Кризис? Какой кризис?

Если хочешь продавать мороженое, организуй День Шарика.

Леонид Бурлаков

Так получилось, что 1999 год должен был стать для «Утекай звукозапись» моментом истины. Незадолго до декабрьских сольников в «Горбушке» было принято решение, что в течение 99 года группа «Мумий Тролль» готовит новый альбом в Лондоне и с концертами не выступает. На эту тему даже был проведен специальный брифинг.

Недавно я переслушал запись этой акции и не поверил собственным ушам. За целый час общения с прессой словоохотливый Бурлаков не произнес ни слова. С журналистами в основном общались я и Лагутенко. Тогда, посреди организационной суеты и кучи полемических «вопросов-ответов», на такие вещи внимания не обратили. Теперь становится понятно, почему так произошло. Это был тот редкий случай, когда почва у Бурлакова уходила из-под ног. И дело было не только в кризисе 98 года. Дело было в финансовой нестабильности «Утекай звукозапись» в целом.

В связи с грядущим творческим отпуском «Троллей» деньги для лейбла в течение будущего 99 года должны были зарабатывать «Туманный стон», «Dead ушки» и Земфира. Плюс роялти от продаж компакт-дисков, которые, как известно, не являются в России основным источником дохода. К сожалению, финансовые запасы «Троллей», на которые мы рассчитывали по итогам тура 97—98 годов, дали неожиданную трещину.

Как выяснилось впоследствии, организаторы двух сольных концертов группы «Мумий Тролль» в «Горбушке» оказались абсолютно некредитоспособными. Глазами сегодняшнего дня сложно представить, как Лагутенко и Ко могли выйти на сцену, не получив предоплаты. Но время было другое, и порой Бурлаков мог поверить старым партнерам на слово. По закону подлости, как только Леня надеялся на «кредит доверия», партнеры его тут же кидали…

В итоге мы получали две стороны одной медали. На бумаге идеолог «Утекай звукозапись» планировал потратить на лейбл более полумиллиона долларов. Кроме оплаты студийного времени нового альбома «Троллей» и зарплат сотрудников, в эту сумму также входили затраты на раскрутку Земфиры ($139 000) и ряда молодых групп: «Иван Панфилов» ($72 000), «Пеппи» ($15 000) и «Скрябин» ($ 10 000).

Мы называемся не „Титаник“, а группа „Мумий Тролль“», — бодрился Леня в одном из интервью, пытаясь собственным примером поддерживать свою команду. Мы же по нескольку месяцев сидели без зарплаты.

«У меня последние полгода протекают в состоянии легкого коммунизма, — проговорился в одном из интервью Лагутенко. — Денег я не получаю, потому что все деньги, которые я зарабатываю, идут в казну звукозаписывающей компании».

Аналогичная финансовая ситуация была и у меня. Я не мог получить даже малую толику гонорара за «Правду о Мумиях и Троллях» — все вырученные средства немедленно вкладывались в профильное производство. Таким образом реализовывалась очередная гениальная формула Бурлакова: «Музыка — деньги — музыка».

Порой дело доходило до смешного. К примеру, мой рабочий день начинался с того, что я звонил другу Бурлакову и задавал дежурный вопрос: «Леня, а когда ты планируешь выплатить деньги своим сотрудникам?» — «Позвони на днях», — отвечал, не сильно смущаясь, пунктуальный Бурлаков.

Я прекрасно понимал, что и ему несладко. Лично я мог заработать деньги в куче мест: написать статьи, сделать репортаж, прочитать лекцию, провести пресс-конференцию, получить гонорар за очередную книгу. У Леньки таких возможностей не было. Вложив себя и все свои средства в «Утекай звукозапись» и «Мумий Тролль», он поставил на карту практически все.

В итоге Лене пришлось выбирать между теорией и практикой. Между желаниями и возможностями. Между «хочу» и «могу». Между ожиданиями и конечным результатом.

Прокалькулировав суровую реальность, он был вынужден отказаться от части проектов. Таким образом оказались замороженными не только контракты с владивостокскими группами «Иван Панфилов» и «Тандем», но и с «Воплями Видоплясова» и Бутусовым, переговоры с которыми выглядели многообещающе. Про группы типа «Скрябина» и «Пеппи» не вспоминал теперь даже Бурлаков.

Наше будущее представлялось туманным. По музыкальной тусовке поползли слухи, что вокруг «Утекай звукозаписи» не все так радужно, как было принято считать в глянцевых изданиях.

«В то время многим казалось, что Бурлаков, взлетевший с „Мумий Троллем“ на самые небеса шоу-бизнеса, обречен вскоре пойти ко дну, — вспоминает журналист Сергей Гурьев. — Так как теперь вкладывает деньги в безнадежные с коммерческой точки зрения проекты „Туманный стон“ и „ Dead ушки“. Последние были бы еще ничего, говорили знатоки, но слишком уж несусветные деньги Леня в них вложил. Знатоки также считали, что среди новых проектов Бурлакова все-таки есть один, который имеет хорошие шансы выстрелить, — новая девушка Земфира из Уфы. Но типа у гениального продюсера все уже так запущено, что даже это одинокое жемчужное зерно Леню не спасет».

