|
Читайте также: |
Я прокрутила в голове свой разговор с Рико Асами.
«Даже и не думай спастись одна! Поняла, [Рико Асами]-сан?»
От ее столь явной злонамеренности меня передернуло, но я тут же взяла себя в руки и возразила:
– И как ты собираешься извлечь «шкатулку»? Может, ты знаешь, как это делается, или что?
«Я не знаю, как это делается. Но я все равно могу ее уничтожить».
После этих слов, произнесенных таким спокойным тоном, я потеряла дар речи.
«Я хочу уйти. Кроме того, я хочу стереть тебя, потому что я тебя ненавижу. Я могу сделать одновременно и то, и другое. Ты ведь знаешь, что я имею в виду, верно? Все, что мне нужно, это…»
И Рико Асами закончила фразу своим плохо разборчивым голосом.
«…покончить с собой, прежде чем “шкатулка” будет завершена».
Я уже слышала когда-то эти слова.
Аа, точно. Эти же самые слова я послала когда-то Кадзуки Хосино.
«Неужели ты серьезно думала, что сможешь захватить тело Кадзуки Хосино? Извини, но это невозможно! Невозможно, чтобы ты хоть когда-нибудь хоть кого-нибудь победила, чтобы ты хоть когда-нибудь была счастлива! Ведь ты – это я. Рико Асами. Ты должна знать свое место. Ты должна сдохнуть. Такие, как ты, все должны сдохнуть».
Как в прошлом, Рико Асами излагала проклятия тихим, еле различимым голосом.
«Ты должна повеситься, так что твой кишечник вышвырнет наружу свое содержимое, и все, кто рядом, будут из-за тебя зажимать носы. Ты должна спрыгнуть с крыши, так что прохожие будут шарахаться от твоих мозгов, которые разлетятся во все стороны. Ты должна спрыгнуть на рельсы перед поездом, так что пассажирам станет плохо от твоих внутренностей, которые размажутся по платформе… тебе это подойдет. Ну, что ты думаешь?»
Рико Асами спросила.
«Какой способ смерти лучше всего подойдет Рико Асами?»
Она спросила, как умереть ей самой.
Понятно. Когда «владелец», Рико Асами, умрет, я тоже неминуемо исчезну.
Меня загнали в угол, полностью.
– …Прекрати!
Вся моя тревога выплеснулась в это короткое слово, отчего Рико Асами только возрадовалась.
«Что именно прекратить? Убивать себя? А почему? Разве ты не пыталась убить меня?»
– Это, это потому что… я не подумала, что сама исчезну, если ты умрешь.
«Хи-ха-ха, не будь дурой! Ты думаешь, ты уже не исчезла? Блестяще. Просто блестяще. …Неужели ты всерьез думала, что сможешь стать Кадзуки Хосино?»
– Смогу! Если ты не будешь мешать, я смогу стать Кадзуки Хосино! И тогда его счастье станет моим!
«Аха. Ну, это все неважно. Все равно я собираюсь покончить с собой».
– Я ведь уже сказала, прекрати!
«А с какой радости я должна тебя слушаться? Я твой враг, ты в курсе?»
– Враг?
«Вот именно, враг. Ты и сама должна знать, что ты, особенно прежняя ты – твой враг».
– Кончай полоскать мне мозги! Я ведь могу стать Кадзуки Хосино, если бы не ты – почему ты так делаешь?! Отвратительно! Ты отвратительная!
Услышав эти слова, Рико Асами по ту сторону телефона весело захихикала.
– Что смешного?!
«“Отвратительная”, хех! – проговорила Рико Асами сквозь смех. – Не перестарайся с самооскорблением, хорошо?»
На этом мой разговор с Рико Асами был окончен.
– Ох, гха…
Я схватилась за грудь, которую переполняло ощущение тошноты.
Гадость. Почему, почему… Почему мне пришлось говорить с Рико Асами?.. Рюу Миядзаки сказал, что он убил ее; значит, он солгал?
– …Меня убьют.
Это не просто угроза. Я это знаю, потому что знаю Рико Асами лучше, чем кто-либо. Она ненавидит себя больше всех на свете, и она не допустит осуществления этой «шкатулки».
Наверно, она раздавит «шкатулку» вечером пятого мая.
Потому что она хочет измотать меня ожиданием последнего мига.
Чтобы это предотвратить, мы и должны были убить Рико Асами. …Но даже если бы Рюу Миядзаки ее убил, я все равно исчезла бы – ведь «шкатулка» бы разрушилась.
И что это значит? Неужели я обречена на гибель, как бы сильно ни старалась?
– …Что же я…
Я в ловушке. Меня поймала Мария Отонаси, я не могу связаться с Рюу Миядзаки, и меня собирается стереть Рико Асами.
Почему же так все вышло!.. Ведь раньше время работало на меня, оно лишь приближало мое превращение в Кадзуки Хосино!
– Что же я теперь должна сделать…
…Погодите-ка. Я прокрутила в голове свой собственный шепот. Что я только что сказала?
Должна?
Разве я не перестала говорить о себе в женском роде, когда забралась в это тело? Я же прекратила это, так само собой получилось!
Неужели я начала осознавать саму себя?
Осознавать, что я – «Рико Асами»?
Нет, нетнетнетнетнетнет! Я не «Рико Асами»! Я никто, я подделка, которая рано или поздно станет Кадзуки Хосино…
– Надеяться сбежать от своих деяний так просто – эта твоя детская сторона меня страшно восхищает.
Что это за голос?
Невероятно чарующий голос, который я уже слышала когда-то, проник в мое тело.
Нет. Это неправда. Я смогу – сбежать от Рико Асами.
И все же…
– А, ААААААААААААААААААААААААААААА!
Поток воспоминаний хлынул в мою голову. Всплыли воспоминания, которые должны были исчезнуть, когда я оказалась в этом теле. Я не могу справиться с ними всеми сразу, но они всё идут и идут.
Передо мной тот раз, когда Юхэй Исихара впервые применил насилие против Рико Асами.
Тринадцатилетняя Рико Асами рыдала, напуганная этим зверем, стоящим перед ней с багровым лицом.
Аа, да. Сначала все было именно так. Его первое насилие было – когда он наказал Рико Асами за ее поведение. Тринадцатилетняя Рико Асами ненавидела его за то, что он был не настоящим ее отцом, считала его врагом и выражала свое отношение открыто. В конце концов Юхэй Исихара не выдержал и прибег к насилию.
Это послужило триггером, запустившим целую жизнь, полную насилия. В общем-то, вполне логичное развитие событий, коли этот ненужный трудный ребенок становится тихим и послушным после рукоприкладства. Вот так насилие в отношении Рико Асами стало для этого животного приятным и эффективным средством.
Приятно это было и для ее матери, которой характер Рико Асами доставлял множество неудобств. Рико Асами пыталась разрушить семью и потому бунтовала. Эта проблема тревожила старую каргу.
Взгляды и ценности меняются в зависимости от обстановки. Противостояние Рико Асами семье и насилию стало ослабевать. Все, включая Рико Асами, перестали сомневаться в самой необходимости насилия.
Сомневаться все перестали, но это не означало, что сердце Рико Асами прекратило рваться на части.
Рико Асами слышала звук рвущегося сердца множество раз. Это был совсем негромкий звук – как от маленького камешка, брошенного в пруд. Сперва она, услышав этот звук, думала просто: «А, оно снова разорвалось», – но какое-то время спустя она заметила, что ей не хватает чего-то важного.
Тому, что делал с ней этот человек, было, конечно далеко до настоящего насилия; такое встречается повсеместно и не вызывает живого интереса окружающих. Это можно было назвать «плохим обращением» или еще каким-нибудь столь же простым словом. И человек, услышав это слово, возможно, думает, что понимает, что это такое.
Поэтому Рико Асами не называла это насилием.
Разрывы в сердце Рико Асами заполнялись насилием. Это значило, что Рико Асами признáет насилие, когда начнет любить саму себя.
Именно поэтому Рико Асами не может допустить своего существования.
Следующая сцена, которая передо мной встала, – приветственная церемония в старшей школе.
Она, стоявшая на сцене, поскольку набрала высший балл на вступительных, – Мария Отонаси.
Рико Асами увидела ее и утонула. От одного лишь взгляда на Марию Отонаси, от одного лишь ее голоса у Рико Асами прервалось дыхание, и она скорчилась от боли.
Это было нечто.
Предел совершенства.
Шедевр, созданный рукой мастера за всю его жизнь. В ней было ровно столько прямоты и целеустремленности, сколько нужно; она выглядела почти произведением искусства. Она была чем-то невообразимым, абсурдным.
Рико Асами заплакала, сама того не замечая.
Вот оно. Вот что ей нужно, чтобы сбежать от самой себя. Ей нужно было создать совершенную фальшивую себя, как это сделала Мария Отонаси.
Рико Асами начала освобождаться от себя. Она отбросила унылую себя, она создала невозмутимую и сильную себя. Но ей не удалось все сделать так же хорошо, как Марии Отонаси. Чем лучше Рико Асами ее узнавала, тем лучше понимала, что сымитировать ее невозможно. Мария Отонаси смогла создать столь совершенную себя, потому что она сама вне всяких стандартов. Никто и никогда в жизни не сможет это повторить.
Мария Отонаси – не человек, это несомненно.
И наконец передо мной всплыли события «28 апреля».
День, когда Рико Асами заполучила «шкатулку».
Рико Асами держала в руках старого, одноухого плюшевого зайца. Игрушку эту когда-то выиграл ее брат в игровые автоматы; сейчас она была вся заляпана кровью.
Два трупа.
Брат кричал, стоя посреди багровой лужи.
Юхэй Исихара окончательно сломал Рико Асами.
Ничего несломанного в доме не осталось.
Всему пришел конец. Все, что было дорого Рико Асами, было растоптано, уничтожено раз и навсегда.
Я плакала.
Иллюзия наконец рассеялась, смытая моими слезами.
– …Что-то, что-то подобное…
Я не должна этого позволить. Я не должна позволить себе быть Рико Асами!
…Значит, я стану Кадзуки Хосино.
Я не прощу [Кадзуки Хосино]. Не прощу эту его болтовню, что, дескать, повседневная жизнь есть счастье, и не прощу всех остальных, которые даже не знают, что могут смеяться, лишь крадя счастье у других.
Я буду смеяться последней. Я покажу этому [Кадзуки Хосино], который даже не пытается понять мои беды.
Я использую тебя. Мария Отонаси не путает меня и [Кадзуки Хосино]. Значит, я больше не могу ее обманывать. Значит, мне надо всего лишь вернуться к изначальному плану. Я запугаю [Кадзуки Хосино], заставлю его подчиниться мне и обмануть ее.
Он призовет на себя собственное падение, он испытает настоящее отчаяние. Он никогда больше не сможет сказать, что повседневная жизнь и есть счастье.
Я взяла телефон Кадзуки Хосино и записала голосовой файл.
– [Кадзуки Хосино], я убью всю твою семью. Я истреблю их жестоко. Я нарежу их на ломтики, я убью их так жестоко, что ты не узнаешь их трупы. Так что лучше делай что я велю. Тогда я, может, и пощажу их, если буду в настроении. И ни в коем случае не дай Марии Отонаси услышать это сообщение. Значит, так, вот мои инструкции…
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав