ГЛАВА 6 3 страница

- Чем что? – прокричала мачеха.

- Чем сама жизнь. Я не знаю, как это вам объяснить, но уверена, что мои сны, голоса, все эти видения не просто так. Это не моё помешательство или какое-то психическое отклонение. Это, - та замялась, не зная, как отреагирует на её слова мачеха, но отступать было некуда, да и та уже не хотела. – Это как дар Божий! Как провидение! Я словно знаю что-то, чувствую что-то, чего, возможно, не чувствуют остальные. Ведь за все мои шестнадцать лет, я никогда ещё не встречала ни одного человека с подобными проблемами. Ни одного. Это о чём-то то и должно сказать. Разве нет? Я чувствую какую-то связь с тем парнем. Словно мы одно целое. Я не знаю, как вам это объяснить, но мы…

- ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ, МАЛЕНЬКАЯ ЛЖИВАЯ ТВАРЬ!!! – во весь голос, что было мочи, закричала мачеха и со всей силы, ладонью, ударила Алису по лицу. Та едва устояла на ногах. – Как ты смеешь мне говорить о Божьем даре, о провидении, когда даже не понимаешь значения этих слов!

Матфей стоял рядом, закрыв рукой рот, едва сдерживаясь от восторженного и ликующего приступа смеха.

- Я вот уже скоро, как десять лет содержу тебя в своём доме, одеваю и кормлю, а ты ВОТ ЧЕМ МНЕ ОТПЛАТИЛА?! ВНОВЬ ВЗЯЛАСЬ ЗА СТАРОЕ?! Да откуда тебе вообще известно, кто и с какими целями нашёптывает на ухо то, чего нормальный человек знать не может. Ты обязана мне всем, что у тебя есть. ВСЕМ!!! Если бы не я, ты бы сгнила в той рвотной массе или же тебя до смерти забили бы сверстники, ведь никто, НИКТО из них тебя не переносил. Лишь гнобили, ненавидели и потешались. А я дала тебе всё, чего ты хотела. ВСЁ! Семью, отца, мать, брата, веру в Господа нашего. Я покупала тебе те дорогие таблетки, чтобы выбить из тебя всё сатанинское, что в тебе есть! А ты, мерзкая дрянь, чем ТЫ отплатила мне взамен? Отвечай!

Алиса молчала. Её взгляд был направлен в пол. Удар был настолько сильным, что щека пылала алым цветом и на нежной коже, моментально, проявились синяки. Из губы шла кровь.

- ОТВЕЧАЙ!!! – заорала та.

- Ну, я же пока не отрубила вашему сыну голову и не принесла её в жертву Сатане, так что радуйтесь, - тихо, расторопно, проговаривая каждое слово, произнесла Алиса, смотря мачехе прямо в глаза.

- СУКА!!!!! – сорвав голос, поистине демоническим криком, проорала мачеха и вновь, со всей силы, по той же щеке, ударила приёмную дочь. Та упала на одно колено, но старалась всё-таки держаться на ногах и не показывать своей слабости. Тем не менее, Алиса знала, если бы руки не схватились за столешницу, её тело сейчас бы уже здесь не стояло. Это она знала точно.

- ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ ТАКОЕ ГОВОРИТЬ ПРО….

- Хватит! – заявил грубый мужской бас, в последний момент уберёгший Алису от вновь замахнувшейся руки. – Прекрати!

Мачеха тяжело дышала и украдкой смотрела в сторону мужа, стоявшего у входной двери. Та не знала, как давно он пришёл и сколько уже наблюдал эту картину.

- Не трогай Алису, ясно?

Матфей стоял и не знал, что ему делать. Естественно, была бы его воля, он бы отдал последнее, что у него имелось, только лишь за то, чтобы посмотреть на очередной удар. И он был уверен, что посмотрит его бесплатно, но пришедший отец разрушил все планы. Да, в большинстве своём, его отец был тюфяком и подстилкой для своей жены. Та вечно вытирала об него ноги, а тот не был против. Однако в нём была одна интересная деталь. Словно, когда мастер собирал всех людей по кусочкам, ему достался необычный винтик, предохранитель, который был способен стерпеть почти всё что угодно, почти любые унижения и слова. Но, лишь почти. В определённый момент этот предохранитель уже не выдерживал. И, видимо, этот «определённый момент» как раз настал. Теперь в дверях стоял ни какой-то там слюнтяй и размазня, теперь там стоял мужчина, способный решить многие проблемы, только одним своим видом. И его жена, прожив с ним уже двадцать лет, прекрасно это знала.

