Глава девятнадцатая.

Ночью Снейп проснулся от ощущения близкой опасности. Близкой – и в то же время не рядом с ним. Он сел на постели, внимательно прослушивая пространство. Ему ничто не угрожало. Но тревога все усиливалась. Опасность росла. Если бы Снейп мог понять, что и откуда грозит, но мог бы предотвратить неизбежное, но он не имел ни малейшего представления о том, что нужно делать.

Встав, он подошел к окну. В лицо брызнул холодный морской воздух. Где-то там, далеко, почти на континенте, должно было что-то произойти… Тоненький луч сознания потянулся к набухающей страхом чернильной кляксе за горизонтом. Что там? Кто там?

Гарри. Осознание ударило его посильнее кузнечного молота. Он был в опасности, и он был беспомощен. Снейп физически ощутил, как зачастило сердце. Черт бы вас побрал, мистер Поттер. На дальнейшие выражения негодования времени не осталось. Гарри вдруг начал задыхаться. Не приходя в сознание, он открывал рот, но спазмы сдавливали гортань, не пропуская воздух. Закрыв глаза, Снейп увидел его легкие, наполненные светящимся голубовато-серебристым воздухом, который циркулировал по ним и не мог выйти наружу. Снейп приложил обе ладони к холодной стене, представив, что касается ребер Гарри. Глубоко вдохнув, он послал весь свой запас воздуха туда, через море, по тонкой ненадежной ниточке – Поттеру. Давление в легких Гарри увеличилось, и он шумно выдохнул, но на вдохе опять захрипел, выгибаясь и беспомощно цепляясь за простыню.

Дыши, черт бы тебя побрал… - думал Снейп, делая новый глубокий вдох и отдавая его Гарри. Дыши, идиот, дыши… не останавливайся. Я не позволю тебе умереть. Сконцентрировавшись на дыхании так, что вдох-передача-вдох происходили почти автоматически, Снейп попробовал разобраться с тем, что происходило с горлом Гарри.

А Гарри за горло держал дементор.

Да почему же никто не бежит спасать Оправдавшуюся-Надежду-Магического-Мира? Спят они все по ночам, что ли?

Схватив костлявую кисть, Снейп сжал ее, кроша в кулаке. Дементоры были хороши тем, что кидались на эмоции и воспоминания, как голодная собака – на кость. Но они были разборчивы, и неприятных воспоминаний не любили. Как и негативных эмоций. Во время службы у Лорда Снейпу доводилось сталкиваться с дементорами лицом к лицу, но для него они не представляли большой опасности. Им нечего было забирать – на жалкие крохи света они не зарились. Тем более, что Лорд кормил их неплохо: счастливыми супругами, молодоженами, детьми. А в жизни Снейпа и так в избытке было тоски и отчаяния, увеличить их еще больше дементоры не могли.

Снейп развернул дементора к себе. Тот еще пока не осознал, что помешало ему, и искал пустыми глазницами противника.

- Убирайся отсюда, падаль, - прошептал Снейп, и ударил дементора ненавистью, обидой и разочарованием. Тот попятился – удар был не настолько силен, чтобы сравниться с заклинанием Патронуса, но все же довольно неприятен. Льда и ужаса у дементора хватало в избытке, чужих ему было не надо. Снейп швырнул в него холодной яростью и отчаянием.

- Пошел вон.

Решив, что не стоит связываться ради мелкой добычи с таким негативом, дементор растаял в воздухе. Гарри бил сильный озноб, но он уже дышал.

- Проф… профф… фессор?.. – выговорил он, клацая зубами.

- Нет, - раздраженно буркнул Снейп, - Я вам снюсь. Прощайте.

Руки, прижатые к холодному камню, закоченели и не хотели сгибаться. В камере на стенах образовалась изморозь, изо рта шел пар. Скрючившись на полу, Снейп растирал непослушные руки ладонь о ладонь. Вот, спрашивается, какого дьявола его понесло в очередной раз спасать Поттера? Привычка? Сейчас же он совершенно не обязан это делать. Даже в Азкабане от этой бестолочи никуда не денешься. Нет чтоб спать, как все нормальные люди…

Цепляясь за стену, Снейп поднялся на ноги. Сил оставалось мало. Добравшись до кровати, он рухнул на нее и попытался закутаться в дырявое одеяло. Оно было холодным, как лед. Несмотря на то, что на дворе была середина июля.

