Глава 12. То, что в основе всего сущего

Лифт, распознав хитроумную комбинацию, которую Джадж набрал на панели, привез Джаджа и В. к знакомому В. коридору, в конце которого находился кабинет Мистера. Джадж, не сказав ни слова, вытолкнул В. из лифта и махнув ему на прощание ручкой, укатил в неизвестном направлении.

В. решительно зашагал вперед. Памятуя о прошлом своем посещении этого коридора, В. шел, не оглядываясь ни на двери с золотыми ручками, ни на странно зыбкие стены. «Хватит с меня приключений», – думал В., стараясь не ступить ногой мимо старого потертого ковра. «Кто знает, чего там. Одно только известно точно: без большой необходимости не стоит открывать никакие двери, хотя…» – В. посмотрел на одну из дверей.

Та не только находилась в стене, как положено обычной двери, но зловеще манила, по-другому не скажешь. Именно манила и именно зловеще. Чем дольше В. смотрел на дверь, тем настойчивей звучал ее неслышный пугающий зов. В. даже показалось, что дверь превращается в воронку, которая затягивает в себя окружающее пространство вместе со стоявшим напротив нее В. «Ну нет, – В. отвернулся от двери, – теперь так легко ты меня не поймаешь. Заманивай кого-нибудь другого, а я знаю, куда иду. Туда, к зеркалу, что маячит в конце коридора, и ничто не заставит меня свернуть с пути».

Таким образом, в этот раз В. почти без приключений добрался до зеркальной двери. Последняя тотчас открылась, вернее не открылась, а растворилась в воздухе, словно только и ждала В. Не мешкая В. шагнул в кабинет Мистера.

На сей раз здесь не было ни изысканной мебели, ни бетонной стены, да и кабинета, как такового, не было. Перед В. простиралась заснеженная равнина с редкими, растущими то здесь, то там маленькими елочками. С неба (или с потолка?) мягкими пушистыми хлопьями падал снег. Темнота рассеивалась волшебным золотистым светом, хотя нигде не было видно никаких фонарей или чего-то подобного. «Может, это луна светит?» – мелькнула у В. нелепая мысль, которую он тут же отбросил.

Очарование этой импровизированной зимы захватило В., и он почувствовал себя школьником, для которого в самый разгар учебного года наступили каникулы. Заметив между запорошенных снегом деревьев узкую бегущую вдаль тропинку, которая словно приглашала В. совершить приятную прогулку, он не заставил себя долго ждать и зашагал по ней, сам не зная куда.

Кругом царила звенящая тишина, которая нарушалась только хрустом снега под ногами. В. не боялся затеряться в кабинете Мистера, хотя и догадывался, что при определенных обстоятельствах это было бы возможно. Он смело и радостно шел вглубь бутафорского сказочного леса. «Я похож на Красную Шапочку, – усмехался он про себя. – Только пирожков не хватает. Мда, не встретить бы волка и спокойно дойти до бабушки. То есть до дедушки. Симпатичного такого дедушки с седыми усами, который курит ванильные сигары, умеет левитировать и подбирает на помойке выброшенных на обочину цивилизации неудачников». Мысль о Мистере развеяла было его приподнятое настроение, но в следующую минуту В. и думать забыл о вредном старикашке, потому что его глазам открылась дивная картина.

На небольшой заснеженной полянке было раскинуто то ли огромное мохнатое одеяло, то ли пушистая шкура неизвестного зверя. На этой шкуре спиной к В. сидел какой-то человек. Силуэт был неясно очерчен и В. не мог понять, кто это. Но все волшебство заключалось не в заснеженной полянке и не в пушистой шкуре, а в прозрачном кувшине, стоявшем тут. Кувшин был наполнен солнечным светом, иначе В. сказать не мог. Этот свет заливал чудесным золотистым сиянием все вокруг.

Мягкий луч коснулся лица В. и обогрел его медовым теплом. Словно мать провела нежной рукой по щеке. Этот золотой свет был таким обволакивающим, таким густым, что хотелось плавать в нем, играть, как маленькая рыбка в теплых водах океана. В. замер от наслаждения. Но сидящий на шкуре человек прервал нескончаемое блаженство. Он обернулся, и… Это был не Мистер.

Леяна! Вздох облегчения вырвался у В. Еще один чудесный подарок! Тут же заливающее его тепло усилилось, загустилось где-то в районе сердца и мягкой волной ударило в голову. В. подошел к Леяне с немного глуповатой, как ему казалось, улыбкой. «Глуповатая, зато искренняя», – подумал В. Так не хотелось опять возводить бастионы вокруг своего «я» и защищаться от неожиданных нападок. «Пусть говорит, что хочет, – решил В., – все равно мне будет приятно слышать ее голос».

Но Леяна, вместо того, чтобы скорчить, как обычно, ехидную гримаску, тоже улыбнулась ему – широко и открыто. Она встала и подошла к В. Леяна крепко его обняла, прижавшись к нему всем своим маленьким горячим телом. Обняла так, словно весь день только и мечтала об их встрече.

Тепло внутри В. стало обжигающим. Он даже немного отстранил Леяну, боясь слишком уж разгорячиться. Они присели на шкуру, которая вблизи оказалась все-таки мохнатым пледом. В. с наслаждением вытянул ноги. Еще минуту назад он не мог бы и подумать, что его блаженство может стать более полным, но сейчас, рядом с Леяной, это было именно так. В., все еще «глупо» улыбаясь, любовался ею.

Леяна была облачена в голубой то ли кафтанчик, то ли платье, отороченное голубым мехом и расшитое серебром. На руках у нее были варежки, а на ножках – сапожки, которые тоже были голубыми и расшитыми серебром, как и маленькая шапочка на ее голове. К тому же, вдруг откуда-то у нее взялись две длинные и толстые серебристо-белые косы, которые лежали на ее груди.

«А косы-то когда успели вырасти? И цвет волос, кажется, изменился?» – задумался было В., вспомнив короткие золотистые кудряшки Леяны, но потом выбросил это из головы, он не был силен в женских штучках. Он просто любовался Леяной. Учитывая волшебное золотое сияние, разливавшееся из кувшина, ее облик услаждал взгляд.

Но странное дело, несмотря на то, что Леяна была как никогда прекрасна, ее красота не будила в В. никаких страстных чувств. Все что ему нужно было сейчас – чтобы Леяна все так же сидела рядом, пусть золотистые блики играют на ее пухленьком личике, которое так сейчас напоминает личико ребенка.

Леяна и вправду была не похожа на себя прежнюю. Черты ее лица смягчились, в них не было и следа насмешки над В. Она одарила В. теплым лучистым взглядом из-под длинных ресниц. Леяна сняла одну варежку и положила свою горячую руку на руку В.

Странное дело, с неба (или с потолка, В. так и не понял) все так же валил снег и покрывал все вокруг толстым слоем, но ни снежинки не падало на мохнатый плед, где сидели В. и Леяна. И здесь был тепло, В. ни капельки не замерз. Он сейчас находился на вершине телесного и душевного комфорта, который только усиливался от прикосновений Леяны. Пожалуй, еще никогда в жизни ему не было так хорошо.

Слегка наклонив головку, Леяна спросила:

– Как прошел день?

В. сразу вспомнил все свои злоключения и невольно отдернул, нахмурившись, руку. Вот уж чего сейчас ему больше всего не хотелось, так это вспоминать свои бездарные скитания и прочие неприятности. Но столько тепла и понимания было в голосе Леяны, что В. не смог устоять и выложил ей все как на духу – про Джаджа, Верьяда Верьядовича, Жирмилу, Оттяг и все прочее, что приключилось с ним.

Леяна не позволила себе ни одного колкого комментария, ни единой ехидной ухмылки, она только внимательно слушала В. Закончив рассказ, В. невольно вздохнул, опасаясь, что вот тут-то он и расплатится за свою откровенность, но Леяна и не думала его укорять или отчитывать. Она только сказала тихо и мягко:

– Позволь я объясню, что произошло. Ты устал сражаться. Весь этот день ты провел в борьбе, но не в борьбе с Джаджем, или Жирмилой или с кем-то еще. Не в борьбе с обстоятельствами, не в борьбе с людьми. Ты сражался с самим собой, со своими чувствами.

В. тут же хотел возразить, но Леяна остановила его, прикрыв ему рот рукой:

– Нет! Послушай меня! Будь честен с самим собой. Тебя злило, что ты не можешь быть таким, каким тебе хотелось бы быть: уверенным, спокойным, знающим. Признайся в этом не мне, но себе. Истина в том, что ты сам и есть тот враг, с которым ты воевал.

В. молчал. Она, конечно, была права.

– И что же делать? – лукаво спросила его Леяна. – Обстоятельства могут измениться, но можешь ли измениться ты сам? Сумеешь ли ты хранить спокойствие, когда все вокруг идет кувырком?

В. молчал, она продолжала:

– Твои собственные чувства полностью завладели тобой, ты вынужден подчиняться им беспрекословно. Разве ты хозяин своему гневу? Или страху? Что такое твои чувства и как ими управлять? Признайся, вот что волнует тебя, а не то, сколько комнат в Доме или как найти какие-то там двери.

В. даже не кивнул. Она читает в его душе лучше, чем он сам когда-либо.

– К счастью, на все эти вопросы есть ответы, – сказала, улыбаясь, Леяна.

В. вскинул на нее удивленные глаза.

Ловким движением Леяна извлекла из кармана своего платьица стеклянный стакан и щедро плеснула в него из кувшина. Она протянула стакан В. Он взял стакан и почувствовал в руках пульсирующее тепло. "Что это?" – хотел было спросить В., но глаза Леяны без слов сказали ему, что эта жидкость не причинит ему никакого вреда, и В., выдохнув, выпил.

Что-то обжигающее, ледяное, горячее, играющее, струящееся, пенящееся и еще бог весть какое пролилось в его горло. Что-то текло и в то же время пылало, оно было горячим и холодным одновременно. И В. не выпил эту странную жидкость, а словно бы впитал ее разом всем своим телом. Он даже видел сквозь кожу, как золотой свет растекается по его венам.

В. расправил плечи и оглянулся. Вроде бы все на своих местах. И В. все тот же, только усталости как ни бывало. Или не тот? Что-то необъяснимое, но очень важное произошло с В. Он обрел некое бесценное качество, которого ему так долго не хватало. Это похоже на мудрость… или на радость… Радостная мудрость! В. стал беззаботным, как птица в небе, но в то же время мудрым, как вековечные горы. Как давно он ждал этого! Ему дышится так легко и свободно!

Леяна прервала размышления В., поднявшись с пледа и поманив В. за собой. Они отошли на несколько шагов и Леяна махнула рукавом в темноту, которая стала светлеть прямо на глазах. Быстро сменявшие друг друга картины возникали перед В.: кто-то смутно знакомый стоял на коленях на морском берегу, бродил по переполненному людьми залу, торопливо жевал за столом, ломившемся от яств… Прежний В. с трудом бы догадался, что происходит, но теперешний В. понял все сразу. Он видел свой прожитый день. Он видел себя.

Вот В. беседует с Джаджем, вот он стоит опутанный проводами трансилятора, а вот они уже в Ресторации, и Жирмила трясет перед В. своим пузом. В. поглощает баклажаны с рубленым мясом, забавно чавкая. В. бродит в толпе… Словом, В. узрел все свои мытарства за этот день.

Но теперь его злоключения предстали перед ним в совсем в ином свете, потому что В. мог видеть не только себя самого, но и свои чувства – в виде ярких разноцветных вспышек. Это зрелище заворожило В. Вскоре произошедшие события отошли на второй план, исчезли действующие лица и декорации, а чувства слились в единую, сияющую необыкновенными красками, полную движения многомерную картину из световых волн и вспышек.

В. погружался в свой прожитый день, и вместе с тем погружался в свою безграничную внутреннюю Вселенную. Для него окончательно исчез кабинет Мистера и Леяна. В. пребывал в Царстве Самого Себя. Он парил в пространстве, подобном безвоздушному космосу, в котором то тут, то там сияли скопления невероятных огней. У В. захватило дух от их нестерпимо прекрасного сияния. Одно из световых скоплений особенно понравилось В., и он захотел к нему приблизиться. Охваченный волнующим трепетом, В. погрузился в то, что являлось частью его прошлого…

...

Где он? В. не верил своим глазам. Он оказался в офисном здании той фирмы, где он когда-то работал. Это приемная перед его кабинетом. Там сидит красивая девушка с сияющими зелеными глазами и мягкими каштановыми волосами, которые золотистыми волнами ниспадают на ее плечи. Она нервничает и покусывает слегка оттопыренную губку. У В. перехватило дыхание. Это она! Та, чье имя он почти забыл. Его невеста, П.! Это она…

На него разом нахлынули все его чувства к П., словно могучий поток времени смыл старательно возводимую В. плотину из дней без нее. Он так усердно проживал годы, постепенно стирая ее образ из памяти, что теперь сам факт ее существования повергал его в бесконечное смятение.

Разве она есть? Разве она существует? Ведь то был только мимолетный сон, от которого он давно проснулся. Опровергая все известные законы, П. вернулась из небытия, куда В. заточил ее навеки, но он не хочет, не может вспоминать о том, что когда-то потерял самую драгоценную часть самого себя.

Отрубленная рука обречена разлагаться, и отсеченная плоть подвержена гниению. Так почему же когда-то безжалостно оторванная часть сердца все еще бьется? В. вдруг понял, что никогда он не переставал любить П. Он вычеркнул ее из своей жизни, но чувство, которое родилось в радостях первых встреч и очистилось в муках расставания, уже не могло погибнуть.

Если бы только можно было повернуть время вспять! Если бы он мог воспротивиться ходу времени, удержать этот миг, в котором она всегда будет рядом. Или это возможно? И ему стоит только коснуться ее и чудо свершится? Они станут прежними и вновь обретут друг друга.

В. протянул руку. Ближе, ближе, так близко от любимого лица… Он уже ощущал на своей ладони ее горячее дыхание. Еще чуть-чуть и он дотронется до ее прохладной щеки… Он сможет все исправить. Одно прикосновение – и все изменится. Его руки так часто пробуждали ее ото сна. Она проснется и сейчас. Она тоже все вспомнит. Еще чуть-чуть… Любимая, я рядом. Только позволь мне дотронуться до тебя…

Но П. отстранилась, и рука В. поймала лишь воздух. П. сосредоточенно смотрела куда-то мимо В. Страсть и затаенный страх пылали в ее глазах. В. видел, как лихорадочно пульсирует венка на ее шее. Он слышал поступь чьих-то тяжелых шагов… В. обернулся и невольно отшатнулся. Из кабинета вышел он сам, во плоти!

Этот В. отличался от теперешнего, но не так уж разительно. Дорогой костюм цвета бутылочного стекла, классическая стрижка, гладко выбритое лицо. В. не без некоторого самодовольства отметил, что выглядит прежний В. превосходно. Этот прежний В. по-хозяйски подошел к П. и обнял ее, торопливо чмокнув в щечку. П. поднялась со стула. Она стояла, смущенно переминаясь с ноги на ногу.