Эта точка зрения была не так уж далека от истины. «В какой-то момент мы поняли, насколько сильно попали под каток кризиса, — признавался позднее Бурлаков. — Все, что „Мумий Тролль“ заработал в 97—98 годах, мы потеряли на „Туманном стоне“ и „ Dead ушках“».

Потери были аховые — до $120 000 на «Туманном стоне» и $80 000 на группе из Санкт-Петербурга. Альбомы этих коллективов практически не продавались, промоутеры не заказывали концерты, синглы по радио не звучали, а MTV и ТВ-6 практически не ротировали их клипы.

Я помню, как незадолго до съемок очередного клипа «Туманного стона» Леня радостно говорил мне: «Мы сейчас снимем такой клип, который никто не будет показывать». Похоже, эта мысль его сильно возбуждала. Ровно до того момента, пока он не понял, что клип действительно никто не хочет ротировать. Даже за деньги.

Спустя несколько лет Бурлаков в одном из интервью, комментируя события того времени, скажет: «В работе с „Туманным стоном“ у меня были неограниченный бюджет, масса тщеславия, самоувернность и отсутствие музыкального вкуса».

Но эти «прозрения» были значительно позже. А в начале 99 года, не в силах смириться с поражением, Бурлаков организовал демонстрацию фан-клуба «Туманного стона» у головного офиса MTV — с самодельными транспарантами и речевками. Все было как в Америке, на подступах к Пентагону. Но успеха эта акция не имела. Зато отношениями с администрацией канала MTV были испорчены — вскоре они не взяли в ротацию клип «Троллей» на песню «Инопланетный гость». Раньше такое и в страшном сне представить было невозможно…

В марте 99-го, за два месяца до выхода дебютного альбома Земфиры, мы провели очередную пресс-конференцию «Утекай звукозапись». Целей было три: поведать о творческих планах лейбла, рассказать новости про «Троллей» и познакомить столичную общественность с Земфирой.

По доброй традиции акция проходила в клубе «Республика Beefeater», который в ту пору курировался владивостокской диаспорой. Словно на итоговом перевыборном собрании Бурлаков отчитался за проделанную лейблом работу. Со стороны она и впрямь выглядела впечатляюще: «прощальные» концерты «Троллей», дебютные диски «Туманного стона» и «Dead ушек», запись альбома Земфиры, выпуски сборников молодых групп «У1» и «У2».

«Я сейчас проходил мимо обменного пункта, увидел курс доллара, и он меня порадовал, — неожиданно мысль идеолога «Утекай звукозапись» прыгнула сильно в сторону. — Но нас уже ничего не остановит».

Звучало это крайне эффектно. На этом первая часть пресс-конференции закончилась. Затем состоялось явление Земфиры народу.

Предваряя появление молодой артистки, Бурлаков светился от счастья и уверенности в правоте избранного курса. «Если Земфира не выстрелит, то я тогда просто не знаю, что в этой стране делать, — торжественно сообщил Леня журналистам. — Недавно программный директор одной из радиостанций бросил мне — мол, таких, как твоя Земфира, у меня десятки на столе валяются… Посмотрим, где через пару лет будет он, и где будет Земфира. Я официально заявляю, что если Земфира не пробьется, я пойду работать туда, откуда пришел, — плавать по морям и океанам».

…Пообщавшись с Земфирой и получив промо ее альбома, журналисты поняли, что в недрах «Утекай звукозапись» зреет новая сенсация. После пресс-конференции представители нескольких СМИ подошли к Бурлакову. Они чувствовали, что вокруг этого человека сейчас крутится все самое интересное в российской рок-музыке. Все они мечтали взять у Лени интервью. Кто-то даже успел задать вопрос, считает ли он себя гениальным продюсером? И тогда Бурлаков разразился совершенно неожиданным монологом.

«Гениальным продюсером в России будет тот, кто сможет продавать миллион дисков одного альбома по цене 6–7 долларов, — внезапно заявил он. — А пока этого не произойдет, в России не будет шоу-бизнеса. Поэтому ответы на ваши вопросы я готов дать не раньше, чем через год — когда в стране стабилизируется экономическая ситуация».

Задним числом я понимаю, что Бурлаков был прав. В финансовом плане нас ожидали нелегкие времена — собственно говоря, до тех пор, пока у Земфиры не начнется концертный тур, приносящий реальные дивиденды.