Он так старался не думать, не вспоминать о Поттере, он так умело прятал ненужные и бесполезные воспоминания в кованые сундуки сознания, что за все время, проведенное в Азкабане, он ни разу не подумал о Гарри. Но тот напомнил о себе сам. Паршивец. Поджимая озябшие ноги, Снейп выстраивал логическую цепочку объяснений своему поступку. Инициация связала их вместе. Значит, жизненные силы делятся пополам. Если Гарри умрет – он потянет за собой Снейпа. Значит, он спас его исключительно ради себя и своей жизни. Удовольствовавшись таким простым и логичным рассуждением, Снейп со спокойной душой закрыл глаза, собираясь снова заснуть. Беспокоиться было не о чем. Он не сделал ничего из ряда вон выходящего. Он действовал в своих, и только в своих интересах. Убаюкивая себя подобными мыслями, профессор медленно погружался в сон, как вдруг услышал отчетливо и ясно:

- Спасибо.

Черт бы вас побрал с вашим спасибо, Поттер! – незамедлительно подумал он, чуть не подскочив.

Судя по всему, Поттер обнаружил «побочный эффект» инициации, и теперь решил использовать открывшуюся возможность, чтобы излить душу.

Вы мешаете мне спать! – мысленно рявкнул Снейп и для надежности окружил свое сознание парочкой магических щитов. Не тут-то было. Для защиты от внешнего вторжения его способы оказывались более чем эффективными. Однако закрыться от желания Поттера сказать все, что он думает, такими приемами было невозможно. Ритуал связал их, заставив в прямом и переносном смысле проникнуть друг в друга. И оборвать эту связь было нельзя – так же, как нельзя было поставить преграду на пути крови, бегущей по венам. Ритуал не имел обратной силы.

- Профессор, почему вы меня так ненавидите? – с обидой и злостью спросил Гарри.

Не удостаивая его ответом, Снейп прибегнул к методу, много раз спасавшему его от легиллименции Волдеморта: загнав за непроницаемую завесу активное сознание вместе с эмоциями и воспоминаниями, оставил на поверхности только рефлексы и холодные принципы.

- Профессор? – настойчиво повторил Гарри.

- Если вы. Немедленно. Не уберетесь. К себе. Вы сильно об этом пожалеете, мистер Поттер, - вслух яростно прошипел Снейп, осознав, что и этот ход не сработал.

Поттер обиженно замолчал (Снейпу даже почудилось, что он слышит его насупленное сопение), и ощущение его присутствия исчезло.

- Слава Мерлину, - сердито буркнул Снейп, укладываясь обратно. Каков наглец! Мало того, что разбудил среди ночи и заставил в очередной раз спасать свою задницу, так еще и полез с расспросами вместо того, чтобы оставить в покое! Не успев в полете поймать и остановить следующую мысль, Снейп подумал, что была некая справедливость в том, что он один раз воспользовался той задницей, которую столько раз прикрывал.

Сон как рукой сняло.

Он не хотел думать об инициации. Он не хотел даже помнить такого слова. Он не хотел помнить все то, что успел вычитать о подобном ритуале. Чушь, бред и сказки. Какая еще связь? Так, остаточные явления. И временное, подчеркиваю, временное помутнение рассудка, вызванное… да, именно, вызванное тем, что Фламель черт знает что мог подмешать в краску. Галлюциноген или наркотик. Чем все и объясняется.

Облегченно вздохнув и обрадовавшись тому, как удачно получилось спихнуть всю вину на Фламеля, Снейп улегся обратно. Теперь можно было спать.

Днем к нему снова пожаловал Невилл. Невыспавшийся, продрогший до костей и почти простуженный, Снейп встретил его неласково. Сердито глядя на ученика, он молчал, ожидая, пока тот заговорит. Не ожидавший такого приема, Невилл тушевался.

- Долго вы будете молчать, мистер Лонгботтом? – наконец не выдержал Снейп.

Невилл вздрогнул, как будто его ударили.

- Я хотел сообщить вам, сэр… - пробормотал он и замолк. Потом вскинув голову и глядя прямо на Снейпа, отчетливо продолжил безынтонационным голосом, будто читал страницу из учебника: - Гарри Поттер сегодня ночью окончательно пришел в себя. На больницу святого Мунго произошло нападение дементоров – их было два или три. Доказательство тому, что их кто-то направлял, нет. Скорее всего, они действуют самостоятельно, нападая на людей без разбора. Но их становится все меньше и меньше, отряды Министерства магии по борьбе с последствиями войны отлавливают и уничтожают их. И всех тех, кто еще не заявил о своем добровольном желании прекратить нападения.

- Я счастлив, - желчно ответил Снейп.

- А еще, - все тем же тоном продолжал Невилл, высоко держа голову, - Гарри Поттер просил передать вам, сэр, что ему удалось убить То… Волдеморта. Он сказал, что произошло окончательное уничтожение, и он больше никогда не сумеет возродиться, потому что его больше не существует.

Выдохнув, Невилл опустил плечи и опасливо покосился на Снейпа, ожидая какой-нибудь новой колкости.

- Превосходно, - угрюмо бросил Снейп, рассматривая выщербленную столешницу.

- Вам это… совсем не интересно, профессор? – робко спросил Невилл.

- Ни в малейшей степени, - резко подтвердил Снейп, не поднимая на него глаз.

Невилл вздохнул.

- Ладно… тогда… я пойду, сэр?

- Я вас не задерживаю, мистер Лонгботтом, - с отвращением произнес Снейп и принялся рассматривать свои пальцы.

- До свидания, - неуверенно проговорил Невилл и поднялся со стула.

Вернувшись обратно в камеру, Снейп испытал такой приступ злобной ярости, что если бы в его распоряжении было что-нибудь бьющееся, оно было бы разбито и растоптано в порошок. Если уж он удостоился жалости Невилла – значит, падать ниже было просто некуда.

Сколько раз ты уже так думал? – ехидно осведомился ненавистный голос холодного разума, - и сколько раз оказывалось, что есть куда?

- Заткнись, - прошипел Снейп, с ненавистью глядя в пустоту.

Больше его никто не беспокоил. Посещения Невилла прекратились. Три раза в день открывалось окошко в двери, и в камере появлялась еда. Тусклое солнце, катившееся по бледному небу, скользило по стенам белесыми лучами. От скуки Снейп заставлял разрастаться по камню плесень из углов и складывал из нее схемы и диаграммы. Вид таблиц действовал на него успокаивающе. Когда безделье стало совсем угнетающим, начал ею же конспектировать мысли о систематизации справочника Высших Зелий, который считал безнадежно устаревшим. Используя идею Фламеля о том, что некоторые ритуалы, заклятия и зелья могут содержать в себе бесполезные компоненты, не влияющие на конечный итог, решил заняться этим исследованием вплотную, как только его выпустят из Азкабана. О том, через какое время это произойдет, он не задумывался.

А потом ему снова начал сниться Люциус, и Снейп снова начал сходить с ума. Ведь Малфой тоже был где-то здесь. Может, в соседней камере, может, на соседнем этаже. Мысли о Люциусе были наркотиком, за который он цеплялся, чтобы спастись от окружающей реальности. Это была боль, которую он воспринимал, как спасение. Он перебирал свои воспоминания, как реликвии, придумывал новые – то, чего не было, но что могло бы быть. Он хотел подарить Люциусу свободу и мечтал о том, что вернет ему его воспоминания. Малфой сам решит, что с ними сделать – разбить и развеять или принять и вспомнить, и, может быть, попробовать… не возродить… но начать заново… Они сильно изменились. Оба. Избавились от юношеского идеализма, стали, как ни странно, ближе и в чем-то даже похожими. У них были все шансы. В конце концов, разве это обременительно – встречаться иногда… Их столько связывает.

Снейп собственноручно топил себя в этих фантазиях, ощущая, как возвращается к нему отпустившая было горечь. Она устраивалась на прежнем месте - привычная, безопасная, знакомая каждому нерву. Правда, отчего-то ее соседство казалось Снейпу не таким уютным и необходимым, как раньше. Как будто он пытался впихнуть ее на полочку, которая вдруг сделалась ей мала, и она вылезала то одним концом, то другим, мешая и сковывая. Раньше она всегда была верным средством, чтоб подстегнуть его разум. А сейчас почему-то она не могла влиться в привычное русло сознания так же легко, как прежде. Она путалась, притупляла мысли и тормозила их бег. Временами она как будто бы сомневалась, нужна ли она своему хозяину так, как раньше. Снейп приколачивал ее на место, но как ни старался, не мог ощутить ее легкого, пряного, пьянящего вкуса. Сейчас она горчила на языке и вызывала желание отплевываться. Но она все же была лучше, чем пустота. Если заполнять свое существование не горечью – то чем? Этого Снейп представить не мог, а поэтому, несмотря на упрямое сопротивление со стороны своего разума – или того, что было в нем заперто, запихивал себя обратно в надежные и удобные рамки. Каким он был – таким он и останется. И точка.

Дата добавления: 2015-11-14