– Привет, П., не знал, что ты здесь, – заговорил В. из прошлого. – А я весь день бегаю как угорелый. Начальник по сбыту опять договоры запорол. Сколько раз я ему объяснял, как нужно заключать договоры, но все без толку. А что я теперь с поставщиками буду делать, ума не приложу… – и В. понес какую-то нудную ахинею, причем с таким важным видом, словно от его работы зависела по меньшей мере судьба всего человечества.

П. внимательно слушала его, но от теперешнего В. не укрылось, что ей хочется поговорить совсем не о трудовых успехах В. Но тот прежний В. был, видимо, уверен, что ей безумно интересны его разглагольствования и продолжал в том же духе. Потом он наконец перестал говорить о работе, бросил на П. мрачный взгляд и спросил ее сурово:

– Зачем ты пришла? Я же сказал, что пока не хочу тебя видеть. То есть, – поспешил он смягчить свои слова, – что мы пока не должны встречаться…

– Сказал, а я вот пришла! – Она гордо вскинула голову, но в глазах ее читалась мольба о помощи и снисхождении.

«Не оттолкни меня, – прочитал в ее глазах теперешний В., – ведь я и так унизила себя тем, что пришла к тебе незваной, и большего унижения я не выдержу!»

Но прежний В. только пронизывал П. холодным взглядом. Он даже не пригласил ее пройти в свой кабинет.

– Я же просил, – жестко сказал он. – Дай мне разобраться…

– Но в чем разобраться, милый? – спросила П. и осеклась. Судя по гримасе на лице, В. явно не желал быть «милым».

– Да я и сам толком не знаю, в чем. Наверное, в наших отношениях, – снисходительно проронил он. – Прошу, дай мне время…

– У нас есть все, что угодно, кроме времени, – возразила она. – Не тот случай. Время нам не помощник.

– Как знаешь, – бесстрастно отвечал В. – Только от меня-то ты чего хочешь?

– Я хочу быть с тобой, – сказала она.

– Да? А мне так не казалось! – голос В. был полон яда.

– Почему? За что ты со мной так? – спрашивала она, но В. молчал.

Теперешний В. знал, что гложет В. из прошлого, но он знал так же и то, что гордость не позволит ему рассказать ей о своих переживаниях. Вместо того чтобы выпустить на волю своих внутренних демонов, В. старательно удерживал их взаперти, от чего, впрочем, их число не убавлялось, а наоборот увеличивалось, словно эти демоны питались его скрытностью. Они становились тем упитанней и злее, чем больше он молчал и прятал ото всех свои чувства.

Все дело было в том, что В. боялся до безумия дать П. тот ключик, который откроет ей доступ к самым сокровенным глубинам его души. Если она будет знать все о его уязвимых местах, то наверняка использует это знание в минуту гнева. Видит бог, у нее и так достаточно средств, чтобы заставить его от муки скрежетать зубами, но если В. еще и распахнет перед ней свое нутро, то что от него останется, когда она запустит туда свои пальчики и потянет за самые чувствительные струны?

А П. ловила взгляд В., в глубине души уже понимая, что эту неприступную холодную стену отчужденности ей не преодолеть. Но она все еще пыталась.

– Мы могли бы начать все заново… – и она сникла под его стальным взглядом. Теперешний В. видел, как потухает в ней запал задорной безрассудности, который побудил ее придти сюда, и его сердце содрогалось от ужаса. Прежний В. тоже это видел, и безжалостно злорадствовал в душе.

«Так то! – думал он, – еще посмотрим, кто будет под чью дудку плясать! Намного приятнее снисходительно выслушивать просителя, чем просить самому».

Прежний В. должен был сейчас сказать ту пакость, о которой он давно уже думал и, которая окончательно разрушит их отношения. Зачем тянуть? Ведь рано или поздно это все равно случится.

– Раз уж ты пришла, – заговорил вдруг В. не своим голосом, – я хочу покончить со всем этим прямо сейчас. Давай расстанемся.

Она не ответила, но лицо ее окаменело. В. догадывался, что у нее сейчас на уме только одно – не дрогнуть перед ним, не дать ему понять, как глубоко он ее ранил. Ранил тем больнее, что, похоже, ему-то самому все происходящее безразлично. Она вскинула бровь и застывшими губами произнесла:

– А что делать мне?

В. снисходительно махнул рукой. Какая-то его часть явно упивалась ролью вершителя чужих судеб. Он царственно молвил:

– Жить…

Лицо его не изменилось. Но и П. не вздрогнула, глаза ее не наполнились слезами. Она только твердо ответила:

– Хорошо. Будь по-твоему. Но мне кажется, что ты совершаешь ошибку.

И прежний В., и теперешний В. не хуже нее знали, что В. совершает глупую непростительную ошибку, о которой пожалеет потом тысячу раз, но и тот, и другой молчали.

Она, встав со стула, любезно поинтересовалась:

– Это все, что ты хотел мне сказать?

Он молча кивнул.

– Хорошо, – повторила П., – хотя оба понимали, что в происходящем нет ничего хорошего.

Она развернулась и ушла. Прежний В. остался в приемной, теперешний В. последовал за П. Она сбежала вниз по лестнице, нетвердыми шагами прошла к гардеробу, взяла свое пальто и вышла на улицу в темноту ночи. Ветер немилосердно трепал ее распущенные волосы, а холод проникал под теплое пальто, словно вознамерившись пересилить душевную стужу, завладевшую ею.

П. присела на скамейку, и В., невидимый для нее, присел с нею рядом. Она так и не позволила себе заплакать, хотя в ее глазах стояли слезы, блестевшие в свете фонаря. В. хотел обнять ее и утешить, но знал, что она не почувствует его прикосновений. Он сидел рядом с П. и думал: почему же в нем проснулась эта пакость? Почему он так хотел расстаться с самым дорогим для него человеком?

В. не мог больше безмолвствовать, он хотел рассказать П. о своих чувствах, хотел хоть как-то оправдаться перед нею. Он стал говорить, а П. молчала, опустив голову, и В. казалось, что она его слушает. Он говорил:

– Как мне объяснить это тебе и как постичь самому? Я слышу тихий зов вечности, только когда я один, бесконечно один. А когда я с тобою, я не вижу и не слышу ничего, кроме тебя. Ты захватила все мои помыслы, мой разум и мое сердце, а я догадываясь, что ты никак в этом не повинна, все же вознамерился тебе за это отмстить. Или не отомстить, я не знаю…

Я знаю только, что когда я с тобою, я счастлив, но не свободен, моя душа прикована к тебе и я не могу взлететь. Я иду на дно и тебя тоже тяну вниз. Мы связаны по рукам и ногам своим счастьем, но неужели любовь может сковать? Наверное, нет, и стало быть мы скованы цепями себялюбия, или жадности или еще чего-то, я не знаю…

Но знаю только, что не могло случиться по-другому. Я не мог расстаться с тобой, и не расстаться с тобой я не мог. Не гневайся на меня, и без того я достаточно наказан чередой бесконечных дней, в которых нет тебя. Мне не за что просить прощения, но все же прости. Прости, что я променял наше безмятежное будущее на мучительное прошлое. Прости, что я не умел любить тебя. Прости, что никогда не смогу покаяться тебе в этом.

Прости.

В. хотел еще один, последний раз, взглянуть на Нее, но холодный ветер налетел на него, закружил и унес прочь.

...

Если бы В. мог видеть себя со стороны, то увидел бы, что он лежит на заснеженном полу кабинета Мистера, а над ним склонился сам Мистер, который заботливо растирает ему руки и ноги и озабоченно шепчет:

– Слишком быстро, слишком глубоко, слишком полно. Опять не доглядели…

Мистер разогрел свои ладони и положив их на лицо В., легкими движениями потер его щеки, словно стирая с них какую-то грязь. И в тот же миг В. открыл глаза.

Падал тихий, мягкий снег. На В. смотрел хорошо знакомый ему старикан с седоватыми усами, который на сей раз облачился в костюм сверкающего брусничного цвета с гобеленовым рисунком и нахлобучил шляпу, представлявшую из себя нечто вроде канотье с квадратными полями. Трудно было не засмеяться при виде столь нелепого наряда, но В. сейчас было не до смеха. Он почему-то чувствовал себя так, словно по нему проехался паровоз, но что с ним случилось, он не помнил. Мистер улыбался В., впрочем, безо всякого ехидства, так старый дедушка мог бы улыбаться своему любимому внуку.

– А где Леяна? – спросил В., поднимаясь и почесывая гудящий затылок.

– Ты, скажем так, немного задержался и она тебя не дождалась, – ответил Мистер. – Леяна ушла. Но не волнуйся, вы обязательно еще увидитесь. А кроме того, мы с тобой премило поболтаем и без нее.

– А где я был? Где я задержался? – недоумевая спросил В. – Я куда-то уходил? Я ничего не помню…

– Был да был, что с того, – весело проговорил Мистер. – Сейчас ты здесь, и лично я очень рад тебя видеть, а ты рад мне?

– Я, эээ… ммм… да… то есть, конечно… – промямлил В.

Мистер рассмеялся:

– Не очень-то искренне, ну да ладно.

В. тупо смотрел на Мистера:

– Что произошло? – спросил он.

Мистер в этот раз не стал ходить вокруг да около, а ответил просто:

– Ничего страшного. Ты побывал в своем прошлом.

Он обнял В. за плечи и усадил его на мохнатый плед. В. какое-то время приходил в себя и постепенно вспоминал все, что было. Скопление разноцветных огней… А потом П., его любимая, ей холодно, и он виноват в ее страданиях…

– Ну, ну, – Мистер, как обычно, читал мысли В. – Со всяким может случиться. Не казни себя. Крайне бессмысленное занятие. Пользы ни на грош. А вреда уйма. Прошлое останется в прошлом. Лучше на-ка вот глотни, – и Мистер подал В. стакан, наполненный золотистым светом, правда не так щедро, как наполняла его Леяна. В. с наслаждением выпил и сразу же почувствовал себя бодрее.

– Вот и славно, – усмехнулся Мистер. – Теперь все придет в норму.

В. постепенно становился самим собой, хотя воспоминания еще не полностью вернулись к нему.

– Итак, я здесь, чтобы ответить на все твои вопросы, – проговорил с важным видом Мистер. – Ты ведь этого хотел?

В. кивнул. Вроде бы он и правда хотел что-то такое узнать…

– Тогда спрашивай! – воскликнул Мистер. – Спрашивай о чем угодно!

В., как назло, не мог вспомнить ни одного из тех вопросов, что так мучили его еще недавно. Он перебирал в памяти события прошлых дней, но воспоминания были какими-то туманными. Наконец перед его взором предстало странное лицо Джаджа. В. спросил Мистера:

– Можно узнать, что с Джаджем? Что у него с лицом?

– А, – махнув рукой, отвечал Мистер, – ничего особенного, обыкновенная раздвоенность личности. Скоро пройдет.

В. соображал с большим трудом. Путешествие в прошлое совсем выбило его из колеи. У него голова шла кругом. Столько всего случилось за эти дни, но что именно случилось?

– Ну? – поднял брови Мистер. – Еще есть вопросы? Подумай-ка хорошенько, о чем ты хотел спросить.

И опять как назло, В. не знал, какой вопрос задать Мистеру. Он молчал.

Его взгляд невольно переместился от лица Мистера к прозрачному кувшину с волшебным золотистым напитком. В. наклонился, приблизив к кувшину лицо, и почувствовал, как его щеки обогрелись теплом. Словно зачарованный В. смотрел на светящуюся жидкость.

Тут В. показалось… Но нет, какая нелепая догадка! И все же… В. почудилось, что и жидкость смотрит на него! Как это могло быть, он и сам не понимал, но он отчетливо ощущал, что жидкость на него пристально смотрит. В. моргнул. И жидкость моргнула! В. знал, что это звучит нелепо, но несомненно в жидкости произошло движение, которое В. захотелось сравнить с морганием.

В. наклонился ниже… Таинственная субстанция переливалась янтарным светом и вдруг в один миг разлетелась на тысячу солнц! Оказалось, что загадочное нечто состояло из множества солнечных зайчиков – сияющих лучей, которым тесно было сидеть взаперти. Они беспрестанно двигались, играли, и их движение складывалось в такую волнующую гипнотическую картину, что В., наблюдая за ними, позабыл обо всем.

Он приложил руку к кувшину и солнечные зайчики устремились к его ладони, В. сразу почувствовал их тепло, их ласку. Он не знал, как это было возможно, но светящаяся жидкость, заключенная в стеклянный сосуд, не была ограничена его рамками. И она не только грела и светила, но обладала особым, все понимающим разумом, а также чуткой душой.

В. мог даже общаться с волшебной жидкостью. «Я восхищен тобою», – сказал он ей безмолвно, а она ответила ему без слов: «А я тобою», – и засмеялась, а вернее заиграла новыми бликами.

В. чувствовал очень близкое родство с этими солнечными зайчиками, как будто он и сам когда-то был одним из них, когда-то давным-давно. Он захотел вернуться в солнечную вселенную, захотел снова резвиться среди своих солнечных братьев, растворившись в солнечном свете.

А еще он ощутил странное томительное желание, которое было гораздо сильнее и жажды, и голода. Он жаждал выпить золотистый свет, поглотить его, впитать в себя...

В. опомнился. Он уже, оказывается, взял кувшин в руки и поднес его ко рту. Мистер ухватил своей стальной пятерней В. за локоть.

– Не советую, – проговорил Мистер и осторожно отобрал у В. кувшин. – Передозировка крайне опасна.

В. очумело смотрел на Мистера. Наконец он пришел в себя:

– Что это? Что там? – спросил он хрипло, указывая на кувшин.

– Ну, вот и начались вопросы! – обрадовался Мистер. – Отвечу с удовольствием. Там всего лишь то, чего жаждут миллионы людей по всему. Всего лишь то, без чего нет ни силы, ни красоты, ни жизни. Всего лишь то, что в основе всего сущего.

Мистер поднял кувшин, любуясь золотистым светом, блики от игры солнечных зайчиков падали на его лицо. Мистер продолжал:

– Это нечто может решить все твои проблемы. Оно претворит в жизнь самые чудесные мечты, дураку даст бесконечную мудрость, а уродливого квазимодо сделает милым, как херувим. Что же это, спрашиваешь ты меня. И как мне ответить на такой простой вопрос?

Я мог бы назвать это любовью, но, к сожалению, человек привык именовать этим словом все, что попало. Я мог бы назвать это светом, но над светом властна тьма, а над тем, о чем мы говорим, ничто не властно. Я мог бы назвать это силой, но это совсем не то, что грубо повелевает. Так что же это? – Мистер расплылся в улыбке: – Мы предпочитаем называть это… шушкой.

У В. вырвался возглас изумления:

– Как? – воскликнул он. – Шушкой? Что за глупое слово?

Мистер пожал плечами:

– Почему глупое? – Мистер ткнул пальцем в кувшин. – Ей нравится.

Но слова Мистера не убедили В. Он наклонился к кувшину и, глядя прямо в солнечную вселенную, неуверенно прошептал:

– Шушка… – и тотчас увидел, как заиграли солнечные зайчики. Ей действительно нравилось!

– Шушка… – опять прошептал В. и опять заиграли солнечные зайчики.

– Привет, шушка! – радостно проговорил В., начиная понимать, в чем прелесть такого наименования. Все эти высокопарные слова – любовь, сила, свет – были слишком холодными и далекими, а то, что сияло в кувшине, было очень близким, родным и теплым.

Мистер понимающе следил за всеми манипуляциями В. Но так как В., по-видимому, готов был чуть ли не вечность общаться с шушкой, Мистер отодвинул от него кувшин и произнес:

– А помнишь, Джадж тебе сказал, что ты на нуле?

В. кивнул.

– Так вот, он имел в виду, что маловато у тебя шушки, – и Мистер хитро улыбнулся, но потом состряпал серьезное лицо:

– Итак, продолжим. Теперь ты вспомнил свои вопросы?

В., который окончательно пришел в себя, выпалил:

– Я вспомнил! Одиннадцать дверей, которые не имеют конкретного местоположения! Что это за двери такие?

– Старикашка Верьядыч совсем запудрил тебе мозги, – спокойно отвечал Мистер. – Не советую тебе слушать подобный околонаучный бред. Когда ты научишься перемеСТЕЧаться, вся эта ерунда отпадет сама собой.

– ПеремеСТЕЧаться? – В. не понял, почему Мистер так странно произнес слово «перемещаться». – Я вроде и так умею перемещаться.

– Нет, – отрезал Мистер, – поверь мне. ПеремеСТЕЧаться ты не умеешь.

– Хорошо, допустим, – согласился В. – Но эти двери не дают мне покоя! Как до них добраться и что там, за ними?

– Ох, дались тебе эти двери! – вздохнул Мистер. – Поверь, это всего лишь небольшое развлечение, не более того. Всего лишь, так скажем, шапочное знакомство с Домом. Поверь, тебя ждут вещи поинтереснее. Но ты сам должен открыть все оставшиеся двери, потому что никакие объяснения не помогут тебе познать суть того, что скрывается за ними.

– Допустим, – мрачно кивнул В., он был не очень доволен ответом Мистера. – Но есть еще вопросы. Чем занимаются те люди, которые живут здесь? Чем занимается Леяна, Верьяд Верьядович, Джадж, Жирмила и все остальные?

Мистер пожал плечами:

– Они занимаются всем, чем пожелают.

– То есть?

– Какое тут может быть «то есть»? Откуда я знаю, что каждому из них взбредет в голову? Творят, что хотят, вот и все, – отрезал Мистер.

В. продолжал пытать Мистера:

– А кто тогда следит за порядком? Кто управляет всеми?

– Никто, – Мистер был предельно лаконичен.

– Стало быть, эти люди могут получить любую вещь бесплатно, могут получить сколько угодно еды, и при этом каждый творит все, что хочет? Это же полная ерунда! Бред! Такого не может быть никогда. Я ни за что в это не поверю! – возмущенно воскликнул В.

Мистер только опять пожал плечами в ответ:

– И тем не менее это так.

– Но ведь необходимо управление, организация! – пытался доказать свою точку зрения В. – Нужна система! Такая куча народу! Что здесь творится? Это же полный беспредел! Если бы каждый делал все, что ему взбредет в голову, тут уже давно никого бы не осталось! Люди попросту поубивали бы друг друга!

– С какой стати? – удивленно поднял брови Мистер.

– Такова человеческая природа! – развел руками В.

– Кто тебе это сказал? – спросил Мистер.

– Это общеизвестный факт!

– Это не общеизвестный факт, а общеизвестное заблуждение. Почему ты так подумал? Ты хочешь кого-то укокошить? – удивился Мистер.

– Да нет же, я вовсе не… – замялся В. Если подумать, Жирмила и Кларло, оставили неприятное впечатление, но убийство… До такого, конечно, В. еще не дошел.

– Если у тебя когда-нибудь появятся подобного рода намерения, то я многое отдам за то, чтобы посмотреть, как ты будешь претворять их в жизнь, – усмехнулся Мистер. – Поверь, здесь люди очень неплохо умеют защищаться. Впрочем, и за пределами Дома люди умеют неплохо защищаться. А тому, что происходят убийства, есть всегда две основные причины. Первая: когда кого-то убивают, это происходит, потому что…

В. с любопытством следил за словами Мистера. Неужели сейчас Мистер разрешит загадку, над которой бьются все криминологи мира?

– … потому что убитый сам хотел умереть.

В. вскинул брови. Очередная несусветная чушь!

– Если можно было бы опросить убитых, то вряд ли среди них нашлись бы те, которые признались бы, что сами просили их прикончить, – возразил В.

– А я и не сказал, что они просили их прикончить, – возразил Мистер. – Убитые, конечно, не писали прошений на имя своих убийц, но они определенно хотели умереть.

– Ерунда! – возмутился В. – Я уверен, каждый убитый заявил бы, что хотел прожить еще лет сто.

– Что бы они там не заявляли, это не меняет сути дела! – махнул рукой Мистер, – Убитые хотели умереть. Возможно, они не отдавали себе в этом отчета, но они хотели умереть, – отчеканил Мистер.

В. развел руками. Даже оспаривать неохота такую ерунду!

– А у нас здесь, – продолжал Мистер, – никто не хочет умирать. Так кого же убивать?

В. молчал, но весь его вид красноречиво говорил о том, что он думает о разглагольствованиях Мистера. Мистер внимательно посмотрел на В.:

– Ты что же, в самом деле думаешь, что смерть, тем более насильственная, вот так запросто, ни с того ни с сего сваливается человеку на голову?

На это В. не нашелся, что ответить. Пожалуй, если задуматься, он так это себе и представлял.

– Вот это уж точно несусветная чушь! – воскликнул Мистер. В. не стал оспаривать слова Мистера. Он не так уж и подкован в криминологии.

– А вторая причина, – продолжал Мистер, – состоит в том, что насилие не возникает из ниоткуда. Насилие всегда бывает порождено только насилием.

В. задумался. Вот это хоть похоже на правду.

– Я тебя понимаю, – мягко, и в то же время не без ехидства сказал Мистер. – Ты, бедняжка, так привык к насилию, что уже не представляешь себе ничего другого, ведь всю жизнь тебя принуждали быть таким, каким нужно кому-то: семье, друзьям, коллегам, обществу, государству. Ты всегда действовал под чьим-то давлением, а это и есть, мой дорогой, самое настоящее насилие. Подумай, много ли у тебя найдется моментов, когда ты делал что-то не по необходимости, а всего лишь повинуясь своей естественной склонности?

И опять В. задумался и понял, что такие моменты в его жизни можно было пересчитать по пальцам.

– Если бы ты не был рабом насилия, ты не сбежал бы на помойку, – уверенно заявил Мистер. – А здесь у нас нет насилия, потому что никто никого ничего не заставляет делать. Не поверишь, насколько это действенное средство – избавление от насилия. Достаточно просто оставить людей в покое, и любой, самый скверный из них, становится ангелом.

Но В. все же не понимал, как могут люди существовать в таких неестественных условиях.

– Но ведь вседозволенность развратит людей, превратит их в… – В. говорил больше самому себе, чем Мистеру.

– Хм, в кого? в свиней, может быть? – подхватил Мистер.

– Да, в животных, причем в избалованных, – согласился В.

– Ну уж! – хмыкнул Мистер. – Не будь ты так строг к людям! Это насилие приучило тебя думать, что люди – это звери, рядом с которыми должен всегда находиться надсмотрщик с хлыстом. Многие извращения человеческой природы проистекают скорее от беспокойства, от страха потерять, чем от пресыщенности. Даже простая уверенность в том, что ты всегда будешь сыт, творит с человеком чудеса. Это так успокаивает! – Мистер с довольной улыбкой погладил себя по животу.

Однако В. не чувствовал себя успокоенным. Пока что мысль о том, что все его нужды будут удовлетворены, и ему не придется бороться за кусок хлеба, вызывала у него не успокоение, а страх. А Мистер все смеялся:

– Да забудь ты о своих тревогах! Неужели это так плохо, что тебе не придется горбатиться всю жизнь для того только, чтобы питаться? Кому от этого будет хуже? Тебе никогда не казалось странным, что при таком изобилии всего вокруг, тебе достаются только жалкие объедки? Каждую крошечку хлеба ты должен заработать, за каждую капельку воды ты должен бороться! Разве природа не изобилует различными дарами? И разве ты не сын этой природы? Так почему при таком богатом родителе сын вынужден побираться? Вот что должно казаться тебе несусветной чушью, а не то, что люди существуют где-то в мире и гармонии без постоянных попыток прикончить друг друга.

В. подумал, что Мистер слишком уж утрирует. А Мистер как всегда, читал мысли В.:

– Хорошо, я преувеличил чуток, но все же подумай на досуге о том, чем еще была наполнена твоя жизнь, кроме непрестанных забот о том, чтобы накормить-напоить свое тело, уложить его спать, дать ему комфорт и необходимые удобства, утолить вожделение и так далее. Чем еще, кроме удовлетворения инстинктов, ты был занят?

В. не понравился такой оборот. По словам Мистера выходило так, что якобы он, В., боялся превратиться в свинью, не замечая, что сам ею уже давно является. Как обычно ответы на вопросы мало что прояснили, зато заставили В. почувствовать себя опять дураком. Пожалуй, хватит с него вопросов и ответов. Устал он от разговоров.

– Есть еще вопросы? – спросил Мистер.

В. изобразил красноречивое «нет», помотав головой.

– На нет, как говорится, и суда нет! – воскликнул Мистер и щелкнул пальцами. Тут же неведомо как В. и Мистер очутились в комнате В. Мистер приподнял шляпу, поклонился В., щелкнул пальцами еще раз и исчез.

В., оставшись один, поспешил лечь спать. Он не сумел погасить в комнате свет – не нашел нигде выключателя. Впрочем, это было не важно, поскольку В. до того устал, что моментально уснул, едва только прилег на диван.

Дата добавления: 2015-07-12