7 страница

Часть 11

32
Дядя Тим сдержал слово и приехал в середине октября. Его Балансир передал на словах привет, а в подарок - дорогущую фотокамеру, которой все семейство решило отвлечь Шоу от прошлого. Понимая их уловку и принимая ненужную, в принципе, вещь, парень смотрел на хмурое лицо Тима и недоумевал. В комнату общежития он вошел с широкой улыбкой, поздоровался с Крисом, штудирующим учебник и тихонько ускользнувшим сразу же, дабы предоставить родственникам возможность пообщаться наедине. А потом пристально взглянул на племянника и растерял веселость. Сегодня он был одет «свободно»: брюки от костюма и рубашка без галстука, ее голубой цвет отлично шел к его глазам. Изысканный аромат туалетной воды, который раньше Шоу мог вдыхать по несколько часов кряду и не пресыщаться, казался невыразительной халтурой в одну ноту.
- Ппривет, - поздоровался он, - ссадись ккуда ххочешь.
- Привет, - эхом отозвался дядя, не сводя сканирующего взгляда и продолжая стоять. - Как ты себя чувствуешь?
- Ххорошо.
- Нравится здесь? С учебой проблем нет?
- Зздесь нне пплохо. Уч-чусь, - пожал плечами, садясь на кровать. Успел забыть, как искал утешение в госпитале, рыдая на сильном и надежном дядином плече. Еще в детстве они сблизились, когда Шоу осознал свою сексуальную ориентацию, стали друзьями, и даже вечные переезды не могли помешать встречам. А сейчас он не испытывал ни восторга, ни воодушевления от визита, будто и так видел Тима каждый день.
- Сосед не мешает заниматься?
Признание Криса о Связи всколыхнулось на подернутой ледяным крошевом забвения поверхности океана сознания и ушло на глубину. Он отрицательно покачал головой, так, как привык за последнее время общаться с окружающими. Дядя почему-то не садился и все не мог расслабиться. Зачем-то выглянул из окна на желтую сухую траву и потерявшие часть красок и листвы деревья.
- Ты его больше не видел?
Покачав головой, сообразил, что дядя не смотрит, и решил подождать, однако, Тим задумался о чем-то и не поворачивался. «Зачем он спрашивает?» - подумалось Шоу, и он наконец озвучил:
- Ннет.
- Кажется, я ошибся, не пустив его к тебе тогда.
Удивление не подбросило над постелью, тупая боль, сточившая клыки о сердце, не проткнула его, а в душе не разлилось раскаленное серебро. Правы оказались философы, что время лучший доктор. Даже любовь и предательство забываются, какими бы глубокими ни были. Улетучился стыд от признания, растоптанного слепой верой в полнейшую ерунду, а ведь раньше так хотелось взять «я тебя люблю» обратно. Перестало трясти руки и выворачивать наизнанку душу холодное и равнодушное «это тоже пройдет». Ярые крики и протесты слились в еле различимый гул далеких голосов. И действительно, какой смысл защищать Связь, когда ее больше нет? Ничего нет. У пустоты, оказывается, есть преимущество: она поглощает абсолютно все, как черная дыра.
- Я скажу сестре, чтобы забрала тебя...
- Ппочему?
- Шоу, да ты видел себя! Тень и та ярче! Мы считали, что здесь ты заведешь друзей, что предметы и преподаватели захватят тебя, выведут из депрессии. А все стало только хуже...
- Ммне ннужно уучиться...
Сглотнув, Тим качнул головой:
- Тебе нужно другое. Ты так и не простил его?
- Ппочему тты ххочешь гговорить об ээтом?
- Да потому что он, похоже, и вправду, все еще твой Балансир.
Тут уж Шоу поднялся.
- Ббред. Я ззаикаюсь...
- Потому что далеко от него, а вы встретились совсем недавно, недостатки не успели исчезнуть полностью.
- Сс нним я ттоже...
- А без него ты умираешь, малыш, - не сдержавшись, Тим сгреб его в объятия, сжав так крепко, словно мог руками удержать среди живых. - Ты же говорил мне, что любишь его. Ты должен его простить, он по-настоящему раскаялся и хочет быть с тобой.
Должно быть, они говорили о разных вещах, эмоциональность дяди не трогала совершенно. Странные он завел темы, зачем вспоминать прошлое, которого нет?
- Ккак ттвоя рработа? - отдавая дань вежливости. Потом осведомиться о погоде и попрощаться. Обычные люди, кажется, так себя ведут?
- С моей работой все в порядке, - отстранившись и пытливо заглядывая в глаза. - Не вынуждай меня ставить вопрос ребром: либо ты уезжаешь домой, либо миришься со своим парнем и живешь с ним счастливо.
- Он нне ммой Б-балансир, - устало проговорил Шоу как маленькому ребенку, стараясь, чтобы в десятый раз дошло.
- Но ты же любишь Эра. Зачем мучаешь и себя, и его?
Понятно, чего добивается дядя, затрагивая больные темы, - хочет расшевелить и прогнать безразличие. Но разве не понимает, что это не игра и не притворство? «Я на самом деле ничего не чувствую, лишь досаду на этот бесполезный разговор». Избрав для ответов равнодушное молчание, Шоу опустился на постель.
- Молчишь? Значит, я прав? - будто сам себе произнес Тим. - Я надеялся, что никогда не придется с тобой об этом говорить. Раньше было рано, потому что разговоры о любви, когда сам не любишь, примерно, как о физической боли, когда у тебя ничего не болит, или о грусти, когда смеешься. А теперь, увы, поздно. Подобные рассуждения часто абстрактны, поэтому каждый прав, ведь не доказано абсолютно ничего: ни прямого, ни обратного. Но я хочу, чтобы ты знал, во что верю я. Среди миллионов людей есть один - твой Балансир, и когда он появляется в твоей жизни, ты понимаешь, что до этого жил вполовину, а с ним, наконец, обрел недостающую часть. Вот так просто и романтично.
Ты, наверное, спрашивал себя: «Зачем любовь, когда есть Узы?» Связь Балансиров - это как приготовительный момент перед любовью, как страховка.
Любовь - это осознанная Связь.
Я верю в любовь, и ты верил. Можно жить, убеждая себя, что ее нет, не ждать, учиться, делать карьеру, а как же душа?
Шоу молча слушал, уставившись взглядом в одну точку.
- Эр заслужил твое отношение, значит, того предводителя ОСБ ждет смерть на месте за все разорванные Связи? Но почему же он до сих пор жив? Ты не прощаешь предательства, а чем тогда твоему Балансиру заслужить любовь? Сделать 365 хороших поступков в год в течение 5 лет? Еженедельно подавать нищим? Подбирать брошенных котят? Чем? Да разве любовь можно заслужить? Жизнь все-таки не компьютерная игра, где за собранные бонусы даруется нужная вещь.
У каждого из нас свои мечты, цели и счастье. И ты будешь счастлив только с Эрдигаром. Твое прощение и признание любви не отменят чувства собственного достоинства, себя ты не потеряешь. Наоборот, обретешь намного больше.
Блондин не спорил и не соглашался. Сквозь мечущиеся в хаосе эмоции отчетливо проступала одна: я устал.

***
Обманчиво теплые лучи осеннего солнца косо падали на кровать, прикрывая Шоу желтым невесомым одеялом. Он так и не спал ночами, выигрывая войну с кошмарами, которые не хотел вспоминать даже при свете дня, поэтому после ухода дяди Тима лег, подложил под голову подушку и заснул.
Нагулявшись, вернулся Крис. Часто давая соседу возможность выспаться, он старался не мешать и проводил это время, занимаясь в библиотеке или отдыхая на улице. Однако сегодня визит родственника сильно напугал его. Не слыша разговора, каким-то верхним чутьем догадывался, что Шоу хотят увезти домой. И хотя блондин не признал Связи, а значит, все, что чувствует он - ошибочно, все равно хотел быть рядом с парнем, поддерживать его, оберегать от страданий и неудач. Бороться с собой Крис больше не мог. Может, Узы Шоу спят? Вдруг, как в сказке, его нужно разбудить? А если его все-таки заберут домой, то он не простит себе, что струсил и ничего не сделал.
Опустившись на колени у кровати, Крис с нежной улыбкой смотрел на умиротворенное лицо, скинувшее гнетущее выражение обреченности. И серые глаза, сейчас закрытые, не холодили сталью, крепчающей в них день ото дня. Челка немного отросла и падала на лоб, создавая впечатление, что длинным волосам самое место на этой головке. Затаив дыхание, брюнет потянулся к губам, коснулся их легко-легко. Сердце замерло в груди, петли позвякивающих цепей Связи стянулись на горле, перехватывая дыхание от восторга. «Если это не Узы, что тогда? Почему я так счастлив с ним? И мой недостаток перестал меня беспокоить».
Осмелев, прижался к губам теснее и поцеловал ощутимей, закрывая глаза и падая в набитую сахарной ватой пропасть. Такая запретная ласка, такая манящая. Остающиеся безответными мягкие губы все равно кружили голову и разливали по телу сладкую истому, однако долго это не продлилось: Шоу тихонько выдохнул, обжигая дыханием, а потом подался навстречу. Крис от радости ошалел. Положил ладонь на талию, ощущая сквозь футболку теплое тело, придержал подушечками пальцев щеку парня, собираясь углубить поцелуй.
- Эр...
И замер, будто вместо слова в него полетел топор.

***
Эрдигар упрямо отнекивался от предложений тренера футбольной команды, по мнению которого был просто идеальным защитником, играть за университет. Никакие доводы, что он не командный игрок и предпочитает бить в цель, а не бегать с мячом в руках, не действовали. Он регулярно посещал спортзал и числился в секции бокса, но и там блистать в соревнованиях не стремился. Не только потому, что нельзя светиться на широкой публике, но и из-за глубокого безразличия, затягивающего в беспросветные альковы депрессии.
Пелена заблуждений и самообмана окончательно спала к концу лета. Благодарить за это следовало Августа, и, кстати, еще за кое-что. Сыворотка заблокировала Связь у обоих Балансиров, Шоу поистине не лгал, и, если бы мог попасть в шкуру Эра, понял бы, что тот принял за Узы совсем другое. Не сумевший вовремя понять ценности и само наличие Связи, Эрдигар двигался по жизни наиболее трудным путем без всякой альтернативы. И считал существующее положение вещей заслуженным наказанием.
Однако осужденному пожизненно терпеть оставалось не так много. Эр засыпал и просыпался, чувствуя, как из каждой поры испаряется жизненная энергия, не физическая сила, а духовная могота. Бреясь по утрам, старался не смотреть себе в глаза, начиная опасаться, что увидит в них то же выражение попавшего в капкан, издыхающего оленя, какое было у Августа. Держаться и не сдаваться помогал Шоу. Только он. И долг перед ним.
Поднявшись на пятый этаж общежития, он открыл дверь комнаты, доставшейся ценой затяжных уговоров и попыткой подкупа коменданта. Оскорбленный мистер Харпер после денег вообще наотрез отказался идти навстречу, тогда Эру пришлось схитрить: признаться, что потерял своего Балансира, не уточняя, каким образом. В миг смягчившийся мужчина внял объяснениям о самой дальней комнате самого последнего этажа как о келье затворника. Напоследок посоветовал несчастному студенту не задерживаться вдалеке от всех надолго.
Сосед как всегда пропадал на свиданиях со своим недавно обретенным Балансиром, и одиночеству Эр был рад. Бросил мешок с перчатками и формой на пол у кровати и устало опустился на покрывало. Послеобеденное солнце фильтровало воздух в комнате, показывая целую ораву пылинок в блеклых лучах. До ужина можно позаниматься, читая законы и комментарии к ним, или учебники по истории. Последнее ему нравилось больше, хотя, поступая на юрфак, и не задумывался, какую значительную часть в программе занимает история стран и народов. Выходило так, что отчислению препятствовал Михаэль, который черным знамением висел над каждой прочитанной статьей, пунктом и подпунктом законов, а также интерес, родившийся приятным бонусом.
О Шоу он думал постоянно, поэтому первая мелькнувшая мысль, ударившая знакомой болью, была загнана обратно глубоко в подсознание. Зато следующая, больше похожая на стоп-кадр, прочно обосновалась в голове: он целовал блондина. Чувствовал Шоу так, будто находился в считанных сантиметрах. От странных ощущений Эр замер, сжав в кулаках покрывало.
«Нет, это Шоу целует меня, - лихорадочно разбирая обрушившуюся волну эмоций, думал он. - А его целует кто-то другой... Кто? Убью!» Однако сразу сорваться с места не получилось - кадр в мыслях сменился. Теперь его бывший Балансир осмысливал произошедшее с ним и тонул в омуте безбрежной боли. Эр стиснул зубы, чтобы не закричать от накрывающих сознание чужих эмоций. «Его сосед, этот братушко-брюнетушко, вечно отирающийся рядом... Не зря тогда ревновал его к универу...» - тут уж ничто не задержало его на месте.
Безжизненная ледяная пустыня холода и белизны окружила со всех сторон. Промозглый ветер подхватил, воспламеняя кровь в венах, и понес туда, куда рвалось сердце. Страшная ярость гоготала внутри и просила чужих слез, разбитых в мясо губ, посмевших осквернить святое, сломанных пальцев, под маской дружбы пробравшихся так близко, так недозволительно интимно.
Сжав кулаки, Эрдигар зарычал сквозь зубы и кинулся вон из комнаты.

***
От удара ладонями дверь слетела с двух петель и повисла на последней, раскуроченный замок вывалился как распухший язык дохлого пса. Брюнет подскочил с кровати, таращась на разлетевшиеся по полу щепки, а надо было на интервента. В два огромных шага парень оказался рядом и схватил тонкую шею одной левой, занеся правую для удара.
- Где он?
- Я-я... - заразившись заиканием, словно передающимся через поцелуи, Крис даже не делал попыток освободиться. - Я ничего такого не хотел! Я думал, что это Связь...
«Какая еще Связь? Он что, рехнулся?» - Эрдигар в бешенстве тряхнул его так, что зубы лязгнули.
- Где он.
Казалось, брюнета заклинило на одном. Хватая ртом воздух, он затараторил по новой, видя в темных глазах напротив свой бездыханный труп.
- Я-я... не... не хотел... пожалуйста... - вдруг удивительная догадка озарила его. - Это ты? Ты его Балансир?..
- Куда он пошел?! Ты... - замахнулся для острастки, потому что хотел сперва хорошо услышать ответ, а не разбирать по слогам беззубое шамканье.
- Не знаю... Убежал... Я сожалею...
Рыкнув, Эр брезгливо отбросил от себя парня, где-то глубоко чувствуя стыд за свои слова и гнев, ведь Крис, по сути, виноват не был. Начал игру со Связью именно он, Эрдигар. Однако отчаяние Шоу толкало вперед, не оставляя и секунды на размышления. Круто развернувшись, походя, толкнул покосившуюся дверь, срывая ее с последней петли, и направился к лестнице под жуткий грохот.

***
Закат и крыша, но на сей раз все по-другому.
Шоу стоял на невысоком бортике у края и смотрел, как парк переходит в автотрассу, а за ней начинаются корпуса другого университета, как кубики детского конструктора. Высоко-высоко стая птиц, неузнаваемых с такого расстояния, летела на юг сквозь приплюснутые бело-серые облака. В просветах между ними голубое небо наливалось синим цветом. Садящееся солнце золотило края облаков и спускало до земли световые дорожки. Не жаркое весеннее, дурманящее душу и мысли, а степенное, умудренное долготой летнего дня.
«Почему бы и нет, - рассуждал сам с собой Шоу. - Если заберут домой, сделать это там будет сложнее. Никуда одного не отпустят, на ту крышу не пойду сам. А здесь страдает и мучается Крис - случайная жертва Ритуала. Не понимаю, как он может чувствовать ко мне Связь? И, если честно, не хочу знать. Дядя ошибается на счет Уз и любви. Мы все говорим — любовь-любовь... Может, нам просто настолько хочется в нее верить?».
Вздохнув, он чуть покачнулся над краем.
«Подождать, пока сядет солнце? Еще один закат без него, еще сотни минут одиночества? Нет. Хватит. Так будет лучше для всех».
Со спины раздался топот, и пока он поворачивался, чисто инстинктивно среагировав на неожиданный звук, могучие руки сгребли его с парапета. Плечо больно врезалось в грудную клетку, Шоу оказался зажат боком и, завершив движение, повернулся к «спасителю» лицом. Кепка с разлохмаченным по краям козырьком, торчащие из-под нее белобрысые волосы, очки в толстой черной оправе, ломающей лицо на четыре части. Фермерская рубашка в красно-белую клетку, застиранная и полинявшая местами, под разгрузочной жилеткой.
- Сспасибо, конечно, но я не ссобирался... - уперся ладонями в широкую грудь, пытаясь оттолкнуться и освободиться.
- Шоу...
- А? - на кажущийся знакомым голос незнакомца он поднял взгляд и встретился с глазами, перевернувшими душу. - Ччто?..
Перед ним стоял Эр. Его только что спас Эр. Но почему он так одет? У него же темные волосы, и очков никогда не носил. И что он вообще здесь делает?
- Ччто ты?.. - отодвигаясь от него, начал он, как объятия сжались крепче.
- Я так рад, что успел...
- Оттпусти меня! Ввыпусти!.. - завертелся Шоу, толкаясь руками. Недоумение испарилось, оставляя после себя все то же: боль, предательство, разочарование и недобитую любовь.
- Подожди, тише же, - не ослабляя тисков, ласково зашептал парень, не скрывая радостной улыбки. - Никуда я тебя больше не отпущу, слышишь? Никогда.
- Нне-е-ет! - так отчаянно и безысходно, что крик эхом прокатился по крыше. «После всего! После всего, как он смеет?!»
- Зачем ты остриг волосы? Я думал, у меня сердце остановится, когда увидел...
- Нхх... - извиваясь лучше любой змеи, Шоу чуть сполз вниз, и свобода приветливо помахала, добавляя силы.
- Успокойся, - Эр подхватил его под мышки, не давая съехать вниз, и приподнял так, что пятки оторвались от земли. - Я так скучал по тебе. Просто пытка каждый день видеть тебя и не иметь возможности поговорить, услышать, поцеловать...
Желанные, но горькие родные губы накрыли рот, и в груди разлетелись в прах все укрепления, сдержанность, безразличие ко всему на свете, контроль. Из глаз брызнули слезы, сразу стремительным потоком, словно прорвалась, наконец, долго сдерживающая их плотина. На миг он обмяк в надежных руках, поддаваясь ласке, а потом взвыл и с еще большим остервенением начал вырываться. Месяцами заглушаемая истерика пробилась наружу, смывая и унося за собой разум.
Сейчас он стремился к краю с одной целью - прыгнуть.
- Нет! Милый мой! Нет же... - сдерживая силу, чтобы не сломать косточки, Эрдигар попятился, уводя подальше. — Не надо. Посмотри на нас - мы уже умерли, неужели не видишь и не чувствуешь?..
Шоу плакал и не реагировал на слова, отключившись от терзающей острыми ядовитыми клыками реальности. Тогда Эр провел мягкую подсечку и опустил парня на крышу, почти как в первый раз, за тем исключением, что тогда не было необходимости ловить вздрагивающие губы и держать лицо в ладонях, пресекая попытки отвернуться.
- Успокойся, я тебя умоляю, мой хороший, - целовал бесценное личико просоленными губами. - Знаю, знаю, как тебе было больно, как страдаешь сейчас - я все чувствую, хотя ты прав - нашей Связи больше нет... Прости меня, светлый мой, единственный, прости...
Судорожные всхлипы пошли на убыль, покрасневшие от слез и поцелуев губы вдруг робко отозвались, будто узнали, но не уверены до конца. Эр чуть сместился, превращая захват в интимные объятия, и вторгся в приоткрытый рот языком.
Душа затрепетала, на поверхности оболочки, которой окружила себя, защищаясь от новых ударов и горечи нетленного предательства, рассыпались трещинки. Язык радостно встретил партнера и приласкал. Сопротивляться тому, чего так долго и отчаянно хотел, не выходило. На горячие руки, пробравшиеся под футболку, Шоу всхлипнул и забился, стремясь отдаться им весь без остатка. Как любил, сжал пальцами широкие плечи, извлекая из Эра восторженный мурлыкающий стон. Сорвал нелепые очки и кепку, отбросив в сторону. Знакомое и желанное тело пьянило силой и уверенностью, теперь он различал присущий только Эрдигару аромат и тонул в нем, вдыхая снова и снова. Жаркие поцелуи распаляли, губы сплетались и посасывали, понять, где чьи, парень не мог.
Неконтролируемая страсть распугала жгучую обиду и едкую боль. Дышать и жить получалось лишь в теплых объятиях, и Шоу приникал к любимому всем телом и неистово целовал, испивая дыхание и делясь своим. Наконец, Эр освободил его от футболки и спустился поцелуями по шее к груди, зажигая губами ярчайшие звезды. Он держал так бережно и ласкал столь трепетно, что от каменной клети, в которую Шоу спрятал свое исстрадавшееся сердце, откалывались огромные глыбы. Слезы текли сквозь улыбку. Вплетя пальцы в ставшие чуть длиннее, чем он помнил, и жестче, видимо, от обесцвечивания, волосы, прижимал голову к себе и направлял туда, где особо требовались сейчас влажные губы и бархатный язык.
Проворные пальцы возились с ремнем и ширинкой, подкинув бедра вверх, Шоу помог стянуть с себя штаны. Плоть под белой тканью белья налилась и пульсировала, он хотел Эра, безумно хотел. Пусть все случится, а там хоть трава не расти.
- Маленький, так хочу тебя... но смазки нет, - тяжело дыша, произнес Эр, жадно рассматривая раскинувшееся под ним тело. Шоу смотрел на любимого и плавился в его взгляде, хлещущей во все стороны нежности. Догадываясь, что парень хочет предложить спуститься с крыши, запротестовал.
- Зздесь, сейчас. Ммне все равно, ввозьми меня.
Задумавшись, словно ища спасение от глобальной катастрофы, Эр похлопал по многочисленным карманам жилетки. Удивление, а затем радость отразились на лице, когда вытащил круглую плоскую жестяную баночку. Шоу присмотрелся и узнал в ней вазелин, которым боксеры мажут ссадины во время боя, чтобы при повторных ударах перчатки не раздирали рану сильнее, а проходили вскользь. Эрдигар открыл ее и улыбнулся:
- Подойдет.
Не теряя ни секунды, Шоу встал на колени, стянул последнюю преграду и, обхватив любимого руками за шею, сел на его обтянутые джинсой ноги. Грубая ткань возбуждающе пощекотала голые бедра. Волна дрожи прокатилась по накаченному телу, как будто его наполнял горячий воздух и грозил оторвать от крыши как воздушный шар. Шоу торопливо стягивал с него поношенную жилетку и ужасную рубашку.
- Ты пер-реборщил с маскировкой, и рродная мать нне узнала бы.
- Я не мог... - Эр расстегнул свою ширинку и облегченно выдохнул: - рисковать.
Теперь блондин сам нашел его губы и поцеловал, пока одна рука оглаживала обнаженные бедра, а другая открывала спасительную баночку. Прохладному осеннему ветерку не под силу было остудить разгоряченные тела. Шалопай вновь обманулся, чуть тронув короткие светлые волосы, а те, что подлиннее, и так взбивали тонкие пальцы. Подхватив одной рукой Шоу под лопатками, Эр скользнул влажными пальцами по ложбинке между ягодиц и раскаленному бутону.
Выгнувшись, Шоу застонал.
- Как в первый раз, - зашептал Эр, проникая указательным. - Мое восхитительное солнышко, как же я соскучился...
Давно знакомый жар взмыл от ласкающих пальцев по позвоночнику в голову, ломая стройное тело в сладострастной судороге. Шоу толкался на пальцы, прикрыв в истоме глаза и прижимаясь щекой к щеке любимого. Плевать, что кто-то может их увидеть, или Крис, раскаиваясь, бросится искать. Только они вдвоем, наконец-то вместе. Эр нашел его, спас, и больше никогда не бросит, потому что... Бессвязные мысли покинули голову, оставляя лишь всепоглощающее желание.
Долгожданная карамельная боль ожгла вход, напрягшись, блондин вжался лицом в шею со вздувшимися от усилий венами. Настойчивые руки тянули его вниз, аккуратно и неторопливо. Сердце в груди Эра билось как колокол при набате, в унисон ему отзывалось сердце Шоу.
- Отвык от меня, - хрипло пошептал Эрдигар куда-то в макушку, не прерываясь и медленно вторгаясь в нежные чертоги. - Шоу, как же я тебя...
Сердчишко замерло в предвкушении, что сейчас, в этот миг их соединения, любимый произнесет заветное признание, ответит на то, что прозвучало в другое время и на другой крыше.
-...хотел.
Ни вздрогнул, ни зарыдал, ни стал вырываться. Крепко обнял, будто прощаясь, приник теснее, чувствуя заполнившую до отказа твердую плоть. И в последний раз, как в первый, приподнял бедра.

***
Эрдигар проснулся, дрожа от холода. «Шоу замерзнет!» - перво-наперво вспыхнуло в мыслях, еще до того, как открыл глаза. Темная осенняя ночь накатывала с неба ощутимыми волнами прохлады. Глупо было засыпать на крыше, однако после фееричного занятия любовью у обоих не нашлось сил двигаться, а тем более - одеваться и спускаться вниз. Так и уснули, подсунув перемешанную одежду под себя и укрывшись ее остатками.
Парня рядом не было.
Осмотревшись, едва не застонал от бессилья - Шоу стоял на самом дальнем краю крыши студенческого общежития. Обнаженный, какой и пришел в этот жестокий мир, без длинных солнечных волос, которые Эр так любил перебирать пальцами. Под тусклым звездным светом его кожа лучилась совершенной белизной. Безошибочно распознав его намерения, Эрдигар замер с бешено колотящимся сердцем в груди. «Не успею... Он специально ушел так далеко, чтобы я не смог помешать. Но почему?»
- Шоу? - осторожно, будто слова могли столкнуть потенциального самоубийцу раньше, чем он сам решится на прыжок.
- Ввремя пришло, - отозвался блондин, не поворачиваясь. - Я бблагодарен тебе, за то ччто ты появился и спас меня. Ттогда я был не гготов. Я и сам не ппонимал, насколько важно пр-ростить тебя. Ппризнать, что до сих ппор люблю...
Эр слушал, не веря происходящему. Какой-то бурный поток подхватил их и нес неведомо куда, так что остановиться или свернуть было невозможно.
- Ттеперь я могу уйти. Сспасибо, что был со мной, ббыл моим Балансиром, и вправду, ттогда я был самым ссчастливым.
- Не надо... - сдавленно проговорил Эр, не зная, как удержать его, заставить передумать. - Я ведь поступил сюда только из-за тебя, чтобы приглядывать и не дать тебе покончить с собой.
- Откуда тты?.. - обернулся Шоу, а Эр затаил дыхание, опасаясь, что тот не удержит равновесие и упадет.
- Нашел парня, который на Ритуале разорвал Связь со своей девушкой. Он сказал, что она пыталась.
- Ккак?
И Эру не захотелось отвечать, чтобы не подкинуть новой идеи. Но Шоу даже в темноте пронзал взглядом.
- Вскрыла вены.
- Нне эф-фективно, - блондин снова отвернулся, словно желал остаться наедине с пропастью под ногами. Представив четыре секунды полета и пятую - соприкосновение с асфальтом, Эр покрылся холодной испариной, вкупе с ночной прохладой, снизившей температуру тела. Мышцы забила дрожь.
- Я хотел дать тебе время, но приехав сюда, увидел, как ты угасаешь день за днем. Даже Крису был благодарен, что опекает тебя, хотя... жутко ревновал, - продолжал Эр, в надежде заговорить Шоу и подобраться к нему поближе. Проблемы это не решит, но он, хотя бы, снимет его с этого проклятого края. - Хотел знать, что у тебя все в порядке, поселился на последнем этаже, чтобы реже попадаться на глаза, придумал очки и кепку, и одежду провинциала. Даже волосы, - он дернул себя за прядь, - покрасил, но ты и так не смотрел по сторонам, всегда грустный и молчаливый. Я собирался встретиться с тобой, не открывая, что учусь здесь. Не придумал только, что с волосами сделать, чтобы не удивлять новым цветом и маскировку оставить. Это на случай, если ты не простишь меня, чтобы все равно быть всегда рядом.
Шоу не оборачивался и мог сделать роковой шаг в любой миг. Отгоняя от себя жуткие видения, Эрдигар встал, продолжая рассказывать.
