|
Читайте также: |
Стоя перед комнатой Миядзаки-куна, я сделал глубокий вдох.
Мария уже проникла в комнату по соседству. В том, что та комната свободна, она удостоверилась еще в прошлый раз.
Я выдохнул и нажал кнопку звонка от комнаты Миядзаки-куна.
Никакого ответа. Впрочем, как и ожидалось.
Но я был уверен.
Миядзаки-кун там.
– Выходи.
Я постучал в дверь.
– Выходи, пожалуйста, выходи…
То, что я собираюсь сделать, причинит ему невообразимую боль. Я это прекрасно сознавал, но все же продолжил.
– Пожалуйста, выйди – брат.
Я обратился к Миядзаки-куну так же, как Рико Асами по телефону.
– Спаси меня, брат!
Миядзаки-кун, видимо, собирался просидеть все время до 6 мая, запершись в своей комнате и не общаясь с [Рико Асами].
Но я уверен, он не может проигнорировать [Рико Асами], если она прямо просит его о помощи.
И дверь открылась.
Миядзаки-кун выглядел еще хуже, чем вчера.
– …Отонаси здесь?
– Нет.
– Что ты делал все это время?
– Меня поймала Мария Отонаси… но мне удалось обмануть [Кадзуки Хосино] и сбежать оттуда! И вообще, почему ты не отвечал по телефону, брат?
– Ну, это… кстати! Почему ты зовешь меня «брат»? Разве ты не прекратил уже?
– Эээ…
Асами-сан сказала «брат» в том голосовом письме, так она что, потом это изменила?
Я подавил возрастающую тревогу и ответил первым пришедшим в голову объяснением.
– Я подумал, странно будет не звать тебя братом, ведь Мария Отонаси сейчас уже зовет меня «Рико Асами»… Ну это ладно – скажи, как меня поймали, брат? И что мне теперь делать?
Я задал ему встречный вопрос, прежде чем он успел усомниться в моем объяснении. Миядзаки-кун погрузился в молчание, лишь стоял и кусал губы.
Его выражение лица убедило меня: Миядзаки-кун верит, что я – [Рико Асами].
– Ты спасешь меня, брат?
Конечно, я не хочу, чтобы Миядзаки-кун так страдал.
Хочется, чтобы он сказал, что не будет больше спасать [Рико Асами]. Что будет помогать нам. Тогда мне не придется его больше терзать.
– Конечно, я спасу тебя!
Но он, деревянно улыбнувшись, ответил вот так.
Я сделал следующий шаг.
– Спасешь? А может, прекратишь уже?
Не в состоянии переварить происходящее, он вытаращил глаза.
– Э?
– Повторяю еще раз: прекрати спасать [Рико Асами]!
Но он по-прежнему не врубился – просто стоял столбом.
Тогда я ему объяснил.
– Я – [Кадзуки Хосино].
– Хосино? – прошептал он. Какое-то время он еще стоял с обалделым видом, но в конце концов до него все-таки дошло, что [Кадзуки Хосино] имитировал [Рико Асами]. Он ухватил меня за воротник, глаза его загорелись гневом.
– Что тебе нужно, сволочь?! Или издеваться надо мной так забавно?! Ты хоть знаешь, какую мерзость ты делаешь, ААА?
– Знаю…
– И что тогда?! Объясняй давай!
Я поколебался, прежде чем раскрыть рот. Потому что те слова, которые я сейчас произнесу, несомненно, ранят его.
– Миядзаки-кун, все дело в том, что ты инстинктивно пытаешься помочь [Рико Асами], когда она просит о помощи. Мария ведь уже сказала тебе, правда? Что ты ничего не выбрал.
Взгляд его остался пронзительным, но хватка на моем воротнике чуть приослабла.
– …Разве я не говорил уже? Я просто спасаю сестру.
– Да-да, и только что ты тоже пытался ее спасти. Но на этот раз о помощи просил я, а не твоя сестра, ты в курсе?
При этих словах глаза Миядзаки-куна округлились.