- Мы с тобой люди веры, праведные люди. И я не потерплю подобного насилия в своём доме, - уверенно и чётко произнёс отчим.

Матфей даже не успел дослушать до конца фразу, как его пухлые ноги уже бежали по лестнице, ведущей в его комнату.

- Ты хоть слышал, что она сказал мне про …, - пыталась оправдаться мачеха, но её муж явно не собирался ничего выслушивать.

- Мне плевать, - твёрдо, с набирающим раздражения лицом, сказал тот. – На слово отвечай словом, ясно? И что бы я больше к этой теме не возвращался, - поставил точку в разговоре тот, кинув напоследок ледяной взгляд, и пошёл снимать пальто.

Алиса не поднимала глаз. Ей было больно, но лишь физически. Из носа, большими каплями, капала кровь. Морально же, та была удовлетворена. Где-то внутри себя она даже смеялась.

- А ты, маленькая дрянь, - шёпотом, склонившись к уху Алисы, и схватив её за волосы, начала мачеха, - если не изменишься, сгниёшь в этом мире заживо. Как, собственно, и твоя мать, подзаборная шлюха и наркоманка, отказавшаяся от тебя. Ничего, я ещё устрою тебе сладкую жизнь, тварь. А теперь, живо в свою комнату, чтобы глаза мои тебя не видели.

Алиса едва поднялась на ноги, подхватила с пола скомканные листы бумаги и отправилась к себе наверх.

- От гнилого дерева, лишь гнилые плоды, Алиса, запомни это, - прозвучали в догонку слова мачехи. – Запомни.

****

«Привет, дорогая моя девочка. Прости, что так долго не писала. Наверное, скрывать правду от тебя, больше смысла нет – я очень плохо себя чувствую. Очень. Прости, что раньше не говорила о своём состоянии, не хотела раньше времени расстраивать, да, при том, тебе и так нелегко живётся. К чему дополнительные хлопоты от старухи.

Как ты уже знаешь из наших долгих бесед в приюте, у меня была доченька. Ульяна. Уличка. Она была поистине ангельским ребёнком, таким же, как ты. Однажды летом, взяв отпуск, я, мой муж и Уля, решили выбраться на море и хорошенько отдохнуть. Всё было замечательно. В тот момент, наверное, мы были самой счастливой семьёй на всём земном шаре. И вот, когда наш отдых подходил к концу, мы подумали, что было бы неплохо провести последнюю ночь на пляже. Оставить наиболее свежий след в памяти. У нас была целая гора еды, пледы, свечи, в общем, всё, как полагается. И пока мы говорили о своём, Уля безобидно играла на берегу, лепя фигурки из песка. Как сейчас помню, она мечтала слепить огромную черепаху, чтобы та покатала её по волнам. Всего секунду назад, всего лишь секунду, она была ещё в поле моего зрения, а потом, исчезла. Понимаешь!? Просто исчезла! Отдалённо я слышала её крики: «Мама! Мама!», доносящиеся где-то с моря, но самой Ули уже не видела. Мы бросились в воду, но, безрезультатно. Я плыла на крик, но тот становился лишь слабее. Сейчас, вспоминая всё это, я даже не могу дать чёткий ответ, а были ли действительно крики? Действительно ли она звала меня? Или мой мозг давал мне сплошные надежды, ведь, муж ничего не слышал.

Наутро, когда уже значительно развиднелось, спасатели нашли одиноко лежащее тело на дальнем конце берега. Это была она. Это была моя девочка. Господи, как же я себя проклинала в тот момент. Как ненавидима себя. Я никак не могла понять, почему я должна жить, а мой ребёнок, мой маленький ребёнок, которому было всего семь лет, должен лежать там, на холодном мокром песке, не издавая ни звука!? Неужели мир действительно такой несправедливый!?

С мужем мы, затем, развелись. Не выдержали. Не смогли смотреть друг другу в глаза. А через год он повесился, оставив меня совсем одну в этом мире. Я начала пить. Много пить. В общем, не буду углубляться в подробности. Скажу лишь – мне было от этого легче. Гораздо легче. И, наверное, я бы в скором времени тоже наложила на себя руки, если бы не одно маленькое чудо. Ты, девочка моя. Ты появилась в моей жизни, как лучик света, посланный самим Богом, чтобы дать мне второй шанс. Твои приёмные родители сказали, что это нет так. А я верю, что Бог милостив. Наверное, Бог действительно милостив. Ведь я поняла, что привязалась к тебе, а ты привязалась ко мне. Понимаешь? У меня была ответственность перед тобой. Перед Богом. И я бросила пить. Совсем.

А когда тебя у меня отняли, я была близка к тому, чтобы сорваться. Но я держалась. Держалась до последнего. Но, видимо, я не такой уж я сильный человек…. и, совсем недавно, снова взялась за бутылку. На этот раз, моему организму много не потребовалось. Он значительно сбавлял обороты и вот я здесь, в больнице. Врачи сказали, что мне недолго осталось.

Ты только не подумай, что я тебе жалуюсь (хотя, по сути, этим-то я и занимаюсь, ведь никому другому пожаловаться я больше не могу). Я просто хочу, чтобы ты знала всю правду и как-нибудь навестила меня. Хочу хоть в последний раз поглядеть на тебя вживую, а не на фотографиях, которые ты мне присылаешь. Хочу поцеловать тебя и крепко обнять, насколько хватит сил.

В общем, Алисочка, доченька, если у тебя будет возможность – приезжай. Я буду ждать.

Адрес указан на конверте. Вот, наверное, и всё. Целую.

С любовью, твоя Ника

****

- Прошу вас, пожалуйста, отвезите меня к ней! – слёзно просила Алиса.

- И думать забудь! – жёстко ответила мачеха. - Вести тебя, в такую даль, когда мой мальчик болеет?! Ты что о себе возомнила? Или ты считаешь, что твоя тётка мне важней родного сына?

- Но ведь у него обычная простуда, а Ника мне…

- Закрой рот! – перебила мачеха. – Не хочу даже имени её слышать в моём доме, ясно?

- Но Матфей всего лишь простудился, в этом нет ничего страшного, - мягко и покорно произносила слова Алиса, хотя внутри просыпался вулкан.

- Всего лишь простудился?! Ты знаешь, как могут обычные простуды повлиять на молодой организм? Ещё не известно, где это ему аукница.

- Прошу вас, - Алиса упала на колени и зарыдала. - Нет, умоляю вас, отвезите меня.

Мачеха на мгновение замерла. Она не ожидала такого поворота событий. Та стояла и смотрела на Алису сверху вниз.

- Пожалуйста, это всё, чего я прошу. Обещаю, это будет моя первая и последняя просьба.

На лестнице показалась голова Матфея. Тот специально встал с кровати, чтобы своими глазами посмотреть на греющую его душу сцену.

- А я тебе говорила, что ты ещё приползёшь ко мне на коленях и будешь просить прощения?! - с довольной ухмылкой произнесла женщина. – Говорила? Видишь, так оно и произошло. Бог всё видит и всё расставляет на свои места. Каждому за их деяния, Алиса.

- Пожалуйста, - из последних сил, прошептала та. Слёзы с её глаз катились такими огромными каплями, что, казалось, они вот-вот зальют всю гостиную.

Мачеха размышляла. Она просто молча стояла и, как и её Матфей, грелась мольбами Алисы, словно в лучах весеннего солнца.

- Да уж, я не сомневалась, что, рано или поздно, ты докатишься до подобных унижений и будешь ползать у меня в ногах, вымаливая прощения. Но чтобы так скоро, на это я даже не рассчитывала. Что ж, может, оно и к лучшему.

- Я признаю, что была не права, - продолжала шептать Алиса. – Признаю, что не ценила вашу любовь и заботу. Что поступила по-свински, высказавшись тогда столь грубо, по отношению к своему брату. Пожалуйста, если можете, простите меня, - девушка сделала паузу, а затем продолжила. - Только, молю вас, отвезите меня к ней.

- Значит, ты всё признаешь?! Хорошо, - мачеха явно смаковала каждый момент ситуации и хотела его растянуть, собственно, как и её сын. Тот по-прежнему выглядывал с лестницы и снимал всё происходящее унижение на телефон. – Ты признаешь, что мы тебя взяли к себе только по доброте душевной, а взамен так ничего и не получили?

- Да, признаю, - более активно ответила Алиса и закивала головой. Она почувствовала луч надежды.

- Хорошо. Если я тебя отвезу, ты будешь принимать таблетки? – мачеха по-прежнему надменно смотрела на приёмную дочь, думая о возможных перспективах воспитания.

- Конечно, всё буду пить. Всё, что вы мне скажите, - с новыми сила подтвердила Алиса. Её уверенность росла.

- И ты признаёшь, что все твои голоса, сны и прочая ерунда, это дьявольский умысел, и что от него необходимо избавляться?

- Д-да, - стиснув зубы, нехотя, ответила та. Ей была противна даже сама мысль о том, что её сны от дьявола. Но ситуация заставляла.

- Хм, - довольно улыбнулась мачеха. – А значит, раз ты признаёшь, что всё это бесовские игры, то, никак иначе в таком юном теле они не могли появиться, кроме как от твоей матери, грязной нечистой… наркоманки. Которая носила младенца в своём теле и оскверняла ещё неродившуюся жизнь безбожными поступками. Ты это признаёшь?

Алиса молчала. Она смотрела на мачеху большими и мокрыми от слёз глазами и не верила, что человек, свято верующий в Бога, способен произносить такие слова.

- Я спрашиваю в последний раз, ты признаёшь, что твоя грязная мать передала тебе нечистоту, из-за которой ты и видишь все эти сны? – разжёвывая каждое слова, произносила женщина.

Алиса молчала. С её губ уже были готовы сорваться утвердительные слова, но, почему-то они держались.

- Ну, значит, ты не хочешь, - подытожила мачеха и попыталась сделать шаг в сторону, но Алиса ей не дала. Та схватила её за ногу и утвердительно закивала.

- Что ты киваешь? Я не понимаю, - наигранно произнесла женщина.

Матфей едва сдерживал смех. Его руки трясли телефон то вверх, то вниз, от переполняющей радости.

- Да, я признаю, - коротко ответила Алиса.

- Что ты признаешь?

Девушка сделала еле заметный глубокий вдох и продолжила.

- Я признаю, что моя мама передала мне эту…, - та запнулась, - эту… грязь, что сейчас сидит во мне.

- А почему она тебе её передала, как ты считаешь? – продолжала мучения мачеха.

- Потому что она была грязной и…. и…. мерзкой наркоманкой.

Слёзы разрывали глаза. Алисе было невероятно больно произносить эти слова, но она знала, ради чего всё это. Конечно, она знала, что это ложь. Знала, что всё совсем не так. Но ради ещё живых, она была готова сказать ложь о мёртвых. При том, что в её жизни был всего лишь один близкий человек. Один. За все семнадцать лет она больше никого не встретила. А значит, этот человек достоин всех произнесённых слов.

- Вот видишь, Матфеюшка, вот что значит правильное воспитание. За несколько минут разговора, мы расставили все точки над «и», оговорили все моменты, которые раньше считали острым, и очертили дальнейший путь, в котором нам предстоит двигаться. А ведь нам говорили, что это очень сложный ребёнок, что его нельзя будет перевоспитать. Оказывается, можно! Нужна лишь мотивация! Правильный подход! А в паре с железной дисцип….

- Так вы отвезёте меня в больницу? - перебила монолог Алиса.

- Нет, - однозначно и жёстко произнесла мачеха. – Никакой больницы. Ишь, чего удумала. И если ты, дорогуша, сейчас считаешь, что все эти твои слова и обещания, так и останутся висеть в….

- ТВАРЬ! – закричала Алиса и со всего размаху ударила мачеху по лицо. – НЕНАВИЖУ!

Алиса полностью поднялась на ноги и толкнула её с такой силой, что та рухнула на пол, перевернув собой кресло.

- Ты самое омерзительное существо, что я когда-либо видела в своей жизни!!! Ни один ребёнок в приюте не был большим дерьмом, каким являешься ты.

- Ах ты, маленькая мразь…., – начала была мачеха, но продолжения не последовало. Алиса подхватила её за плечи и, как могла, швырнула дальше по полу.

- НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!! – кричала девушка.

Телевизор резко погас. Вернее, исчезла картинка. На её место пришли сплошные помехи.

- НИЧТОЖЕСТВО!!! – продолжала рвать голос Алиса.

Большое зеркало, стоящее в прихожей возле входной двери – треснуло. И, простояв так пару секунд, от него отвалился огромный кусок и рассыпался на множество маленьких осколков.

- Да ты и мизинца моей мамы не стоишь, ЯСНО ТЕБЕ?!?!

Висевший над окном в гостиной большой карниз сорвался с петель и с грохотом рухнул на стол, разбив при этом всё, что на нём стояло.

Алиса, казалось, не замечала всего происходившего. В ней кипело столько злобы и ненависти, что она была готова на всё. Даже на убийство. Сделав несколько шагов к отползающей мачехе, девушка схватила её за волосы и слегка приподняла, чтобы кое-что шепнуть на ухо.

- И знаешь что, старая ты сука, твой сын такое ничтожество, какого я больше в жизни не встречала. Но, всё-таки, в одном ты была права – гнилое дерево действительно не даёт хороших плодов.

А потом всё накрыла тёмная пелена. Всё, что последнее запомнила Алиса, это сильный удар по голове и то, как Матфей, взяв её за руки, тащил по гостиной в подвал и там бросил. Затем, громкий хлопок дверью и неспешно удаляющиеся шаги.

****

Алиса стояла посреди небольшой лужайки. Не смотря на то, что она была одета в лёгкую бежевую майку и тонкие серые шорты, холода не ощущалось, хотя на улице была глубокая ночь. Оглядевшись вокруг, та не увидела ни одного человека. Свет в окнах также отсутствовал. Все спали. Все, кроме неё.

Перед глазами стоял небольшой белый дом, обвитый костлявой лозой, тянущей свои клешни к окнам второго этажа. Девушка хорошо знала этот дом. Можно даже сказать, до тошноты. Именно здесь она провела свои последние девять лет.

«Что я тут делаю? Одна, посреди ночи», - подумала про себя та. Но вопрос был риторическим – ответа она не знала. Попытки восстановить в память хоть какие-то события, способные разъяснить ситуацию, также провалились. В голове была сплошная пустота. Ничего. Ветер. Словно кто-то стёр все воспоминания.

Стоять на месте не было никакого смысла, и Алиса решила войти в дом. Сделав несколько небольших шагов вперёд, босые ноги аккуратно ступали по траве, но, как ни странно, те ничего не ощущали. Ни холодной земли, ни самой травы, ни камней. Будто бы всего этого не существовало.

Подойдя ко входной двери, Алиса попыталась её открыть, но, как только ладонь коснулась дверной ручки, та беспрепятственно скользнула сквозь неё. Вторая попытка, третья – ничего. Тот же эффект. Девушка не понимала, что происходило. Ей казалось, что тело просто утратило всякий вес. И, стоило Алисе только подумать о том, чтобы оказаться внутри, как через секунду, она уже стояла посреди прихожей, напротив большого зеркала. Вернее, того, что от него осталось – в нём не доставало огромного куска.

В доме было темно. Видимо, все уже спали. Раритетные настенные часы с кукушкой показывали второй час ночи. Шаг за шагом, пробираясь сквозь темноту, Алиса продолжала прислушиваться к своим ощущениям. Они были ей не знакомы. Но, что конкретно вызывало эту новизну, та не знала. Слегка приподняв ногу, чтобы забраться по лестнице, ведущей на второй этаж, Алиса не поверила своим глазам – её ноги абсолютно не касались земли. Она просто парила в воздухе. Совсем чуть-чуть, сантиметров пять-семь, не большего. Но всё же парила. Не было ни привычных скрипов половиц, ни расшатанных поручней, ни скомканного ковра. Алиса просто делала вид, что переставляет ноги, но смысла в этом не было. Голая привычка, наверное, сродни мышечной памяти, только и всего.

Дверь в её комнату была открыта. Белые стены и коричневый комод, вот, собственно, и всё. Интерьер более чем аскетичен. Ни растений, ни игрушек, ни чего-то такого, что делало бы квадратную коробку уютной и жилой. Свободного пространства тоже не было. Большую часть места занимала кровать, над которой висел маленький чёрный крестик.

«Пастель заправлена. Значит, я не ложилась», - промелькнуло в голове.

Матфей крепко спал. Он фактически ушёл с головой под одеяло, откуда торчали одни только уши.

«Да уж, живут же люди», - продолжался внутренний монолог.

Его комната была достаточно большой, в ней бы спокойно уместилось несколько легковых автомобилей. На полу повсюду валялась небрежно брошенная одежда, а в дальнем углу стояла увесистая стопка комиксов. С потолка, почти сразу напротив входной двери, одиноко свисала боксёрская груша. В центре комнаты находилась огромная кровать, а по бокам расположились несколько шкафов, под завязку набитые различными тряпками, что те не закрывались. Стереосистема, ноутбук, принтер, телевизор – всё это распихано по периметру цитадели. Стены были обклеены плакатами каких-то боксёров, рок-звёзд и героев комиксов. В общем, ничего схожего с тем местом, где жила Алиса. Впрочем, за исключением одного – у обоих у изголовья кровати висел чёрный крестик. Вот только у Матфея он был в два-три, а то и в четыре раза больше.

«Хм, ну, естественно. Кто бы сомневался. Большому короблю – большое плаванье», - не унимаясь, крутились мысли.

Алиса закрыла глаза. Она представила себе гостиную. Затем, та, мысленно, сделала несколько шагов вперёд и оказалась возле двери, ведущей в спальню приёмных родителей. И, сделав над собой последнее усилие, представив, как она заходит внутрь, девушка открыла глаза.

Мачеха как-то беспокойно спала. Она крутилась из стороны в сторону, стянув на себя всё одеяло, и слегка подергивала губами. Ей явно снился какой-то кошмар. Отчим же, напротив, спал крепко, не шевелясь, и немного похрапывал. Алиса стояла прямо возле кровати и смотрела на спящих людей.

«Наверное, во сне мы все кажемся безобидными», - подумалось ей. - «Надо же, и никаких черепов, пентаграмм, изображений рогатых чертей и прочей атрибутики. Странно, а ведь в жизни ведут себя, как настоящие служители ада».

На стенах вдруг заиграли тени. Все предметы, находящиеся в комнате, тут же стали выплясывать дикие танцы поверх белых обоев, демонстрируя сложные пируэты и пластику. Алиса смотрела, как заворожённая.

«Но откуда взяться теням, если в спальне кромешная темнота?», - задала себе вопрос девушка.

- Уходи.… Уходи отсюда…. Беги…, - тихо прошептала мачеха. Она уже не спала. По крайней мере, не в привычном для нас понимании. Её тело было слегка приподнято на локтях над подушкой, но глаза по-прежнему оставались закрытыми. Лишь губы продолжали шептать. – Уходи …. Беги, Алиса …. Тебе надо бежать….

- Не оставайся здесь…. Беги..., - поддержал супругу отчим. Он перевернулся на спину и, открыв глаза, просто смотрел в потолок в одну точку. – Тебе надо бежать…. Беги, Алиса.

Тени продолжали свою игру. Исходящий свет шёл откуда-то из-за спины, но, обернувшись, та ничего не увидела, лишь закрытая дверь, на которой висело несколько домашних халатов и репродукция какой-то картины. Тем не менее, факт оставался фактом – свет откуда-то исходил.

Алиса опустила взгляд на пол и едва удержалась от истошного крика – она сама служила источником света. Вернее, это нельзя было назвать обычным дневным светом, так как её ноги были объяты огнём, и тот быстро распространялся выше, по всему телу. Алиса активно пыталась сбить пламя, стуча ногами о пол, но ничего не помогало. Да и чем тут поможешь, ведь, спустя считанные секунды, Алиса уже стояла полностью окутанная огнём. Абсолютно вся. С ног до головы. Ни одного живого места не осталось. Однако, та не чувствовала ни какой боли. Совсем ничего. Словно огонь был нереальным, как, собственно, и все остальные ощущения, что она пережила за эту ночь.

- Уходи…. Тебе надо идти…., - продолжала мачеха, по-прежнему держась на локтях.

- Беги отсюда, Алиса…. Беги…., - шептал отчим.

А через секунду голоса стихли. В воздухе осталась висеть лишь одна фраза.

- Просыпайся, Алиса. Тебе надо бежать. Скорее просыпайся и беги.

Голос принадлежал Немо. Но, откуда он доносился, было загадкой. Возможно, слова блуждали у неё прямо в голове. Тем не менее, одно она знала наверняка, если он говорил, что ей надо бежать, то, стоило его послушаться.

Алиса с трудом открыла глаза. Вокруг было темно и сыро. Во рту всё пересохло и першило. По ощущениям, она лежала на грубом деревянном полу в какой-то маленькой комнатушке. Та попыталась подняться на ноги, но это удалось ей не сразу – голова трещала так, что, казалось, та вот-вот разлетится на маленькие кусочки. Затем, пошарив руками в пустоте, попутно наделов шума и перевернув какие-то железные банки и инструменты, девушка наткнулась на светильник.

В воздухе витал дым. Он был особенно виден под блеклым светом лампы. Оглядевшись, Алиса поняла, что находится в подвале и, словно нашедшее озарение, в голове пронеслись последние события. Ссора с мачехой, унижения, драка, удар по лицу, а затем, пустота.

- Нужно отсюда выбираться, - произнесла сама себе Алиса. Закрыв рукой нос и лицо, та быстро поднялась по лестнице и открыла дверь подвала. За ней был сущий ад. Лежавший на полу карниз пылал ярким огнём, распространяя свою мощь на все прилегающие предметы. Шторы, шкафы, ковёр, книги. Всё пылало и превращалось в пепел.

Схватив стоявший под мойкой огнетушитель, Алиса пыталась как-то исправить ситуацию, но с бушующим пламенем было не совладать. С каждой секундой оно набирала свою силу и не собирался останавливаться на достигнутом.

- Вставайте!!! – кричала та. – Просыпайтесь!!!

Бесполезно. На её крики никто не вышел. Огонь уже поглотил почти половину гостиной и пробирался дальше по дому.

- Матфей, - кричала девушка, направляя огнетушитель на родительскую дверь, объятую пламенем. – Матфей, вставай! Помоги мне!

Никакой реакции. Огнетушитель закончился. Тушить пожар было нечем, а войти в комнату родителей через дверь уже не представлялось возможным. Единственным, пока ещё более-менее не тронутым местом, видимо, был второй этаж, так как проход по лестнице казался реальным. И Алиса приняла решение – разбудить брата, а потом, с его помощью, спасти родителей, взобравшись к ним через окно.

Небольшие язычки пламени плыли по стенам дома, пожирая всё на своём пути. Но, как и ожидала Алиса, второй этаж был ещё, относительно, не тронут.

- Матфей, вставай! Просыпайся! – кричала девушка сквозь кашель и режущий дым глаза. Тот не вставал. – Ну, же, давай!

Алиса уже вовсю трясла брата. Тот, наконец, открыл глаза.

- Что тебе надо, больная?! – пролепетал сквозь сон тот. – Отвали от меня, сумасшедшая.

- В доме пожар, надо вытаскивать твоих родителей. Вставай! Быстрее!

Матфей поднял голову. Оглядевшись, он увидел клубы чёрного дыма, парящие в комнате.

- Что?! – закричал тот. – Где мама и папа?

- Они внизу, в своей комнате, - задыхаясь, спешно и не чётко, произносила та. – Там всё горит.

Парень вскочил на ноги и, оттолкнув Алису в сторону, побежал к двери. Но, едва он её открыл, как по лицу, словно хлыстом, ударил язык пламени.

- А-а-а!!! – закричал тот. Его левая часть лица, кожа, волосы, глаз, всё резко изменило свой вид. – Чёрт! Как больно!

- Стой, покажи! - Алиса подбежала к нему и стала осматривать рану. – Чёрт, только не трогай руками.

Девушка хотела сама попробовать открыть дверь, но, в последний момент, передумала. Ручка была накалена добела.

- Придётся прыгать в окно, - заявила та.

- Ты что, больная. Ты хочешь ноги переломать? – сквозь слёзы произнёс Матфей.

- А ты хочешь заживо сгореть?

Алиса быстро открыла окно. Второй этаж. Внизу только газон. Ничего такого, что смягчило бы падение.

- Давай, лезь, - скомандовала девушка.

- Нет уж, ты первая, - промямлил брат.

«Ладно», - подумала та. Она аккуратно вскарабкалась на карниз и, уже думала прыгать, как заметила, что есть другой выход – лаза, обвивающая дом, вполне могла выдержать её вес. Повернувшись спиной к улице, Алиса схватилась правой рукой за ветку и не спеша пыталась переместить на неё всё тело.

- Быстрее! – закричал Матфей. За его спиной уже виднелся огонь.

Ускорив темп, Алиса, выкинув из головы все мысли и весь страх, фактически, просто вывалилась из окна.

«Будь что будет», - промелькнула у неё.

Верхние ветки были наиболее тонкими и оказались не способны выдержать такую нагрузку. Но Алиса намертво схватилась за них и, по мере приближения к земле, дергая ногами, сползала вниз, к толстому основанию, найдя подходящую точку опоры. Держась за лозу окровавленными руками, Алиса открыла глаза – до земли оставалось не более полутра метров. С облегчением вздохнув, она спрыгнула вниз, благополучно приземлившись на ноги.

Матфей выглядывал из окна.

- Давай, теперь ты! Скорее! – кричала Алиса. Было видно, что огонь находился уже совсем близко, он уже вошёл в комнату и собирался сожрать всё, что было на его пути. – Ну же, лезь!

- Ты оборвала все ветки, дура! – закричал тот. - Что мне теперь прикажешь делать?

Алиса оценила всю ситуацию. Его ругательства и надменный тон она пропустила мимо ушей. Привыкла. Да и ситуация того требовала.

Матфей медлил. Обернувшись назад, на его лице тот час появился дикий ужас. Выхода не было, надо было лезть.

- Под карнизом есть толстые ветки. Попробуй до них дотянуться.

Парень посмотрел в низ.

- Из окна их не видно. Только с земли. Ну же, слазь! Доверься мне!

Парень стоял. Он не доверял. Никогда. Ни девять лет назад, ни сейчас. Он считал свою сводную сестру самым омерзительным человеком на всём свете. Причина? А разве для ненависти нужны причины, если ты внутри, как гнилое яблоко? В таких условиях ты ненавидишь просто так, по определению. Ты проецируешь свою гниль на людей, ища тех, кто был бы ещё хуже. Но, не найдя, начинаешь злиться и презирать тех, кто оказался лучше, добрее, умнее. Но разве это злоба оправдана? Разве те люди виноваты в том, что они лучше? И, если разобраться, то, получается, ты злишься сам на себя. Ты ненавидишь и презираешь ту гниль, что сидит в тебе самом. А если с ней не справиться, рано или поздно, человек превращается в вонючую горстку мусора, в которую кто-нибудь обязательно, да и наступит. Так зачем осложнять жизнь и себе и людям, когда можно переосмыслить свои поступки и попробовать что-то изменить. Это сложно? Да. Но, это реально? Конечно. Поэтому, выбирать только тебе – быть вонючим куском, лежащим на дороге и осложнять всем жизнь, включая себя, или попытаться всё исправить. И пусть, может, в итоге, и не получиться убрать всю эту гниль, ведь, испорченное яблоко никогда не станет вкусным и сочным, но люди заметят старания, они поймут, что ты работаешь над собой. Что ты не согласен с установившимся порядком вещей. Вот тогда-то и начнутся перемены. Нужно лишь сделать выбор. И Матфей свой сделал.

Дата добавления: 2015-07-12