовал я. Я действительно не знал, что делать дальше. – Ты умный парень… – начала она, но потом сделала паузу, – по крайней мере, большую часть времени. Уверена, ты что-нибудь придумаешь, а если нет, то ты, черт побери, не заслуживаешь быть с моей дочерью! На линии послышались гудки. Мама Беллы бросила трубку. Все было гораздо хуже, чем я ожидал. Я попытался дозвониться Джасперу. Вероятно, он был единственным человеком, который мог изъявить желание помочь. К сожалению, и этот звонок пошел на голосовую почту. Последнее, что оставалось – это обратиться к отцу. Безусловно, от него не стоило ожидать большой помощи, но я решил попробовать. – Хей, Эдвард! – выдохнул он в трубку. У меня создалось впечатление, что он тестировал медицинскую марихуану «для научных целей». Мы немного поболтали, а потом я перешел к главному. – Я накосячил с Беллой. – Видел, как и большинство людей, проживающих в континентальной части США и других англоязычных странах, которые смотрят хоккей. – Мне нужна твоя помощь. Я хочу вернуть ее, – отчаянно прошептал я. Отец находился в замешательстве, пока я не объяснил, что мне нужен совет, а не способ поместить Беллу в отделение Скорой помощи, чтобы заставить выслушать. В принципе, это была неплохая идея на крайний случай. – Ты когда-нибудь лажал с мамой? Уверен, отец не раз был в немилости. Отец выдохнул в трубку. – Слушай, Эдвард. То, что я скажу, ты не повторишь никогда и никому, иначе я ампутирую твои яички. Понял? – Ну, да… – неуверенно ответил я. Мне не хотел заключить подобную сделку, но я находился в отчаянии. – Я люблю твою маму. И да, я тоже ошибался. Но Эсми и Белла − абсолютно разные женщины. Я могу купить цветы, сделать комплимент после того, как совершу глупость, и заслужу прощение. Белла же, очевидно, умная и целеустремленная женщина, имеющая совершенно другие, нежели у твоей мамы представления о жизни. Ты понимаешь, о чем я говорю? – Вероятно, мне не стоит покупать Белле цветы? – ответил я. – Чёрт! – в голосе отца звучало раздражение. – Слушай… неважно… У меня нет опыта в том, с чем ты имеешь дело. Встречаясь с Эсми, мы проводили большую часть времени «на высоте» (п.п.: под влиянием наркотиков). Трудно спорить и ругаться, когда тебя все время пробивает на жор (п.п.: состояние наркотического или постнаркотического опьянения, сопровождаемое неудержимым чувством голода). Поблагодарив отца за бесполезные советы, я повесил трубку, чувствуя себя не намного лучше, чем до звонка ему. Некоторое время я обдумывал, что предпринять и как заставить Беллу поговорить со мной. Из наших прошлых взаимоотношений я знал, что она не будет отвечать на электронные письма. Честно говоря, я трусил послать сообщение и узнать, что она заблокировала меня, после этого мое Эго никогда уже «не встанет на ноги». Если Белла не хотела видеть меня и не отвечала на телефонные звонки и письма, я мог сделать то, что делал раньше, а именно выследить ее или, по крайней мере, появиться на пороге дома без предупреждения. Это лучшее, что я смог придумать, чтобы поговорить с ней. Другим вариантом было пойти в университет, хотя в этот раз я не знал расписания занятий Беллы, и Рене совершенно точно не собиралась помогать. В конце концов, я решил сначала появиться у нее дома, а потом уже наведаться в кампус и путем обмана выяснить расписание. Мне очень хотелось что-нибудь купить Белле. Цветы были не лучшим вариантом. Даже отец подтвердил это. Простояв минут двадцать на кухне, я остановил свой выбор на зеленом чае Латте и торте, на всякий случай. Я не знал, к чему готовиться, и, на мой взгляд, торт был хорошей идеей. Белла любила сладкое. Пологая, что должен выглядеть презентабельно, я надел рубашку и брюки. К сожалению, я ничего не мог сделать со сломанным носом. Он был распухшим и фиолетовым, но белая повязка неплохо скрывала это. Уставившись в зеркало, я решал, бриться или нет. Конечно, я понимал, что должен, но, тем не менее, не мог этого сделать, поскольку отращивал «плей-офф-бороду» (п.