2 страница

И произошло что-то странное, просто в один момент я понял, что мне... Нет, лучше сказать, что я влюбился. Я влюбился в парня. Я не знаю, что это было, меня переполняли эмоции, и в первый раз в жизни, мне хотелось рассказать об этом всему миру, раскрыть себя, раскрыть свою душу, отдаться без остатка. Избавиться от своего кокона, надеясь на то, что выйдя из него, я окажусь прекрасной бабочкой, а не глупой, уродливой гусеницей. Это был подростковый максимализм, вызванный первой серьёзной симпатией. Да, скорее это была серьёзная симпатия, чем любовь. Любовь до сих пор мною не изведана, как таковая, на практике... Но сейчас не об этом — в тот момент, главное для меня было объясниться во всём и надеяться на лучшее. Я не думал, насколько это жалко или глупо или что-то вроде этого, я просто не хотел об этом думать, верил, что любовь не имеет преград и границ, что она велика, и не может быть обуздана, как сама Вселенная — в тот момент именно такие мысли меня подбадривали, когда я взяв всю волю в кулак, просто пошёл и всё ему рассказал. Я видел то лицо, переполненное испугом, жалостью и омерзением, понял, что такие мысли о безграничности любви посещали только меня, и они не могут передаваться на расстоянии. В тот же момент я разлюбил Берта, но было уже слишком поздно. Не думаю, что парень стал бы распространяться об этом инциденте, но говорят же, что у стен есть уши...

Как бы то ни было, вскоре, а точнее, на следующий же день, вся школа знала о нашем разговоре.

Не хотелось бы говорить о том, сколько мне удалось пережить, сколько горечи испытать, над сколькими издёвками пройти мимо, не поднимая головы. Просто это было тяжело. И больно. Как бы все ко мне не цеплялись, самый сильный моральный удар пришёл от человека, который не имел интеллекта, как такового, как вы уже поняли, это был Ник. Дня через два после нашего с Бертом разговора, этот пещерный человек подошёл ко мне, прижал к шкафчику и угрожая увесистым кулаком, сказал: ''Слышь, педик, я буду говорить медленно и разборчиво, чтобы ты не переспрашивал. (Наверное ему и без того сложно формулировать такие длинные предложения). Кивни, если понял.'' Я кивнул. ''Так вот, я в курсе про ваш с Бертом разговор. И, я думаю, что ты бы не хотел, чтобы твои родители-святоши узнали, что их сынок — самый настоящий гей. Ты понимаешь, к чему я клоню?'' Конечно, я понимал. Этот ублюдок вздумал меня шантажировать: он потребовал каждую неделю отдавать свои карманные деньги и давать списывать алгебру, хотя это не так уж и много, как бы то ни было, сам он бы до этого никак не додумался, это ясное дело.

Подсказала ему это наша милая принцесса Джамия, которая на тот момент являлась его девушкой. Как я это узнал? Неважно. Самое главное, что это сделала она. Не знаю, что я ей такого сделал на тот момент, но она была заинтересована в моём унижении, ну или просто напросто ей хотелось увидеть, как неловкий и неуклюжий парень унижается и повеселиться. Просто так. Да, думаю, это именно то, чего она хотела на тот момент, ведь наша милая принцесса просто загрустила, заскучала и ей надо было позабавиться. А кто может её лучше рассмешить, как не королевский шут? Точно, я был шутом. Но не королевским, не только её личным шутом, я был всеобщим шутом, я был выстоян на всеобщее посмешище. Если короче, то меня скинули с седьмого неба пинком под зад, и упав на серый холодный асфальт я больше туда не возвращался. Я просто понял, что моя любовь никому не нужна, более того, она смешна и нелепа, и ей нет места рядом со всеми остальными...

Было тяжело, но я всё это преодолел. Я отдавал свои деньги Нику, я унижался, но я преодолел, вынес всё это. Один. Вскоре, Ник перешёл в другую школу, а Берт и вовсе покинул Нью-Джерси, чему я был очень рад. Гусеница, поняв, что она вовсе не бабочка и не заслуживает седьмого неба, залезла обратно в свой кокон и больше из него не выбиралась.

До этого момента. Мне кажется, что всё меняется. Я не знаю, что происходит, но мой кокон сам собой рассыпается, я ничего не понимаю, но рядом с таким человеком, как Фрэнк, я не хочу скрываться и кутаться, я хочу открыться и развернуть всю душу наружу, навстречу к свету...

Уже темно, надо заканчивать уроки, а то мои скоро вернутся.

2.2

С того момента, как я познакомился с Фрэнком прошло немало времени и многое произошло такого, о чём хочется рассказать, но в то же время и такого, что в этом не нуждается по своей ненадобности. Скажем так, прошло много времени, а точнее полгода, но всё как обычно, всё довольно ровно, нет никаких потрясений в моей жизни, но знаете, почему-то я рад. Я рад, что меня в данный момент окружают понимающие люди, с которыми я могу спокойно разделить это спокойное время, а если точнее, рядом со мной один человек, которому я очень благодарен просто за то, что он в этот период рядом со мной. За то, что он вытащил меня из пресловутого кокона, за то, что он — мой самый первый настоящий друг, в конце концов за то, что он не просит взамен этого ничего. Спасибо, Фрэнк.

С такими мыслями я полз в школу, то и дело спотыкаясь о собственные ноги, по мне было видно, что я ни черта не выспался.

Всё изменилось в моей жизни. Я стал более доброжелателен и добродушен по отношению к людям, я пытаюсь их понять, как меня учил Фрэ. Да-да, учил, правда. Он меня наставлял на том, что я не должен так презирать людей и что среди них есть и хорошие люди, и не стоит пренебрегать их обществом. И в общем-то я стараюсь его слушаться просто потому, что мне важно его мнение, к тому же в этом плане он прав, и не стоит его упрекать. Я чувствую свободу и лёгкость, может это потому, что наступила долгожданная весна, хотя я даже не знаю. Как бы то ни было, моя жизнь наполнилась красками, и я был очень рад сегодня, не смотря на то, что совершенно не выспался.

Вот, наконец-то дошёл до школы. Я незаметно прошмыгиваю через ковыляющую толпу и пробираюсь к кабинету, расталкивая всех на пути, добираюсь до кабинета и открыв дверь, заглядываю туда — и сразу же первое, что я вижу — это улыбающийся мне Фрэнк, разлёгшившийся на парте. Я еле сдерживаю поднимающуюся ответную улыбку, хотя это было и заметно, и тут же принимаю вид уставшего, измотанного ученика, как и должно быть, невыспавшегося и недовольного. Прохожу по ряду, и пихнув в бок развалившегося Фрэ, сажусь рядом

- Привет, Джи.

- Угу..

- Ты чего? - он поднял глаза и с непонимающим лицом уставился на меня.

- Да ничего.. Не выспался просто, не обращай внимания.

Фрэ посмотрел ещё минуты две на меня с подозрительным выражением лица, но в конце концов прыснув что-то отвернулся к окну.

- Опять всю ночь рисовал? - ответил он, также не поворачивая головы, пялясь в окно.

- Ну да. Как ты догадался?

- Как будто я тебе не знаю, друг, ты помешанный на своих комиксах, - он повернулся и я увидел, что всё это произносил с его фирменной улыбкой, которая заражает своим позитивом.

- Ну может и так, что в этом плохого? - я всё-таки заразился его улыбкой.

- Нет ничего в этом плохого, это даже хорошо, сам знаешь, как я отношусь к этому, но не надо так зависать ночью.

- Почему?

- Потому что я не хочу видеть у себя перед лицом твою недовольную физиономию с расплывшимися кругами под глазами, Джи! - тут он улыбнулся так, что я подумал, что не я один ослепну от лучезарности его улыбки.

- Брось, я всегда прекрасен, даже с такими здоровенными кругами.

- Ну тут мне нет смысла спорить.

- Вот видишь, ты как всегда проиграл.

- Неправда, я тебя всегда в ''камень, ножницы, бумага'' выигрываю.

- А теперь я не буду спорить. У тебя какая-то неизведанная техника, я до сих пор не понял, как ты это делаешь.

- Я просто неповторим.

- Я знаю. Мы два самовлюблённых идиота, ты в курсе?

- Я думал, что один это заметил, - тут мы оба не выдержали и рассмеялись на весь кабинет, так, что наверное нас посчитали психами.

Мне так хорошо рядом с ним. Серьёзно. Не надо притворяться, одевать разнообразные маски, ради него я вовсе готов выкинуть их в мусорный бак, чтобы никогда больше не играть роль в очередном грёбанном спектакле... Что это? Что это сейчас было?..

Фрэнк наконец заканчивает смеяться, как умалишённый в тот момент, когда прозвенел звонок, и профессор на всех парах влетел в класс. Пытаясь сдержать идиотскую улыбочку, Фрэнк со всей своей наигранной серьёзностью сверлит доску, хотя на ней ещё ничего не написано. Я в этот момент почему-то замер. Завис. Что-то не так... Профессор что-то бормочет про дикие пробки и медленных водителей, а я в тот момент повернулся к своему другу и не могу ничего расслышать, я слишком занят. Я рассматриваю лицо Фрэнка, пока тот меня не видит: его длинная чёрная чёлка лежит с другой стороны лица, открывая мне простор для того, чтобы вволю понаблюдать за ним, как художник, я сразу замечаю его остро выступающие мужские скулы и безупречный овал лица, затем ровный темноватый загар и наконец глаза. О, эти глаза, понимаю всех этих девчонок, день и ночь рассматривающих его лицо на камерах своих мобильников. Да, и такое бывало, они просто подходили и нагло фотографировали его в упор. Это конечно выглядело более чем странно, но я всё-таки их понимал: эти глаза тёмно-орехового цвета сведут с ума любую, кто попробует посмотреть в них и не утонуть. Они такие большие, похожие на бездонное озеро, или непроходимую лесную чащу осенью, из которой ты сначала пытаешься выбраться, но потом приняв поражение, безропотно блуждаешь, замечая каждый листочек и каждую веточку. Так и я любовался, тонул в его глубоких глазах. Безропотно и бесповоротно...

- Джи? Ты чего?

Я как будто проснулся. Фрэнк смотрел на меня в упор, также как и я на него. Вздрогнув телом и неловко повернувшись к доске, я залился краской. ''Что это, чёрт возьми, такое, Джи?! Блять, что происходит?!'' - какие-то мысли вертелись у меня в голове, но я не мог ни одну из них ухватить за хвост и успокоиться. Я всё краснел, мне казалось, что тело моё горело пламенем, и чтобы не подать виду вовсе отвернулся и уставился в пол.

-...Джи, ты в порядке?

Фрэнк осторожно и с заботой кладёт руку на моё дрожащее плечо. ''Мать вашу, что это?!''

Надо бежать. Прямо сейчас.

Я срываюсь с места и хватая наспех свой рюкзак несусь к двери и вылетаю из кабинета, чувствуя недоумевающий скованный взгляд Фрэ спиной и слыша профессорское ''Мистер Уэй, в чём дело?!''. Я бы сам хотел знать.

…

И вот я уже бегу по улице, несясь метеором в сторону своего дома. Я не чувствую усталости, хотя бегу всё время от школы, только дикий свист ветра мне в лицо и ноги, которые вот-вот поднимут моё тело над землёй.

''Что это было? Почему я бегу? Зачем?'' Всё это похоже на дурной сон, из которого, только с появлением света появится выход...

Наконец я добегаю, слава Богу, что никого нет дома, я дрожащими пальцами протискиваю ключ в дверную скважину, открыв дверь, я мигом скидываю обувь, закрываюсь и пулей лечу на верхний этаж. Как только отворяю дверь своей комнаты, я закрываюсь, не понятно от кого, и плюхаюсь на незаправленную кровать. Теперь можно успокоиться и подумать.

Что это произошло? Я могу пояснить: произошло то, чего я так боялся всё время с появлением Фрэ в моей жизни. Я опять почувствовал колющее чувство в сердце и машинально скукожился, подогнув под себя колени. Опять. Этого не может быть. Я не хочу. Снова. Слёзы сами собой навернулись, и без всякого разрешения большими каплями скатились по щёкам и намочили белоснежную наволочку подушки. Я тихо плакал, без звука, просто слёзы было не удержать. Я не всхлипывал и не стонал, просто давал им нахально течь по моим щекам.

Невозможно. Я просто невозможен. Я влюбился в своего друга.

2.2 (размышления)

Я лежу уже как минимум час, тупо пялясь в потолок. Не могу больше плакать — просто слёз больше нет, к тому же больше не вижу в них смысла.

Я ничего ещё для себя толком не решил, но понимаю, что что-то надо делать, или хотя бы решать. Очень странная неопределённость не покидает меня. В случае с Бертом всё было по-другому: мало того, что я его практически не знал, не говоря о том, что мы не были друзьями, я был слишком юн, чтобы понимать, что творю и просто окунулся в омут с головой, не думая о последствиях своих действий. Теперь всё по-другому. ''Фрэнк — мой друг и он всегда останется им, что бы ни случилось, даже это не помешает мне уважать и беречь его по-дружески. Просто теперь я, помимо этого буду испытывать к нему ещё кое-что, о чём ему не стоит знать... Или стоит? Может он только этого и ждёт?.. Хотя, Джерард, что за бред?! Этого не может быть. Просто не может быть...''

Мысли кружили в моей голове, толкая друг друга, разлетаясь в разные стороны моего сознания и никак не давали мне покоя. Что я решил за это время, что здесь лежу? Да ничего. Зачем тогда я убежал из школы, не сказав ни слова, если не могу ничего решить? Ведь за этим я и бежал, пытаясь скрыться и подумать в одиночестве, так? Просто потому, что я идиот. Это всё объясняет: не будь я идиотом, этого бы вообще не было. Теперь всё ясно. Ладно, с этим мы уяснили, теперь надо придумать, что такому идиоту надо делать в данной ситуации. Есть несколько вариантов:

а) Я пойду к нему, расскажу всё, как следствие получу кулаком в глаз.

б) Я ничего ему не скажу, буду общаться как раньше общался, скрывая свои чувства и всю последующую жизнь буду жалеть об упущенных моментах.

в) Я пойду к нему, расскажу всё. И он примет меня какой я есть, не станет упрекать и поймёт, но больше никогда не будет меня воспринимать, как раньше.

г) Я пойду к нему, расскажу всё. И.... и. Он ответит мне взаимностью.

Нет, последний не может существовать вовсе! Его надо тут же исключить. А все остальные варианты настолько депрессивны, что вгоняют меня в ещё большую тоску.

Что самое страшное, мы друзья. Мы слишком долго были друзьями, чтобы так, сразу всё поменять... Но всё и так уже поменялось, всё больше никогда и ничто не будет прежним. Мне нечего сказать. Я опустошён. Всё, что я чувствую — пустота. Хочу проснуться.

3.1

Вечер того дня я провёл беспомощно лежа на кровати. Родители с Майки уехали на выходные в Нью-Йорк. Они и меня хотели взять, но я отказался, ссылаясь на учёбу, плохое самочувствие и ещё кучу придуманных аргументов.

Сказать, что я не спал — значит ничего не сказать. Всю ночь дерьмовые мысли не давали мне покоя, перепутавшись с мечтами на красочное будущее и незабываемыми картинками-моментами из прошлого, они представили собой что-то подобие сна, хотя я чётко осознавал, что не сплю. Хорошо, что сегодня уже выходной.

Утром, когда я проснулся, то по привычке потянулся за телефоном и тут понял, что всё это время мой сотовый был выключен, видимо разрядился, и как только я включил его, то увидел огромное количество пропущенных звонков. От Фрэнка. Последний был уже чуть ли не в час ночи. Было ясно, что он также как и я не мог заснуть, странно, но это меня почему-то немного обрадовало — значит я ему не безразличен, как я и полагал, но только как друг. О чем-то большем ни шло и речи.

Я сижу на кровати и не знаю, что мне делать. Позвонить? Соврать? Я сейчас не способен даже на обычное ''Со мной всё в порядке.'', не то, что на какую-нибудь долгую и нудную ложь. Так я и сижу на кровати с мобильником в руках, тупо пялясь на его экран с заветным номером. Но тут раздаётся звонок, звонок мобильного. ''Что делать? Чёрт!''. Я с глазами на выкате смотрю на горящий экранчик и не знаю, как реагировать. ''Чёрт, чёрт, чёрт...''. Но надо что-то делать, потому что Фрэнк так просто не сдастся, ведь телефон у меня включён и скинуть звонок будет более, чем подозрительно. В общем, я делаю глубокий вздох и поднимаю трубку.

- Алло?

- Алло?! Чувак, ну наконец-то! Где ты пропадал? С тобой всё в порядке? Что произошло? Почему не позвонил мне?!

- Погоди, Фрэ, не так быстро: голова раскалывается...

- Я вообще всё ещё в шоке! Куда ты тогда так ломанулся с урока? Что это было? Где ты сейчас?

- Я дома, где ещё я могу быть...

- Почему ты не брал трубку?!

- Сотовый разрядился, а я не заметил просто...

- Просто? Для тебя всё просто! А я знаешь как волновался?!

- Правда? Прости меня, пожалуйста...

- Одним ''прости'' не отделаешься, засранец! Сейчас ты поднимаешь свою задницу и плетёшься в кафе на Уол стрит, понял меня?

- Нет, Фрэ, не надо, я устал. Я не хочу никуда идти...

- А кто тебя спрашивает?

- Нет, серьёзно, мне плохо...

- …Жди меня через 15 минут.

- Что?! Нет, погоди, не надо ко мне! - но было уже поздно, Фрэнк повесил трубку.

Он был явно взбудоражен и на взводе, так, что казалось, вот-вот взорвётся и осколками разлетится в разные стороны, попав прямо через телефонную трубку ко мне в ухо. Фрэнк всегда был таким: неудержимым, импульсивным, но в то же время рассудительным, казалось, жёстким, но в то же время — заботливым. И это мне больше всего нравилось — его по-детски неопредёлённые и противоположные друг другу черты характера.

Ровно через 15 минут в дверь позвонили - я выскочил из комнаты и пустился вниз по ступенькам. Добравшись до двери, я встал и, глубоко вздохнув, повернул ручку: на пороге стоял Фрэнк с красным от напряжения лицом, с капельками пота, стекавшими по вискам и ниже, явно пытавшийся как следует отдышаться — он бежал не менее двух кварталов. Фрэнки смотрел на меня, а я на него. Не знаю почему он ничего не говорил, но лично я был жутко взволнованный и взбудоражен данной картиной, поэтому мне было очень сложно в тот момент что-то выдавить из себя.

- Может я пройду? - сказал он, отдышавшись наконец.

- О, да, прости. Заходи, - я очнулся от своего гипноза, а точнее, от его гипноза и промямлил.

Фрэнк снял обувь и бесцеремонно, как всегда, прошёл на кухню. Да, он был в курсе, что родителей нет, иначе бы постеснялся даже порог дома переходить. И, как ни странно, потянулся сразу к холодильнику, потом достав оттуда бутылку Pepsi и отпив из неё, пошёл к телевизору, нахально разлёгся на диване, одной рукой тыкая кнопки на телевизионном пульте, а второй всё также сжимая бутылку. Затем, остановившись на каком-то спортивном канале, он, сделав ещё один глоток газировки, сел на диван, посмотрел на меня снизу вверх, и сказал:

- Слушай, может ты сядешь в конце концов, а то как будто не я к тебе пришёл, а ты ко мне.

- А. Да, конечно, - я вёл себя более, чем странно, признаю, но ничего не мог с собой поделать. Поймите меня, я еле сдерживался от нахлынувших чувств, к тому же очень волновался — всё это не помогало мне.

Я сел на противоположный край дивана, смиренно сложив руки на колени. Фрэ посмотрел на меня с ещё большей удивлённостью:

Слушай, ты какой-то странный, - он подвинулся ко мне, - Что-то не так? - и поставив бутылку с Pepsi на стол, положил свою руку мне на плечо, как в тот раз в классе.

- Я-я? Н-нет, что ты... В-всё в порядке, уверяю тебя.

- Точно? Ты ничего не хочешь мне рассказать? - Фрэ смотрел на меня в упор, а я не мог даже повернуться: вы не представляете, каких усилий мне бы стояло посмотреть в эти невообразимо красивые глаза и тут же не впиться в его губы. Было бы очень сложно сдержаться, поэтому я пытался всеми силами избежать контакта глазами.

- Рассказать?.. Да если бы что-то случилось, ты бы узнал первый, точно тебе говорю.

Фрэнки смотрел на меня с подозрением, пытаясь поймать мой взгляд, но я отвернулся и уставился в телевизор. ''Не смотреть в глаза, только не в глаза...''. Пытаясь спасти положение, я дотянулся до пульта и переключив на канал с новостями, завопил:

- Ой, смотри! Что в Чикаго творится! Офигеть просто. Нет, ты посмотри, Фрэ, - я понимаю, что выглядел, как идиот, но ничего другого мне не оставалось.

- Джи, прекрати этот цирк, - Фрэнки выдернул у меня из рук пульт и с остервенением выключил телевизор, - Ты можешь мне толком объяснить, что не так?!

Тут он резко схватил меня за плечи и развернул лицом к себе. Фрэ смотрел на меня строго в упор, не отводя горящие глаза — это была самая мучительная пытка, которую можно было только представить. В итоге я покраснел, как чёртова школьница: мне было сложно сдерживать эмоции и чувства, особенно в этот момент, когда его лицо было так близко, а губы разделяли всего несколько сантиметров, преодолеть которые за несколько секунд, было бы нетрудно кому угодно, но только не мне. Его горящее ровное дыхание сбивалось с моим робким, оставляя в воздухе терпкую, пряную теплоту, которую я тут же жадно вдыхал ноздрями. Всё это было уж слишком сложно терпеть.

Но я взял себя в руки и закрыв глаза, чтобы собраться с мыслями медленно и чётко процедил:

- Фрэнк, ты мой лучший друг. Я не могу и не хочу от тебя ничего скрывать. Мне просто нечего от тебя скрывать.

Тут он отодвинулся и убрал от меня руки, переведя глаза сначала куда-то в сторону, а затем опять посмотрев на меня:

- Точно?

- Точно, - я открыл глаза и пытаясь восстановить дыхание чётко сказал, - я просто. Просто я себя очень плохо почувствовал. Что-то с сердцем по-моему...

- Правда?.. Блин, тебе надо на осмотр к доктору сходить, так нельзя это оставлять.

- Нет, всё нормально, такое бывает иногда — это нормально.

Фрэнк провёл рукой по волосам и закинул чёлку за ухо — фирменный манёвр, затем выдохнул и виновато сказал:

- Слушай, прости меня, что я так... Ну, надавил на тебя. Резко так. Просто, я очень переживаю за тебя... и... В общем, прости, ладно?

Я видел его виноватое выражение лица, от чего-то у меня на душе стало так тепло, но это не от возбуждения, а просто какая-то душевная теплота. Стало легче.

- Нет, ничего, всё нормально. Я всё понимаю. Вообще это мне надо извиняться за то, что я тебя даже ни о чём не предупредил, а ведь должен был. Сам идиот.

- Нет, мы оба тогда уж идиоты, - Фрэнки робко улыбнулся.

- Согласен, - я улыбнулся ему в ответ.

-...Слушай, не хочешь посмотреть один фильм-ужастик, сегодня в 10 по-моему показывать будут.

- Да, конечно! Круто, а потом оставайся у меня, - я и сам не понял с какой лёгкостью сказал это, даже не смутившись.

- Отлично, - Фрэнки опять улыбнулся, - у тебя есть поп-корн?

- Да, найду сейчас, где-то валяется на кухне пачка.

…

Мы сидели и посмотрели уже половину фильма, и меня неустанно всё клонило в сон, но я стойко держался, в то время, как Фрэнк уже посапывал, разлёгшись на диване, и сжимая в руках чашку с жалкими остатками поп-корна.

- Фрэ-э-э... Эй, ты уже спишь что ли?

- …А, что? Нет, Джи, ты что, нет конечно... Я не сплю... Нет, не спать...

Ещё секунда и, что-то промурлыкав про себя, Фрэнки уже сладко спал. Я посмотрел на него - ну тут просто невозможно было сдержать умиление: парень свернулся калачиком, подогнав под себя коленки и сжимал чашку с поп-корном, как малыш сжимает какую-то плюшевую игрушку. Я улыбнулся этой милой картине. Потом наклонился чуть вперёд, чтобы достать последнюю порцию поп-корна, и, закинув её себе в рот, аккуратно взял из рук Фрэ эту чашку и поставил её на кофейный стол. Потом я нашёл в родительской спальне плед и подошёл поближе, чтобы накрыть спящего Фрэнки. Я подошёл к нему, накинул плед и подобрал его под парня, хотел было убрать руку, но тут внезапно, рука Фрэнки схватила мою и он потянул меня к себе, при чём он ещё явно спал - это было видно. Я опешил и не знал, что делать, боялся разбудить его, но Фрэнк что-то промямлил про динозавров у себя в шкафу и опять потянул меня к себе. Я смиренно подвинулся и лёг на просторный диван, спиной к нему (всё-таки соблазн и так было сложно сдержать). Так я лежал рядом, вдыхая знакомый запах и нежась под ласковыми руками, которыми он обнял меня. В этот момент я чувствовал себя по-настоящему счастливым, как никогда: чувствую теплоту его тела, вдыхая любимый запах — это чувство сложно описать, когда ничего не важно, кроме этого момента, и ты мог бы продать всё на свете, лишь бы он не заканчивался, ведь на самом деле он бесценен — этот момент бесценен тем, что он единственный и по наступлению утра, эта сказка закончится, и всё станет как раньше...

- Джии...

Я опешил, удивился и испугался в один момент, не знал, что мне делать, но Фрэнки всё также кутал меня в своих объятиях - значит он ещё спит. Я мельком глянул на него, и правда — Фрэ сопел, как младенец. И тут на меня снизошла какая-то неописуемая радость, я смутился и засиял от счастья.

Не знаю, что это было, но вскоре, я заснул также крепко, всё ещё лежа в его объятиях. Того, единственного, кто мне настолько дорог. Слишком дорог.

3.2

Утро для меня наступило в 10 часов, и было вполне ясно, что я жутко опоздал в школу, но мне было не до этого. К тому же сегодня по плану проходила школьная экскурсия и я давно от неё отказался у мистера Джозефи.

Я проснулся в его объятиях, и ничего кроме этого не значило и не могло значить для меня большего, чем этот момент. Благо диван был довольно вместительным и чудо, что мы вместе с ним не свалились с него среди ночи, потому что когда я открыл глаза, то обнаружил, что лежу прямо напротив него, а не спиной, как заснул ночью. Мне показалось, что я на миг забыл, как дышать. Фрэнк всё ещё спал, и я мог любоваться им без опаски: его большие глаза обрамляли чёрные густые ресницы, а на губах стояла робкая, но такая по-детски милая улыбка. Не смотря на то, что на его губе был пирсинг, они всё равно казались детскими. ''Малыш.'' - пронеслось у меня в голове и я невольно улыбнулся. Но тут Фрэ заёрзал и поморщил носик, и я понял, что мне стоит встать, чтобы не создать неловкую ситуацию, если он сейчас проснётся.

Я аккуратно убрал его руку с себя, потихоньку встал и поплёлся на кухню. Потом я поставил кофе и начал рыскать в холодильнике и шкафах в поисках чего-нибудь более или менее съедобного.

Фрэнк ещё спал и я размышлял о том, что услышал тогда ночью.

''Джии...'' - он произнёс это так ласково и мягко, что мне захотелось почувствовать себя плюшевым мишкой, которого малыш Фрэнки после долгих поисков нашёл у себя под кроватью, в пыли и со сбившейся шерстью. Странно, знаю, но всем было бы от этого лучше: он бы обнимал меня без смущения, без переглядок, смешков и сплетен за спиной, а я бы таял у него в руках и не считал бы это ''ненормальным'' или ''неформальным''... Хотя о чём я вообще говорю?! Между нами и так ничего нет...

- Джи? Эй, ты где? - Фрэнки проснулся, из зала донёсся его хрипловатый спросонья голос, прервавший мой мысленный разговор с самим собой.

- А, Фрэ, я тут, я на кухне.

Наконец я нашёл пачку круассанов с шоколадной начинкой, открыл упаковку, вытряс её содержимое на блюдо и поставил на стол. В зале что-то замешкалось, зашуршало, потом затихло и потом я вдруг услышал негромкое, скорее приглушённое, но резкое ''Бля!''.

- Фрэ? Ты там в порядке? Что такое?

- А, Джи! Нет, ничего! Я просто... Я просто. Эм... Об ножку стола ударился. Да! Точно. Больно так...

- А, ясно, может мне пластырь принести, или мазь какую?..

- Нет! Нет, не заходи сюда! Эмм... Я сам, ничего, уже не больно. Я сейчас приду... Подожди.

- Окей, - я был удивлён, но решил ничего не спрашивать.

Я услышал неловкие шаги, которые удалялись в ванную комнату.

Я сидел и ждал Фрэ уже минут 15, мой кофе давно остыл, и я налил себе и ему новый, попивал из него небольшими глотками, глотая горячую, но такую приятную горечь. Наконец Фрэ появился и по нему было видно какую-то усталость, я подумал, что это от того, что он только проснулся. Парень сел за стол и подвинул к себе чашку кофе. Я спросил, чтобы как-то начать разговор:

- Как спалось?

- Да неплохо. Тебе как?

- Отлично, более чем хорошо, - ответил я, сам не заметя, как покраснел и улыбнулся, вспоминая прошедшею ночь.

- А где ты спал? Я быстро заснул и не помню просто.

- Я? Я спал у себя в комнате, а где мне ещё спать? Ты же диван занял, - я немного смутился, но всё также спокойно отвечал.

- Понятно, просто фильм такой нудный был, что я не выдержал, прости. Ты досмотрел его?

- Ага.

- Ну и что, как там закончилось? Их всех съел тот монстр, или я зря тебе советовал этот фильм?

- Не зря, их правда всех съели.

- Ну и отличненько, - промямлил Фрэ как ни в чём не бывало и испил из чашки, - жаль я пропустил.

Мы сидели с ним и болтали на разные темы, пока наконец Фрэ не вспомнил:

- Слушай, а какой сегодня день?

Я поднял на него недоумевающие глаза.

- Вообще-то уже понедельник.

- Правда? Ой.

- Что за ''ой''?

- Я кажется проспал школу, - Фрэнки поник головой и закатил нижнюю губу, как будто эта новость его огорчила.

Дата добавления: 2015-11-14