О праздновании дня рождения, неудачных приземлениях и пострадавших нелюдях 5 страница

– Ну а чего он, магистр? – сдулась я.

– Присядьте, Кира. Отдохните, – мягко попросил магистр Новард, после чего отлевитировал меня в уголок на скамеечку.

Глава 24

О новом преподавателе, сдаче курсовой по бестиологии и неподобающем поведении наглядных пособий

О чем шла беседа у двух суровых мужчин, мне слышно не было. И я считаю, это совершенно нечестно – накладывать полог тишины и не давать мне послушать, о чем ведут разговор мой ректор и мой джинн! Меня позвали только минут через двадцать.

– Кира, – вкрадчиво произнес магистр Новард, и я напряглась, ожидая подвох. – Вы не могли бы подарить мне одно из трех желаний?

Желания было жалко. Честно говорю. Прямо жаба душила! Зеленая такая, пупырчатая, вцепилась мне в горло всеми четырьмя лапками и не позволяла отдать кому‑то волшебное желание. Я страдала почти минуту.

– Ладно, дарю! – выдохнула, наконец, чуть ли не слезами обливаясь от жадности.

– Спасибо, Кира, – кивнул и довольно улыбнулся мужчина.

Эх, ладно уж. Это ему в качестве компенсации за моральный вред от всех моих выходок. Я посмотрела на джинна. Он уже полностью выбрался из своего кувшина и сейчас демонстрировал нам свой наряд: парчовая жилетка, распахнутая на груди, широкие шелковые шаровары, кушак на поясе и восточные тканевые шлепанцы с загнутыми вверх мысками. Немолодой уже, высокий широкоплечий дядька, смуглый, с гладким бритым черепом, сеточкой морщин вокруг глаз, сединой в усах, мягкими чертами лица и грустной улыбкой. И так мне совестно стало…

– А вас как зовут? – обратилась к нему.

– Хаким, госпожа!

– А я – Кира.

– Чего желает прекрасная госпожа? – склонив голову, спросил джинн: – Дворец из золота? Горы бриллиантов? Жемчуга и самоцветы? Самого прекрасного принца в мужья?

– Хаким, а вы долго сидели в кувшине?

– Три тысячи лет, – после паузы ответил он.

Я впечатлилась! Это же… Ужас, короче!

– А хотите на свободу?

– Это невозможно, госпожа, – ответил он, а на мой недоумевающий взгляд пояснил: – Меня не выпустит магия кувшина. Я ведь джинн и привязан к нему! Для этого мало желания человека, – выделил он интонацией расовую принадлежность желающего.

– Хаким, если вы очень хотите… Давайте я подарю вам свое второе желание? А вы его используете на то, чтобы приказать кувшину выпустить вас на свободу.

Рядом довольно крякнул магистр Новард.

– Ты действительно это сделаешь, госпожа? – вытаращил глаза джинн и тут же прищурился. – А что взамен?

– Ничего. Пусть за вами останется долг в одно желание мне, хорошо? В жизни иногда бывают такие безвыходные ситуации, когда только чудо может помочь. Вот пусть на такой экстренный случай оно и хранится. А больше я ничего не стану просить. Ну, если вы, конечно, хотите стать свободным и примите от меня в дар одно желание.

– Слушаю и повинуюсь, госпожа! Да будет так!

Потом что‑то бабахнуло, зал заволокло дымом, а когда он рассеялся, мы увидели на полу буквально взорванный изнутри искореженный медный кувшин. Похоже, Хаким решил уничтожить свой «домик», чтобы уж точно больше в него не возвращаться.

– Что хочешь ты, о мудрый господин? – повернулся джинн к ректору. – Золота? Знаний?

– Как насчет работы на наше учебное заведение? – потер руки магистр Новард. – Предлагаю вам вакансию преподавателя. Предмет мы оговорим отдельно, но как вариант – у нас собирается увольняться преподаватель по стихии огня. Я пока в поисках замены на его место. Проживание в преподавательском общежитии, лечение, питание, оплачиваемый отпуск, оклад согласно штатному расписанию.

– Навсегда? – хмуро уточнил джинн, решив, что из одной кабалы угодил в другую.

– Ну что вы! Разве можно?! Как насчет следующего учебного года? Если не понравится, уволитесь. А эти полгода просто поживете здесь, освоитесь, найдете для себя занятие, возможно, захотите в чем‑то помочь другим учителям или мне. Но уверяю вас, скучать некогда. Одна вот эта адептка приносит столько хлопот, что и словами не передать.

Я заискивающе улыбнулась, пошаркала ножкой и пожала плечами, а потом обратилась к бывшему рабу кувшина:

– Хаким, соглашайтесь. Знаете, как у нас весело и интересно?! Я сама из другого мира, но здесь… – Я восторженно покрутила в воздухе обеими руками, изображая ветряную мельницу.

Вот так ВШБ обзавелась джинном в роли одного из преподавателей. А когда я с опозданием явилась к концу травологии и села на свое место, то обнаружила массу интересного. Вокруг Шамилы скакали иллюзорные лягушки. Она сердито их уничтожала, но на их месте тут же появлялись другие. Лягушки тянули к девушке лапки и тоненько квакали: «Мама! Мамочка!»

Я сначала оторопело наблюдала за этим безобразием, а потом вспомнила сегодняшнее гадание и предполагаемого «младенца‑лягушонка».

– Это еще что! – прошептала мне Тельтина. – Первой появилась большая жаба в подгузнике и с соской. Ох, как Шамила верещала.

… Весна близилась к концу. Школяры судорожно готовились к экзаменам и зачетам, писали курсовые и рефераты, подтягивали хвосты. Моей самой страшной головной болью была курсовая для Аннушки. Книг с Земли по этой теме в библиотеке не нашлось. Магистр Ририн разводил руками и сетовал, что как‑то надобности не было. Мир‑то технический, в него отправляли только детектов, соответственно сказок не держали.

Но всех фольклорных персонажей, каких вспомнила, я воссоздала и присовокупила. В мифотворчестве народов других стран я была не сильна, а вот русские народные сказки в детстве читала в большом количестве. Впрочем, за всю Землю я отдуваться не собиралась, еще не хватало. Нет уж, пусть всякие англичане, французы, шведы и прочие рожают своих книгоходцев, отправляют в ВШБ. А уж эти адепты пишут про свой фольклор. А я – патриот!

Я сделала большой красивый плакат, прикупив ради высокой цели лист ватмана, раскрасила его. Художником я себя назвать не могла, но тут уж извините! Потом, решив не выпадать из образа, саму курсовую написала не в тетради, а на длинном свитке. Получился он в скрученном состоянии толстым, а в развернутом – дли‑и‑инным. Лола уважительно цокала языком, рассматривая мои заготовки. Это еще что! Я уже с предвкушением ждала защиты курсовой, а Карел при встрече мне басил:

– Кира, может, не надо?

– Надо, Карел. Надо!

И вот наступил заветный день. К сдаче курсовой я готовилась как на войну. Вы хотели сказочных героев Руси? Их есть у меня!

Вышла я на крылечко женского корпуса и активировала свои заготовки фантомов. Ух, что тут началось! Девчонки, оказавшиеся неподалеку, завизжали и бросились врассыпную. Хорошо мои Горыныч и компания погуляли в свое время. От мужского корпуса донеслись дружный выдох и изумленные возгласы.

– Отря‑а‑ад! – гаркнула я своим фантомам. – Ра‑а‑авнясь! Смир‑но!

Сказочные персонажи замерли. Только Чуду‑юду не хватало выдержки. Зеленый волосатый одноглазый шар подпрыгивал на месте, как мяч, и громко клацал зубами.

– В колонну по двое ста‑а‑анови‑ись! – руководила я, войдя в роль командира.

Монстрики бросились строиться. Заодно потолкались, попихались, чуть‑чуть подрались, но в конечном итоге выстроились. Змей Горыныч колонну замыкал и на три голоса скандалил, что это ужасная несправедливость и дискриминация.

– Мы не можем встать в колонну по двое! – кричала центральная голова. – Нас трое!

