Случайность во времени

Древнекитайская календарно-хронологическая система может до некоторой степени напоминать гигантский часовой механизм со сцепленными между собой шестеренками-циклами, из которых самый большой приводит в движение меньшие, а те — еще меньшие. Но это ошибочное впечатление.

Во-первых, китайцы не мыслили создателя мира, а значит, время также не является созданным и представляет собой результат самоорганизации движений мира.

Во-вторых, система времени, описываемая в арифмосемиотическом учении, складывается из ритмов жизни. Поэтому ее следует связывать не с механизмом, а с организмом.

В-третьих, арифмосемиотическое время не подразумевает совершенной точности, которая требуется от механических часов. Как указывалось ранее (гл. 1.5), самой мелкой единицей времени в эпоху Чуньцю была “минута” (хуби), измеряемая достаточно приблизительно с помощью клепсидры. Китайские медицинские схемы базируются на периоде ши, представляющем собой одну двенадцатую суток, т.е. наших 2 часа (см. табл. 1.6.3). Два таких периода объединяются под одной стихией или триграммой и могут дробиться по шестеричному принципу, образуя набор единиц арифмосемиотического времени. Эти единицы можно рассматривать как кванты, некие целостности, длительность которых определяется не строго математически (типа: 4 часа ® 40 мин ® @ 6,66 мин ® @ 1,11 мин и т.д.), а временем завершения связанных с ними событий, принадлежащих соответствующему масштабному уровню бытия. На этом уровне внутренние для данных квантов изменения не учитываются, а значит, последние обладают определенной степенью свободы. Также и детерминация всего живого календарно-хронологическими ритмами действует до определенных пределов. По причине своей нераздельности с организмом космоса, живые существа должны синхронизировать свои внутренние циклы с внешними, но в зоне “люфта” им предоставляется свобода, которая может быть творчески использована для выработки индивидуального пути во времени.

В-четвертых, возникновение тех или иных временных циклов в китайской картине мира не всегда обусловлено течением времени всего универсума. Из триграммной модели времени видно, что время развертывается из триграммы Цянь (см., например, рис. 2.4.12). В ней как бы заложен темпоральный “заряд”, который может быть создан некими силами достаточно автономно от всего и приведен ими в действие в любой подходящий момент. При этом триграммы будут выступать в качестве “конструктора” времени, инструмента для объединения трех его компонентов — постоянного, изменчивого и сменяемого.

Наконец, в-пятых, поскольку в арифмосемиотике сама категория времени является производной от категорий всего ряда трансформаций (и, бянь, хуа и пр.), то тем самым присущий им элемент случайности привносится во время, что обусловливает его нелинейный характер в синергетическом смысле этого слова.

Все формы трансформаций, о которых говорится в “Книге перемен”, могут выстраиваться в циклы, зная начальные условия возникновения которых, в принципе, можно рассчитать все этапы их развития, но только до определенной степени точности. Ведь, с одной стороны, изменчивое должно нести в себе постоянство, т.е. то, что является закономерным, а с другой — в нем есть и аспекты, для которых не существует никаких причинно-следственных законов.

По мнению авторов “Си цы чжуани”, создателями изменчивого являются некие существа, пребывающие вне феноменального мира:

Странствующие души- хунь создают изменения (бянь) (Си цы, I, 4);

Тот, кто знает путь- дао изменений (бянь) и превращений (хуа), может знать, что сделано духами шэнь (Си цы, I, 9).

Сферой обитания этих существ — душ- хунь и духов- шэнь — является та часть космоса древних китайцев, которая выше (см. рис. 2.4.1) была обозначена как “предшествующая Небу” (сянь тянь). Она непосредственно возникает из первозданного хаоса, и поэтому указанных существ можно рассматривать в качестве проводников импульсов, поступающих из этого хаотического начала в феноменальный мир. Души- хунь и духи- шэнь являются нарушителями причинностных законов последнего, внося в его монотонные ритмы элемент новизны и непредсказуемости. Тем самым осуществляется развитие многообразных нелинейных форм времени, в которых каждое явление становится уникальным событием, а их череда образует необратимый эволюционный процесс.

Души- хунь и духи- шэнь — это то, с чем определенным образом связаны собственные душевно-духовные потенции человека, относящиеся к сфере сверхсознательного (об этом будет сказано подробно в гл. 2.10) и определенным образом также участвующие в производстве изменчивости. Поэтому человек в китайской картине мира способен к творчеству как созданию чего-то по-настоящему нового, т.е. того, что не обусловлено предшествующим моментом.

Мантическая техника, применяемая в “Книге перемен”, связана с регистрацией внедрения случайности в поток времени. Как указывалось выше (гл. 1.2), вся процедура раскладывания стеблей тысячелистника разделяется на 18 этапов, которые называются изменениями- бянь. Каждый этап начинается с произвольного рассекания рукой кучки стеблей. По мнению древнекитайских гадателей, за этой произвольностью стоят духи- шэнь, от которых, собственно, и добиваются получения мантического ответа (см.: Си цы, I, 8). Зная все о “сокровенном (мяо) тьмы вещей (у)” (Шо гуа, 5), они, как бы “водя рукой” предсказателя, “вырисовывают” знаки грядущего в комбинациях стеблей. Но сами духи- шэнь не детерминированы ничем, им свойственна “безмерность инь и ян ” (Си цы, I, 5), сродни первозданному хаосу. Поэтому мантическая процедура призвана репрезентировать то, что отчасти предустановленно человеку в сфере “сокровенного” и отчасти созидается там в процессе самой процедуры на основе флуктуаций хаоса. Видимо, по причине наличия в мантике этого феномена “перемены” (и) определяются как “порождение порождений” (Си цы, I, 5).

Дата добавления: 2015-07-12