п.: существует примета у многих спортсменов: не стричься и не бриться во время ответственных матчей, дабы не спугнуть удачу). Меня немного беспокоило, что я появлюсь перед Беллой, выглядя как бомж, одетый в хорошую одежду, но существовала традиция, которую не хотелось нарушать. Особенно учитывая мои текущие взаимоотношения с командой. «Единственный способ вернуть расположение ребят – моя хорошая игра в завтрашнем финальном матче первой серии плей-офф. Парни не позволят мне спокойно жить, если я побреюсь и этим сглажу игру», – думал я, подравнивая бороду по бокам, чтобы не быть похожим на оборотня. Я знал, что выглядел дерьмово, но тем самым надеялся вызвать у Беллы сочувствие. Заехав в кондитерскую, я узнал, что должен был заранее сделать заказ, чтобы получить торт к назначенному времени. Чёрт! Развернувшись, я направился в Dairy Queen (п.п.: магазин сладостей и мороженного), надеясь купить торт-мороженое. Я понимал, это не то же самое, но, по крайней мере, не нужно было волноваться о том, что он растает, учитывая погоду на улице. К счастью, в Dairy Queen имелись готовые торты. Выбрав один, я попросил сделать на нем надпись «Прости меня». Девушка, принимавшая заказ, странно посмотрела на меня. Видимо, ее смутил мой внешний вид: лицо избито, а одежда не сочеталась с бородой и кроссовками. Я был рад, что не обязан никому объяснять, почему мне понадобился торт с такой надписью. Последнюю остановку я сделал в Starbucks, чтобы купить зеленый чай Латте. Ладони вспотели, когда я свернул на дорогу, ведущую к дому Беллы. Ее грузовик был на месте. Взяв торт и Латте, я поднялся на крыльцо и, сделав глубокий вздох, нажал на звонок. Казалось, ожидание длилось вечно. Наконец я услышал шаги, дверь открылась… Это был не тот, кого я хотел увидеть. – Здравствуйте, мистер Дауэр. Как дела? – нервно спросил я. Не смотря на то, что Фил стал отчимом Беллы относительно недавно, он все еще считался ее родителем. Я причинил боль его приемной дочери и, значит, каким-то образом он страдал от этого, пусть даже косвенно. Благодаря сестре, я помнил, каково жить в одном доме с обиженной женщиной. Если Розали была несчастна, то все окружающие тоже должны быть несчастны. – Эдвард, – кивнул он, складывая руки на груди и блокируя дверь. – Я хотел узнать, Белла дома? – спросил я, чувствуя себя подростком. – Да, она дома, – снова кивнул он. – Ну… – я запнулся, понимая, что Фил не собирался облегчить задачу. Все происходящее было таким неловким и болезненным. – Вы не возражаете, если я поговорю с ней? – Белла не хочет разговаривать с тобой сейчас, Эдвард. Более того, я уверен, что она никогда не захочет говорить с тобой снова, но… женщины непредсказуемы. Они меняют свое мнение так же часто, как трусики, – Фил усмехнулся, говоря последнюю фразу. – Ох, понятно. Не могли бы вы тогда передать ей это. Коробку нужно положить в холодильник – это торт, – пояснил я. Фил странно посмотрел на меня и закрыл дверь. Определенно, все прошло не так, как я планировал. В течение следующих нескольких дней я ждал, что Белла каким-то образом даст знать о получении торта, но она молчала. Я звонил ей домой каждый день, но Фил и Рене, как заправские агенты NARCS (п.п.: Федеральное Бюро по Наркотикам и Опасным Медикаментам), перехватывали мои звонки. Я отправил на е-мейл письмо и даже написал сообщение на ее старый номер, и получил ответ от какого-то парня с пожеланиями «отвалить нафиг». В университете я попытался выяснить расписание занятий Беллы, но никто не захотел мне помочь. Я обвинял в этом свою гребаную бороду. Я надеялся увидеть Беллу на одной из игр плей-офф, но она не присутствовала ни на одном из матчей, хотя Фил с Рене были там. Как и Элис, которая отказывалась делиться информацией. Эмметт, в свою очередь, ухмыляясь, рассказывал о проекте, над которым работа Белла вместе с каким-то парнем из группы. Я не знал этого мудака, но отчаянно желал надрать ему задницу за то, что он проводил время с Беллой. Запланированное