|
Читайте также: |
Считаю, что моя взрослая жизнь началась в четвертом классе, после того как судьба разлучила меня с лучшей подругой. Наша квартира на четвертом этаже. А на пятом жила семья Плотниковых. Их дочь Алена (мы звали ее Люлькой) была моей лучшей подругой. Музыка всегда была частью не только моей жизни. Как-то так получалось, что судьба меня постоянно сводила с очень музыкальными людьми. Причем они часто не имели никакого отношения к музыке в своей профессиональной деятельности. Например, супруги Плотниковы были врачами. Но Люлькин папа Александр Сергеевич, чудесно играл на семиструнной гитаре, прекрасно пел, сочинял стихи. Он даже внешне сильно походил на Владимира Высоцкого. Наши семьи замечательно дружили. Его жена, Любовь Филипповна, тоже обладала прекрасным голосом, и супруги Плотниковы часто пели дуэтом.
Нашим с Люлей главным развлечением были домашние концерты, которыми мы страшно развлекали родителей. Аленка училась на два класса старше. Она была настоящей красавицей: темноглазая, с черными вьющимися волосами, пышнотелая. Я на ее фоне смотрелась как гадкий утенок. Мы с ней исполняли разные песни. Петь хотелось обеим, поэтому аккомпанировали друг другу по очереди. Но нашим коронным номером был балет собственного сочинения «Ромео и Джульетта». Люльке досталась роль Ромео, так как она была крупнее. Я изображала Джульетту. Выглядело это так. Люля меня таскает на себе, и мы хором поем какую-то мелодию — ля-ля-ля. Лучше всего, как нам тогда казалось, нам удавалась сцена смерти юных влюбленных. Я и мой пылкий пухлый Ромео ложились рядом и, умирая, успевали подталкивать друг друга в бок — «подвинься». Представляю, как это было забавно. Но наши родители не позволяли себе даже улыбаться. Только став взрослой, я поняла, как важно для ребенка серьезное отношение взрослых к тому, чем он самозабвенно и упорно занимается...
А потом Плотниковы переехали в Магадан. Мне тогда было десять лет. Дело в том, что Александр Сергеевич злоупотреблял алкоголем. Не в силах бороться с зависимостью, он пытался куда-то убежать от самого себя. К сожалению, это не удалось. Он рано ушел из жизни. Мне кажется, после отъезда моей первой лучшей подруги у меня началась взрослая жизнь.
Мы сейчас не теряем связи с Плотниковыми. Правда, больше с Люлькиной мамой. Ома чаще приезжает, как они говорят, на материк...
Тогда я бредила карьерой балерины. У меня была книга «Майя Плисецкая». Я перерисовывала оттуда все фотографии. Знала все ее партии. Потом, когда я была во втором или третьем классе, мне от кого-то по наследству достались пуанты. Я в них изображала из себя нечто хореографическое. Смешно это все вспоминать. Но тогдашние детские экзерсисы приучили меня к работе над собственным телом, которую я не прекращаю и сегодня.
Важной частью жизни нашей семьи были праздники. И как одна из главных их составляющих, чего греха таить, — еда. Главным семейным торжеством был и остается бабушкин день рождения — 6 ноября. Даже сейчас я, несмотря на плотный гастрольный график, стараюсь этот день проводить с родными в Аткарске.
7 ноября после демонстрации все шли к бабе Валюшке. Меню варьировалось, но было два фирменных блюда: эклеры и торт из пакетов готового заварного крема. Я не любила и не люблю сладкое. Эклеры, например, для меня специально делались без начинки. А от торта я получала чисто эстетическое наслаждение. Бабуля где-то доставала кондитерскую краску и затейливо декорировала свое изделие. Я с замиранием сердца ждала: что же она вылепит в этом году?
Пища, все связанное с ее приготовлением, для меня было всегда скорее психологическим, чем физиологическим моментом. Бабушка пекла удивительно тонкие блинчики, прямо кружевные. Мне так нравилось, что они просвечивают. Зато щи получались гораздо лучше у мамы. Я и по сей день, после всех изысканных блюд в ресторанах, могу смело утверждать: ни одному шеф-повару самого элитного ресторана, не дано в его мастерстве даже приблизиться к тем щам, которые варит Галина Николаевна Перфилова из города Аткарска Саратовской области.
А по воскресеньям мама пекла оладьи на завтрак.
Я лежу в постели. Уже просыпаюсь. Но не открываю глаза от радостного чувства — можно поспать подольше. В квартире пахнет оладьями, а по радио идет передача «С добрым утром!». Впереди целый счастливый день. А сейчас я буду есть оладушки без счету. Нынче забота о фигуре мне таких вольностей не позволяет...
Примерно с третьего класса я вела книгу рецептов. Она была моей спутницей во все годы мыканья по чужим углам.
Эту книжку изорвал в клочья бультерьер, которого мне подарил Шуйский. Супруг всегда заводил собак бойцовых пород. Когда я, беременная третьим ребенком, лежала в больнице на сохранении, муж был в свирепом состоянии. В тот момент у нас жил стаффордширский терьер. Никогда в жизни я больше не видела такого здорового стаффордшира. Встав на задние лапы, он мог с легкостью положить передние на плечи взрослому человеку.
Пес не был злым, но одним своим видом наводил панический ужас на моего сына Тему.
И вот мне в больницу звонит няня в слезах:
— Шуйский решил за что-то наказать Тёму и запер его в клетке с собакой!
Они в Крёкшино, я в Москве. Ничего поделать не могу, вся трясусь от страха, плачу...
Он, конечно, выпустил мальчика. Собака Тёму не тронула. Но какая это была травма для сына...
Я часто думаю о свободе и несвободе. Многие говорят, что чувствуют себя в провинции, как в тесной душной комнате. Мол, мало там свободы.
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 58 | Нарушение авторских прав