- Меня исключили из ОСБ, но я ушел от Михаэля... Майкла Чэсмэна - его настоящее имя, раньше. В ту же ночь. Узнал, что на самом деле они никого не освобождают, а создают рынок для Тирании. Хочу, чтобы Чэсмэн ответил за всю ложь, за все разбитые пары, за каждого страдающего Балансира. За нас. И у тебя я буду просить прощение каждый день за свои заблуждения, за Сыворотку, за предательство... За все, Шоу, только не уходи...
- Тты посвятишь себя бборьбе с ОСБ... Ззачем я тебе? Введь ты даже нне ответил.
Эр открыл рот, спросить, о чем он, да так и захлопнул. «На что не ответил? Вопрос отца. Он хотел, чтобы я тоже понял что-то сам. Зачем он брал меня в сад ухаживать за цветочками? Почему я думаю о горшках, когда мой Шоу вот-вот прыгнет!? О чем он спрашивал меня? Какого ответа ждет? - он сжал ладонями виски, зажмуриваясь и чувствуя реку расплавленной боли, текущую по извилинам коры головного мозга. - Возиться в земле, поливать, растить... - внезапно все вокруг озарилось пониманием, будто врезались два поезда, задрав к небу слепые, изрыгающие свет фонари. - Папа пытался, как умел, нужно сделать на это скидку, научить меня заботиться о чем-то и о ком-то. Бескорыстно, потому что кустики ничего, кроме эстетического наслаждения не приносят. Заботиться тогда, когда не просят, молча засыхая в сторонке. Помнить, потому что без меня могут погибнуть. Ох, Великая Связь, папа знал, что я буду ведущим в паре, и хотел обучить основам человеческих взаимоотношений, избрав примером то, что лучше понимал».
- Да, не повезло тебе с Балансиром, - хмыкнул Эрдигар, вынуждая Шоу недоверчиво выглянуть из-за плеча. - Тугодум еще тот, да? Сначала не просек, кого встретил, потом долго разбирался со Связью...
Оборвав себя на самом интересном, пошел к ближайшему краю и встал на парапет.
- Не сразу понял, что чувствует...
Заинтересованность парня можно было потрогать руками, Шоу не сводил с него глаз. Внизу было темно, должно быть, ночь в самом разгаре, раз студенты выключили в комнатах свет. Ради любопытства заглянул за край, потом повернулся так, чтобы пятки оказались навесу.
- Перед тем, как мы прыгнем, я должен сказать тебе еще кое-что. Я помню, что ты говорил мне тогда на нашей крыше. Всегда буду помнить. Потому что я тоже люблю тебя.
Шоу, осторожно переступая босыми ступнями, повернулся к нему лицом, не сходя, однако, с парапета, и зажмурился.
- Ппочему ты хочешь ппрыгнуть?
- Потому что ты мой Балансир, пусть я и уничтожил Узы. Потому что без тебя жить мне будет незачем. Потому что со мной ты стал меньше заикаться, - улыбнулся Эр и поймал удивленный взгляд распахнувшихся глаз. - Потому что я люблю тебя.
Шоу сделал шаг с парапета на крышу. Внезапно засмущался своей наготы, хотя по-прежнему свидетели не появлялись, а ночная тьма надежно укрывала. Нерешительно двинулся к парню, но замер.
- Эр... А ппочему ты не слезаешь? - голос пронзила дрожь от холода и подступающих слез.
- Хочу убедиться, что тебе больше не хочется покончить с собой.
Блондин яростно замотал головой, а потом протянул к нему руку. Спрыгнув с опостылевшего края, Эр оказался рядом, взял за ладонь, переплетая пальцы с тонкими, но - он помнил - сильными, а потом стиснул любимого в объятьях.
- Я-я ллюблю ттебя, - заикаясь от волнения и холода, Шоу растворился в тепле родного тела. - Пытался... не ххотел, нно не смог...
Эрдигар жадно ловил признания, произнесенные таким чарующим заикающимся голосом, не понимая, как раньше он мог казаться непривычным и странным. Ведь Шоу его балансир на тонком канате над пропастью жизни.
- И я люблю.

Дата добавления: 2015-11-14