Читайте также:
|
Однако наибольшую сложность представляло при этом различение первых двух этапов в
пределах истории восточных культур, а затем критерии перехода от второго к третьему —
единственная попытка решения этих проблем, предпринятая И. С. Брагинским, оказалась
неубедительной, потому что масштабы неравномерности развития культур Востока и Запада
выходят за пределы флуктуации в рамках каждого из трех «возрастов» культуры: на Востоке
Средневековье сохраняется в XIX, во многих случаях и в XX, а подчас, как мы видим в наши дни,
и в XXI веке. Это станет очевидным, если критерии различения основных этапов истории
культуры мы будем искать в сущностных качествах самой культуры, а не на ее периферии
или, тем более, вне ее.
Между тем, в монографии М. Т. Петрова «Проблема Возрождения в советской науке», с
подзаголовком «Спорные вопросы региональных ренессансов», было убедительно показано,
что суть Возрождения отнюдь не в его ретроспективизме, что в итальянской культуре XV-XVI
веков опора на наследие античности — всего лишь средство утверждения собственного
ренессансного мировоззрения, осмыслявшего оптимальные для этой страны, а затем и для всей
Европы, пути перехода от культуры феодального общества к культуре общества
буржуазного, от культуры традиционной к культуре личностно-креативной. Как прекрасно
сформулировал А. Шастель, ренессансное «"возвращение к античности" является в конечном
счете лишь главным и основным следствием общего и смутного стремления к "новому миру "».
Столь активно обращаются к прошлому именно потому, что устремляются к будущему и хотят
овладеть настоящим. То, чего ожидают, определяет собою то, чего ищут». Это значит, что
неправомерно приравнивать случаи обращения к прошлому, имевшие место, начиная с XII
века, и в самой Италии, и в Китае, и в Азербайджане, и в Грузии, а позднее в России и в других
странах Восточной Европы, к западноевропейскому Возрождению в собственном смысле
данного понятия — это явления не только разного масштаба и исторического значения, но
Каган М. С.. ВВЕДЕНИЕ В ИСТОРИЮ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ. Книги 1-2. СПб., 2003. (1) 383 с.+
(2)320 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru 219
разной социальной и культурной природы. Вот почему выдающийся историк искусства Э.
Панофский в посвященном этой проблеме специальном исследовании, имея в виду не
вырвавшиеся за пределы средневекового сознания «Каролингский ренессанс» и «Оттонский
ренессанс», писал само слово «ренессанс» со строчной буквы, а не с прописной, и к тому же
ставил его в кавычки, дабы подчеркнуть их принципиальное отличие от Ренессанса как стадии
в истории европейского искусства. Но тем более стадия эта отлична по существу своему от
всех восточных «ренессансов», не разрушивших устои мировоззрения и культуры феодального
общества.
Видный востоковед В. Н. Никифоров справедливо счел «недосказанной... гипотезу,
выдвинутую академиком Н. И. Конрадом и другими историками культуры, о так называемой
эпохе Возрождения на Востоке (чуть ли не с VII в.)», исходя, правда, из чисто социологических
соображений: «если под "Возрождением" понимать вполне определенное явление, корни
которого лежат в общественных сдвигах, непосредственно предшествовавших становлению
капиталистического производства, то такую эпоху в истории стран Востока до XIX в. вряд ли
можно найти», однако, при всем своеобразии культурной характеристики Возрождения, нельзя
не видеть социально-экономической детерминированности духовного содержания этого типа
культуры.
(Замечу, что существовала еще одна, неявная, причина появления теории «всемирного
Возрождения» — борьба востоковедов с господствовавшим в исторической науке
европоцентризмом, которая выразилась в данном эпизоде изучения истории культуры в
стремлении доказать, что такое прекрасное, прогрессивное, гуманистическое явление, как
Возрождение, неблагородно приписывать одному только Западу, надо найти его и на Востоке;
а ищущий, как известно с древнейших времен, и обрящет, особенно когда эти поиски
направляются идеологическими мотивами...)
Правда, критерием наличия «ренессансов» за пределами Западной Европы историки
нередко считают гуманистическую ориентацию этих культурных движений, однако и эту
примету «ренессансности» приходится признать неосновательной, ибо гуманизм как таковой
нельзя считать специфически-ренессансной идеологией, речь должна идти здесь об особой
форме гуманизма — становлении личности. Ибо если гуманизм есть признание высокой
ценности человека как родового существа, то ренессансный гуманизм был признанием
ценности личности как конкретного индивида, имеющего право на свободный выбор
ценностей и способов их воплощения в своей деятельности, личности, тем самым вырванной
из плена традиций или, по крайней мере, сознающей свое право сменить непререкаемую власть
религиозных традиций христианского Средневековья на свободно избираемую и индивидуально
интерпретируемую традицию античной культуры. Античной только потому, что данный тип
гуманизма сделал там свои первые шаги в искусстве и философии, но затем, в Средние века,
был подавлен религиозным сознанием и мог быть возрожден на основе завоеваний городской
культуры, в которой формировалось сознание свободного ремесленника — Мастера,
Мыслителя, Творца и одновременно Художника. Ничего подобного на Востоке не
происходило, не происходило в XVII веке и в России.
Говоря о своеобразии ренессансного гуманизма, нельзя пройти мимо его трактовки таким
крупным ученым, как А. Ф. Лосев. Он считает, что этот тип сознания, называемый им
«индивидуализмом», отличался «глубинной противоречивостью», потому что не только
прославлял личность, доходя до апологии «титанизма», но и содержал «критику такого
индивидуализма» (например, у позднего В. Шекспира, Д. Сервантеса, М. Монтеня) ибо «знал и
чувствовал всю ограниченность изолированного человеческого субъекта». Безусловно, такого
субъекта, индивидуалиста, противопоставляющего себя другим людям и замыкающегося в
собственном духовном мире, подобного эгоцентристам эпохи Модернизма, Возрождение не
знало, но не потому, что оно будто бы уже поняло его ничтожность, а потому, что, как сам
А. Ф. Лосев точно сказал, «это был период детства и юности европейского
индивидуализма». Что же касается его ссылок на упомянутых писателей и мыслителей, то их
творчество относится либо ко времени кризиса Возрождения, либо уже к следующей фазе
истории европейской культуры — к XVII веку. У А. Ф. Лосева возможность подобных ссылок
объясняется тем, что он включает в Возрождение с эпитетами «позднее» или
«модифицированное» и маньеризм, и философию Ф. Бэкона, и творчество Сервантеса, то есть
явления, принципиально оппозиционные Возрождению, типичные именно для XVII века —
многие историки литературы и искусства прямо называют их барочными. М. А. Барг,
например, писал, что М. Монтень «возвестил наступление глубокого перелома в духовном
климате Европы, в результате которого умонастроение Возрождения сменилось
умонастроением барокко», понимая под барокко «стиль мышления и поведения людей
"растерявшейся эпохи", разуверившейся во всем унаследованном и вместе с тем еще не
нашедшей почвы для нового символа веры».
Хотя А. Э. Штекли признал «сложность вопроса о том, является ли утопический коммунизм
Каган М. С.. ВВЕДЕНИЕ В ИСТОРИЮ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ. Книги 1-2. СПб., 2003. (1) 383 с.+
(2)320 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru 220
XVI-начала XVII в. завершающей главой гуманизма Возрождения или лежит вне его»,
поскольку вообще вопрос о конце Возрождения «еще более сложен, чем вопрос о его начале»,
и хотя границы между Возрождением и последовавшей за ним фазой истории европейской
культуры не могут быть проведены жестко, как хронологически, так и содержательно,
принципиальное различие этих двух состояний переходного процесса существует, и
непродуктивно не только его игнорировать, но и недооценивать. Ибо развитие социальных
противоречий привело в XVII веке к утрате специфически ренессансной веры в целостность,
гармоничность и самого человека, и его взаимоотношений с природой.
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 104 | Нарушение авторских прав