ПО СЛЕДУ

Н.Гущин

Рассказы о пограничниках

ОТ АВТОРА

Написать эту книгу мне помог случай. Однажды я рассказал школьникам, живущим в нашем доме, несколько эпизодов из моей пограничной службы. Дети, затаив дыхание, ловили каждое слово. И с тех пор, как только я появлялся во дворе, они тотчас же собирались вокруг и просили рассказать что-нибудь ещё.

За многие годы мне довелось служить на разных границах нашей страны. И я думаю, что о суровой, трудной и по-своему романтичной жизни пограничников захотят узнать и другие ребята.

Кимас

Это произошло на севере Карелии.

Над заставой опустилась ночь. Крепко уснули свободные от нарядов пограничники.

Не спит только дежурный. Он чутко прислушивается к однообразному шуму дождя за окном. Скоро два часа ночи. Надо будить пограничников в очередной наряд.

Неожиданно тишину нарушил резкий телефонный звонок. Вздрогнув, дежурный схватил трубку. Докладывал дозорный с сигнального поста:

- На участке номер три нарушена граница. Свежие следы ведут в наш тыл!

- В ружьё! – скомандовал дежурный.

И застава сразу же пришла в движение. Не прошло и пяти минут, как все пограничники стояли в строю в полной боевой готовности и ждали приказа. Меня с сержантом Голубевым послали в засаду к речной переправе.

Через минуту мы уже бежали по пограничной тропе с неизменным нашим спутником и верным помощником собакой Кимасом. Вот и речка Кивиёки. Сейчас, ранней весной, она разлилась, стала глубокой и бурной. К тому же берег со стороны границы был низкий и болотистый, а наш – высокий, местами обрывистый, так что не везде на него и взберёшься.

Незнакомому человеку, да ещё в ночное время, рискованно было переходить реку вброд. Поэтому мы и надеялись, что нарушитель выйдет к переправе – двум брёвнам, перекинутым через реку. Мы выбрали место засады, откуда хорошо могли видеть идущего по противоположному берегу человека, сами же на фоне высокого обрыва, заросшего кустами, были совершенно незаметны.

Разгорячённые быстрой ходьбой, мы сначала совсем не чувствовали холода. Но вскоре пронизывающий холодный ветер начал пробирать нас насквозь, меня зазнобило. Сержанту Голубеву было, наверное, теплее, потому что с ним под одной плащ-палаткой сидел Кимас.

Время тянулось очень медленно. Взглянув на ручные часы, я увидел, что покрытые фосфором стрелки показывают только четыре часа ночи.

Кимас всё это время лежал спокойно. Казалось, он дремал и только изредка настороженно поводил острыми ушами то в одну, то в другую сторону.

Стрелка на часах подходила к пяти, когда Кимас вдруг весь напрягся, готовый к прыжку. Это значило, что на противоположном берегу кто-то появился. Сами мы пока ещё ничего не могли рассмотреть.

Крепко держа поводок и положив руку на спину Кимаса, Голубев шёпотом успокаивал его:

- Спокойно, Кимас, спокойно!..

Пёс нервничал, но не издавал ни звука.

Вдруг мы увидели, что по противоположному берегу к переправе осторожно пробирается человек. Время от времени он останавливался, иногда приседал, видимо, прислушиваясь, нет ли погони.

Сомнений не было – так мог идти только нарушитель границы. Мы тотчас забыли о холоде. Теперь от нас требовалась большая выдержка, ведь нарушителя необходимо было взять живым.

Подойдя к переправе, незнакомец присел на корточки и долго смотрел в нашу сторону. Потом быстро вскочил и зигзагами побежал от берега к ближайшему лесу. Он думал, что пограничники, заметив его, начнут стрелять и таким образом выдадут себя. Но мы разгадали уловку врага и ни одним движением не выдали своего присутствия. Неподвижно сидел и Кимас.

Убедившись, что его никто не преследует, нарушитель остановился и, повернув в нашу сторону, смело пошёл к реке. Вот он уже на середине переправы.

Я тронул сержанта за плечо. Это был сигнал спустить с поводка собаку.

Кимас ринулся на непрошенного гостя, и враг, не успев опомниться, бултыхнулся в холодную воду вместе с вцепившейся в него собакой.

Мы сразу же побежали на помощь нашему храброму другу, и вражеский лазутчик был взят.

А вот ещё один случай, когда Кимас помог нам задержать нарушителя границы.

В один из тёмных осенних вечеров к нам на заставу пришёл местный фельдшер и сообщил, что на шоссе недалеко от границы он заметил незнакомого человека, который быстро скрылся в лесу.

К указанному месту сразу же была отправлена большая группа пограничников, в числе которых оказался и я. Кимаса мы взяли с собой.

Фельдшер точно указал место, где неизвестный свернул с дороги. Заметив след на траве, я быстро подвёл к нему собаку. Кимас обнюхал землю и сразу же весь напружинился, натянул поводок и помчался вперёд. Я побежал за ним.

Враг оказался опытным лазутчиком. Он как хитрая лиса, всё время петлял, чтобы запутать свой след, часто переходил ручьи, подолгу брёл по воде, перепрыгивая по зыбким кочкам заболоченные места. А у каменистого кряжа он даже посыпал свой след специальным порошком, надеясь испортить нюх собаки.

Но я вовремя обнаружил это, потому что зорко следил за собакой. Обнюхивая камни, Кимас вдруг отскочил в сторону и судорожно зачихал. Осмотрев его нос, я заметил на нём подозрительную коричневую пыль. Быстро промыв засорённые ноздри Кимаса водой из фляги, я снова бросился в погоню.

Собака четыре раза поворачивала назад к границе, беспокойно кидалась в стороны. Иногда казалось, что она теряет след. Решив, что враг наверняка будет пробираться к станции, я направил Кимаса в ту сторону.

Моё предположение оказалось верным. След, обогнув лесной посёлок, повернул к станции.

Около небольшого лесного озера Кимас вышел на дорогу. Через некоторое время след снова свернул в лес, потом опять на дорогу. Так повторялось несколько раз.

Мы прошли километров пятнадцать. Пёс устал, начал всё чаще останавливаться и зализывать израненные об острые камни лапы. Пришлось сделать небольшую остановку, чтобы забинтовать Кимасу лапы и немного подкормить его.

И снова в погоню. Пройдя ещё километра три, пёс вдруг резко остановился, лязгнул зубами и ощетинился. Уши его новострились, всё тело слегка задрожало. Кимас взглянул на меня и, оскалив зубы, потянулся в сторону большой груды камней, сложенных на краю огорода. До них было метров тридцать.

Я отстегнул поводок, и собака стрелой ринулась вперёд. Сняв с плеча автомат, я припал к земле и приготовился к стрельбе.

Несколько сильных прыжков, и Кимас был уже за грудой камней. Тотчас же оттуда донёсся испуганный крик человека и захлёбывающийся лай собаки. Я поспешил на помощь Кимасу.

Добежав до камней, я увидел, как собака своими сильными лапами прижала к земле опрокинутого навзничь шпиона. Правая рука врага была окровавлена. На ней виднелись следы укусов. Это Кимас в жестоком поединке выбил из рук врага оружие…

Пестун

Свободное от работы и занятий время пограничники обычно проводили на спортивной площадке, расположенной недалеко от заставы.

Как-то раз мы играли там в волейбол. И вдруг в самый разгар состязания со стороны леса послышался заливистый лай собак и странное рычание.

Забыв об игре, мы сразу же бросились к лесу.

У дороги, на краю лесной поляны, мы увидели необычную картину. Прижавшись спиной к мусорному ящику, куда мы выбрасывали пустые консервные банки, кости и другие отходы, на задних лапах стоял бурый медвежонок. Он еле успевал отбиваться от трёх налетевших на него собак. Из правой передней лапы медвежонка тоненькой струйкой сочилась кровь.

- О, да это пестун! – крикнул ефрейтор Благовидов, самый заядлый наш охотник. – Отбился, наверно, от матери, вот и попал в беду.

Я знал, что медведица иногда оставляет на зиму в берлоге одного сына-пестуна, который летом ухаживает за своими маленькими братьями, как хорошая нянька. Как и предполагал Благовидов, медвежонок, очевидно, отбился от медведицы, забрёл в поисках пищи к нашему мусорному ящику и, роясь в нём, расцарапал консервной банкой лапу.

Увидев нас, самая храбрая собачонка Задира вцепилась было зубами в бок медвежонка, но получила такую крепкую оплеуху, что с визгом отлетела в сторону.

- Надо ему скорее помочь, - заторопился Благовидов и побежал за аптечкой.

Чтобы сделать пестуну перевязку, его пришлось сначала свалить на землю, связать лапы и надеть собачий намордник. Прибежавший с заставы Благовидов промыл медвежонку рану, смазал её йодом, а затем ловко забинтовал.

- Раненых отпускать не полагается, - пошутил он, когда перевязка была закончена. – Надо отправить пестуна в «госпиталь».

Так мы и решили. Наш повар принёс медвежонку полный солдатский обед: большой кусок хлеба, котелок мясного супа и миску гречневой каши с топлёным маслом. На сладкое пестун получил три кусочка сахару. На следующий же день мы смастерили для него небольшой сарай.

У медвежонка началась новая жизнь. Он быстро привык к людям, стал совсем ручным. А когда зажила рана, его взял к себе на обучение инструктор по дрессировке собак Ефим Цыганюк. Медвежонок быстро рос и усваивал нехитрую науку. К трём годам он уже умел плясать «барыню» и бороться с солдатами по всем правилам вольной борьбы.

Около пестуна всегда толпились пограничники.

- А ну, Миша, покажи, как часовой дремлет на посту! – говорил Цыганюк и подавал медведю деревянную винтовку.

Медведь становился на задние лапы, прижимал к себе винтовку и, зажмуривал глаза, начинал слегка покачиваться. Затем он ронял винтовку и падал на спину под дружный смех пограничников. За исполнение каждого номера он получал кусок сахару и довольный похрустывал им, показывая свои белые зубы.

Пестун жил у нас очень долго. Собаки привыкли к нему и уже не лаяли при встречах, а почтительно расступались, словно признавая силу медведя.

Дата добавления: 2015-07-10