О праздновании дня рождения, неудачных приземлениях и пострадавших нелюдях 4 страница

Она выложила передо мной коробку конфет и открыла крышку. Я подняла брови, разглядывая наполовину пустые ячейки, а комендантша сказала:

– Но я тебе эти конфеты не отдам. Очень вкусные… Цыть! – шлепнула она меня по руке, так как я попыталась взять хотя бы одну «очень вкусную конфету» из моей коробки. – Говорю же, очень вкусные, но с приворотным зельем! Мне‑то все равно, на меня такая ерунда не действует, а ты превратишься в блаженную влюбленную дурочку. Оно тебе надо?

– Не надо! – отдернула я руку.

– Вот и я думаю, что не надо! – согласилась она со мной и выложила вскрытую и початую здоровенную шоколадку. – А вот это можешь спокойно есть. Здесь ничего лишнего нет.

Я с опаской посмотрела на сладость, и Каруда поняла мои сомнения:

– Да ешь, ешь. Я проверила. И орехи можешь спокойно есть, с ними тоже все в порядке.

Рядом с шоколадкой и открытками плюхнулась жестяная банка с засахаренными орешками.

– А все эти сладости от кого?

– Не помню. Весь день девчонкам тащили что‑то, так я раскладывала по кучкам. Съестное все проверила, а то потом лови вас, дурех, по ночам в мужском корпусе. Но что и от кого, запомнить сложно.

Кивнув, я взяла открытки, шоколадку, банку и собралась уходить, но была остановлена.

– Погоди, цветы еще забирай. И в воду поставь, а то завянут, – после чего вручила мне охапку лиловой сирени.

– А это от кого? – спросила я, вдыхая аромат цветов.

Интересно, кто же это меня на языке цветов умоляет: «Догадайся о моих чувствах»? Или же это означает – «Мое сердце принадлежит тебе»? Забыла! Надо заглянуть в конспекты по этикету.

– А ррыгр его знает, – пожала плечами госпожа Каруда. – Не помню. Ну все, топай спать!

Лолина пришла еще позднее. Пьяненькая, веселая, с припухшими зацелованными губами и растрепанными волосами. Мурлыча под нос песенку, она поставила рядом с моей сиренью свой букет алых роз и завалилась в постель.

А я еще долго улыбалась в темноте. Надо же! И я кому‑то симпатична. И мне кто‑то не поленился подписать открытку и купить сладости и цветы. Некто даже на приворотное зелье решился! Узнаю кто – света белого невзвидит! Уж я постараюсь!

На следующий день до меня дошли сплетни, что вчера магистра Огинхельма видели идущим по коридору в обществе невероятно красивой женщины. Женщина была едва одета, томно улыбалась, покачивала бедрами и периодически прикасалась к руке магистра тонкими пальчиками. Вся школа шепталась, гадая, кто же это удивительное создание? Мы с Карелом переглядывались, но молчали как партизаны. Я даже под пытками не призналась бы, что это наше буйное творчество, а то ведь парни‑пятикурсники, у которых в крови бурлили гормоны и весна, заставили бы создать нечто подобное и для них. Нет уж! Хотя Ивар, Юргис и Эварт, конечно же, узнали обо всем и ужасно ругались, что мы не позвали их и не показали. Особенно убивался Юргис, за что получил от разгневанной Лолы подзатыльник. Эварт оказался мудрее, промолчал.

Апофеозом празднования дня влюбленных было следующее. На рассвете из преподавательского общежития вышли на крыльцо магистр Огинхельм и та самая умопомрачительная женщина. Эльф поцеловал диве ручку, та погладила его по щеке, улыбнулась и по солнечным лучам, пробивающимся из‑за облаков, ушла в небо. Рассказывала об этом Мырька. Захлебываясь эмоциями, всплескивая крошечными ручками, домовушка сетовала, что они не признали живую богиню, почтившую их своим личным присутствием.

А я гулко сглатывала и мысленно крестилась. Доигралась! Мало мне было фамильяра лемура от Деда Мороза. Я умудрилась вселить дух богини в созданный нами с напарником фантом. Мои подельники – Карел, Мальдин, Гастон и Ривалис тоже впечатлились. Школа гудела, а я…

– …Магистр Новард, я так больше не бу‑уду‑у! – стенала в кабинете ректора. – Я же не специально! Всего лишь отрабатывала наказание за купидончиков. Вы же сами велели!

Учеба шла своим чередом. Аннушка измывалась над нами на бестиологии и фейриведенье. Инструктор по верховой езде гонял словно сивок‑бурок, и плевать ему было, что Сивка – лошадь, а мы – адепты. Доставалось всем, и непарнокопытным животным, и тем, у кого копыта отсутствовали в принципе.

Мастер по фехтованию, Ольгол Айвэ, вдруг вспомнил, что не за горами летняя практика, а мы – «неучи криворукие», ничего не умеем, ничего не можем и вообще – «позор на его рыжую голову». Так что с уроков фехтования мы выползали практически по‑пластунски или плелись, держась за стеночку. Я в совершенстве освоила изготовление мази для натруженных мышц. Готовила ее с использованием сразу двух рецептур. Основа была взята из ведьминских книг, сверху заговаривала, используя сведения, почерпнутые на уроках алхимии. Мазь получалась и вправду волшебная. За ней ко мне выстраивалась целая очередь страждущих, даже с пятого курса адепты заглядывали. Денег я за работу не брала, все же не чужие, но стоимость трав требовала возместить. Мне они вообще‑то тоже не бесплатно доставались.

Параллельно с этим я писала курсовую для Аннушки по сказочным персонажам родной Земли и делала заготовки фантомов, которые должны будут служить наглядными пособиями. Пришлось напрячь память и вспомнить обо всех существах, о которых когда‑либо читала: водяной, Кощей Бессмертный, Баба‑яга, Змей Горыныч, Соловей‑разбойник, Чудо‑юдо, леший, мавки и так далее. Я даже кота ученого присовокупила. Фантомный кот ходил по цепи, обвитой вокруг фантомного же дуба и рассказывал сказку про Колобка. Друзья обхохатывались, наблюдая за процессом моих воспоминаний, и заранее предвкушали представление курсовой Аннушке. Фантомы у меня получались знатные, благо натренировалась так, что меня ночью разбуди – я, не открывая глаз, создам любое творение в натуральную величину и с полной осязаемостью.

Единственное, что мне плохо пока давалось, это левитация и телекинез. Ну вот не получалось, и все тут. Уж сколько я билась, а все выходило черт‑те как. Меня это ужасно огорчало. Еще сильнее это огорчало магистра Оливию Рокар. Вампирша укоризненно смотрела на меня своими красными глазами, покусывала клыками губу и вопрошала:

– Адептка, ну как же так? Вы ведь отличница! Почему же вы игнорируете мой предмет?

Я, как могла, объясняла, что не игнорирую. Вовсе даже нет. Но не выходит. Меня отправили в библиотеку за дополнительной литературой. Магистр Ририн меня ею обеспечил, и пришлось самостоятельно грызть гранит этого нелегкого предмета.

В один из дней я сидела в одиночестве в комнате и отрабатывала заклинание левитации с учетом тех знаний, которые почерпнула из дополнительной литературы. В конечном итоге я смогла‑таки победить силу притяжения и взлетела под потолок. Ощущения при этом были неописуемые… Словно я оказалась в невесомости. В прямом смысле этого слова. Взлететь‑то я взлетела, а вот что делать дальше, было неясно. Зависла параллельно полу, и все! То ли я неверно произнесла заклинание, то ли не так сложила пальцы в сопровождающих пассах, то ли, что вероятнее всего, не до конца выучила слова. Это оказалось крайне досадным, так как я болталась под потолком, не имея возможности спуститься на пол или хотя бы принять вертикальное положение.

За окном светило солнышко, чирикали птички, доносился гомон студентов, а я, проклиная все на свете, «плавала» по комнате. Дрыгаться было бесполезно, а вот разводя руками и ногами, удавалось перемещаться от двери к окну и обратно. Я загрустила…

И именно в это время приспичило кому‑то прийти. В дверь постучали. Я замерла в позе морской звезды «наоборот», в том смысле, что не лежа на дне, а прижимаясь попой к потолку. Через минуту стук повторился. Причем уверенно так, словно визитер точно знал, что я в комнате. И что делать?!

Помучилась я, помучилась и решила сдаваться. Подплыла к двери, цепляясь за шкаф руками, свесилась вниз так, чтобы суметь дотянуться до запора. Чувствовала я себя при этом по меньшей мере Человеком‑Пауком. Отодвинула щеколду, а как только разжала пальцы, медленно всплыла обратно вверх.

Дверь отворилась, и в комнату заглянула чернявая голова. Голова покрутилась в поисках меня. Ясное дело не нашла и озадаченно замерла.

– Кира? – позвал Ивар и нерешительно вошел в комнату. Следом за ним вальяжно вступил Гаврюша.

– Кхе‑кхе, – давясь от сдерживаемого смеха, подала я знак.

Парень вскинул голову и встретился со мной взглядом. Описать выражение его лица я просто не берусь. Изумление, неверие, шок… Появилось ощущение, что он сейчас протрет глаза, чтобы убедиться, что ему это все не мерещится.

– Кира? – оторопело переспросил он.

– Привет, Изверг, – лучезарно улыбнулась я и помахала ему рукой. – Гаврюша, и тебе привет!

Боевик молча закатил глаза, но не стал поправлять меня, что мол, его имя – Ивар. Лемур моргнул, после чего прикрыл мордочку лапками и зафыркал. Ну да… Фамильяр – это вам не обычная тварь бессловесная и бездумная. Фамильяры после некоторого проживания бок о бок с хозяином перенимают все привычки, знания и многое другое у тех, с кем их свела судьба. Так что Гаврюша уже основательно спелся с Иваром. Со мной он не разговаривал, но я почему‑то была уверена, что со своим хозяином лемур общается ментально. Сам боевик эти мои домыслы не подтверждал, но и не опровергал, когда я пыталась спрашивать.

– Кира, мне даже неловко задавать такой вопрос, но все же позволь спросить, что ты там делаешь?

– Плаваю, – невозмутимо ответила я. Ну не признаваться же, что я застряла в невесомости.

– И как?

– Неплохо! Весьма интересные ощущения. – Я демонстративно погребла к окну, развернулась и вернулась обратно.

Ивар хмыкнул, потом его губы разъехались в улыбке, и он переглянулся с Гаврюшей. О! Вот спорю на свои любимые кеды, что они сейчас мысленно общались.

– Кира, а ты не могла бы спуститься? А то не очень удобно разговаривать, задрав голову, – посмеиваясь, попросил дерхан.

– Не могла бы, – как ни в чем не бывало ответила я.

– И все же я настаиваю. – От сдерживаемого смеха у красавца брюнета начал подергиваться глаз.

– Вот не вовремя ты! – поморщилась я. – Мне нужно исправлять оценки по левитации и телекинезу. Я сейчас отрабатываю первое… Неужели не ясно?

– Тебе помочь спуститься? Если ты опустишь вниз одну ногу, я тебя стащу, – озвучил он щедрое предложение.

Представила я себе этот позор и решила до последнего держать хорошую мину при плохой игре. Невозмутимо подплыла к стеллажу с книгами, дотянулась до него кончиками пальцев и, цепляясь, как гусеничка, поползла вниз. Одна беда… верхняя половина туловища спускалась, благодаря усилию рук, а попа и ноги продолжали оставаться под потолком.

Глава 23

Об уроке спиритизма о и том, что бывает, если думать о посторонних вещах во время вызова духов

Сзади застонал Ивар. Ну? А он‑то чего там страдает? Взглянуть на него я не могла, ибо опасалась случайно выпустить из рук стеллаж, и тогда снова воспарила бы. В какой‑то момент я поняла, что всё… – кранты! – ибо заняла положение вниз головой. Подошвы моих кед смотрели в потолок, туловище оказалось параллельно стене, а выпустить стеллаж я боялась.

Ивар снова издал долгий стон и захохотал. Вот… паразит! Оказывается, это его от смеха распирало! Ему вторило фырканье лемура. А я оскорбленно сопела. Было стыдно! Господи, какое счастье, что я сегодня надела брюки. Вот бы весело было, если бы сверкала сейчас перед гостем своим исподним.

– Кира, можно я тебя переверну в нормальное положение? – сдавленно спросил гость. – А то неудобно так разговаривать.

– Ладно. Так уж и быть, переворачивай, раз тебе неудобно, – величественно согласилась.

Сильные мужские руки, как куклу, перекрутили мое тело на сто восемьдесят градусов, и мы с парнем оказались лицом к лицу.

– Кир, если я тебя отпущу, ты врежешься головой в потолок, – сообщил он мне очевидное и закусил губу, чтобы снова не расхохотаться.

– Какие имеются предложения? – деловито осведомилась я.

– Я тебя пока буду держать, чтобы не улетела. А ты найдешь заклинание, которое произносила, и дезактивируешь его. А потом мы с тобой повторим все вместе, и я прослежу, чтобы на этот раз ты не сделала подобной ошибки.

Я скорбно сморщила нос. Спалилась! Потом посмотрела на бушующее в серых глазах парня веселье и прыснула от смеха.

– Уговорил, черт языкастый. Тащи меня к кровати!

Потом мы сидели рядком на кровати – я, Ивар, Гаврюша – и обучали меня левитации. Ивар терпеливо, раз за разом, указывал мне на мои ошибки и заставлял дезактивировать заклинание и снова его накладывать.

– Не понимаю, почему у тебя так плохо получается, – недоумевал он. – Ведь несложно же.

– Может, потому что я ведьма? А ведьмы ведь летают на помеле.

– На чем?

– На метле или в ступе.

– Ну не знаю, – с сомнением протянул он. – Насколько я в курсе, ведьмы в наших мирах прекрасно владеют левитацией. А метла – это всего лишь подручное средство, чтобы тратить меньше сил на концентрацию внимания при передвижении на дальние расстояния. У тебя, возможно, какой‑то психологический блок? Вбила себе в голову, что без метлы никак, вот и не выходит.

В общем, спустя пару часов я таки освоила эту премудрость. Поняла, что именно делала не так, и больше своих ошибок не повторяла. Можно смело сдаваться магистру Оливии Рокар. Правда, остается открытым вопрос по телекинезу. С ним у меня тоже как‑то не задалось. Попросить, что ли, Ивара? Или самой помучиться?

– Тебе больше ничего не нужно помочь освоить? – спросил он сам. – Я помогу, если хочешь. Хоть по боевым заклинаниям и щитам, хоть по другим. У меня только со спиритизмом не очень. А по всем остальным дисциплинам высший бал.

– Искусство перемещения предметов силой мысли у меня не очень хорошо получается, – сдалась я. – Только не сегодня. Я устала, да и нужно еще доделать домашнее задание по травологии. Спасибо!

И только когда парень ушел вместе со своим фамильяром, я поняла, что так и не узнала, зачем он приходил.

Первой лекцией на следующий день у нас стоял спиритизм. Преподавала его странная женщина. Была она человеком с примесью крови нимф. От этих загадочных существ она унаследовала зеленые волосы и глаза, а также миловидные черты лица. Ну и, разумеется, способности. А странной она казалась потому, что сама область ее знаний – спиритизм – была не от мира сего.

Лекции по этому предмету проходили в одной из башен. Подниматься туда было долго и тяжело, адепты натужно пыхтели, переставляя ноги и взбираясь по винтовой лестнице. Назвать аудиторией место проведения сеансов спиритизма – язык не поворачивался. Будуар, гадальный салон, место отдыха одалисок… Что угодно, но только не аудитория. Представьте себе большое круглое помещение с таким высоким потолком, что его и рассмотреть‑то не сразу удавалось, тем более что он призван был изображать звездное небо. Стены затянуты черным бархатом. По периметру – несколько курильниц с благовониями. На полу расстелены толстые красные ковры, скрадывающие шаги и прочие звуки. А вместо стульев и кресел – огромные мягкие подушки. Мы вповалку падали на ковры и подушки и отдыхали. Кто‑то досыпал, кто‑то пялился в потолок, кто‑то пытался слушать и записывать. К последним относилась я. Надо же поддерживать репутацию отличницы. Да и стипендию мне за это платили повышенную.

В центре этого релаксного помещения стоял стол с затянутой зеленым сукном столешницей, на которой располагались толстые ароматные свечи и лежали колоды карт. За столом в удобном мягком кресле сидела преподавательница – магистр Сесилия Фелир. Она сначала воскуряла благовония, после чего усаживалась на свое место и начинала рассказывать и показывать.

Честно скажу – спиритов среди нас не было. Таких, которые могли бы общаться с потусторонними сущностями и предсказывать будущее. Нет, мы честно раскладывали карты, как нас учили. Но… Зачем этот предмет был нужен боевикам, для меня оставалось загадкой. Вот девчонкам‑жирафам – это понятно. Женское романтическое фэнтези подразумевало, что все эти штучки должны присутствовать в их умениях как вид. Но тем не менее боевики морщились, скептически посмеивались, но сеансы магистра Сесилии посещали исправно. Подозреваю, они просто отсыпались в это время.

– Доброе утро, адепты, – прошелестела зеленоволосая женщина, проходя к своему креслу.

Ей ответил нестройный хор голосов и чей‑то громкий всхрап. Магистр укоризненно покачала головой, но будить нарушителя не стала. Она вообще сквозь пальцы смотрела на наши выходки. Похоже, бедолага понимала, что этих жеребцов фэнтбоев все равно ничему путному не научишь, а так они хотя бы не отвлекают остальных. Посапывают или похрапывают, и этим их вмешательство в учебный процесс ограничивается.

– Начнем мы наш урок с расклада карт. Кто желает сделать его первым? – Магистр обвела наше лежбище взглядом.

Желающих, как водится, не нашлось.

– Адептка Шамила Дерин, пожалуй, сегодня первой будете вы.

Шамила скорчила рожицу, поднялась с подушки и неторопливо подошла к столу. Села на стул для студиозов и взяла в руки большую колоду. Перетасовала и вынула первую карту.

– Шут, – прокомментировала эльфийка. Вынула вторую карту: – Солнце.

– И что вы на это скажете, адептка?

– Ну‑у… – Шамила подергала себя за косу. – Давайте я лучше сначала выложу все карты.

Магистр величественно кивнула, и студентка продолжила. Вынула еще две карты и положила на зеленое сукно.

– Смерть и лягушка, – озадаченно прокомментировала расклад девушка.

– Да‑да, я внимательно слушаю ваше толкование, адептка Дерин.

– Шут символизирует выбор, шанс, начало чего‑то нового или же простосердечность новой любви. Как вариант – рождение ребенка. Солнце – удачный брак, благоденствие, довольство, счастье, удовлетворение. Карта смерти – намекает, что смерть и жизнь неразделимы, одна обуславливает другую, и не следует считать концом то, что в то же время является началом. А лягушка – это чувствительность, восприимчивость, материнство, удача, метаморфоза, партнерские отношения и сотрудничество.

– Я знаю значение карт, адептка. Мне хочется услышать ваше толкование именно этого расклада.

Эльфийка бросила хмурый взгляд в нашу сторону. Ривалис, валяющийся во фривольной позе рядом со мной и Карелом, принялся изображать ей пантомиму. Шамила, отчаявшись сама разгадать смысл расклада, стала транслировать жесты Рива преподавательнице.

– Ну… у меня сейчас шанс выбрать что‑то новое. Например, новую любовь, которая имеет высокую вероятность закончиться удачным браком. И хотя брак – это очень несвоевременно и вообще некстати, он – начало новой жизни.

Тут Рив показал на себе руками как минимум девятый месяц беременности, после чего изобразил прыгающую и квакающую лягушку. Шамила поперхнулась, вытаращила глаза, но все же произнесла:

– Ожидает радость материнства. Лягушки…

– Что, простите? – от данного толкования магистр даже растерялась. – Вы планируете родить лягушку?

От такого предположения Шамила залилась густым румянцем, а все, кто не дремал, загоготали. Эльфийка жестами показала, что она сделает с Ривалисом после лекции, а преподавательница тяжело вздохнула и собрала карты.

– Ступайте, адептка. Не хотелось бы вас расстраивать, но никакое удачное замужество вам в ближайшее время не светит, так же как младенец‑лягушка. Последнее – особенно, учитывая вашу принадлежность к дивному народу.

Злющая и крайне смущенная Шамила пулей сорвалась с места и припустила к Риву, но тот бдел, а потому подорвался с подушки и заголосил:

– Магистр! Магистр! Я тоже хочу разложить карты!

– Похвальное рвение, адепт. Но для вас, учитывая вашу неспособность сделать и истолковать даже самый простой расклад, у меня другое задание. Присаживайтесь и вызовите мне какого‑нибудь духа.

Ривалис скис. Вызов неупокоенных сущностей был наиболее близок некромантии, с которой у него имелись явные проблемы. Он долго и мучительно пытался призвать хоть кого‑нибудь, пока Сесилия не потеряла терпение. После Рива сделала расклад карт Ялина. Она училась на жирафу, нежно обожала спиритизм и, хотя особыми талантами не блистала, карты толковала неплохо. Сесилия повеселела и последней вызвала меня.

– Адептка Золотова, что вы предпочтете? Расклад или вызов духа?

– Духа! – твердо ответила я.

Толкование всех карт я вызубрила назубок, но мне это казалось скучным. А вот дух… Глядишь, и призовется кто‑нибудь. Мне ни разу не приходилось этого делать на уроке.

– Прошу вас, адептка. – Преподавательница расслабленно откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Достали мы ее, похоже, до самых печенок. Но деваться некуда, приходилось вести предмет.

Я расставила на столе свечи в нужном порядке, потому что Ривалис, как обычно, все напутал, и свечи после его сеанса стояли не так, как требовалось. Нарисовала мелом прямо на сукне маленькую пентаграммку, сосредоточилась, шепотом произнесла нужные заклинания и сделала сопровождающие пассы. Прошла минута, другая. И… ничего. Магистр наблюдала за мной сквозь ресницы, а я заскучала.

Нет, все же обидно. Вот так пыжишься, пыжишься, пытаешься призвать привидение, а оно не приходит. Зато на некромантии вместо зомби явился такой галантный мужчинка. Мысли текли вяло… По помещению плыл дымок от курильниц, насыщая воздух тяжелыми сладковатыми ароматами. Посапывали парни, которые умудрились не просто задремать, а крепко заснуть. Шамила наблюдала за мной со злорадным удовлетворением, мол, не она одна ничего не может по спиритизму.

А вот интересно, можно таким образом вызвать не духа, а джинна, например? Было бы круто! Явится эдакий старичок с белой бородой, просидевший в лампе пару тысяч лет. Он обрадуется, что его нашли. Выполнит три желания…

Перед моим носом что‑то с грохотом шмякнулось на стол. Магистр подскочила от неожиданности, да и я так шарахнулась назад, что опрокинулась вместе со стулом, оказавшись спиной на полу, ногами кверху. Студенты встревоженно зашумели. Кто‑то вскочил, таращась на стол, кто‑то просто тянул шеи, продолжая лежать. А мне пришлось потратить некоторое время на то, чтобы сползти с опрокинутого стула и встать.

– Это что, адептка? – сдавленно спросила Сесилия, тыча тонким пальчиком в лежащий на столе большой медный кувшин.

Кувшин явно имел восточное происхождение. Был он старинный, покрытый чеканными каббалистическими знаками (я знаю, видела такие в Интернете на картинках) и местами позеленевший. Узкое горлышко оказалось плотно запечатано бордовой сургучной пробкой с выдавленным на ней сложным и не очень понятным рисунком.

– Не знаю! – открестилась я.

Магистр Фелир протянула руку и одним пальчиком осторожно прикоснулась к медному предмету, качнула и тут же со вскриком отдернула руку. На нежной коже проступила краснота.

– Что? Что там, магистр? – загомонили подтянувшиеся к столу адепты.

– Он раскаленный… – обиженно произнесла женщина и подула на палец. Потом вспомнила, что она вообще‑то тоже маг, и обожженную подушечку указательного пальца покрыла тонкая корочка льда.

В помещении повисла взволнованная пауза. Школяры переглядывались или, вытягивая шеи, пытались рассмотреть, что же за диковинку я призвала.

– Адептка Золотова, – нехорошо прищурившись, произнесла Сесилия. – Прикоснитесь‑ка вы к тому, что вызвали.

– Не хочу! – пискнула я и спрятала руки за спину.

– Ну же, адептка. Не бойтесь. Вы ведь боевик, в конце‑то концов, – увещевала меня преподавательница.

– Я?! Не‑э‑эт! – бурно открестилась. – Я – жирафа, маленькая и безобидная.

– Адептка! – рявкнула неожиданно для всех милая добрая и чуть застенчивая Сесилия.

Я съежилась, протянула руку и указательным пальцем чуть качнула кувшин. Он легко подался и сдвинулся. Поверхность его была прохладная, как и положено медной посудине.

– И? – вопросила магистр.

– Холодный, – констатировала я.

Тогда она попросила меня поставить его вертикально, что я и сделала. А потом не удержалась и постучала по нему костяшками пальцев. Раздался глухой металлический звук, а затем изнутри постучали в ответ.

Впечатлительная Ялина Деньска вскрикнула и шлепнулась в обморок. Кто‑то из парней отволок ее тело на подушки и вернулся обратно к столу. Ну еще бы, такое шоу!

– Адептка, скажите мне честно, кого вы вызвали? – спросила Сесилия. Я пожала плечами, и она продолжила допрос: – Хотя бы признайтесь, о чем вы думали во время сеанса?

– О джиннах, – вздохнув, покаялась я.

– Прелестно! – с непередаваемым сарказмом выразила свое отношение к моим действиям преподавательница. – Идите‑ка вы, адептка, к ректору. И вот это не забудьте.

Я печально брела к кабинету магистра Новарда, прижимая к себе кувшин. Из него периодически доносились какие‑то взбулькивания и постукивания, а один раз, когда я еще только спускалась с башни по винтовой лестнице, прозвучал грубый злодейский хохот. Вот точно как в детских страшилках, когда главный злодей за кадром издает что‑то типа «Му‑а‑ха‑ха!» Герои тогда визжат и бросаются врассыпную. У меня такой возможности (сбежать) не было. Я только выронила от испуга кувшин, и он, громко брякая, поскакал по ступенькам вниз. И ведь даже не помялся! Когда я его подняла на площадке у подножия лестницы, форму он имел такую же, как и до этого нетрадиционного спуска.

Навстречу мне попадались адепты, у которых началась перемена. Они с интересом поглядывали на меня и на мой груз, но из хороших знакомых встретились только Ивар и его компания.

– О, мелкая! – обрадовался рыжик. – Ты откуда и куда?

– Я оттуда и туда, – ответила в рифму.

– Не, ну серьезно? Чего опять натворила‑то?

– Вот! – показала им кувшин. – Вызвала вместо духа. Иду сдаваться ректору.

– Ну ты даешь! – восхитился Эварт.

– Кира? Ты что, действительно вызвала вместо духа кувшин? – Это Ивар решил посомневаться.

– Нет, вру я вам! А кувшин с вином на кухне украла, меня застукали и отправили к ректору. Сказали, пить в одиночку девушкам нельзя, – огрызнулась я и, пока парни не успели мне что‑нибудь еще сказать, умчалась от них подальше.

Возле кабинета главы школы никого не было. Постучалась я, открыла дверь и вошла. Магистр сидел за столом и работал с бумагами. Увидев меня, он переменился в лице, а я не стала ждать вопросов и с порога заголосила:

– Магистр Новард, я больше так не бу‑уду‑у!

У ректора задергался глаз, но надо отдать ему должное, орать на меня он не стал, только вопросил:

– Что на этот раз?

– Вот! – прошествовав через весь кабинет, я со стуком водрузила кувшин на стол.

– И?

– Призвала вместо духа на уроке спиритизма. Магистр Фелир обожгла об него палец и выгнала меня к вам.

Несчастный ректор подпер голову рукой и с тоской посмотрел на меня. Взгляд его явно говорил, что единственное, чего ему хочется, это прикопать вот эту конкретную адептку где‑нибудь в лесу под кусточком. Но нельзя ведь.

– Ваши гипотезы и предположения, Кира?

– Похоже на джинна. Я как раз об этих существах думала, потому что дух никак не призывался, – вздохнула я и потупилась.

– Джиннов не существует, адептка. Точнее, существуют, но исключительно в сказочных нереальностях.

– Ага… Деда Мороза тоже не существует, а лемура в подарок он прислал, – буркнула я.

– Весомый аргумент, – вынужден был согласиться магистр.

– Вскроем? – робко предложила. – Джинн три желания обязан исполнить…

Магистр осторожно ткнул в кувшин карандашом, потом указательным пальцем и отдернул обожженную руку. Мрачно посмотрел на меня и встал из‑за стола.

– Идемте, адептка. Выпустим вашего джинна. Только не здесь, а в зале для магических поединков. Уж там‑то стены точно устоят.

– А лекция? У нас сейчас травология.

– Я напишу записку, что вы отсутствовали по моему указанию. – И он быстро начеркал что‑то на листочке, сложил его, запечатал воском, сделал оттиск перстнем с печатью и отдал мне.

Перемена закончилась, пока я давала отчет о происшествии, так что в коридорах мы никого не встретили. А когда дошли до места, заперлись на замок. Магистр накинул на нас обоих мощные щиты (я так пока не умела) и велел мне вскрывать посудину, коли уж я единственный, кто может к ней прикоснуться. А дальше все было как в кино. Дым столбом, оглушительный грохот, трясущийся пол и вытянувшийся наполовину из кувшина мужской силуэт. Торс и голова могучего бритого дядьки с длинными казацкими усами, одетого в коротенькую парчовую жилетку на голое тело, а все остальное осталось внутри медной тары.

– Кто меня освободил? – прогрохотал он.

– Я! – пискнула ему в ответ.

– Так это ты меня роняла?! – взревел он еще громче.

И тут у меня не иначе как помутнение рассудка на нервной почве случилось. Ну, ррыгр, нервы‑то не железные! И так все запугивают бесконечно, а тут какой‑то левый джинн и туда же – орать на меня.

– А ты почто, ирод бритоголовый, девушку пугал своим ухахатыванием? Ты джинн или кто? Ты желания выполнять должен, если уж на то пошло! – выдала я тираду. – И не надо на меня так смотреть! Я правила знаю! Три желания, и не меньше. И никакого вреда тому, кто призвал!

– Адептка, погодите! – поспешил вмешаться ректор. – Джинн только что выбрался из темницы. Неизвестно сколько там просидел, одичал, а вы на него ругаетесь…

Дата добавления: 2015-11-13