БЛИСС
Конечно же, из того, что Блисс позволили разок обрести контроль над собственным телом, еще не следовало, что она вернулась к нормальной жизни. Она начинала было воспринимать свою свободу как нечто само собой разумеющееся, но потом Посетитель возвращался, и все обрывалось, обрывалось, обрывалось до следующего раза. Ей приходилось следить за этими скачками: вот был понедельник, а вот уже среда, потом на большую часть четверга она отключается, потом выходные проносятся мимо размытым пятном, потом она включается снова и не осознает, какой сегодня день – думала, что четверг, а оказывается, что суббота. С течением времени ей становилось все труднее приспособиться к возвращениям Посетителя, к тому, что ее внезапно отсекали от света и от мира и вышвыривали в холодную, пустую бездну, где не было ничего, кроме воспоминаний и тревоги.
Блисс решила, что в следующий раз она не позволит ему отрезать себя от мира. Должен быть какой‑то способ остаться в себе. Нужно разузнать, что замышляет Посетитель и к чему это все катится. Ну да, Посетитель позволил ей получить обратно часть ее жизни, но кто знает, надолго ли? И вообще, Блисс не желала делиться. Она хотела владеть собой безраздельно. Ей не нравилась эта жизнь шизофренички. Кроме того, стоило побеспокоиться и о других – Посетитель был зол и опасен. Она не могла допустить повторения событий, произошедших в Рио.
От одной мысли об этом у Блисс все внутри леденело. Если бы только показов мод или вечеринок было побольше, чтобы она могла отвлечься! Но постепенно светская жизнь в Хэмптонсе сходила на нет, и у нее оставалось все меньше поводов выходить в свет.
Вторую половину дня девушка провела на заднем дворе, загорая. Она теперь была такая бледная! Она уже разок сгорела, и ей пришлось намазаться каким‑то французским солнцезащитным кремом, с фильтром на сто единиц – с тем же успехом можно было загорать, завернувшись в одеяло. Блисс купалась в солнечных лучах, наслаждаясь теплом, что медленно согревало ее тело. После года пребывания в «нигде» это было небесным блаженством – снова очутиться в реальности, сидеть в шезлонге. Надувной шезлонг покачивался в центре бассейна, а рука девушки едва касалась теплой воды.
И тут она ощутила... затемнение, как будто туча закрыла солнце, а потом – толчок. Посетитель возвращался. Но вместо того чтобы послушно уступить место, Блисс заставила себя остаться. Она сделалась очень‑очень тихой и свернулась в клубок, слилась со стеной, словно тень, чтобы Посетитель не заметил, что она тут болтается. Она инстинктивно понимала: нельзя допустить, чтобы он заметил ее присутствие. Она попыталась превратиться в зеркальную, без малейшей ряби, гладь океана.
Она заставила себя удержаться. Каким‑то образом ей это удалось. Управление перехватил Посетитель, но она по‑прежнему оставалась здесь. На этот раз она видела все, что видел он. Она даже слышала, как он разговаривает – ее голосом.
Они – теперь Блисс пришлось думать о себе как о двух существах – встали, накинули халат и размашистой походкой направились в дом. Они поднялись по лестнице, перескакивая через две ступени, и буквально‑таки вломились в кабинет Форсайта.
Сенатор был дома – конгресс разошелся на каникулы. Он сидел за столом с сигарой в зубах и от такого внезапного вторжения подпрыгнул в кресле.
– Тебя что, не учили стучаться?! – Рявкнул он.
– Форсайт, это я, – произнес Посетитель голосом Блисс.
– О! Простите, мой господин! Простите! Я не знал, что вы вернетесь так быстро, – воскликнул Форсайт и бросился в ноги Блисс.
Это приводило в замешательство – смотреть на Форсайта с точки зрения Посетителя и видеть его как презренного червя, пресмыкающегося у ее ног.
– Чем могу служить, мой господин? – Спросил сенатор, не поднимаясь с колен.
– Новостями, Форсайт. Расскажи мне о Совете.
Форсайт почти ликовал. Блисс никогда не видела, чтобы ее так называемый отец выглядел настолько самодовольным – это, кстати, прекрасно характеризовало его как политика.
– Нам нечего их бояться, мой господин. Половина из них пользуются слуховыми аппаратами, как Красная кровь, чтобы выслушать донесения. Это очень забавно смотрится. Говорил ли я, что Амброуз Барлоу теперь входит в Совет и обладает правом голоса? Вы его знали под именем Британника.
– Британник... – протянул Посетитель. – Что‑то знакомое.
– Некогда он был вашим служителем. Водил детей в купальню.
Посетителю это показалось невероятно смешным.
– Отлично! Итак, все пришло в движение? Венаторы тебе не досаждают?
– Ничуть. Все идет по плану. Чарльз Форс в Париже, как мы и договаривались. Манипулировать им проще, чем куклой, – произнес Форсайт и рассмеялся неприятным лающим смехом.
Блисс ощутила чувство удовлетворения. Эти новости доставили Посетителю огромную радость. Он напоминал сейчас жирного кота, сожравшего полную клетку канареек.
– Отлично. Просто великолепно. А мой брат?
Форсайт извлек из‑под стола бутылку шотландского виски и наполнил две хрустальные рюмки.
– Одно ваше слово – и Левиафан нанесет удар. Он рядом с девчонкой. Ему будет несложно проникнуть на вечеринку. Кстати, возможно, вас это позабавит: мои источники сообщают, что Чарльзу не удалось получить приглашение на бал.
– Как прекрасно, что раскол продолжается и поныне, – кивнул Посетитель. Судя по голосу, он был весьма доволен. – Я всегда мог рассчитывать на дорогую сестру; так я и знал, что она затаит обиду надолго. Это нам на руку. – Посетитель одним глотком осушил рюмку. – А другая моя сестра, София?
– Увы, она отказывается разглашать какие‑либо сведения об Ордене. Клянется, что ничего не знает. Хотя если учесть, что она это говорит, проведя год в обществе Харбоны, – возможно, она и не лжет.
– Ясно.
– И еще хорошие новости: Кингсли со своей командой по‑прежнему бегают по лесам. Они уже много месяцев идут по ложному следу и даже не догадываются, что им поручили совершенно бесполезное задание.
– Кингсли! – Прорычал Посетитель. – Этот предатель! Мы вскорости с ним разберемся!
– А что нам делать с Софией? Продолжать ли удерживать хранителя? – Спросил Форсайт.
– Нет. – Посетитель провел пальцем по краю пустой стопки. Раздался тихий взвизг. – Если моя сестра действительно не знает имена семерых, она для меня ничто. Мне уже надоело ее упрямство. Устраните ее. Убейте.
Похоже было, что слова эти брошены во внезапном порыве, но внезапно одна деталь испугала Блисс.
Когда Посетитель назвал Софию сестрой, в ее сознании возник образ Джордан.
Неужели Посетитель говорил о ней? А если это и вправду так, означает ли это, что Джордан все еще жива? Но как такое возможно? И где она тогда? Блисс почувствовала, что ее охватывает волнение. Нет, нужно успокоиться. Она хотела услышать больше... Она должна... должна выяснить...
Но было поздно. Ее снова вышвырнуло прочь от света, обратно в ледяную пустоту. Она была одна и ничего не могла поделать с тем, что только что услышала. Что должно произойти в Париже? Почему они хотели, чтобы Чарльз Форс отправился туда? И действительно ли София – это настоящее имя Джордан? Что Посетитель задумал с ней сделать? И кто эта девушка, которую преследует Левиафан?
Есть ли у нее возможность помешать хоть чему‑то из этого? Или она обречена знать, что приближается конец света, и не иметь ни малейшей возможности вмешаться, и будет лишь наблюдать за происходящим из первого ряда?
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав