Дуккха.

Третий механизм, который воспроизводит страдание это дуккха, который имеет с точки зрения субъекта двойственную природу. С одной стороны это не удовлетворительность бытия, с другой - неудовлетворенность человека.

Нет в мире совершенства, и, этот тезис кажется очень простым. На самом деле так-то мир все время совершенен – ни добавить, ни отнять, но он не может удовлетворить сознание и не может удовлетворить личность.

К сожалению, человек редко может воспринять мир в его завершенной целостности, его фрагментарное мышление всегда предвзято оценивает осколки реальности в меру своего испорченного вкуса.

Ибо достаточно одного ясного, проницательного, глубокого взгляда, чтобы почувствовать, что в мире нет ничего такого, к чему стоило бы стремиться; не стоит добиваться ни жены, ни детей, ни славы, ни чести, ни любви, ни богатства, ибо все, что существует, когда его приобретаешь, оказывается недостаточным и неудовлетворительным.

Недавно на одном из тренингов мы сделали мысленный эксперимент - сформировали образ идеального мужчины. Качества были перечислены предельные – гений - IQ 200, то есть вершина развития интеллекта как у Френсиса Гальтона, мудрый как Сократ, сильный как Геркулес, воля как Александра Македонского, сложен как Ахиллес, красив как Адонис, сексуален как Жан Маре, кудри Апполона, глаза как у Иисуса из Назарета - в общем – само совершенство.

Сделали опрос женщин - чем вас может не удовлетворить этот мужчина?

Не перечисляя всех критических реплик, изложу главный вывод - выяснилось, что этот идеал весьма неполноценен, а для жизни вообще человек негодный.

Вроде выстроили совершенный семантический конструкт мужчины, но у реальной женщины нашлось множество деструктивных качеств по отношению к идеалу. Можно конечно привести глобальный аргумент, что это же женщины, что их неудовлетворенность миром вечна. Ее удовлетворить не возможно ничем: ни деньгами, ни славой, ни красотой, ни умом, ни послушанием, ни строптивостью, ни волей, ни безволием и «даже на солнце есть пятна».

Но если посмотреть в суть – все живое обладает качеством неудовлетворенности жизнью, существованием, бытием в мире. Дело не в том, что человек очень критичен. Дело в том, что встроен механизм неудовлетворенности в само существование живого.

Механизм страдания все время «работает», и у нас нет выбора. Живое обречено к страданию и «есть страдание».

Буддизм говорит, что не существует иного опыта, в такой же мере универсального, чем страдание, ибо не все живые существа – существа мыслящие, и не все существа достигают уровня, на котором они способны постигать свою собственную природу и значение; но все чувствующие существа страдают, ибо все они подвержены старости, болезням и смерти.

В соответствии с буддийской логикой, картезианское «мыслю, следовательно, существую» является антропоцентрированной частностью, а вот «страдаю, значит, существую» и есть сама соль жизни, истина первой инстанции.

Страдание, а не мышление объединяет судьбу всего живого на земле.

Страдание и есть та общая матрица, которая связывает человека с человеком, человека с миром животных. Страдание основа универсального единства, всеобщего братства.

И именно в таком смысле всеобщности страдание другого должно переживаться не как чужое. Оно должно расцениваться и чувствоваться как свое собственное. И переживание страдания другого как собственного является основой «Великого Сострадания» - Махакаруны, краеугольного камня и исходной точки этической и философской системы буддизма.

И, таким образом, без полного понимания и принятия первой аксиоматической истины о страдании невозможно правильно понять остальные составляющие Учения Будды.

В буддизме существует подробный и внятный анализ страдания и его признаков (дуккхам арья-саччам).

Эти признаки мы уже излагали в тексте. Предельно кратко они представлены в первой Бенаресской Проповеди Будды:

- В муках рождается человек, в муках стареет, в муках умирает.
Союз с немилым – страдание, страдание – разлука с милым.
Всякая жажда, неудовлетворенная, сугубо мучительна.
И все пять совокупностей, возникающих из привязанностей, – мучительны.

Как мы можем отследить содержание этой проповеди, страдание является многомерным фактом.

С одной стороны оно ассоциировано с телом: немощность, физическая боль, упадок сил, неудовлетворенность телесных нужд (голод, секс, жажда, лишение воздуха) или их перенасыщение (переедание, сексуальное истощение, перенапряжение от избытка энергии и гиперактивности). Рождение, старение и смерть – признаки телесного страдания. Представление о страдании как о телесном феномене и искреннее переживание такого страдания присуще примитивным формам сознания - животным, неразвитым человеческим существам с низким интеллектом и упрощенной психикой.

С другой стороны мы можем переживать ментальное страдание: невоплощенные мечты, нереализованные ожидания, несоответствие наших иллюзий действительности, угрызение совести «за бесцельно прожитые годы», разочарование в жизни, непризнание нашей значимости, невозможность удовлетворить желания, тоска по смыслу жизни, ненахождение крепких опор, тошнота пресыщения... Этому виду страдания подвержен обычный человек, вовлеченный в социальную жизнь.

С третьей - страдание становится всеохватывающим, неотъемлемым от окружающего бытия. Мы принимаем соучастие в страдании других и, не расценивая свою индивидуальность, ограниченную временем и делами, как наивысшую ценность, мы постигаем, что привязанность к ней становится препятствием, путами, признаком нашей ограниченности и несовершенства. Вне сомнения, это страдание более утонченное и оно присуще людям высокой духовности, стремящиеся к просветлению.

Эти формы страдания не исключают друг друга и могут вмещаться в одной личности, но они являются определенными ступенями развития человека и мы можем говорить о преобладании одной из форм в конкретной личности.

Одновременно следует понимать, что даже самая тонкая форма понимания страдания недостаточна.

Истинное понимание страдания несет онтологический, космический, холотропный, всеобъемлющий характер, которое выходит за пределы обычного интеллектуального или ментального подхода к рассмотрению окружающей жизни.

Чтобы всецелокупно понять содержание первой благородной истины нужно встать на путь внутреннего, глубинного созерцания космической последовательности событий.

Священные Тексты описывают, как ученик, следующий Благородным Путем, после прохождения четырех состояний медитативного самоуглубления (дхьяна) "устремляет свой разум на воспоминание предшествующих форм своего существования; вначале одна жизнь, затем две, три, десять, сто, тысяча, сто тысяч; затем – к временам многочисленных миросотворений, затем – к временам многочисленных мироразрушений... Так вспоминает он многочисленные формы своего предшествующего существования с их характерными признаками, с их особенными взаимосвязями... И, обладая разумом самоуглубленным, чистым, гибким, свободным от эмоциональной нестабильности, легко контролируемым, энергичным, устойчивым, невозмутимым, ученик устремляет его к познанию исчезновения и нового возникновения существ. Обладая Небесным Оком, незапятнанным, сверхчеловеческим, он зрит, как исчезают и вновь возникают существа, низменные и благородные, прекрасные и уродливые, счастливые и несчастливые; он постигает, как вновь возвращаются существа в эту жизнь согласно их деяниям." (Маджджхима Никайя. VI, 10).

Только и только так, опираясь на беспредельно глубокое внутреннее переживание-созерцание-опыт, возможно открыть око непосредственного восприятия Истины о Страдании.

Это восприятие-понимание-переживание страдания в миллионах образах старости, болезней и смерти рождает безупречное озарение страдания как не чего-то внешнего, что ты можешь встретить в своей жизни и вторгающееся из враждебного мира, а как зарождающееся и исходящее из тебя самого.

Страдание в этот момент перестает быть чем-то чуждым или случайным, но выступает как ядро собственного самосотворенного бытия.

Дата добавления: 2015-07-11