5 страница. Затем, сладко улыбаясь Гермионе, которая все силы бросала на то

Затем, сладко улыбаясь Гермионе, которая все силы бросала на то, чтобы бесстрашно смотреть ему в глаза, повернулся спиной и стал медленно входить вводу.

Вода была ледяной. Жуткий контраст: солнце, греющее лучами кожу и ледяные иголки, впивающиеся в тело. По коже пробежала мелкая дрожь, волоски встали дыбом, и хотелось поскорее выпрыгнуть на берег, но Драко продолжал идти вперед, все больше и больше погружаясь в воду. Его член мгновенно отреагировал, отчего-то напрягаясь и восставая еще больше. «Выйду – прикончу на месте!» - подумал слизеринец и нырнул в темную воду.

Как же тяжело, как мучительно тяжело было сдерживать себя не смотреть на него, а когда он повернулся спиной, не смотреть на его cul*. Но все равно она не выдержала и несколько раз жадно оглядела фигуру Малфоя, заходящего в воду. Он нырнул, и пробыл под водой не менее трех минут, но гриффиндорка ни единым движением не выдала своего нарастающего беспокойства. Откуда оно взялось?

Наконец, вынырнула белая голова, и серые глаза мигом отыскали карие. К нему были прикованы десятки глаз, но ему были важны лишь одни, затуманенные желанием. Несмотря на весь ужас ситуации, на то, ЧТО последует за этим, он думал только о том, что эта маленькая дрянь, сидящая с безмятежным видом на берегу, сама хочет его до потери пульса, как хочет ее он. О, как он ее хочет! Драко стал медленно выходить на берег. Ледяная вода нисколько не отрезвила его и не избавила от эрекции, так что пришлось выходить так.

Когда он был уже в воде лишь по колено, Гермиона легко соскользнула с камня и, не отрывая взгляда от Малфоя, подошла ближе к берегу.

- Холодно? Или ты так рад меня видеть? – невинно, двусмысленно спросила она.

Драко не ответил, только сильнее сжал зубы. Его била дрожь, ресницы подрагивали, а восставшая плоть, предательски не опускалась.

Она расправила в руках мантию слицеринца, приподнялась на носочки и, прижавшись к парню, заботливо обернула его темной тканью. Провокация. А он еле держит себя в руках…

- Мисс Грейнджер, отлепитесь от мистера Малфоя! Мистер Малфой, немедленно оденьтесь! Вы оба, МАРШ КО МНЕ В КАБИНЕТ!!!

И тут стало по-настоящему страшно…

* * *

Профессор зельеделия сидел в своем кабинете и, с недовольным видом, проверял домашние задания. Ну, ничего еще немного и можно будет прогуляться.

Закончив с последним сочинением, Снейп потянулся в кресле, потом вскочил на ноги, взял с полки книгу и вышел из кабинета. Сперва зайти в библиотеку вернуть книгу, а потом можно и к озеру пройтись.

Пребывая в приподнятом расположении духа, Профессор Снейп зашел в просторное помещение и сразу же увидел, одиноко стоящую у окна, хозяйку владений.

- Добрый день, мадам Пинс! Я пришел вернуть книгу. Что это вы не на улице? Сегодня чудная погода неправда ли?

Женщина нервно обернулась и воззрилась на Снейпа странным взглядом. Потом, словно обретя вдохновение, она попыталась что-то сказать, но у нее ничего не вышло. Зельевар удивленно приподнял брови.

- Все в порядке?

Мадам Пинс, судорожно кивнула, а потом резко закачала головой из стороны в сторону. Наконец, обретя решимость и дар речи она визгливо сказала:

- Как хорошо, что вы здесь Северус! Я как раз было думала идти к Минерве, а потом к вам, но раз уж вы здесь, то вам первому и узнать! Возмутительно! Невероятно!!! – она перешла на крик.

- В чем дело, Ирма?

- Студенты ведут себя просто непозволительно! У меня нет слов, Северус, выразить свое возмущение… это… это!!! Ваш студент! Мистер Малфой! И мисс Грейнджер! Кто бы мог подумать, что такое возможно?!

Сверус Снейп нахмурился, услышав имя своего лучшего студента, его гордости.

- Что сделали мистер Малфой и мисс Грейнджер?

- Они… она… лучше сами взгляните, я не могу передать это словами.

И Снейп тут же погрузился в ее воспоминания; то, что он увидел там, заставило его побелеть еще больше прежнего, глаза выпучились, ноздри раздулись.

- Ирма, вы знаете, куда они пошли?

- Я… ох, - она перевела взгляд за окно и воскликнула. – Да вон они идут!

Зельевар взглянул на две фигурки, направляющиеся к озеру, и вылетел из библиотеки, клокоча от ярости.

* * *

- Объясните-ка мне уважаемые студенты, какого дементора лысого я должен торчать в сырых подземельях вместе с вами вместо того, чтобы провести превосходный день у озера? Я, представьте себе, тоже человек и мне, как и всем хочется отдохнуть после таких оболтусов как вы! Но вместо этого я должен сейчас разбираться с тем, что вы натворили! – ни Драко, ни Гермиона еще не видели Снейпа таким разъяренным, такая честь до них выпадала только Поттеру.

Главные старосты стояли перед мастером зелий, потупив взоры в пол, и не решались вымолвить ни слова в свою защиту, что было бы совершенно бесполезно, учитывая то состояние, в котором находился слизеринский декан и то, что они совершили. Щеки Гермионы были алыми от стыда, вся смелость улетучилась куда-то вместе с возбуждением. Драко нервно покусывал губу, волосы все еще были мокрыми, как и одежда под мантией, находясь в напряжении, он не догадался осушить себя заклинанием.

- Вы хоть отдаете себе отчет в том, ЧТО вы натворили!? Или это слишком для ваших мозгов?! Ладно мистер Малфой, чего можно ожидать от взбалмошного непослушного мальчишки, но вы мисс Грейнджер, казались мне более здравомыслящей и приличной девушкой! Я разочарован! Я В ЯРОСТИ!!! Неслыханная дерзость! Что следующее? Оргия в кабинете директора?! Насколько я вижу, вас совершенно не волнует, что вы Главные старосты школы, а ведете себя таким вопиющим образом, для вас это ничего не значит? Так я могу вас с легкостью избавить от этого бремени! Зачем только преподаватели, и я в том числе, выбрали именно вас на должность Главных старост?! Никогда! Никогда прежде никто не позволял себе такого поведения! Омерзительно! Так что? Вам нужны эти должности?

Подростки судорожно вздохнули – никому не хотелось терять своего звания.

- Видимо да… Если вы еще хоть раз допустите себе хоть малейшую оплошность, я лично вышвырну вас из школы. Обоих!... Минус пятьдесят баллов со Слизерина и Гриффиндора. Никакого Хогсмида до Рождества. И счастлив вас обрадовать, что до конца года вы будете иметь честь проводить субботы в обществе меня и грязных котлов. А когда котлы закончатся, я думаю, мистер Филч найдет вам еще дополнительную работу. А теперь прочь с моих глаз!

Юноша и девушка покорно склонили головы и направились к выходу. В этот момент в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошли.

- Простите Северус, что врываюсь к вам, - голосом Минервы МакГонагалл можно было резать металл, - но я только, что встретила Ирму и некоторые разговоры среди студентов… ах, вот и вы! Как прикажете понимать ваше поведение, господа студенты?...

В течение нескольких минут в подземелье раздавались гневные тирады профессора трансфигурации, иногда дополняемые язвительными замечаниями зельевара. Зажатые между молотом и наковальней провинившиеся едва дышали, опасаясь, что МакГонагал может ко всему прочему пойти дальше и лишить их звания старост.

- … и вы, несомненно, получите наказание. Вы что-то предприняли, Северус?

- А давайте нам скажут наши нарушители порядка! Каковы ваши наказания, мистер Малфой и мисс Грейнджер?

Ответил Драко.

- По пятьдесят баллов с факультетов, запрет на посещение Хогсмида до Рождества и отработки по субботам у профессора Снейпа…

- До конца года.

- … да. До конца года.

- Ну что ж наказание достойное. Я уж уверенна в том, что о тяжести отработок вы позаботитесь, Северус.

- Непременно, Минерва!

- Но знаете, что я бы еще предприняла?! Мне кажется, нужно оповестить ваших родителей о вашем поведении…

Гермиона с неприкрытым ужасом посмотрела на декана. В глазах появилась мольба, она закачала головой, бормоча: «Прошу вас не делайте этого!». Драко тоже стало страшно – если отец узнает о том, что произошло, он просто по стене его размажет, а сверху собственноручно обои поклеит; мама давно хотела обновить интерьер гостиной, вот и шанс представился.

Снейп понял, что грозит его студенту, и решил пресечь это.

- Ну, Минерва, я думаю этим безголовым вполне достаточно собственных угрызений совести. Я, правда, подумывал о том, чтобы лишить их звания старост, но всецело надеюсь на их исправление. Я думаю, что привлекать родителей не стоит: мало ли что подумают о самой школе. Ведь они не поверят, что их детям это само пришло в голову без подсказок со стороны преподавателей и школьного окружения…

- Я думаю вы правы, Северус! Ну что ж! Молодые люди, вы можете идти, а вот я бы хотела взять у вас одно зельице, Северус, я что-то…

Продолжения гриффиндорка и слизеринец не услышали. Выйдя за дверь, они облегченно вздохнули. Потом посмотрели друг на друга и, не сказав ни слова, отправились в Гостиную старост.

Они шли медленно по пустым коридорам. Бок о бок. Каждый был погружен в свои мысли. Изредка они встречали кого-то, но никак не реагировали. Казалось бы, пора прекратить множить слухи по школе, может как-то их опровергнуть, но оба были так далеки от них. Далеки от всего, в принципе.

Внезапно Гермиона прыснула от смеха, а через пару секунд уже во всю заливалась звонким хохотом, отражавшимся от стен замка. Она остановилась, смотря на Драко. Тот, видя ее смех, стал поначалу улыбаться, но, вскоре заразившись ее, несколько истеричным, весельем и вспомнив все то, что произошло за последние два часа, тоже стал хохотать.

Гриффиндорка прервала смех и, улыбаясь, вытащила палочку. Взмахнув ее, она высушила одежду Драко, обдув потоком горячего воздуха и взъерошив волосы.

- Спасибо… - он, как-то странно на нее посмотрел. Девушка замялась, потом развернулась и пошла дальше. Драко посмотрев ей вслед, как-то внутренне скорчился, и, развернувшись, пошел в другую сторону, к Астрономической башне.

* cul (фр.) – задница.

8 глава

Вернувшись в гостиную, Гермиона долго и задумчиво бродила из угла в угол, все никак не решаясь присесть. Возможно, где-то внутри она ждала возвращения слизеринца. Возможно, что-то хотела ему сказать. А может, просто еще раз посмотреть ему в глаза.

Вся злость, ненависть, недоверие, презрение и другие чувства, которые она раньше испытывала к Малфою, исчезли… просто оставили пустоту. Но пока ее нечем было заполнить.

Она села на подоконник, и какое-то время всматривалась в пейзаж за окном. Недалеко находилось квиддичное поле, и Гермиона разглядела в тренирующихся своих друзей. Интересно видели они ее и Малфоя на озере? Знают ли они вообще о случившемся? А если знают, как они отреагируют? Мысли всплывали и тонули в голове не дожидаясь ответа. Она меланхолично оглядела комнату, и взгляд наткнулся на книгу, лежащую на подлокотнике кресла, в котором обычно сидел Драко. Вряд ли он разозлится, если она одолжит ее. Гермиона приманила книгу чарами и, поудобнее устроившись на окне, прочла оглавление.

«Шарль Бодлер. Слышала, но не читала…»

Прошло какое-то время, и дверь в Гостиную неслышно отворилась. Драко оглядел комнату и увидел ее сидящую на окне и увлеченно читающую. «Ну конечно, что она еще может делать? Только читать!... А, так она мою книгу нашла. Ну-ну»

Он подошел к окну и стал возле нее, высматривая, на чем она остановилась. «Гимн красоте…»

- Прислал ли ад тебя иль звездные края? Твой Демон, словно пес, с тобою неотступно; всегда таинственна, безмолвна власть твоя, и все в тебе — восторг, и все в тебе преступно!...*

- Любишь Бодлера? – Гермиона прервала чтение.

- Эммм… Да. А как тебе?

- Правдиво, - все, что смогла сказать Гермиона. Она не любила пространных описаний понравившихся книг - оба взгляда ярче могли выразиться в диалоге. – Ты извини, я взяла без спроса. Я дочитаю?

- Да, конечно.

Оба чувствовали себя несколько неловко. Драко перевел взгляд на квиддичное поле, и какое-то время наблюдал за игроками.

- Поттер хорошо летает.

Брови Гермионы взметнулись вверх.

- Ты удивлена? Удивлена, что я так говорю. Но ведь это правда – Поттер отличный ловец, он фактически и вытягивает вашу команду, а если бы Уизли лишился эмоций, у вас был бы шанс выиграть кубок... хотя, зачем я это говорю?

Он не знал, что еще сказать. Гермиона странно смотрела на него: «Будь ты дитя небес иль порожденье ада, будь ты чудовище иль чистая мечта, в тебе безвестная, ужасная отрада!**... Красота. Как ты красив, Малфой… Драко»

Он опустил взор и посмотрел на пальцы девушки, держащие книгу. Потом взял ее руку в свою и поднес ближе к лицу.

- Опять в чернилах… Ты такая неаккуратная, Грейнджер! – сварливо произнес он.

Затем, смотря ей в глаза, поднес ладошку к губам и нежно, едва уловимо поцеловал. Гермиона прерывисто вздохнула, чувствуя не только рукой, но и всем телом, жар, исходящий от него. Садящееся солнце в этот момент скрылось за набежавшими облаками и комната, вместе с находящимися в ней, погрузилась в темноту.

Драко выпустил руку Гермионы из своей, и, не глядя на девушку, ушел в свою комнату.

Гриффиндорка, глядя на дверь, за которой скрылся парень, поднесла ладонь к своим губам, будто желала почувствовать вкус его губ.

Никогда прежде с ней такого не было… Да, она была весьма просвещенной во многих физических и эмоциональных вопросах, была смелой и, как сегодня оказалось, до ужаса развратной, но у нее не было возможности практиковать свои знания. У нее не было парня. Она не считала этот атрибут необходимым для каждой семнадцатилетней девушки, как Лаванда или Парвати, убеждая себя в том, что все еще впереди и ей не надо никуда торопиться. Гарри и Рон были лишь друзьями, даже братьями, а к остальным парням она относилась очень предвзято, оставаясь в ожидании лучшего. Хотя иногда ей начинало казаться, что она просто боится, боится что-то изменить, боится быть отвергнутой, боится быть смешной…

То, что произошло за весь день, перевернуло многое с ног на голову и ей начинало казаться, что она теряет управление. Слизеринец действовал на нее, словно аммортенция и она тщетно пыталась изобрести в своем сердце противоядие…

* * *

Приближался Хэллоуин. На Драко и Гермиону была возложена Дамблдором ответственная миссия устроить и студентам, и преподавателям незабываемый праздник. Подготовка, основы которой заложили еще две недели назад, шла полным ходом. Гермиона уже заказала от лица школы у близнецов Уизли большой набор магических фейерверков, более усовершенствованных, чем те, которыми Фрэд и Джордж «изгоняли» из Хогвартса Амбридж. Она и Малфой все свободное время тратили на создание у опушки Запретного леса «сюрприза» для учеников. Им пришлось выучить массу новых заклинаний и трансфигурацию на уровне экзаменационных заданий, так что Драко уже не расстраивался по тому поводу, что Грейнджер знает лучше него, как заставить ветку превратиться по очереди в несколько монстров, при этом в определенном порядке и в определенное время.

Заваленные домашней работой и отработками у Снейпа, им также приходилось практиковаться в изготовлении гирлянд, всевозможных чучел, невероятных разнообразий тыкв, планировать распорядок праздника и многое-многое другое…

К тому же, кроме всего прочего, Гермиона, втайне от всех, уговорила зельевара обучать ее окклюменции и теперь каждый вечер среды проводила в подземельях. Она была невероятно рада тому, что ей удалось его уговорить.

Произошло все это еще в первый день отработки наказания. Снейп предусмотрительно разделил слизеринца и гриффиндорку, во избежание непредвиденных ситуаций, и когда она чистила котлы в подземелье либо разбирала ингредиенты по банкам, Малфой полировал школьное серебро и древние классы; и наоборот. И Драко и Гермионе пришлось заказать в аптеке Косого переулка по большому флакону зелья снижающего усталость и быстро восстанавливающего силы, без него они развалились бы на части уже после второй отработки.

Где-то между двадцатым и двадцать четвертым котлом, Гермиона, наконец, решилась спросить у зельевара, то, что волновало ее еще с лета. Снейп сидел за столом, проверяя эссе, и выглядел, к счастью не слишком раздраженным. То ли ученики научились правильно писать сочинения, то ли он за завтраком снял массу очков с Гриффиндора, но Гермиона чувствовала, что пришел момент истины.

Когда она спросила мастера окклюменции, не может ли он преподать ей несколько уроков, он невероятно удивился и, понятное дело, тут же отказал. Уж как она просила и умоляла его, но Снейп оставался, непреклонен, хотя делал это он только для виду: про себя он уже принял Грейнджер в ученицы, аргументируя свое решение тем, что в кои-то веки кому-то, кроме Дамблдора и Темного Лорда, понадобилась его помощь. Он даже был несколько польщен - ни один ученик ранее не просил его научить того окклюменции. Поттер нагло проигнорировал все его попытки и старания вбить в его голову хоть малые основы этой тонкой науки. И тут приходит лучшая ученица школы, которую он в тайне немного уважал, за ее рвение и старание, и сама просит научить ее. Он сразу сказал: «Да!»… себе, а для вида и поддержания образа ужасного зельевара, решил поломаться.

К концу отработки Гермиона совсем потеряла надежду переубедить Снейпа и грустно складывала вычищенные котлы, собираясь уходить, когда профессор сказал ей, что на выходных подумает о ее просьбе и даст ей ответ в понедельник. Вдохновленная она отправилась в Гостиную за новой порцией восстанавливающего зелья. А в понедельник она была окрылена известием Снейпа, что тот согласен приступить к ее обучению в среду вечером.

Загруженная работой девушка практически не видела своих друзей, хотя будь она посвободнее вряд ли видела бы их чаще. Когда они узнали, что произошло сначала в библиотеке, а потом на озере устроили ей жуткую головомойку и долго с ней не разговаривали. Только Джинни в тайне от Гарри и Рона бегала к Гермионе то в библиотеку, то в спальню за новыми известиями и подробностями происходящего между ней и Малфоем. Гермиона утверждала, что между ними ничего не происходит, но Джинни ей не верила, наслушавшись школьных сплетен. Она, правда, не могла взять в толк, почему Малфой, ведь его положено презирать и ненавидеть, но видимо ввиду своей юношеской необузданности гормонов принимала его не с таким ожесточением как Гарри или Рон. После двадцатой попытки выпытать у Гермионы что-то о слизеринце и не получив ответа, она бросила это занятие: либо решив, что та все же говорит правду, либо, занимая выжидательную позицию.

Поведение Джинни очень раздражало. Навязчивые расспросы, нескончаемые намеки. Гермиона свободно вздохнула когда все это прекратилось. Тяжело было сражаться на два фронта: одновременно подавлять в себе искушение приблизиться к запретному, дышать с ним одним воздухом, заставлять сердце биться в одном ритме с его, и в то же время уверять подругу, что этого не хочется, что даже мыслей подобных не существует.

Ей все-таки удалось исполнить свою мечту: ей удалось заставить его смеяться, искренне и задорно. За такие мгновения она была безумно благодарна тому, что на них взвалили эту подготовку к празднику, отчасти как наказание за проступки.

А он был таким манящим, таким прекрасным, таким запретным, что кровь от этого разгоралась еще сильнее. Во время подготовки случались различные неловкие моменты, но наиболее необычным, заставившем взглянуть на слизеринца с другого ракурса, был момент, когда они после долгих скитаний нашли боггарта в одном из дальних шкафчиков школы. К несчастью Гермионы, она первая попала на него. Она была не готова и, увидев во что превратилась тварь, исступленно закричала от ужаса, охватившего ее. На ее крик прибежал Малфой, и девушка видела, как он едва преодолевает рвотный рефлекс, увидев лежащее на полу исковерканное, раскуроченное, в разорванной окровавленной одежде тело гриффиндорки, с закатившимися остекленевшими глазами и мученическим криком, застывшим на губах. Он быстро развернул живую Грейнджер к себе лицом и крепко прижал к груди, одновременно накладывая заклинание на нового боггарта и загоняя его в трансфигурированный сундук. Несколько минут он стоял и утешал ее, заливающую слезами его мантию, гладил по голове, шептал одобрения, при этом до сих пор пребывая в ужасе от увиденного. «Ты боишься смерти?» тихо спросил он, низко упустив голову и зарывшись прямиком в ее волосы, прижимая ее голову к груди. «Да… и боли… боли боюсь…» глотая слезы ответила Гермиона. В голове слизеринца вновь возникло изуродованное тело, носившее следы ужасных мучений, перед тем как застыть навечно. Он не знал, что сказать, просто стоял, прижимая содрогающееся горячее тело к себе, смотря в пол. Прошло какое-то время и Гермиона, наконец, уняла рыдания и успокоилась. Она замерла в кольце рук, а потом дернулась, понимая, где находится и кто ее прижимает к крепкому сильному телу. Она робко подняла глаза на парня и поспешно вывернулась из его объятий; сбежала подальше от этого чуда, оставив озадаченного Малфоя наедине с боггартом в сундуке.

На следующий день она вела себя так, словно ничего произошедшего накануне не было, с двойным рвением отдавая себя работе и подготовке. Только после этого что-то словно щелкнуло внутри и не давало покоя, напоминая об этом. Постоянно… засыпая с этими мыслями в голове и звуком его имени на устах…

* * *

Из-за подготовки праздника Драко приходилось часто, слишком часто, общаться с Грейнджер. Он продолжал называть ее по фамилии, рассчитывая тем самым вернуть былую неприязнь и отвращение. Но с каждым днем стена, которую он еще в детстве построил между ними, таяла, оседала, рушилась… Что было тому виной? Ее женские чары? Его слабость? Или может простое юношеское желание, которое становилось опаснее из-за его привычки держать все в подчинении и под контролем? Он не знал… Продолжая уже по привычке задевать ее или ее друзей различными колкостями, он отчаянно надеялся, что это подействует отрезвляюще. Но его оскорбления разбивались о стену из равнодушия, а подкалывать Поттера или Уизли вдруг стало неинтересно. Он чувствовал, что становится старше, что прежние ссоры и перепалки потеряли свое значение, что единственное, что может остаться между ними это всеобщее равнодушие и игнорирование. Но как он мог игнорировать Грейнджер, когда она навязчиво лезла в окружающий его мир, а с недавних пор еще и в голову?

Так как он не позволял себе даже мысли о влюбленности, то в наглую убедил себя в том, что просто хочет Грейнджер… или постарался убедить.

Все усугублялось тем, что она почти постоянно была рядом: вот они просматривают каталоги волшебных магазинов, в поисках чего-то, что могло бы пригодиться им в подготовке праздника, вот они веселятся, соревнуясь, кто создаст страшнее, или веселее или безобразнее чучело для Хэллоуина, вот они бродят по Хогвартсу в поисках боггарта… А потом этот ужас, когда они наконец его нашли, и ее неудержимые рыдания, ее теплое тело, беспомощность и страх, и попытки унять истерику, и глубокие, притягательные глаза… И везде она.

Несколько раз они оказывались в неловких ситуациях, когда она была слишком близка, слишком горяча, слишком искусительна, и ему приходилось собирать в кулак всю свою выдержку, чтоб не поддаться этому искушению.

Каждый вечер он спрашивал себя, где презрение и ненависть к грязнокровке, которая всегда обскакивала его по всем предметам? Он отчаянно вспоминал все неприятные моменты, связанные с ней. Но эти действия стали казаться детскими и Драко в конце-концов пришел к решению, озвученному некогда Оскаром Уайльдом «Лучший способ избавиться от соблазна – это поддаться ему»… И он поддался. …Упивался ее присутствием, запахом, который исходил от нее, движениями, мимикой, речью, наблюдая, изучая, запоминая, выжидая, когда сможет получить, то чего хочет в полной мере.

И наступил Хэллоуин…

* * *

Весь день прошел, словно на иголках. Так как была пятница, и уроки в школе никто не отменял, то Главным старостам приходилось практически разрываться между занятиями и генеральной подготовкой к празднику. С утра они сняли чары, которые закрывали место проведения торжества и делали их невидимыми, так что к удивлению учеников на берегу озера неожиданно появилась огромная площадка для танцев и развлечений, разномастные шатры, расставленные по берегу, а на поверхности самого озера находилось некое подобие баржи или плавучего помоста, которое выглядело как театральная сцена. Все это заранее было установлено прибывшими тайным образом специальными работниками. Но самое интересное находилось при входе в Запретный лес: огромный зеленый шар, немного зарытый в землю, сделанный из вечнозеленого плюща, обвивавшим каркас, жутковатый на вид, без единого отверстия. Появился он благодаря стараниям Гермионы и Драко, которые убили на него три недели. Конечно, они не единолично занимались подготовкой; многие, кроме профессоров, знали некоторые детали, но полная картина была известна только Главным старостам.

Начало праздника было назначено на семь часов вечера, на котором присутствовали все семь курсов, только первый – третьи курсы должны были отправиться в постели в десять часов, четвертый и пятый в двенадцать, а вот шестой и седьмой курсы были счастливцами – им было разрешено гулять до трех утра.

Конечно, обязательным атрибутом праздника был карнавальный костюм, над которым Гермиона долго ломала голову, поскольку ей не хотелось одеваться по-театральному, а хотелось простоты и элегантности. К тому же летом она обнаружила в витрине одного магловского магазина потрясающее платье, которое ей безумно понравилось. Она еще долго ругала себя за то, что не догадалась купить его сразу же. Вспомнив о нем, Гермиона тут же отправила маме сову, с просьбой срочно найти ей это платье и прислать как можно скорее. Через три дня оно было у нее и оставалось только подобрать под него карнавальный образ…

…Половина седьмого. Час назад она влетела в комнату, после очередной проверки места праздника на профпригодность, и в темпе метеорита несущегося на Землю, собралась к празднику. Последний раз, осмотрев себя у зеркала, она вышла из комнаты. В этот момент в дверном проеме, ведшем из коридора в Гостиную, показался Малфой уже одетый в классическую светлую серо-серебристую мантию. Она была расшита едва заметными звездочками-снежинками, создавая на полах мантии невероятной красоты узоры; при движении они искрились, как играющий на солнце выпавший снег. Под мантией просматривался на пол-оттенка темнее дорогой костюм и элегантный галстук, с прозрачным камнем вколотым, на старинный манер, в него. В руке была зажата белая маска. Она тут же отметила, что Малфой как всегда выглядит сногсшибательно, и что он, наверное, единственный знакомый ей человек, которому было бы хорошо в любом виде.

- Отлично, ты уже готова! Я встретил МакГонагалл по пути к выходу из замка, и она попросила, чтоб я вернулся и взял тебя тоже. Хочет, чтобы мы появились вместе, вроде как хозяева праздника. – Малфой стоял в проходе дожидаясь, когда она соизволит подойти ближе. Он говорил небрежным тоном, словно они знают друг друга вот уже сорок лет и потеряли момент, где начинается привычка видеть друг друга каждый день, и заканчивается элементарная вежливость. «Хоть бы поздоровался! Хоть бы слово сказал о том как я выгляжу! «…взял тебя тоже…»..нет вы слышали?!» Он испортил ей настроение, и она по-женски на него обиделась за такое игнорирование ее внешнего вида. Парень нетерпеливо вытянул руку, но девушка не шелохнулась, чопорно поджав губы. Драко закатил глаза и, сделав несколько резких шагов в ее сторону, схватил ее за руку и потащил к двери, одновременно приговаривая, - У нас нет времени, ты, что не понимаешь? Что ты застряла? Еще нужно провести последние проверки…

- Отпусти ты меня, в конце концов! Я не маленькая! – она вырвала руку и, гордо вскинув подбородок, прошагала мимо него по коридору. Слизеринец посмотрел ей вспину.

- Отлично выглядишь, Грейнджер!

Она и правда выглядела потрясающе. Точно подобрала свой образ… осень. Он был очарован ее видом, как поэт, влюбленный в это время года… просто скрывал это. Черное платье в стиле пятидесятых… многослойная и в то же время легкая юбка ниже колена, украшенная вышивкой из золотых листьев, переходящих на простой, такой же расшитый, лиф. Обнаженные плечи золотились в свете факелов. Распущенные каштановые волнистые волосы, от которых исходил пряный аромат, обволакивали голову золотящимся ореолом. В одной руке была зажата черная теплая шаль, в другой - золотая маска, но он не разглядел, как она выглядит… Девушка всем своим видом выражала простоту и невероятную роскошь, которая была внутри нее, но которая пряталась под форменной школьной одеждой… эту осень он запомнит до конца жизни.

* * *

Праздник был в самом разгаре. Студенты и преподаватели были в восторге. Были устроены многочисленные конкурсы и развлечения, которые размещались в разноцветных шатрах. Большой и жуткий на вид шар из плюща, оказался на деле лабиринтом со множеством испытаний. При этом он был многофункциональным: в зависимости от возраста и магических способностей студента он мог менять уровень сложности и опасности. Все до одного выходили из него испуганные, но безумно довольные.

На театральной площадке посреди озера призраки исполняли миниатюры жуткого, но ужасно юмористического характера… Со свойственной им манерой философии к жизни и смерти, и совершенно бездушные по отношению к зрителям они воспроизводили сценки собственных смертей, иллюстрировали различные жуткие легенды и истории, дополняя все черным юмором. Их импровизированный театр пользовался не меньшей популярностью, чем лабиринт. Как только небо почернело, в воздух взвились десятки ракет фейерверков, оригинальные тем, что взрывались они в воздухе бесконечно долго, но при этом с негромкими хлопками, что позволяло продолжать праздник не затыкая уши от грохота. По небу носились красные, синие и зеленые драконы, золотые львы, серебряные змеи, бронзовые орлы и желто-черные барсуки, озаряя землю светом и искрами.

Дата добавления: 2015-07-10