ГЛАВА 6 1 страница

- Всё хорошо, продолжайте дышать, - командовал доктор.

- Потерпи, моя хорошая, потерпи, ещё чуть-чуть, - тихо проговорила, фактически на ухо, пожилая медсестра.

Пациентка лежала на кушетки. Её лицо искажалось жуткими гримасами от нестерпимой боли.

- Дыши, дорогая, дыши, - всё повторяла та. – Скоро всё кончится, и будет у тебя здоровенький ребёночек. Ты только дыши, ладно?

Та не отвечала, раздирающие вопли были ответом. Ей казалось, что ещё немного, и она потеряет сознание.

- Схватка! - громко заявила вторая медсестра, значительно моложе предыдущей.

- Тужьтесь! - снова скомандовал доктор. – Давайте! Ну же! Тужьтесь!

Пациентка вцепилась руками в больничную накидку и, крича во всё горло, мяла её с такой силой, что, казалось, та вот-вот порвётся. На левом виске выступила большая синяя вена, которая проявлялась всё сильней и сильней при каждом новом крике.

- Давай девочка, давай, - успокаивала всё та же пожилая медсестра, вытирая испарину со лба роженицы.

- Последние усилия, ну!? – Повелительным тоном продолжал говорить доктор. – Тужься!

Спустя мгновение, в операционной раздался детский плач.

- Вот умница, - прошептала пожилая медсестра. – Видишь, ты со всем справилась. Теперь можешь расслабиться и полюбоваться на своё сокровище.

Та расплылась в улыбке и наклонила младенца к матери.

- Смотри, какая у тебя красивая девочка.

- Уберите её, – осипшим голосом, но, тем не менее, не потерявшим силы и уверенности, произнесла мать, отвернувшись в другую сторону.

- Что? – в непонимании спросила медсестра.

- Я сказала, уберите!!! Не хочу её даже видеть! Я отказываюсь от этого ребёнка! Он мне не нужен, ясно?!

- Что ты, девочка, успокойся, всё будет хорошо, - пыталась уладить ситуацию медсестра. Ей было около пятидесяти. Она держала этого младенца так, словно это было наивысшим сокровищем на всей планете. Хотя, наверное, так оно и было. По крайней мере, для неё. – Ты просто, наверное, ещё не отошла от родов. Отдохни пока, а позже, я принесу тебе малышку.

- Не надо меня успокаивать! Я же сказала, что не хочу этого ребёнка! Понятно тебе, старая ты дура! Убери её с моих глаз!

Та унесла младенца подальше от этих криков.

- Успокойтесь женщина, иначе мы сейчас сами успокоим вас, - твёрдо заявил врач. Он был высокого роста, худощав, по виду, не больше тридцати пяти – сорока лет. – Если вы не хотите ребёнка, мы принесём вам заявление на отказ.

- Несите! – не раздумывая выпалила та. – Несите сейчас же!!

- Хорошо, вечером, - смягчив тон, произнёс врач. – А пока, отдыхайте. Сестра, вколите успокоительное.

- Мне не нужно твоё успокоительное, ублюдок! Быстро, принеси мне заяв…

Врач уже не слышал, что там кричала та сумасшедшая. Он вышел на коридор и глубоко вздохнул. Через минуту на коридор вышла молодая медсестра.

- Я ввела успокоительное, как вы просили.

- Хорошо, - еле слышно ответил врач, проводя рукой по вспотевшим волосам.

- Скажите, вы видели её руки? Кажется, она уже очень давно сидит на игле, – высказала догадку медсестра.

- Да. И, думаю, всем будет лучше, если она действительно откажется от ребёнка. Когда малышку проверят, скажите, чтобы мне лично прислали отчёт.

- Хорошо. А что с матерью? Ей приносить заявление об отказе?

- Сразу же, как проснётся, - тем же уверенным и слегка уставшим тоном, произнёс доктор. Он явно хотел побыть один, но молоденькая медсестра, видимо, того не понимала.

- Вот вы бы смогли отказаться от своего ребёнка?

Тот молчал. Он пристально посмотрел девушке в глаза и легонько похлопал её по плечу.

- Этот мир – уродливая штука. Не думаю, что его ждёт спасение. Никого из нас. И если вы ещё этого не поняли, то добро пожаловать в страну чудес, милочка. При том, в нашем полку только что прибыло. Радуйтесь. Я лишь надеюсь на то, что эта новоиспечённая Алиса поймёт всю гниль мира раньше, чем её поняли вы. И, возможно, это знание убережёт малышку от мучительных ошибок. Ну, по крайней мере, ей будет не так уж больно жить.

Док развернулся и пошёл вперёд по коридору, а медсестра так и осталась стоять, парализованная услышанным.

****

- Ненормальная! Ненормальная! Ненормальная! – в один голос кричали дети, тыкая пальцами, обступив девочку кругом. Их было не меньше десяти.

- Больная на голову! – выкрикнул один из них, и со всей силы толкнул её в спину так, что та не удержалась и рухнула на землю, расчесав себе при этом до крови ладошки и коленки.

- Сумасшедшая! Больная! Чучело! – продолжали кричать те.

- Ненавидим тебя, уродина! – завопил очередной смельчак и, выбежав на центр круга, повалил ударом ноги обратно на землю беззащитное тело, тщетно пытающееся подняться. – Не вставай, уродка! – Добавил тот и убежал обратно в стаю.

- Чучела! Уродина! Ненормальная!

Свора детей всё никак не желала униматься. Напротив, к ней присоединилось ещё несколько ребят, которые от души смеялись. Их явно забавляла эта ситуация.

Девочка уже оставила все попытки встать на ноги и принимала ситуацию такой, какой она была. Сгруппировавшись в позу эмбриона, та, плача, закрывала лицо руками, не желая видеть и слышать того, что происходило вокруг.

Кто-то решил плюнуть и, кажется, всем это понравилось. Идея была подхвачена, и уже через секунду, смеясь и потешаясь, все кому не лень, как девочки, так и мальчики, харкали и плевали на гадкого утёнка, одиноко лежавшего в центре, закрывавшегося своими маленькими дрожащими ручками от внешнего мира.

Слёзы лились рекой. Причём, с обеих сторон. У одной стороны это были тёплые слёзы – слёзы радости и смеха. У другой, слёзы были ледяными. Они источали лишь печаль и боль.

- Вот тебе, уродина, - выкрикнул ещё один появившийся смельчак и швырнул в неё увесистый камень. Тот угодил прямо в бровь, рассеча её до крови.

- Ай!!! – истошно вскрикнула та.

– Получила, чучело! – кто-то радостно выкрикнул из толпы.

Смех стал более насыщенным. Детей даже не смущало лицо девочки, которое уже было ярко алое от крови. Однако веселье длилось не долго.

- Так, что здесь происходит?! – раздался женский голос откуда-то издалека.

- Бежим! – воскликнуло несколько ребят и все, в мгновение ока, разбежались кто куда, оставив одиноко лежать окровавленное тело.

- Что здесь…? – та, не успев договорить, осеклась. Женщина просто потеряла дар речи. – Боже мой, Алиса, детка!

Та упала на колени и стала прощупывать пульс. Затем, подхватив истекающего кровью ребёнка на руки, женщина быстрым шагам понеслась в медпункт. При этом, тело, лежавшее на руках, не издало ни звука. Оно было без сознания.

- Давай детка, очнись, - взмолилась женщина, поднося к лицу ватку с нашатырём.

Девочка, воротя носом, наконец, откашлялась и стала приходить в себя.

- Алисочка, девочка моя, как ты? – тот час спросила женщина, начав обрабатывать рассечённую бровь.

Та не отвечала.

- Ну, ответь мне хоть что-нибудь, дорогая.

Алиса молчала. В её глазах читалось полное удивление и непонимание. Непонимание того, где она сейчас находится, ведь, последнее, что она запомнила, были крики, плевки и удар камня. На этом цепь прерывалась.

Осмотревшись по сторонам, признав знакомые стены кабинета медпункта и не менее знакомую женщину, сидевшую напротив, осознав всё то, что с ней происходило тогда, и что сейчас она в безопасности – из глаз моментально потекли слёзы.

- Ну-ну-ну, - успокаивала девочку медсестра, заключив её в крепкие объятия, - не плачь. Ты же сильная. Всё уже позади. Всё хорошо. Я рядом.

Плач не прекращался. Казалось, что столько слёз не могло поместиться в таком маленьком и худом тельце. Тем не менее, слёзы текли ручьём.

- Почему они так поступают со мной, тётя Ника? - Сквозь рыдания спросила та. – Что я им сделала? Я же ничего… Я же просто обычный ребёнок, такой же, как они.

- Я знаю, дорогая, знаю, - продолжила утешения женщина. – Ты чувствуешь боль и обиду. Но ты не такая, как они, слышишь? И никогда такой не станешь. Потому что ты лучше. Лучше, всех их вместе взятых.

- Но я не хочу быть лучше, я хочу быть понятой, - продолжала Алиса. – Я устала от насмешек и одиночества. Устала.

Рыдания стали сильнее. Медсестра не знала, что на это ответить. Порой ей казалась, что эта маленькая семилетняя девочка, крепко зажатая в объятиях, значительно старше, чем есть. Порой её высказывания и рассуждения выходили за рамки возможных детских суждений. И женщина действительно не знала, как помочь Алисе, ведь, она на самом деле была необычным ребёнком. И ситуация у неё была не менее сложной, чем у любого взрослого человека. Поэтому, женщина, промолчав, лишь покрепче обняла малютку.

- Ну, вот. Теперь ты как новенькая. Коленки и ладошки замазали, бровку зашили, словно ничего и не было, - явно натянуто улыбнулась медсестра, изо всех сил стараясь скрыть эту натянутость. – Что? – спросила та, заметив странный взгляд Алисы из подо лба.

- Ты как-то неискренне улыбаешься, тётя Ника, - тоненьким голосом заявила девочка. – Не нужно себя мучать. Я уже большая и всё понимаю.

- Хм, конечно большая, - ответила женщина, убрав натянутость с лица. Маскировка была раскрыта. – Я просто волнуюсь за тебя, Алиса. Но я хочу, чтобы ты знала, я всегда буду рядом, чтобы не случилось. Понимаешь меня?

- Да, - только и ответила та, хлопая своими большими, тёмными как ночь, глазами.

- Всегда. Ты для меня, как родная доченька. И я люблю очень тебя. Искренне люблю.

- Я тоже тебя люблю.

Они снова обнялись, и на душах обеих стало немного теплее.

- Ну, - начала Ника, усаживая Алису себе на колени, - а теперь расскажи мне, что произошло? Почему эта стая волков на тебя снова набросилась? Ты опять что-то видела?

Алиса кивнула.

- Вчера ночью я опять ходила во сне.

- И что тебе снилось?

- Мне снился мальчик.

- Тот, что и раньше?

Алиса снова кивнула.

- Только теперь он был чем-то расстроен. Он сидел один, в маленькой комнате, в которой не было окон и дверей, и плакал.

- А ты знаешь, почему он плакал? – осторожно задала очередной вопрос женщина, стараясь по крупице узнать всё то, что хотела узнать.

- Он мне не сказал. Когда я там появилась, он сидел на коленях, повернувшись ко мне спиной. Я спросила его – «почему ты плачешь?». Но тот не ответил, лишь слегка повернулся ко мне, сделав вид, будто бы мы не знакомы.

- А ты уверена, что это был тот самый мальчик, что и в предыдущих снах? Может это был кто-то другой?

- Нет. Это был он. Я точно знаю. И если бы меня не разбудили, мы бы обязательно поговорили. Ему просто было одиноко. Мне кажется, он скучал по родителям. Они его оставили. Они не понимали, что делали хуже. Они думали лишь о себе.

- Ты же говорила, что вы не разговаривали. Откуда тогда ты это можешь знать?

Та лишь пожала плечами.

– Я это чувствовала так же, как чувствовала его одиночество, вот и всё.

Женщина смотрела на это маленькое хрупкое существо, сидевшее у неё на коленях, и не могла поверить, за все годы, так и не смогла поверить в то, что семилетняя девочка способна так чётко, открыто и полно выражать свои мысли.

- А почему ты проснулась?

- Одна из девочек швырнула в меня подушкой. Кажется, это была Соня. Она сказала, что её достали мои хождения и разговоры. Что они ей мешают спать. Остальные ребята начали ей поддакивать. Но потом на шум прибежала смотрительница и велела всем замолчать, а меня поставила в угол за плохое поведение.

- На всю ночь?

Алиса кивнула.

«Вот тварь», - подумала про себя женщина.

- И что, с того момента ты больше не спала?

- Нет, - коротко ответила Алиса.

- И из-за этого дети на тебя набросились? Из-за очередного хождения во сне?

Алиса молчала. Она явно что-то скрывала и не хотела этим делиться. Страх – вот что её сдерживал. Она боялась, что Ника её не поймёт. Та и так уже много чего наслушалась. Как бы очередная доза рассказов не стала последней каплей.

- Что такое? – заметив резкую смену настроения, спросила женщина. – Ты что-то от меня скрываешь?

Девочка по-прежнему молчала.

- Ну же, дружок, поделись со мной. Ты же знаешь, что мне можно рассказывать всё, без исключения.

- Я…, - начала несмело та, глубоко вздохнув. – Я просто… ну, боюсь, что ты тоже начнёшь считать меня странной и я тебе надоем.

- Что?! Откуда у тебя такие мысли? Что за глупости? Ты мне никогда не надоешь! Кто тебе на это надоумил?

На лице девочки читалось явное замешательство.

- Не бойся, скажи мне, кто тебе об этом сказал? Ты же знаешь, что мне можно рассказывать всё. Знаешь?

- Мг, - только выдавила из себя Алиса. – Это была управляющая. Она сегодня утром позвала меня к себе и сказала, что если я и дальше буду продолжать свои выходки, ходить во сне, разговаривать, видеть того, чего нет, то меня ждёт суровое наказание и никто мне не поможет. Даже ты. Что я останусь совсем одна. Потому что тебя тоже достали мои странности, и я тебе скоро надоем.

- Это она так сказала?! – не веря своим ушам, переспросила Ника.

Алиса несколько раз кивнула.

«Ну, держись, гадюка, мы ещё с тобой поговорим. Я найду на тебя управу», - злостно пронеслось в голове медсестры.

- Девочка моя, не слушай никого. То, что говорит эта старая…, - Ника осеклась, - эта старая женщина – лож. Она часто лжёт и…

- Я знаю, - перебила Алиса. – Я и не верю ей. Просто мне самой кажется, что я тебя достала своими странностями и проблемами. И, возможно, я действительно скоро тебе надоем.

- Откуда в твоей светлой головке такие тёмные мысли!? Ты и думать об это забудь! Я люблю тебя, слышишь, люблю, как доченьку. Хм, - усмехнулась женщина. – Надоест! Придёт же в голову. И я никогда не считала тебя странной. Наоборот, я всегда считала тебя особенной. Уникальной. Таких как ты больше в мире нет.

Алиса слегка улыбнулась. Ей было приятно слышать такие слова.

- Так что давай договоримся, если управляющая, или кто-то из персонала, не важно, когда-нибудь что-то подобное тебе начнёт говорить, что ты странная, ненормальная и прочее, ты посылай их сразу ко мне, хорошо? Я им сделаю небольшой укольчик, договорились?

Девочка расплылась в ещё большей улыбке и бодро кивнула в ответ.

- Вот и хорошо. Ну, а теперь расскажи, что сегодня произошло? Почему на тебя накинулись?

- Ну, - медленно и нерешительно начала та, – у нас был урок литературы. Мы сидели в классе и читали небольшой рассказ о добре и зле. Я прочитала его быстро, одноклассники значительно отставали. И, не знаю, возможно, я начала засыпать. Наверное, ночь в углу без сна не прошла бесследно. В итоге, стараясь сдерживать слипающиеся глаза, я решила перечитать рассказ сначала. Но, когда я уткнулась в книгу – страницы оказались пустыми. Ну, почти пустыми. На них остались лишь определённые слова, восемь-десять на каждой странице, не больше. И если эти слова прочитать одно за другим, то они выстраивались в мелкие предложения.

- И что это были за предложения? О чём они говорили? – спросила женщина. От рассказа холодило нутро.

- «Прости меня…. Поговори со мной…. Они все ушли…. Холодно…. Вернись…. Вернись в комнату….», вот что там было написано. А затем, я услышала всё это в своей голове.

- Услышала что? – не понимая, переспросила Ника.

- То, что было в книге. Кто-то это произносил. Медленно и чётко. Каждое слово. Я мысленно стала расспрашивать голос о том, кто он и как мне его увидеть, но тот не отвечал. Затем, я обернулась, чтобы посмотреть, не слышит ли кто из одноклассников то же, что слышала я, но никого уже не было.

- То есть, как это, не было? Все ушли? Ты осталась одна в классе?

- Нет, класса тоже не было. И никто никуда не уходил. Это я ушла. Я оказалась в той комнате, в которой была ночью.

- Где находился мальчик?

Алиса утвердительно кивнула.

- На этот раз он сидел, повернувшись лицом ко мне, и улыбался доброй улыбкой.

- Он что-нибудь говорил?

- Он поздоровался со мной и поблагодарил за то, что я вернулась. Мы немного пообщались. Я оказалась права, он действительно хотел к родителям. Они оставили его каким-то чужим людям, родственникам, чтобы тот им не мешал.

- Не мешал?

- Это сложно объяснить словами. Он сказал, что родители любят его и рады, что у них есть такой замечательный сын, но, больше всего, они любят себя и свободу.

- Понятно, - протянула женщина. – О чём вы ещё говорили?

- Мы не успели договорить, - грустным тоном произнесла Алиса. – Я проснулась от того, что учительница трясла меня за плечи. Все дети смеялись и тыкали пальцами. Оказалось, что всё это время, я ходила по классу и что-то говорила себе под нос. А из-за того, что я сорвала урок, учительница наказала всех, заставив нас выучить к следующему разу отрывок из рассказа наизусть. Вот поэтому на меня и набросились.

Женщина опустила глаза в пол и о чём-то размышляла. Алиса это заметила и приняла на свой счёт.

- Ты считаете, я ненормальная? Ведь это не правильно, слышать голоса и ходить во сне, ведь так? Никто этого не делает. Я одна. Значит со мной что-то не в порядке?

- С тобой всё нормально, Алиса. Ты просто уникальный ребёнок, вот и всё, - стараясь убедить девочку в обратном, женщина слегка повысила голос. Вероятно, таким способом она пыталась убедить и себя в том числе. – Помнишь, к тебе несколько раз приходила женщина с красными волосами? Психотерапевт.

Алиса кивнула.

- Так вот, она эксперт в таких делах. И она моя хорошая знакомая. Я с ней говорила по поводу тебя. Та сделала вывод, что ты просто плохо адаптирована к данной среде. Отсюда и хождения во сне, голоса, видения. Тебе просто нужно время и спокойствие. Хотя, повторюсь, с моей точки зрения, ты просто необыкновенный ребёнок. Поэтому с тобой это и происходит, вот и всё. И никаких других объяснений не нужно.

Женщина крепко обняла малышку и поцеловала её в лоб.

- Спасибо, - мягко протянула Алиса и ответила такими же крепкими объятиями. Спустя непродолжительное молчание, та, глубоко вздохнув, продолжила. – Я бы хотела ещё раз с ним увидеться. Ведь, по сути, у меня никогда не было друзей моего возраста.

- О ком ты, дорогая? - с непонимающим видом спросила Ника, посмотрев девочке в глаза.

- О том мальчике, - с само собой разумеющимся видом ответила та. – Да, я же не сказала! У него очень необычное имя – его зовут Немо.

Повисшую тишину разорвал громоздкий ревущий будильник, стоявший на столе. Ника от неожиданности вздрогнула и, едва дотянувшись до него, стукнула по торчащей кнопке.

– Ну, что, - словно с просони, начала та, - тебе пора бежать на ужин! Уже семь часов.

Алиса ничего не отвечала. Ей совсем не хотелось уходить, и уж тем более не хотелось возвращаться к своим обидчикам.

- Что такое? Ты не хочешь кушать?

- Я хочу остаться с тобой.

- Ну не знаааю, - нарочито наигранно, та затянула последнее слова. – Ну-у-у… ладно! Я всё-таки, как ни как, врач и вот тебе моё медицинское предписание – оставить вас, Алиса, на ночь, для мониторинга состояния здоровья, во избежание осложнений.

- Ура! – воскликнула девочка и бросилась женщина на шею. – Спасибо. А ты мне расскажете на ночь сказку? Ну, как всегда, как ты умеешь. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, - взмолилась та, так же наигранно свернув средние и указательные пальцы рук в крестики, показывая, как она сильно умоляет об этом.

- Аха-ха, конечно, что-нибудь да расскажу. Ну, а ты пока поставь чайник, пока я схожу в столовую и принесу нам наш законный ужин. Потом мы вкусно поедим, а затем…

- Обещанная история?! – воскликнула радостная Алиса.

- Да, верно. Всё, я пошла. Жду от тебя вкусного чая.

Алиса кивнула, и Ника, надев свои старенькие босоножки, быстро выбежала за дверь.

****

- Поверьте мне, она абсолютно здорова, - заявила управляющая, сидя в большом красном кресле, скрестив на столе пальцы в замок.

- Но в её карте написано, что девочка страдает определёнными психическими расстройствами, ходит во сне, разговаривает, - возразила другая женщина с тёмными кудрявыми волосами. Она сидела напротив управляющей и листала медицинскую карту.

- Это возрастное, - быстро ответила психотерапевт. Та стояла возле стены и была готова ответить на все вопросы. – Со временем всё пройдёт.

- Но ей уже восемь лет. Судя по вашим записям, - властно начала женщина с кудрями, - вы наблюдаете её очень давно, чуть ли не с младенчества. И на протяжении всего этого периода не было никаких изменений. Она принимает какие-то препараты?

- Лёгкое успокоительное. Не сильнее, чем валерьянка. Чтобы крепче спалось, только и всего, - ответила психотерапевт.

- А что-то посерьёзнее вы пробовали, чем бесполезная валерьянка?

- Эм, - врач с подозрением посмотрела на женщину, - нет. Она ещё ребёнок и не желательно в таком возрасте травить её тело.

- Да, конечно, – с каким-то ехидным прищуром произнесла кудрявая женщина и продолжила расспросы, начав перебирать в руках чётки с большим крестом. – А что с родителями? Почему те её бросили?

- Мать была наркоманкой, - начала управляющая. – Та отказалась от ребёнка сразу после родов. А об отце никаких сведений нет.

- Прекрасно! Ещё и мать наркоманка! – воскликнула женщина, став активнее перебирать чётки. – Может, вы нам сразу выложите всё, что мы должны знать о ней!

- Да, мы бы хотели знать подробнее, - включился в разговор полный мужчина, сидевший в чёрной монашеской рясе возле своей кудрявой супруги.

- Поверьте, состояние матери никак не повлияло на физическое или умственно развитие девочки, - произнесла психотерапевт. – Она здорова. И какие бы проблемы…

Та не успела закончить. Её нагло перебили.

- Поэтому в её школьном табеле стоят оценки ниже среднего? То есть, умственно она здорова, да? – с явной стервозностью заявила женщина, прекратив шебуршать чётками.

- Послушайте, если вы не готовы взять девочку на попечительство, вас тут никто не держит, понятно? Ваши слова звучат так, словно вы на рынке пытаетесь сбить цену на арбуз, - злостно заявила Ника. Терпеть она больше не могла, – Алиса, ангельский ребёнок и она заслуживает лучшей …

- Не смейте мне говорить, кто есть ангел, а кто демон!!! Вам ясно!? – закричала женщина, моментально сменившись в лице. Она снова взялась за чётки, а из её рта, вместе с криком, вылетали слюни. – Только всевышний знает правду, и только через молитвы мы способны достучаться до его снисхождения, чтобы он открыл нам глаза!

- И, мне кажется, он обошёл вас стороной своей милостью, - тихо подытожила Ника.

- Да как вы смеете нам такое говорить, - начал повышать голос мужчина. – Вы смотрите в глаза служителей господа и обвиняете нас в нечестивости?! Поверьте, вам за это воздастся. Бог всё видит, он…

- Пожалуйста, соблюдайте уважение, - заявила управляющая, перебив мужчину в рясе. – Мы здесь собрались не для религиозных тем.

- Но это ваша сотрудница начала, вот ей и говорите, - заявила женщина с чётками.

- А что, неужели я не права? – не стала оправдываться Ника. - Неужели вы думаете, что Алисе будет хорошо в этой семье?

- Ника, выйди, пожалуйста, за дверь, - холодным тоном произнесла управляющая.

- Но я же…, - начала было та, но ей не дали закончить.

- Выйди за дверь, – жёстко и чётко, останавливаясь на каждом слове, сквозь зубы выдавила управляющая. – Если будет нужно, мы тебя позовём.

- Послушайте, я имею полное….

- Закрой рот и выйди вон, пока я сам тебя не вышвырнула отсюда! - с откровенной злостью, заявила управляющая.

Нике ничего не оставалось, как подчиниться. Уходя, она чувствовала на себе злорадный и довольный взгляд той семьи. От этого становилось ещё тоскливее. Мало того, что Алису собирались отдать в плохую семью, так ещё теперь и исчезла возможность хоть как-то воздействовать на ход процесса.

- И так, - начала управляющая, как только дверь захлопнулась, - на чём мы остановились?

- Прощай, девочка моя. Адрес я твой знаю, так что буду писать, - обняв девочку, слёзно произнесла Ника. – Обещай, что и ты мне будешь писать.

- Обещаю, - плача, пообещала та.

Спустя непродолжительную паузу, Алиса продолжила.

- Я не хочу уезжать. Мне здесь, конечно, плохо, но ты мне стала как мама.

- Ох, дорогая, если бы я могла что-то изменить, удочерить тебя, я бы это сделала, поверь. Но, ты же знаешь, я просто не могу этого сделать.

- Да, знаю, - проливая слёзы, тихо прошептала Алиса.

На весь двор прозвучал громкий сигнал автомобиля.

- Алиса, мы тебя ждём, - крикнула женщина с кудрями.

Ника злобно посмотрела в её сторону.

- Ну, беги, тебя ждут.

Алиса ещё раз напоследок крепко обняла свою тётю Нику и нежно поцеловала её в щёку. Та ответила тем же.

- Пока, малышка. Береги себя. Я люблю тебя.

- И я тебя.

- Алиса! – снова прокричала женщина.

Ника отпустила девочку из объятий и та побежала к ожидавшей её машине.

- Ну, что, улетел твой птенчик из гнезда, да? – ехидно произнесла управляющая, подойдя к медсестре.

- Тварь! Ты же знаешь, что Алисе будет плохо в этой семье. Знаешь, какой она хрупкий ребёнок. Эти набожные фанатики совсем не то окружение, которое ей нужно. Они не смогут дать ей той любви, в которой она нуждается.

- Знаю, - тихо и спокойно, явно довольная собой, произнесла управляющая. – Я всё знаю. Но с чего ты взяла, что мне не плевать? Сегодня я избавилась от одной огромной проблемы, приносящей одной маленькой девочкой и, поверь, это день я буду отмечать с размахом. Что тут скажешь, прекрасный денёк.

Управляющая развернулась и пошла обратно в здание, оставив Нику наедине со своими слезами. Машина тронулась с места, а она всё смотрела ей в след, пока та полностью не исчезла из вида, и обозрение не перекрыли огромные закрывающиеся ворота с надписью – «Детский приют для сложных детей им. семьи Винтеров».

****

«Здравствуй, дорогая Ника. Извини, что столько времени не отвечала на твоё последнее письмо – долго собиралась с мыслями. По правде сказать, я и сейчас не знаю, что писать.

Буквально несколько часов назад мы пришли с воскресной службы. И, если честно, было очень скучно, собственно, как и всегда. И не то чтобы мне не понравилось, просто, наверное, нельзя заставить человека насильно во что-то верить. Даже затащив его в церковь и приковав цепями к стене, это всё равно ничего не изменит. Мне кажется, храм – это всего лишь амбар, коробка. Храмам он становиться, когда входящий в него человек верит и несёт в себе свет. И тогда не важно, из чего сделано здание, из золота или дерева. То, что ты несёшь внутри себя – это и есть строительный материал. По крайней мере, так я поняла сегодняшнюю проповедь.

Как я уже писала тебе, приёмные родители очень религиозны, как и их сын. Матфей старается всеми силами угодить матери, ждёт от неё похвалы и строит из себя паиньку, хотя, на деле таким не является. Мы ходим в одну школу, и мне всё видно, какие у него друзья и чем он занимается. Несколько раз я видела, как старшие учили его курить. И, по правде сказать, на это было очень смешно смотреть, как прилежный домашний мальчик снимает с себя церковную рясу и становиться самым настоящим демоном. Подумать только, а ведь он младше меня, пускай всего на год.

В общем, с момента написания первого письма (подумать только, почти год прошёл) – ничего в наших отношениях не изменилось. Мы так и не нашли общий язык. Но то, что я его заклятый враг, я поняла сразу. Сразу в тот момент, когда Матфей, пока никого не было дома, ворвался в мою комнату и стал забрасывать мои вещи в чемодан, крича во всё горло, чтобы я убиралась из его дома. А затем, он выхватил у меня из рук куклу, которую ты мне подарила, и оторвал ей голову, раздушив затем ногой. Он отвратительный человек, такой же, как те, в приюте. Я уже не знаю, остались ли ещё хорошие люди, кроме тебя.

Хотя, может проблема во мне? Ведь в школе, в которую я хожу, мне так же не удалось ни с кем подружиться. Есть пару знакомых, которые относятся ко мне, как к пустому месту. И это отношение я уже воспринимаю, как благо. Потому что остальные ребята…. Есть пару знакомых, но не более того. Хотя, могу сказать, что мне повезло с учительницей по литературе. Она мне нравится. Наверное, из-за неё я стала больше читать. Так что, и у меня есть свои плюсы.

А по поводу твоего последнего вопроса, то – нет. Немо я давно уже не видела. С того момента, как переехала в этот дом, мои видения, голоса, всё это, фактически, прекратилось. Остались лишь слабые отголоски. Иногда бывает, что мне кажется, будто бы я что-то вижу или слышу. Кажется, ещё чуть-чуть и всё станет ясным, как день, как раньше. Но этого не происходит. Прислушиваюсь – бесполезно. Ничего. Пустота. Словно меня заперли в какой-то камере, куда не проходят сигналы.

И, всё-таки. Хочу сознаться, я

Я тут подумала, что

Единственное, что

Извини за такую грязь в письме. Я старалась аккуратно, но ничего не выходит. Слишком много мыслей и всё хочется как-то правильно изложить.

В общем, я пыталась написать о том, что всё-таки не послушала твоего совета и рассказала мачехе о своих снах и голосах. Я думала, может быть, она поймёт. Думала, что та поможет мне, даст какие-то наставления, пускай даже Библейские. В конце концов, она могла показать меня хорошему врачу. Но это было ошибкой.

Дата добавления: 2015-07-12