– Это дискриминация по физиологическому признаку! – верещала левая.

– Мы требуем уважать наши права! – вопила третья.

– Да ты, Горыныч, никак на все три головы ополоумел?! – уперла руки в боки Баба‑яга. – Ишь, зенки‑то свои наглючие выпучил! Мы, значит, строимся, а ты права качать удумал?!

– Ты, старая, не выступай! – заорали головы Горыныча, перебивая друг друга. – А то сейчас закусим твоими косточками!

– Ах ты ж, змеюка поганая! – вызверилась Яга, схватила свою метлу, выскочила из колонны и, накинувшись на Горыныча, принялась его метелить.

– А‑а‑а! Нас обижают! – заверещал Змей разными голосами и завертелся юлой, сшибая хвостом других сказочных персонажей и адептов, подошедших слишком близко.

Я уронила лицо в ладони, не зная, что делать. Уж сотворила фантомов, так сотворила.

– Отпад! – выдохнула за моей спиной Лола. – Ну ты и чудовище! Это же надо было таких монстров создать.

Я вздохнула, покосившись на массовую драку, происходящую на лужайке. Разве же остальные могли устоять и не ввязаться? Куча‑мала визжала, рычала и ухала, а на вершине скакало Чудо‑юдо и вопило:

– Ух, хорошо! Эх, хорошо! Ох, хорошо!

Над ним парила Жар‑птица и периодически клевала его в маковку. Сивка‑Бурка и Конек‑Горбунок переглянулись, заржали и стали бить воздух копытами, примеряясь, чтобы скакнуть на бегающего вокруг поверженных сказочных героев Серого Волка.

– Наших бьют! – выполз из‑под горы тел Соловей‑разбойник и свистнул.

Деревья пригнулись к земле, школяров разметало в стороны, а стекла в окнах жалобно зазвенели. Меня, как создательницу, свист Соловья не зацепил, а вот жалобно хрюкнувшую Лолу унесло обратно в холл женского общежития.

Ой, мама! Что творится! Я ведь просто не дойду до Аннушки, чтобы сдать ей курсовую.

Потеряв надежду призвать наглядные пособия к порядку и сорвав голос, я отстраненным взглядом наблюдала, как, пригибаясь к земле, ко мне бегут от главного корпуса Мальдин, Гастон, Рив и Карел. Они были в курсе того, что я готовила, но, похоже, такого размаха не ожидали. Да я и сама в шоке была, чего уж лукавить.

– Мы позвали ректора! – перекрикивая гвалт, прямо в ухо заорал мне Ривалис.

Я дернула шеей, понимая, что, скорее всего, магистра Новарда придется отпаивать пустырником. Надо бы занести бедному ректору успокоительной настойки по ведьминским рецептам. Десять капель на стакан, и можно познать дзэн. Проверено!

– Ты что натворила? – схватил меня кто‑то за плечо.

Я флегматично посмотрела на Ивара и сияющих от восторга Юргиса и Эварта. Судя по тому, что вышли они из женского корпуса, бежать по лужайке они не рискнули и перебрались через переход.

– Это вообще кто? – потряс меня, как грушу, рыжик.

– Фольклорные персонажи моей родины, – отрешенно отозвалась я.

– Ух ты ж! В какой жуткой стране ты выросла! – выпалил Эварт.

– Но‑но! – огрызнулась я. Еще не хватало хаять мой мир всяким хвостатым оборотням! Родина – это святое!

Соловей‑разбойник снова свистнул… Одно из окон перехода вынесло звуковой волной, а сказочная нечисть заулюлюкала, продолжая драку.

– Что здесь происходит?! – громогласно вопросил вышедший из телепорта прямо на лужайке ректор.

Нечисть напряглась и затихла. Верхние начали сползать с нижних, а те, кряхтя и постанывая, вставали и пытались отряхнуться. Сивка‑Бурка на прощание лягнул‑таки Серого Волка, и тот улетел в кусты. Баба‑яга еще разок огрела метлой Змея Горыныча, после чего, тяжело опираясь на нее, побрела к лешему. Водяной булькнул горлом, заметался, потом погрозил кому‑то рукой и спрятался за Кощеем Бессмертным.

– Адептка Золотова! – найдя меня взглядом, вопросил глава школы.

Я сделала ему ручкой и завела свою привычную песню:

– Магистр Новард, я так больше…

– А ну цыц! – рявкнул озверевший от моих выходок ректор. – Кратко, сдержанно и по существу!

– Это наглядные пособия к курсовой работе по мифологии моей родины. Мы направлялись к магистру Кариборо! – отрапортовала я.

За моей спиной хрюкнули от смеха Ивар, Юргис и Эварт. Остальные адепты и персонал школы тоже издавали различные звуки, но я не вслушивалась.

– Магистр Кариборо! – позвал ректор, глядя куда‑то в пространство перед собой. – Вы не могли бы подойти ко мне? И пригласите, пожалуйста, магистра Летурна Огинхельма.

Через минуту из возникшего на лужайке портала вышли Аннушка и преподаватель по иллюзиям и фантомам. А ректор все это время нехорошо смотрел на меня, заставляя мучиться ожиданием кары.

– Магистры, – поприветствовал учителей глава школы. – Тут вот…

– Какая прелесть! – проворковала Аннушка, шагнула к Змею Горынычу и протянула руку.

Змей забился в истерическом припадке и попытался спрятаться за Чудом‑юдом. Ну чисто страус! Прижал все три головы к земле и стал подсовывать их под волосатый шар. Чудо‑юдо такому совсем не обрадовалось, громко клацнуло зубами и мячиком ускакало к кикиморе и мавке.

– Магистр Кариборо, очень прошу вас, примите курсовую у этого чудовища здесь, – устало попросил темную фею ректор и некультурно ткнул в меня пальцем. – Боюсь, школа не выдержит всех ее наглядных пособий в своих стенах.

– С удовольствием! – мелодичным голоском отозвалась Аннушка и повернулась ко мне.

У меня тут же свело живот от страха, и я стала прикидывать, куда бежать и где прятаться.

– Магистр Огинхельм, а вас я прошу проследить за тем, чтобы потом эти пособия были развеяны, – продолжил ректор, обращаясь к преподавателю иллюзий и фантомов.

Сказочные герои подняли гвалт. Быть развеянными они не хотели. Особенно старался Змей Горыныч, который опять завел песню, что он – фольклорный элемент, персонаж мифов и легенд, редкий вид и вообще занесен в Красную книгу и охраняется законом.

И тут я не выдержала:

– А ну нишкните! Вы что устроили, стервецы?! – обвела тяжелым взглядом притихшую нечисть и потрясла кулачком. – Ужо я вам!

Сдавленно хохотнул Ивар, все так же стоявший за моей спиной, положив руку на плечо.

– Это, простите, на каком языке вы сейчас с ними беседовали, адептка? – поинтересовалась Аннушка и подняла идеальную бровь.

– Да я бы с ними на матерном побеседовала, – машинально ответила и снова погрозила своим фантомам. – У‑у‑у, паршивцы! Да только приличия не позволяют.

– Девица‑краса! – вальяжно подплыл к Аннушке Кощей Бессмертный и приосанился. – Уж больно хороша ты, как я погляжу. Есть ли у тебя суженый?

– А вы с какой целью интересуетесь? – невозмутимо спросила фея.

– С целью превратить его в козла, – пояснил страхолюдный скелетообразный дядька. Сказки я всегда любила, так что образ Кощея у меня вышел что надо.

Магистр Кариборо растерялась и не нашлась, что сразу ответить, а сказочный злодей продолжил:

– Выходи за меня замуж, девица. В золоте купаться будешь! В каменьях самоцветных. Жемчуга, парчу и меха к твоим ногам брошу.

– А вы кто, любезный? – озадаченно уточнила девица‑краса.

– Кощей Бессмертный! – поправил он на обтянутом кожей лысом черепе корону.

Пальцы Ивара сжались на моем плече, и он чуток меня развернул, чтобы заглянуть в мои бесстыжие глаза.

– Кощей Бессмертный, говоришь? – прошипел дерхан.

– Ну‑у…

Лола застонала от сдерживаемого смеха, Юргис и Эварт были не столь хорошо воспитаны и заржали в голос. Впрочем, тут же заткнулись под недобрым взглядом прибежавшего на разборки декана Аррона.

Из‑за них я пропустила, чем закончилось сватовство Кощея к темной фее. Повернулась к тому моменту, когда Аннушка уже распрощалась с ним. Тут она вспомнила обо мне.

– Адептка Золотова, я приняла у вас курсовую. Зачетку занесете позднее.

– Магистр! – взвыла я. – А рассказать? А показать? У меня плакатик! У меня еще кот ученый по цепи ходит, сказки рассказывает!

Торопливо раскатала свой ватман с рисунками, сунула его углы стоящим рядом парням и Лолине и потрясла свернутым толстым свитком с текстом курсовой работы.

– Не надо котов! – твердо отрезал ректор.

Я расстроилась. Из всей этой бешеной компании кот был самым приличным персонажем. Просто я хотела активировать его непосредственно в аудитории. Он же на дубе, а дерево само перемещаться не могло. То есть, конечно, у меня‑то могло, но к чему лишние сложности?

– Все потом занесете, адептка, – сказала магистр Кариборо. – А рассказывать ничего не надо. Ваши фольклорные элементы получились столь одухотворенными… Вы в них вложили такую мощную программу, что они сами мне всё поведают за чашечкой чая.

– А настойка из мухоморов будет? – хрипло поинтересовалась Баба‑яга.

– Возможно, – величественно кивнула фея.

– А нам лягушек! Лягушек! И бражки! – закричали, перебивая друг друга, кикимора и мавка.

– А нам три ведра первача! – заголосили головы Змея Горыныча.

– Нельзя ему первача! – всполошилась я. – Он огнеопасный!

– Я позабочусь об этом. У меня с огнем не забалует, – вкрадчиво прошептал мне на ухо возникший прямо из воздуха джинн.

– И вы туда же, Хаким? – печально посмотрела я на него.

– Очень у вас весело! – усмехнулся еще один как бы сказочный персонаж, которого вроде бы и не существует, а он вот, стоит в своей жилетке на голое тело, шароварах и шлепанцах на босу ногу и улыбается в усы.

В общем, построила Аннушка мое сказочное войско и повела куда‑то. Я уж было вздохнула с облегчением, что этот дурдом наконец‑то закончился, но… Баба‑яга хитро зыркнула из‑под косматых бровей на парней и завела частушку:

– Мой миленок‑фэнтибой жираф обходит стороной. Как увидит он жирафу, заикается от страху!

– Чего? – обалдел Юргис.

– Что?! – возмущенно загалдели девчонки на крыльце. – Мы что, такие страшные?! Да как ты могла?!

– Ы‑ы‑ы‑ы! – замычала я, села на ступеньки и пригорюнилась.

– Кира, это ты их научила? – сдавленно спросила Лолина.

– Нет! – открестилась я.

А веселье продолжалось. Кто‑то из парней‑детективов отвесил шутку по поводу трусливых боевиков, и к Бабе‑яге присоединилась кикимора:

– Мой миленок‑детектив не позорит коллектив. Как достанет рейтинг свой… – Тут кикимора сделала эффектную паузу. – Не мужчина, а герой! – закончила она под громогласный смех.

Я схватилась за голову. Баба‑яга решила, что без нее никак, и вообще, она круче, и снова завела эту же злосчастную частушку, но на новый лад:

– Мой миленок‑детектив не позорит коллектив. Как достанет из штанов… – Яга бросила на заинтересованных слушателей хитрый взгляд и допела: – Аттестат – ого, каков!

Аннушка шла невозмутимая, прекрасная и воздушная, словно и не находится она сейчас в центре буйного помешательства, будто и не слышит вовсе пошлости, которые голосят страшные сказочные тетки. А вот магистр Новард не выдержал:

– Адептка Золотова, угомоните своих фантомов!

– Это не я! Они сами! – всплеснула я в отчаянье руками.

И тут запела новую частушку мавка:

– Школьный ректор так культурно выражался нецензурно, что снискал себе по праву уважение и славу! – звонко выводила она, глядя своими бесстыжими глазами на магистра Новарда и виляя при этом бедрами.

Сил ужасаться у меня уже не было. Я закрыла лицо ладошкой и сквозь щелочку в раздвинутых пальцах с тоской смотрела на приближающегося ко мне преподавателя по иллюзиям и фантомам.

– У вас зачетка с собой, адептка? – посмеиваясь, спросил эльф.

– С собой, – вздохнув, выдала ему требуемое.

– Ко мне больше не приходите. Я ставлю вам отлично автоматом по всем зачетам и экзамену. Мой предмет вы знаете превосходно, что неустанно демонстрировали весь семестр.

– Спасибо, магистр! – Я забрала зачетку и кивнула на распевающую пошлые частушки нечисть: – Вы их распылите?

– Пока не знаю, – усмехнулся магистр Огинхельм. – Очень уж они у вас колоритные. Сначала исследуем, пообщаемся…

Глава 25

Об экзаменах по некромантии, общении с гримуарами, а также о благополучном завершении сессии

В общем, первые пары я и мои фольклорные элементы в тот день сорвали у всей школы. Ох и хихикал потом надо мной магистр Ририн. Он выклянчил у Аннушки мою курсовую для библиотеки и цитировал оттуда фразы, дергая себя за бороду и ухохатываясь. А я виновата, что ли, что у русских такое чувство юмора и такие сказочные герои? Не сама же все это придумала, а из сказок по памяти цитировала. Да и частушек я этих не придумывала, они их сами сочинили.

Я пыхтела обиженным ежиком, Тина гладила меня по голове, рыжая зараза Юргис ржал как конь, изображая Кощея Бессмертного перед поскрипывающим зубами дерханом. А Лолина вполголоса напевала похабные частушки. И запомнила ведь! Только Карел, душечка моя басистая, понимал меня и подбадривал. Нашептывал, что скоро практика, что там не будет строгого ректора, и тогда‑то уж мы вздохнем полной грудью.

– Глядите у меня! – вдруг строго сказал Ивар. – Не вздумайте на практике такие же выходки устраивать!

– Да, папочка! – скорчила я рожицу.

– Спокойно, все под присмотром! – прогудел Карел.

– Ужо я вам, стервецы! – погрозил пальцем дерхан, и это было последней каплей. Даже я хохотала до слез.

После пар, как и собиралась, зашла к ректору. Жалко же дядьку. Он хороший и добрый, вон как близко к сердцу все воспринимает. Это не Аннушка, у которой нервы как стальные канаты.

– Магистр Новард, – робко начала я с порога.

– Что?! Опять?! – Бедный мужчина схватился за грудь.

– Нет‑нет! – замахала я руками. – Все нормально! Я… это… вот!

Прошагала к его столу и аккуратно поставила перед магистром флакон.

– Отравить решили, адептка? – с подозрением глядя на него, уточнил ректор.

– Ну что вы такое говорите?! Я же от чистого сердца! Это успокаивающая настойка. Я ее уже давно варю, проверяла и на себе, и на других, так что вы не бойтесь. Очень хорошая. Правда! Слово чести!

– Неужели? – подперев рукой голову, посмотрел на меня магистр.

– Она приготовлена по ведьминским рецептам. А потом сверху еще зачарована заклинанием, которое нам магистр Лайвас давала на лекциях. Десять капель на стакан воды, и сразу становится очень спокойно.

– Насколько «спокойно»? – дрогнули в улыбке губы главы школы.

– Можно впасть в нирвану, – подумав, выдала я.

– Мне уже заранее страшно, Кира. Нирвана – это что?

– Ну, это такое расслабленное блаженное состояние.

– На мухоморах настаивали?

Я обиженно засопела, не зная, как реагировать на этот вопрос.

– Спасибо, Кира. Оставляйте вашу настойку. Я ее покажу магистру Лайвас, уж не обижайтесь, и если она даст добро, с удовольствием воспользуюсь.

– Ага. Ну, я пошла?

– Идите, адептка, идите, – с непередаваемой интонаций отпустил меня ректор. Ощущение было, словно посылает он меня не на учебу, а… далеко, короче.

…Больше окончание года ничем особенным не выделилось. Все было тихо и мирно. Ну, насколько это в принципе возможно во время сдачи сессии. Лолина взялась за ум и начала лихорадочно готовиться к зачетам и экзаменам, активно пользуясь моими конспектами. Мне было проще, я училась, а не бегала на свидания, но у меня предметов было больше, так что и мне приходилось дневать и ночевать за учебниками.

Мои наглядные пособия к курсовой работе для Аннушки, кстати, не развеяли, как грозились. Не знаю, куда их отправили в итоге, магистр Огинхельм не сознавался. Он посмеивался и говорил, что с ними все в порядке. Живут, куролесят, поют похабные частушки. Но где? История об этом умалчивала.

Запомнились мне из сессии два экзамена. Первый – по некромантии. Мучитель Закариус снова перенес нас с помощью портала в некое неприветливое место. Отчего‑то все практикумы по некромантии мы всегда проходили именно в книжных нереальностях. Вероятно, местное кладбище в Межгороде жалели отдавать на растерзание магам‑недоучкам. Голос в голове сообщил, что, мол, загрузка новой нереальности, и мы очутились в подвальном помещении с мрачными стенами из черного камня. В центре возвышался алтарь, вокруг него на полу – пентаграмма, по лучам которой расставлены толстые черные свечи.

– Вот тут нас и принесут в жертву, – замогильным голосом сообщил Ривалис.

Он нервно дергал ушами и ежился. Бедолаге еще предстояло сдать курсовую работу по этому предмету, и он уже заранее чуть ли не в истерике бился.

– Дурак! – зашипели на него Кариша и Анасташа и с двух сторон стукнули ушастика сумками. – И так страшно!

Девчонки отчаянно трусили, но держались. И только «жизнерадостное» утверждение Рива вывело их из себя.

– Зайчик, тебя принесут в жертву первым, – покровительственно похлопал эльфа по плечу Мальдин. – Ты же светлый, знаешь, сколько от твоей смерти будет эманаций. У‑у‑у!

Несчастный Ривалис позеленел и, похоже, собрался упасть в обморок.

– А ну тихо! Без паники! – шикнула я, полезла в сумку и вынула из нее флакон со своей успокаивающей настойкой. – Рив, ну‑ка, лизни пробку.

– Отравить решила? – один в один словами ректора поинтересовался Гастон. Причем с таким невинным видом, что даже обидно. Я что, такая страшная, что меня все подозревают черт знает в чем? – Тоже верно. Лучше умереть от яда верного друга, чем быть зарезанным на алтаре, словно кролик.

Рив пошатнулся и начал заваливаться. Карел подхватил его, не давая упасть, а я, цыкнув на разболтавшихся однокурсников, открыла пробку, поднесла ее к лицу эльфа и заставила лизнуть. Воды и кружки у меня с собой не было, но так даже лучше. Выше концентрация лекарства, быстрее подействует.

Пока мы возились, из соседнего помещения вернулся Закариус.

– Ну что, готовы, смертнички?

Ривалис икнул, я поежилась, Карел тяжко вздохнул.

– Идемте тогда. Там – тела, – махнул рукой на то помещение, из которого только что вышел, учитель. – Ваша задача – поднять управляемого зомби. Затем – упокоить его. После чего мы вернемся сюда и продолжим.

За нашими спинами кто‑то шлепнулся на пол. М‑да. Кариша не выдержала… Я в свое время тоже в обмороки падала, когда мы только начинали изучать некромантию. А потом ничего, втянулась. Живут же как‑то патологоанатомы. Вскрывают трупики, описывают их. Да и медикам приходится в телах разбираться, тоже в моргах проводят много времени. Вот и я привыкла. А то, что трупы здесь вставали и ходили… Ну‑у‑у, ко всему можно адаптироваться. Главное, ни в коем случае ничего не есть и не пить перед уроками Закариуса.

За стеной оказался склеп. Тела, завернутые в саваны, лежали на каменных полках вдоль стен.

– Ну? Кто первый? – потирая руки, спросил магистр.

– Я! – блаженно улыбаясь, отозвался Ривалис и сделал шаг вперед.

– Да неужели?! Адепт Клайтон, вы меня приятно удивляете. Прошу!

Удивился не только Закариус, а мы все. Рив, находившийся под воздействием моей настойки, действовал так уверенно и спокойно, словно всю жизнь занимался только тем, что поднимал зомби. Трупик встал быстро, подчинялся беспрекословно и не разваливался на части. Это, кстати, тоже важно. Некоторые трупы были в таком состоянии, что их следовало сначала укрепить, дабы конечности не растеряли.

Потом эльф упокоил своего зомби и повернулся к преподавателю.

– Браво, адепт! За эту часть вам твердая заслуженная пятерка. Надеюсь, курсовой вы меня также порадуете. Следующий!

Следующим пошел Карел.

– Ки‑ир, – подергала меня за рукав Кариша. – Дай пробку лизнуть.

– И мне! – шепотом поддержала ее Анасташа.

А потом мой флакончик пошел по рукам.

Магистр Закариус был очень доволен. Впервые вся группа сделала все как надо: без паники и обмороков. Никто не истерил и не трясся как осиновый лист, никого не рвало, ничьи зомби не рассыпались и не бросались на хозяев, из‑за плохой привязки.

После этого мы вернулись в зал с алтарем и поочередно вызывали духов из‑за грани. Вот это я очень не любила. На уроках спиритизма духи являлись бесплотными невидимыми тенями, считай, один голос. А вот при занятиях некромантией духи были хорошо видимыми, наглыми, сильными, их приходилось удерживать в пентаграмме, чтобы они не вырвались и не вселились в кого‑нибудь. Хуже того, для их вызова требовалась кровь, угадайте – чья? Я пользовалась ритуальным кинжалом, подаренным мне на день рождения. И каждый раз у меня сердце обрывалось, когда приходилось делать надрез на ладони, чтобы накапать несколько капель на пентаграмму или просто напитать заклинание силой своей добровольно пролитой крови.

Я, человек из XXI века, хорошо знающий, что такое бактерии и бациллы, психологически не могла спокойно относиться к тому, что приходилось наносить себе порезы нестерильным лезвием. Елки! Ну там же микробы! Заработаешь так столбняк, и привет, зомби, я пополнила ваши ряды. У меня, конечно, еще действовала прививка от столбняка. В школе за нами в этом плане следили, и она являлась обязательной. Но кто знает, вдруг в магическом мире прививки перестают работать?

В общем, я свой ритуальный кинжал и ножны к нему тщательно чистила после использования, а перед каждым занятием еще и протирала ядреной самогонкой, купленной специально для этих целей в трактире. Медицинский спирт тут отсутствовал как вид, но уж что есть. И утешала себя тем, что за время, пока я доходила от общежития до места проведения уроков некромантии, много зловредных микроорганизмов к лезвию прилипнуть не успевало. Еще и с собой носила флакончик с заживляющей спиртовой настойкой из лечебных трав. Дезинфекция – наше все! Одногруппники относились к этому, как к моим очередным заскокам, что, впрочем, не мешало им просить настойку после занятий для себя.

Еще запомнился экзамен по обращению с гримуарами. Мы все уже умели разбираться в наложенных на книги заклинаниях, были в состоянии их различать, понимали, какие из зачарованных фолиантов не стоит трогать даже пальчиком, а какие можно брать и читать. Некоторые гримуары открывались сразу, но не показывали свое содержимое, пока не прочтешь соответствующее заклинание. Другие даже обложку не позволяли открыть. Третьи были хуже зверей: рычали, пы́хали огнем, щелкали страницами, словно зубами. А существовали и такие, которые умели передвигаться. Вот последние были сущим кошмаром.

Дата добавления: 2015-11-13