Глава двадцать вторая.

Поздним вечером в окно Снейпа застучала клювом сова. Открыв ставни, он впустил птицу. Перепрыгнув на стол, она хрипло и требовательно крикнула, выставляя вперед лапу. Снейп отвязал записку, и сова, подскочив к подоконнику, сорвалась в ночь. Ответа, очевидно, не требовалось.

Развернув лист бумаги, на котором до тошноты знакомым почерком было выведено «Профессору Снейпу», он прочел:

«Сэр, я выполнил свое обещание. Завтра днем, в двенадцать часов, Люциус Малфой будет освобожден. Г.П.»

Краткость – сестра таланта, - подумал Снейп, свернув записку и бросив ее на стол. Завтра в двенадцать. Есть время подготовиться.

Тщательно и педантично подойдя к вопросу внешнего вида, Снейп полтора часа чистил свой сюртук, так что в итоге на нем не осталось ни пылинки, ни складочки. Вытащил из сундука и привел в порядок относительно новую мантию, которая была куплена для особых случаев. Собственноручно отгладил брюки и накрахмалил воротничок рубашки. До блеска отполировал щеткой и ветошью черные туфли. Пока руки были заняты делом, голова строила сценарии будущей встречи. Снейпу мечталось что-то сказочно-романтичное: как он идет по галереям Азкабана в сопровождении охраны тюрьмы, как перед ним отпирают дверь камеры Люциуса, как он входит и Малфой поднимает голову, как он сдержанно произносит: «Люциус, ты свободен». Как Малфой кидается ему на шею, или сдержанно кивает, или как он сначала не верит и не понимает, а потом все-таки и верит, и понимает, и кидается ему на шею… Замечтавшись, Снейп видел перед собой только лицо Люциуса – бледного, похудевшего, отчаявшегося – и обжег пальцы горячим утюгом, едва не спалив попутно рукав рубашки. Вполголоса чертыхаясь, он подул на пальцы, потряс рукой в воздухе и решил, что на сегодня приготовлений достаточно. Следовало еще как следует выспаться, чтобы не явиться завтра в Азкабан с черными кругами вокруг глаз.

Но сон не шел, и он долго ворочался в постели, нервничая от волнения и тревоги. А когда наконец удалось задремать, он все равно беспокойно вскакивал каждые два часа, проверяя, не проспал ли назначенное время. И утром лицезрел в зеркале те самые тени вокруг глаз – свидетельство неспокойной ночи.

Одевшись и едва позавтракав, положил в карман сюртука пузырек с воспоминаниями – передать Люциусу. Снейп чувствовал воодушевление. Все сложится так, как он хочет, просто не может быть иначе. И черт с ним, с Хогвартсом. Найдет себе другое занятие. В конце концов, ему вообще никогда по-настоящему не нравилось преподавать. Обнадеживая себя радужными перспективами, Снейп аппарировал в Азкабан.

И здесь его ждало сразу два разочарования.

Первым был Гарри в сопровождении младшей Уизли.

- Что вы здесь делаете, Поттер? – недовольно прошипел Снейп, совершенно не ожидавший увидеть здесь этого выскочку.

- Я хочу присутствовать при том, как выпустят Малфоя. Хочу убедиться, что ему действительно нужно навестить больницу святого Мунго, - с вызовом ответил маленький гаденыш.

Снейп раздраженно фыркнул и тут же осадил себя: он уже не профессор Хогвартса. Его власть больше не распространяется на Поттера.

Крепко держа за руку свою рыжую подружку, Поттер добавил вслед Снейпу:

- Профессор… спасибо за подарок.

- Не за что, - бросил тот.

- Профессор Снейп! – к нему подлетела незамеченная сразу Гермиона, - Профессор, позвольте мне поблагодарить вас! Это чудесный подарок! Я даже не ожидала… Я прочла уже половину, это так увлекательно! Спасибо вам, сэр, огромное спасибо!

- Не за что, - буркнул Снейп, но уже намного мягче.

Вторым разочарованием были Нарцисса и Драко. Бледная и осунувшаяся, Нарцисса все же не потеряла своей красоты. Пряча лицо под вуалью, она сидела возле стены, держа Драко за руку. Снейп подошел к ним. Он совсем забыл о том, что у Люциуса есть семья.

- С возвращением, мистер Малфой, - произнес он.

- Северус! – Нарцисса вскочила и кинулась к нему. – Северус, как мне благодарить вас?.. Вы спасли моего сына, вы спасаете моего мужа… Вы так многое сделали для нас, Господи…

Она заплакала, закрыв лицо руками, затянутыми в кружевные перчатки. Драко положил руку на ее плечо:

- Мама, не надо. Не при них… - он метнул взгляд на гриффиндорцев.

- Оставь меня! – вскрикнула Нарцисса, отталкивая его руку, и тут же начала извиняться: - Прости меня, прости, мой мальчик… Я не в себе…

Обняв мать, Драко смотрел на Снейпа.

- Извините нас, профессор. Мама очень переживает.

Снейп кивнул, показывая, что все в порядке.

Упав на колени, Нарцисса схватила его за руку, прижалась к ней губами.

- Северус, мы в неоплатном долгу… Если мы можем… Все, что вы захотите… Деньги… Я не пожалею… - сбивчиво говорила она. Снейп заставил ее подняться.

- Мне ничего не нужно, миссис Малфой. Не благодарите меня. Амнистией вашего мужа вы обязаны не мне, а Поттеру.

- Что?.. – она в изумлении подняла на него глаза, посмотрела на Гарри, будто только что его увидела, снова перевела взгляд на Снейпа. Он кивнул, подтверждая, что она не ослышалась.

- Но мне сказали… что это по вашей просьбе… Разве вы… не принимали в этом участия?

- Это было обещание, которое мистер Поттер был вынужден дать мне. Я и Люциус были близкими друзьями, я не мог оставить его.

- Вот как…

Закусив губу, собрав остатки своего достоинства, Нарцисса протянула руку Гарри:

- Благодарю вас, мистер Поттер.

Неловко пожав ее и буркнув что-то вроде «Не стоит благодарности», Гарри покосился на Снейпа.

- Драко, дорогой, - приказала Нарцисса, - ты ничего не хочешь сказать?

Глядя в пол, младший Малфой исподлобья смотрел на Поттера. После короткой заминки, высоко вздернув голову, шагнул к гриффиндорцу:

- Никогда не думал, что мне придется благодарить тебя.

Гарри пожал плечами, мол, не хочешь – не благодари. Драко, все еще колеблясь между старой враждой и принципами, нерешительно протянул руку для пожатия. Гарри спокойно принял ее.

В этот момент ввели Люциуса. Нарцисса, прижав пальцы ко рту, с ужасом смотрела на своего супруга. Даже Драко побледнел.

Люциус исхудал так, что одежда болталась на нем, как на скелете. Прозрачные серые глаза потускнели, в выражении лица не было ни намека на высокомерие. Озираясь, как потерянный ребенок, Люциус по очереди останавливался взглядом на каждом из присутствующих, как будто с трудом узнавал их лица.

- Отец?.. – хрипло позвал Драко. Люциус обернулся к нему, сделал шаг и покачнулся от слабости. Нарцисса, метнувшись через все помещение, повисла на его шее, едва не свалив на пол. Всхлипывая, она уткнулась лицом в его грязную рубашку, лихорадочно гладила по рукам и плечам:

- Живой… Великий Мерлин, живой… Любовь моя…

Люциус неуверенно обнял ее за плечи. Он выглядел грязным и неухоженным. Его роскошные волосы отросли за время заключения, и теперь доходили ему до пояса, но не струились вдоль спины, как прежде, а висели слипшимися серыми сосульками. И самым странным для Снейпа было то, что у него отросла борода. Снейп смотрел на него во все глаза. Не это его пугало - не внешний вид, не запах немытого тела, не худоба, не грязь. Осанка Люциуса. Раньше он всегда стоял, сидел и ходил только прямо. Как будто в его позвоночник была вживлена шпага. Сейчас Люциус, шатаясь от слабости, даже не делал попытки выпрямиться и развернуть плечи. Потухшие глаза испуганно обшаривали лица, ища в них угрозу. Образ высокомерного, подтянутого, безупречного совершенства таял и расплывался. Снейп вглядывался в Малфоя, стараясь увидеть хоть тень, хоть намек на былое достоинство. Он ждал, что тот вскинет голову, подожмет губы, бросит что-нибудь едкое. Но Люциус, прижимая к себе Нарциссу, прятался за ней, отгораживаясь ото всех. Он дрожал. Он боялся.

- Снейп? – Малфой прищурился, глядя на него. – Что тебе нужно? Зачем ты это сделал?

Снейп подошел к нему, мягко отстранив Нарциссу. Посмотрел в испуганные глаза. Посмотрел на дрожащие искривленные губы. Увидел множество мелких морщинок вокруг глаз, на лбу, возле рта. Поднял руку и провел ладонью по щеке Люциуса, снимая с нее жесткую щетину и стряхивая ее с пальцев. Ему хотелось прикоснуться к его коже. Но и кожа была уже не та.

- Ты не поймешь, - тихо проговорил он, глядя ему в глаза.