Работа с артисткой требовала постоянных вложений. Съемки клипа «Ариведерчи» — $12 600, съемки клипа «СПИД» — $15 000, запись и мастеринг альбома — $10 000. Откуда Леня брал эти деньги, было непонятно. Видимо, одалживал и переодалживал… Вдобавок на пражских съемках «СПИДа» Земфира впервые «проявила характер» и решила сделать все по-своему. В результате клип получился настолько «трэшевый», что ни один канал ставить его в эфир не решился. Пятнадцать тысяч баксов накрылись медным тазом, а клип до сих пор валяется у меня где-то на антресолях…

Вообще неверно думать, что все бросились, сломя голову, помогать продвигать Земфиру. Помню, как на презентации ее дебютного альбома я общался с главным редактором журнала «ОМ» Анзором Канкуловым. Дело в том, что «ОМ» являлся информационным спонсором альбома, и Земфира украшала обложку их майского номера. Эта самая обложка увеличенных размеров висела на сцене в качестве задника — отличная реклама: как Земфире, так и журналу.

Я механически спросил, не жалеет ли Анзор, что поставил певицу на обложку. Это был, что называется, чисто риторический вопрос — с учетом того ажиотажа, который творился вокруг этой акции. «Понимаешь, — честно признался Анзор, — Земфира на обложке нашего майского номера — это мы раскручиваем Земфиру. А Земфира на обложке июньского номера — это Земфира раскручивает „ОМ“. Жаль, что мы поторопились …»

Через несколько дней после этой беседы Земфира уже выступала на «Максидроме». И здесь не обошлось без напряга. «Радио Максимум» настаивало, чтобы артистка обязательно спела под гитару. Земфира петь под гитару не хотела. Бурлаков вообще никуда не поехал и остался дома смотреть какой-то триллер. По характеру он домосед и не очень-то любит выезжать на презентации и фестивали. «Разбирайтесь сами», — буркнул Леня по телефону, узнав про какие-то конфликты.

Пришлось мне срочно заниматься народной дипломатией и наобещать программному директору «Радио Максимум» золотые горы и все ближайшие прииски в придачу… В итоге договорились, что Маша Макарова представит Земфиру, которая, в свою очередь, споет фрагмент «Ариведерчи» а-капелла. В итоге кульминацией фестиваля стал момент, когда весь «Олимпийский» пропел хором припев из «Ариведерчи» вместе с Земфирой. Этот факт вселял уверенность в правильность избранного маршрута.

«После качественных, но скучных „ Dead ушек“ и непонятного „Туманного стона“ Земфира, без сомнения, станет очень красивым прорывом, — писала в те дни пресса. — И на здешнем рынке, и вообще в российской музыке».

…История продвижения Земфиры лейблом «Утекай звукозапись» закончилась так же стремительно, как и началась. Первоначально все выглядело действительно неплохо. Выехав осенью 1999 года в тур, Земфира буквально за полтора месяца честно вернула Бурлакову все вложения, сделанные продюсером. С этого момента финансовая ситуация кардинально менялась.

Устная договоренность была следующей. Пока отбиваются вложения, продюсер получает восемьдесят процентов прибыли, а артист — оставшиеся двадцать. Как только вложения отбивались, Земфира получала восемьдесят процентов, а Бурлаков — двадцать. Возможно, в какой-то момент Земфире подобное финансовое соотношение показалось не слишком экономичным. Поэтому, как только певица погасила долги, она посчитала себя свободной от большей части обязательств. И вскоре начала работать с другим продюсером. На смену Бурлакову пришла финансово независимая Настя Колманович. В принципе, на этом историю отношений Земфира—Бурлаков можно было считать завершенной.

Разрыв популярной артистки и известного продюсера не прошел незамеченным для прессы. Часть СМИ была на стороне Земфиры, выходя с заголовками «Земфира кинула жадного продюсера». Другая часть была на стороне Бурлакова, соответственно, разразившись заголовками «Земфира поступила, как свинья».

Я дружил с Земфирой, и поэтому мне приходилось метаться между двух огней. Порой я давал какие-то расплывчатые интервью — перечитывая их сегодня, не могу назвать их «высшим пилотажем» антикризисного пиара.

Бурлаков долгое время не комментировал события, связанные с уходом Земфиры. И только на звонки региональных промоутеров, предлагавших очередные коммерческие концерты, Леня отвечал: «Я с Земфирой больше не работаю… Кто с ней работает? Понятия не имею!»

В скобках отметим, что если бы открыватель «девочки-скандала» принимал заявки на выступления Земфиры, то имел бы с этого неплохие комиссионные. Но… не захотел. Причем — в категорической форме.

Мне несложно догадаться, что чувствовал продюсер, который предоставлял артистке не только свою квартиру, музыкантов, средства, но и жизненный опыт, печень и сердце. Который открыл ей глаза на всю кухню шоу-бизнеса. Который попытался привнести в голос певицы «энергетику Duran Duran», а в студийный саунд ее непутевой группы — «звук Midnight Oil образца 1987 года». Который, несмотря на лютый финансовый кризис, создал все условия для того, чтобы ей все-таки «приснилось небо Лондона».

На людях Бурлаков держался стойким оловянным солдатиком, как будто ничего не произошло. И только спустя несколько лет в одном из интервью обмолвился: «Обид к Земфире нет, кроме одной. Это как к своему ребенку обида. Который вдруг отвернулся и ушел».

Дата добавления: 2015-11-13