тренером интервью прошло относительно нормально, и я вернулся к тренировкам. Я полностью выкладывался на льду, и мы успешно преодолели второй раунд плей-офф. Мне хотелось разделить свои надежды и волнения в связи с перспективой выхода в финал с Беллой, но даже спустя две недели она по-прежнему не разговаривала со мной. Я нанял нового публициста, который согласился заняться капитальным ремонтом моей репутации. В ближайшие дни было запланировано интервью, в котором я хотел развеять часть слухов. В день интервью я почувствовал себя совершенно отчаявшимся, поэтому решил проверить профиль Беллы на Facebook, но выяснилось, что она заблокировала меня. Тогда я зашел на страничку Эмметта, надеясь каким-то образом подобраться к Белле или, по крайней мере, увидеть есть ли новые фото. Я угадал, существовало несколько новых снимков Беллы со светловолосым парнем, которого я встретил, навещая ее в университете. Они смотрелись очень мило вместе, что просто вывело меня из себя. Я злился на Беллу за то, что она так быстро забыла меня, и на себя за то, что все так чертовски испортил. В бар, где должно было происходить интервью, я пришел на пару часов раньше назначенного времени. Мне необходимо было расслабиться, чтобы снять остроту восприятия. Мысль о Белле, встречающейся с кем-то, приводила в ярость. К тому времени, как журналистка попала в бар, я выпил три пинты пива и четыре «выстрела» (п.п.: рюмка крепкого спиртного напитка). Я как раз начал четвертое пиво, когда она села рядом. – Эдвард Каллен? – спросила она, недоверчиво глядя на меня. – Эй, – сказал я и помахал стаканом, приветствуя ее. – Я Виктория Чейс из FHN (п.п.: мужской журнал), – представилась она и протянула руку, которую я пожал. – Давайте начнем, – предложил я, делая глоток пива. Первые вопросы были достаточно простыми. Она хотела узнать мое отношение к тому факту, что у команды в этом году были прекрасные шансы выиграть кубок, спустя сорок девять лет. Я дал стандартный ответ. Заметив, что не совсем четко произношу слова, я попросил официанта принести мне воду. Виктория, в свою очередь, заказала нам по «выстрелу». Я не мог и не хотел отказываться. В конце концов, журналистка перешла к более сложным вопросам об Эмметте и слухах, что он встречался с моей сестрой. Они совершенно не скрывали свои отношения, так что ей совсем не нужно было спрашивать, знал ли я об этом. А потом она упомянула Беллу. Я знал, что это произойдет, поскольку ни одно интервью не обходилось без вопросов о нас с Беллой. Обычно я давал уклончивые ответы, но сочетание алкоголя и фотографий на Facebook отключили речевой фильтр. – Белла Свон бросила меня, – простонал я в свое пиво. – Бросила? Но я думала, что вы просто друзья, – сказала Виктория, подводя к следующему вопросу. Ее глаза светились, как рождественские огни. Она понимала, что «сорвала банк». – Мы никогда не были просто друзьями. Уверен, вы видели фотографии, – сказал я, доставая телефон и показывая наше с Беллой совместное фото, на котором мы в первый раз целовались. – Разве мы похожи на друзей? – Нет, не совсем, – ответила она, поощряя продолжить. И я продолжил. – Это верно. Что, по-вашему, здесь напоминает о дружбе? Ничего! «Траханье ртами» не выглядит дружеским жестом, это чертовски горячо. Вы думаете, почему я храню этот снимок в компьютере? Я бы сделал его фоновой заставкой, если бы не знал, что Белле это не понравится, – бормотал я, проводя большим пальцем по маленькой головке Беллы на экране. – «Траханье ртами»? – Так говорила Белла, когда хотела позлить брата, – я неопределенно махнул рукой. – Поцелуй и «траханье ртами» − это одно и то же. Только звучит гораздо эротичнее, когда Белла произносит. – Я в замешательстве, Эдвард. Значит, вы лгали, когда говорили в интервью, что были просто друзьями? Помните то, после которого вы с Эмметтом подрались? – спросила она, невинно хлопая глазами. Стервятник. – Конечно, я лгал. Мой чертов публицист сказал не придавать огласке наши отношения до окончания плей-офф, и я согласился. Сейчас Белла не разговаривает со мной. Я полностью облажался и не знаю, что делать. Я так влюблен в нее, – я жалобно засопел и попытался скрыть это, сделав огромный глоток пива. В результате чего подавился. – Вы влюблены в Беллу Свон? В сестру игрока вашей команды Эмметта Маккарти? – решила уточнить она. – Да, я влюблен в Беллу Свон, но у меня никогда не будет возможности признаться ей в своих чувствах, – жаловался я. – Почему вы так говорите? – подтолкнула меня Виктория, когда я замолчал, сделав очередной глоток пива. – Почему? Потому что благодаря моему бывшему публицисту я сделал самую глупую ошибку в истории отношений. Я публично заявил, что между мной и Беллой ничего не было, когда на самом деле все было как раз наоборот. Это так глупо. Я такой идиот, что согласился на это. Я должен был признаться ей в любви вместо этого или, по крайней мере, рассказать всем, что мы встречаемся… или встречались, – сказал я, пробегая руками по волосам. – Итак, вы говорите, что публицист посоветовал держать в тайне ваши отношения? Верно? – уточнила она, делая изящный глоток пива. Вместо ответа я выразительно кивнул головой, при этом практически не чувствуя, что она прикреплена к шее. – Почему публицист дал вам такой совет? Тем более после того, как вы не раз были замечены в публичных местах, занимающимися… ну вы понимаете… «траханьем ртами»… Она замолчала, надеясь, что я проглочу наживку. Я понимал, что должен заткнуться. Но все эти годы, когда я притворялся кем-то другим, наконец, настигли меня. Я просто больше не мог молчать. – Потому, что я – законченный идиот! Все это время я был подделкой. Притворялся плейбоем, который спал со случайными женщинами. Я не делал этого. Я никогда не делал этого! Возможно, в течение первого сезона, но и тогда я имел секс только с четырьмя женщинами, что в два раза превышает количество женщин, с кем я когда-либо был до того, как стал хоккеистом. Знаете, почему? – спросил я, но не дал возможности ответить. Я понимал, что рыл себе яму, из которой сложно будет выбраться. – Я расскажу почему. Одиннадцать лет я занимался фигурным катанием. Я носил обтягивающие розовые костюмы с блестками потому, что моя мама хотела этого. Все, к чему я стремился – хоккей. Но она желала видеть меня Олимпийским чемпионом по фигурному катанию, а не хоккею. Вы спросите, почему? Из-за таких вот вещей, – я указал на свой сломанный нос. – Из-за фигурного катания все в школе считали меня геем, не говоря уже о том, что я выглядел полным придурком и был законченным неуклюжим «ботаником». Это ужасно. Именно поэтому я уехал из родного города. Я думал таким образом освободиться от клейма, которое преследовало меня. Думаете, получилось? – я посмотрел на нее, мысленно умоляя остановить от дальнейшего унижения. Конечно, она не сделала это. Виктория была информационным стервятником. – Конечно же нет! Слухи добрались до меня даже там. Ребята в команде тоже решили, что я гей. Весь сезон они издевались и подшучивали. Так что я начал приглашать женщин домой или приезжал к ним, или привозил в гостиницу. В большинстве случаев ничего не происходило. Если и случалось, то это было ерундой. Я создал себе репутацию и продолжал жить с ней. Посмотрите, куда в результате это привело? Я проебал все! Я уперся лбом в столешницу, поскольку комната начала вращаться. – Думаю, я пьян. – Ты хочешь закончить интервью? Ничего страшного. У меня достаточно хорошего материала для статьи, – доброжелательно сказала она. Я отчетливо понимал, что новый публицист надерет мне задницу за подобное интервью, но не беспокоился по этому поводу. Пришло время расставить все по местам, даже если это получилось не так, как мы планировали. Я кивнул и пожал ей руку. Подождав пока она покинет бар, я позвонил Джасперу, который наконец начал разговаривать со мной. – Эй, чувак, мне нужна твоя помощь, – пробормотал я в трубку. – Отвези меня домой.

Глава 26

Дата добавления: 2015-11-14