Люциуса больше не было. Перед ним стоял совсем другой человек. Слабый, погасший… сломавшийся. Едва не шарахнувшийся от его руки.

- Что ты хочешь? – подозрительно повторил Малфой, нервно сжимая губы. Положив руку ему на затылок, Снейп потянулся к его лицу.

Мир кончался за пределами маленького караульного помещения. Мир рушился в воды Северного моря, безвозвратно исчезая в ледяной глубине. Люциуса больше не было. От него остались только воспоминания. Бесполезные, глупые, никчемные мечты. Снейп понимал, что не чувствует дрожи, прикасаясь к нему. Не хочет его. Не хочет укротить, подчинить, перебороть упрямую сволочь. Укрощать было нечего. И догонять – некого. Новый Малфой не вызывал в нем охотничьего азарта, не манил к себе недоступностью. Он был здесь, рядом, вплотную – и Снейп н и ч е г о не чувствовал.

Без сопротивления притянув голову Люциуса к себе, он поцеловал уголок его губ. На секунду вспыхнула мысль – а что, если он ошибся? Что, если все вернется?.. Что, если?.. Он захватил своим ртом его губы – намеренно грубо, чтобы вызвать сопротивление – но Люциус безвольно открыл их сам, позволяя целовать себя. Позволяя делать это на глазах жены, сына, в присутствии Поттера и Уизли.

Джинни вскрикнула, Нарцисса, кажется, кинулась к ним, но Драко удержал ее за руку, прошипев что-то.

Снейп с сожалением отстранился. Люциус вопросительно искал в его глазах ответ: Что это было? Для чего?

- Прощай, - проговорил Снейп, отпуская его и отступая на шаг.

- Северус! – возмущенно воскликнула Нарцисса. – Что ты…

Не слушая ее, Снейп развернулся и вышел из тюремного помещения. Ему было плевать, что будут думать и делать оставшиеся в комнатке. Миновав ворота Азкабана, он нащупал в кармане драгоценный пузырек и не глядя швырнул его о камни. Брызнули дождем осколки, в воздух заструился голубоватый дымок и тут же растаял. Сжав побелевшие губы, Снейп на ходу вытащил палочку. Не останавливаясь, аппарировал в Йоркшир. Шагая по пустынному предместью к дому, он смотрел в одну точку и не видел под ногами ни дороги, ни земли вообще.

Он шел быстро, будто за ним кто-то гнался. Он шел, спиной ощущая, как реальность позади него проваливается в пропасть. Он шел, как будто бы знал, что умрет, если остановится.

Самым страшным было то, что он знал – он не умрет.

Двадцать лет. Двадцать лет, год за годом, день за днем. Записаны неровным почерком в длинный свиток, обвитый черной шелковой ленточкой. Бесцельно. Впустую. Зря.

Снейпу было бы легче, если бы он ненавидел Люциуса. Или если бы Люциус ненавидел его. Он с радостью принял бы любое отношение к себе – злость, презрение, отчуждение, омерзение. Все, что угодно, но только не эта пустота, такая простая и обыденная.

Снейп знал, что если он сейчас повернет назад, вернется к Малфоям, заявит, что теперь будет жить с ними и каждый день перед ужином трахать Люциуса – никто ему не возразит. Они позволят. Нарцисса смирится. Люциус будет послушно трахаться, и даже будет получать от этого удовольствие. И может быть, даже привыкнет к нему.

Но самому Снейпу это вдруг стало не нужно.

Он увидел, что все эти двадцать лет любил образ, созданный Малфоем. Роль холодной, расчетливой, эгоистичной сволочи, способной легко пройти по головам других, если ей это будет нужно. Он обожал азарт охоты, пропитавший их юношеский роман. Он обожал безнадежную тоску, с которой мечтал о нем по ночам после их расставания. Он боготворил черную ленточку, вызывавшую у него приступы мучительного желания. Он тысячи раз с замиранием сердца представлял себе, как протягивает к ней руку, берет за край, тянет к себе – и она распускается, рассыпая по затянутой в черное спине водопад молочных, платиновых, серебряных, хрустальных струй. Это был его главный фетиш, его идол, его страсть. Был. Несколько часов назад – все еще был. Сейчас…

Он вызывал в памяти фантазии, одна мысль о которых раньше заставляла его трепетать, и понимал, что сейчас все это его не просто не возбуждает – не трогает вообще. Он попытался хотя бы возненавидеть Люциуса за это, но даже ненависти не получалось. Он испытывал по отношению к нему… равнодушие. Его не волновало, как будет жить Люциус дальше. Ему было все равно.

Дата добавления: 2015-11-14