– Вот скажи, Миядзаки-кун. Таинственное нечто, которое ты даже не можешь отличить от меня, правда тебе так дорого?
Наверняка ему очень хотелось противопоставить что-либо моей воле. Но возразить ему было нечего, так что он лишь продолжал кусать губы, пока они не побелели.
– Спасай сестру сколько хочешь. Я тут ничего не могу поделать! Но знаешь? [Рико Асами] не твоя сестра. Ну же, Миядзаки-кун, скажи мне еще раз.
И я задал вопрос.
– Кого ты будешь спасать?
Миядзаки-кун сердито смотрел на меня.
Я сердито смотрел на него.
– …Твою мать!! – взревел наконец Миядзаки-кун и рывком отпустил мой воротник.
Он поднял кулак, чтобы выместить гнев на стенке… но остановил руку на полпути и сник.
– …Делай что хочешь, – произнес он, глядя в пол. – Делай что хочешь! Хочешь остановить «Неделю в трясине» – вперед, только меня оставь в покое. Не цепляйся ко мне. Я больше ничего не буду делать.
– К сожалению – этого недостаточно.
Миядзаки-кун поднял голову.
– …В каком смысле недостаточно?!
– В буквальном. Столько решимости, столько целеустремленности – недостаточно. Тебе придется активно помочь нам уничтожить «Неделю в трясине».
Его лицо исказилось от ярости.
– Ты, сука – ты вообще понимаешь, что говоришь?! Ты серьезно хочешь, чтобы я тебе помог над ней измываться?!
– Именно так.
– Кончай нести хрень!! Я просто не могу такого сделать! Я могу не вмешиваться… и ты должен знать, что это максимум, что я могу!
– Ну – ага, знаю. Ведь ты же собирался помочь ей минуту назад, так?
– …
– Вот поэтому я и говорю, что этого недостаточно. С такой твоей решимостью ничего не изменится! [Она] придет к тебе и будет опираться на тебя, это наверняка. И ты снова поддержишь ее; фактически ты поддержишь «Неделю в трясине»!
Услышав мои слова, Миядзаки-кун отвел взгляд и пробормотал в сторону:
– Но… я не могу ее так легко бросить.
– Но ты должен принять решение. [Рико Асами] скоро будет здесь.
– …Что?
– [Рико Асами] пыталась запугать меня и потребовала, чтобы я сбежал от Марии. Я решил сделать вид, что подчинился ей. [Она] наверняка придет к тебе, когда подумает, что я послушался ее приказа.
– …Следующее переключение будет в 13:00, хех.
– Да. До этого времени ты должен решить, как ты с ней поступишь. Если ты спасешь [Рико Асами] и «шкатулка» отработает до конца, останется одна лишь [Рико Асами], то есть никто. Если ты отбросишь ее, мы спасем настоящую Рико Асами.
– И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? Ха-ха… дурацкий обмен.
– Значит, тебя устраивает первый вариант?
Миядзаки-кун сжал руку в кулак.
– Разумеется, нет! И я все это и без тебя прекрасно знаю! Но отбросить ее… я просто не могу, понимаешь?..
Он может говорить что хочет, но решить он все еще не в состоянии.
Это проблема. Миядзаки-кун должен отказаться от [Рико Асами]. Он должен заставить ее впасть в отчаяние. Поэтому я сделал последний шаг.
– Никак не могу понять. Почему ты, Миядзаки-кун, поверил в «Неделю в трясине»? Я что имею в виду: для того, у кого никогда не было «шкатулки», это звучит совершенно немыслимо, что [Рико Асами] находится во мне.
Он поднял голову и покосился на меня.
– Объясни мне! Как можно верить в такие нереальные вещи?
– …На что ты намекаешь?
– Не можешь придумать подходящую причину? Ладно, тогда я скажу! Мне только одна причина приходит в голову, почему ты мог поверить в существование «шкатулки». Скажи, Миядзаки-кун, ты случайно…
И я задал вопрос, о котором умолчал в разговоре с Марией.
– … не встречался с «О», нет?
Лицо Миядзаки-куна закаменело.
– Не знаю, как именно ты с ним повстречался. Но знаю, что «О» хотел, чтобы ты помог [Рико Асами].
– …
Его лицо стремительно бледнело, он был в полном изумлении.
Похоже, Миядзаки-кун не сразу врубился, кого я назвал «О». Его изначально не воспринимает никто, кроме «владельца». Я его смог воспринять, только когда услышал имя.
И лишь затем вспомнил, что он мне сделал.
– …А…
Миядзаки-кун схватился за голову, по-прежнему стоя с выпученными глазами.
– Я знаю, что ты чувствуешь, потому что я знаю «О». Ты не то чтобы забыл его. Ты просто не можешь вспомнить. Поэтому ты не помнишь и то, что он тебе сказал, но это все сидит у тебя в подсознании. Потому-то ты и смог поверить в «шкатулку». И он же заставил тебя думать, что ты должен помогать [Рико Асами].
– …П-погоди минуту. Откуда… откуда ты-то это все знаешь, Хосино?!
Миядзаки-кун поднял голову; голос его дрожал, в глазах виднелся страх.
– Я уже сказал: я не знаю! Но я знаю, что «О» не достигнет своей цели, если ты не будешь помогать [Рико Асами].
– Своей цели?.. Какая, черт побери, у него цель?..
– Его цель – наблюдать за мной. …В общем, ты вряд ли поймешь толком, но это правда. Но эта «шкатулка» очень хрупкая, хотя наблюдать за ней наверняка интересно. [Рико Асами] в очень уж плохом положении. Сохранять себя в чьем-то чужом теле, несомненно, очень трудно. Она бы не смогла бороться со мной, если бы у нее не было хотя бы информации, что происходит, когда не ее очередь. Он должен был устроить все так, чтобы мы могли бороться, иначе эта «шкатулка» просто лопнула бы без всякого удовольствия для него. Следовательно, «О» использовал тебя, чтобы все сбалансировать.
Услышав эти слова, Миядзаки-кун медленно опустил голову. Дальше он стоял не двигаясь.
– …Вот все, что я могу тебе сказать!
Последние чары, которые его сковывают. Чары, наложенные на него без его ведома, чары, которые заставляют его защищать «шкатулку». Теперь, когда я все ему объяснил, эти чары должны рассеяться.
– Ладно, мне пора идти. Уже почти час. Тебе решать, как ты встретишь [Рико Асами], когда она придет к тебе. Поскольку [меня] здесь в это время не будет, я не смогу тебя остановить.
– …Я спасу ее. Не слышал, что ли?
Я ничего не ответил. Потому что понял: он просто не желает признавать поражение.
Я закрыл за собой дверь, не оглянувшись.
– …
Я пошел к лестнице. Тут же услышал, как кто-то бросился ко мне из соседней комнаты, но оборачиваться не стал.
– Кадзуки… почему ты не сказал мне, что «О» вмешивался?
Не то чтобы я скрыл от нее. Это пришло мне в голову как раз когда мы сюда пришли. Рассказывать просто не было времени.
– Почему ты не отве-… Кадзуки???
Эта ее сердитость была мне приятна. Я положил голову Марии на плечо.
Я враг [Рико Асами]. А значит, я должен заставить [Рико Асами] сдаться, даже если мне придется использовать для этого Миядзаки-куна.
У меня нет выбора. Я должен это сделать. И все же –
– Причинять другим боль очень… больно, – прошептал я, не поднимая головы.
Но я выбрал: я должен вернуть свою повседневную жизнь.
Я собираюсь пожертвовать другим человеком ради себя. Поэтому я хотел, чтобы кто-то винил меня. Ругал меня, говорил «ты отвратителен!»
Мария, однако, почему-то хранила молчание.
Хуже того, она ласково погладила меня по голове.
– …
Интересно, почему?
Почему это было так приятно, хотя желал я от нее прямо противоположного?
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав