ГЛАВА 1 2 страница

Поначалу это было просто тёмное пятно, которое, вроде как, приближалось. Затем, пятно стало формироваться в чёткий человеческий силуэт. Через мгновение, глаза могли разобрать, что силуэт принадлежал девушке.

Волка и след простыл. Лишь тревожное состояние Номера сто напоминало о том, что минуту назад им грозила смерть. Овца по-прежнему была напряжена и, видимо, с опаской относилась к стоящей рядом девушке, всячески преграждая ей путь к Немо.

- Всё хорошо, Номер сто, - произнёс тот, поглаживая овцу по шерсти, - всё хорошо. Это друг.

Овца не сразу отошла и не сразу среагировала на эти слова. Она ещё была сосредоточена на опасности вокруг и ожидала любого подвоха. Но Немо продолжал её гладить и успокаивать.

- Это друг, верь мне. Она не опасна.

Овца села, слегка успокоив свой нрав, но от Немо не отошла.

Девушка последовала примеру, и опустилась на колени, не смотря на то, что была в длинном вечернем платье, и тоже попробовала погладить овцу. Та не давалась и всё ещё была не чеку.

- Всё хорошо, Номер сто, - продолжая гладить овцу, говорил Немо, но уже значительно тише, силы покидали его, - всё будет хорошо. Не бойся, это наш друг.

Наконец, Номер сто вытянул вперёд свои маленькие лапки и во всю растянулся возле Немо, принимая от него ласку и признавая, что опасность позади. Спустя мгновение, девушка тоже стала гладить овцу и, на этот раз, та не сопротивлялась, лишь слегка приподняла вверх уши, но затем, опустила.

Девушка была одета в красивое чёрное вечернее платье, с разрезом, идущим по правой ноге от бедра и до самого конца. На шее висела знакомая цепочка с именем «Алиса», которая смотрелась слегка одиноко, но очень ярко подчёркивала грациозную лебединую шею. На ушах висели серёжки, сделанные из какого-то метала и от них веяло чем-то индийским, Немо хорошо знал подобные вещи благодаря родителям. На правой руке был браслет – золотая цепочка, с которой свисали различные камни. Её волосы были распущенны и закинуты на правое плечо.

Немо стал ощущать, что картинка перед ним становится всё менее чёткой и что с минуты на минуты он, наверное, потеряет сознание. Но ему не было страшно, и никаких таких эмоций он не испытывал. Он хотел только, как можно больше насмотреться на девушку перед ним. Насмотреться на её алые губы, на чёрные волосы, сказочно спадающие на плечо, на невероятно большие карие глаза, похожие на бездну, на густые ресницы. В общем, на всё, что только возможно. На всё, что он ещё был способен разглядеть в этой кромешной темноте.

Девушка перестала гладить овцу и медленно встала с колен. Немо успел заметить, что, не смотря на её торжественный вид, та была босиком.

- Не уходи, - протянул тот, еле выговаривая слова.

Девушка слегка улыбнулась. Но улыбка почему-то была какой-то грустной. Тем не менее, Немо готов был спорить на что угодно: эта улыбка – лучшее из всего, что он когда-либо видел и ещё увидит в жизни.

Девушка слегка смущённо отвела глаза, словно прочитала его мысли.

Затем, сделав небольшой шаг в сторону Немо, наклонилась к его уху и прошептала:

«Н а й д и м е н я».

****

– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Енский парк, - объявил приятный женский голос из колонок вагона.

Людей было предостаточно. Немо заходил одним из последних, поэтому, единственное место, где ему представлялось возможным стать – порог двери, которая, закрываясь, едва не прижала его ногу и голову. Когда поезд тронулся, пассажиры, как будто почувствовав, что опасность не влезть в вагон миновала, поспешно стали расправлять свои плечи и искать позу, в которой им было бы хоть как-то удобно. Немо был лишён такой возможности – его лицо оказалось фактически впечатано в дверное стекло.

Лето, такая пора, которая всегда приносила с собой палящее солнце, приятные вечера и нестерпимый запах пота. Считайте, что вы баловень судьбы, если в подобного рода замкнутых пространствах, возле вас стоит девушка, от которой веет приятными духами, ну, или, на худой конец, она просто чистая и свежая.

Но Немо не входил в число везунчиков. Из двух вариантов ответа, он, скорее всего, выберет неправильный. В 90% случаях. По крайней мере, так было всегда, когда он учился в школе. Да и в университете эта напасть не обходила его стороной. Подкидывая монетку, он очень редко угадывал, какой стороной она упадёт на землю. Вот и сейчас, на него навалилась огромная туша, один из ярких представителей чёрных овец – килограмм 110, ростом 190 и весьма довольный собой. Немо для него был чем-то вроде амортизатора, подпорки для стены. И толстяк это прекрасно понимал и совсем не собирался извиняться, или как-то потесниться. Хотя, безусловно, мог – такой-то кабан. И всё бы ничего, как говорится – в тесноте, да не в обиде. Потерпим. Но вот запах! Потная подмышка упиралась Немо прямо в лицо, так как толстяк пытался держаться за потолок, однако такой явной необходимости не было – его держал Немо. Рвотные потуги с каждой секундой становились всё реальней и реальней. Пытаясь не дышать, тот мечтал только об одном – чтобы быстрее открылась дверь, и можно было бы выйти наружу.

Возможность потерять сознание уже не было чем-то мифическим или далёким. Казалось, что это произойдёт с минуты на минуту. Но, наверное, кто-то наверху сжалился над ним, потому что ход поезда стал стремительно замедляться. Всё медленнее. Медленнее. Медленнее. И, наконец…

– Енский парк, – объявил голос, и двери открылись. Немо просто выпал из вагона. Он боялся, что копыта овец вот-вот его раздавят, как и тех несчастных, что выпали вместе с ним, ведь дикие звери плевать хотели на других, они смотрят только вперёд и никогда под ноги.

Поспешно поднявшись и отойдя в сторону, Немо ждал, когда все выйдут. Но, казалось, что вагон, это шляпа фокусника, которая достаёт своих кроликов одного за другим, хотя физически, это кажется невозможным, ввиду ничтожно маленьких размеров. Так и здесь – вагон не мог вместить в себя столько людей. Но он вмещал. Наверное, за счет таких, как Немо – подпорок для стен. Без магии. Без волшебства. Просто тупая физическая сила и наглость.

Когда, наконец, все вышли, в вагоне стало совсем просторно, можно было даже присесть, что, собственно, Немо и сделал. Рвотные массы стали отступать, свежий воздух, конечно, не был таким, какой там, снаружи, но и этого было достаточно, чтобы жить.

– … следующая станция – Малая площадь, – прозвучал всё тот же женский голос.

В вагоне осталось не больше 10-15 человек. В основном молодёжь. Немо почувствовал, как по его телу разливается приятная слабость, но при мысли, что через одну остановку, придётся покинуть уже насиженное место, тошнота и головокружение возвращались. Поэтому, закрыв глаза, он пытался представить себе что-то приятное, море там или ещё что, но никак не получалось сосредоточиться на каком-то одном цельном образе – мысли прыгали то туда, то сюда. Левая щека слегка зудела, и было ощущение, будто на лице у него остался отпечаток надписи «Не прислоняться», что наносят на двери вагонов. Проведя рукой, там ничего не оказалось, тем не менее, какой-то зуд всё-таки донимал его.

Открыв глаза, Немо посмотрел в окно напротив, в котором чётко видел своё отражение, пусть и слегка искажённое. На лице ничего не было, всё, вроде, как всегда. Ни надписей, ни покраснений. Ничего. «Не выплеснутая агрессия нашла выход в зуде, только и всего», – так бы сказал любой дипломированный психотерапевт.

Но что-то не давало ему покоя. Боковым зрением, Немо заметил что-то странное, что-то, что заставило его слегка повернуть голову вправо. Совсем чуть-чуть. Но этого хватило, чтобы по коже пробежал холодок – в паре метров сидел бродяга и вовсю пялился, улыбаясь оставшимися десятью зубами.

На вид ему было лет сорок, не больше. Густая рыжеватая борода и обветренное красное лицо. В руках он держал пакет, в котором чётко прорисовывались изгибы стеклянных бутылок, так что, становилось понятно, чем он занимается в свободное время. Одежда, как у партизан 40-х годов, пришедших на деревенскую свадьбу, т.е. хочется выглядеть хорошо, но одеть нечего – всё рваное и грязное. На серых брюках была большая дырка, прямо на колене, поэтому можно было через неё видеть засохшую кровавую рану – видимо, где-то недавно падал. Пиджак, похоже, составлял пару штанам, так как был сделан из того же материала и достаточно точно подходил по цвету, хотя скопившаяся грязь пытались это скрыть. На ногах туфли. Один ботинок сильно расклеился и был похож на голодного крокодила. В общем, самый обычный бомж, каких полно в этом мире.

Но, что-то в его взгляде и дикой, просто безумной улыбке, пугало. Сколько Немо не предпринимал усилий отвернуться, всё было напрасно, его как будто загипнотизировали. Бродяга стал подмигивать, и, что интересно, где-то ровно один раз в три секунды, как заведённый. Мирг…. Мирг…. Мирг…. Как робот какой-то.

Немо стало не хорошо и, предприняв ещё одно усилие над собой, он всё-таки отвернулся и стал смотреть строго перед собой, в окно, в котором недавно разглядывал щёку.

И тут раздался дикий хохот. Немо не мог не повернуться, это было физически невозможно, потому что смех буквально расчленял тишину, заставив многих пассажиров подпрыгнуть от неожиданности. Но смех предназначался отнюдь не всем. Смех шёл строго в заданном направлении, строго так, как хотел его обладатель, с определённым уровнем громкости, в определённом ритме и с конкретным посылом. Что это был за посыл, Немо, естественно, не знал и знать не мог. Но, если его сверхзадачей было запугать или заставить мурашки бегать по вспотевшей спине, то ему это удалось. Немо было не по себе. Откровенно, ему было страшно.

Но бродяга не унимался. В его хохоте отчётливо слышались грубые ноты, прокуренные и пропитые. В глазах появились слёзы какого-то дикого неописуемого горя, словно эти глаза нашли корень всех его проблем. Да и не только его, корень проблем всего человечества.

Далее, в ход пошёл указательный палец, которым бродяга неустанно тыкал в Немо, поворачиваясь к другим пассажирам, махая им рукой, как бы призывая смотреть, смотреть на это чучело.

«Вот он!!! Вот тот самый змей, из-за которого мы были изгнаны из рая! Смотрите! Смотрите!», - читалось в его движениях.

Хохот становился всё жалостливее и жалостливее, пока не стал жалким, и из глаз не потекли давно уже собравшиеся слёзы.

Немо, закрыв глаза, прибывал в панике и пытался как-то успокоиться. Он представлял, что всё это происходит не с ним. Просто какой-то псих смеётся во всю глотку и пугает пассажиров. Он просто пьяный. Обычный… пьяный… бомж.

И, надо же, смех прекратился. Наступила гробовая тишина. Остались только звуки, характерные для метрополитена. И всё. Ничего больше. Больше не было никакого смеха. Немо глубоко вздохнул. Но это не помогло расслабиться. Какое-то тревожное ощущение лежало на душе мёртвым грузом.

Тот открыл глаза, а перед ним, во весь рост, стоял тот самый бомж.

- Какого чёрта?! – выдавил в испуге из себя Немо, резко вдавившись в сидение. – Что вам надо?!

Бродяга ничего не отвечал, лишь с холодным взглядом, и с не менее холодной улыбкой, закрыв свой беззубый рот, пристально смотрел на Немо, как хищник смотрит на ослабевшую жертву.

Бродяга опять рассмеялся, словно услышал какую-то невероятно смешную шутку и слегка запрокинул голову назад. Эта сцена длилась где-то две секунды, не больше, но Немо считал, что прошла вечность, пока тот так стоял, с запрокинутой головой. Казалось бы, ну что может быть странного, и уж тем более страшного, когда человек голову запрокидывает? Да, но вот только не в этом случае. В этой позе было что-то противоестественное, что-то не характерное человеческой природе. Так быть не должно. Это можно сравнить с фильмами про изгнание дьявола, где люди принимают странные позы: изгибаются назад, выворачиваются, как йоги и т.д. Так вот в его фигуре было что-то именно такое.

Голова резко опустилась в привычное положение, и смех стих. Глаза были красные. Он плакал. Пассажиры настороженно следили за происходящим, но никто вмешиваться не пытался. Да и кому? Той беременной восемнадцати летней девушке? Или тем двум сосункам, которым, сначала, было весело от пьяного сумасшедшего бомжа, а теперь в штаны наложили, боясь пошевелиться. Или двум старушкам, которые, кажется, в тихом ужасе от данного персонажа. Остальные пару человек, что явились свидетелями данной сцены, тоже не помощники – забитые студенты-ботаники, которые предпочли отвернуться, и лишь украдкой поглядывать в сторону назревающего конфликта, делая вид, что разглядывают рекламу.

Бродяга заметил, как Немо смотрит на других пассажиров и сам оглядел всех. Казалось, что он чувствовал страх, исходящий от каждого человека в этом вагоне. Издав ещё несколько смешков, он повернулся к Немо и медленно наклонил голову, как будто желая рассказать какой-то секрет.

- Это всё ты, – прошептал тот. – Я знаю, это ты.

Глаза у Немо округлились. Он не знал, как реагировать. Да и что за бред он бормочет?!. Плюс, запах изо рта отдавал какой-то мерзкой брагой, вперемешку с алкоголем.

- Что, я? Не понимаю вас? – в недоумении выдавил из себя Немо, глубже вжимаясь в сиденье, хотя уже было некуда.

- Это он!!! Это всё он!!! – закричал во весь голос бродяга. – Это он!!! О-о-он!!! – отойдя на метр от Немо, не унимался горлопан, уже обращаясь к пассажирам, которые явно начали паниковать и слегка подёргивались от волнения.

Поезд начал притормаживать, создавая характерные рывки, означающие приближение к станции. Стоящий неуверенно на ногах, и не совсем трезвый горлопан, не смог противиться силам физики и после второго рывка, упал на пол. Его падение сопровождалось звуком битого стекла, так как бутылки, лежавшие в пакете, получили амплитуду замаха и с грохотом ударились о перила и дверь. Двое сосунков, которые ещё секунду назад боялись дышать, смотря на безумного пассажира, стали смеяться и снимать его на телефон, как бы показывая всем, и себе в том числе, какие они смелые ребята. Ботаники тоже смеялись и вовсю глазели, как, собственно, и все остальные.

Немо не понимал, что же ему нужно делать. Он находился в какой-то прострации. С одной стороны, ему стало легко от того, что дистанция между ним и этим бомжом значительно увеличилась и, при том, бомж уже не стоит на своих ногах, а валяется в чужих. Но, с другой стороны, что значили его слова? Да и вообще, значили ли они что-то или это бредни пьяного мужика, который искал себе приключений?

Поезд фактически остановился, и бродяга стал подниматься на ноги, бросив свой пакет на пол, явно желая продолжить разговор с того места, где он его закончил.. В тот самый момент, все приоритеты, которые вели войну у Немо в голове, быстро классифицировались по важности. Не желая больше выслушивать пьяный бред умалишённого психопата, и уж тем более, не желая выходить на этой станции, и потом бегать и прятаться, чтобы только не столкнуться с ним опять, Немо подорвался с места и прижал бродягу в угол двери, где лежали разбитые бутылки.

– У меня и так сегодня не задался день, а тут ещё ты пристал ко мне, – достаточно тихо говорил Немо, как бы шёпотом, рассказывая какой-то секрет, желая не поднимать лишнего шума и паники. – Вали-ка ты домой и проспись! – чуть с более высокой интонацией произнёс тот, но, по-прежнему, контролируя свои эмоции.

– Малая площадь, - объявили в динамиках и двери открылись, обтирая пиджак бродяги.

– Пойдём, это твоя станция, - твёрдо сказал Немо и потащил за собой бормочущего бродягу через недоумевающих людей, собравшихся возле дверей вагона.

- Это ты… я знаю, что ты… знаю…., - как заведённый повторял бомж.

– Нет, ты меня с кем-то путаешь, - спокойно ответил Немо, посадив пьяницу на скамейку, и быстро запрыгнул обратно в вагон.

– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Ольский сквер, переход на Восточную линию, - объявил женский голос.

Двери закрылись. Немо не стал далеко уходить, а остался стоять возле дверей, всё равно на следующей выходить. Да и людей зашло не очень-то много, но, зато, каждый косился на него, желая понять, что здесь произошло, почему того, другого, вытолкали из вагона и, наконец, чьи это разбитые бутылки, которыми завален пол.

Немо старался не думать об этих зеваках – внутри и так всё до сих пор колотилось от прошлого придурка, этим придуркам придётся дождаться своей очереди.

Поезд тронулся. Изо всех сил Немо старался не поднимать глаза на того, кто остался валяться там, за бортом. Но любопытство очень часто берёт верх. Очень. И этот случай не был исключением. Всё что Немо успел прочитать по губам того психа, была фраза: «Это ты… это всё ты…». И через пару секунд поезд исчез в тёмном туннеле.

****

Немо шёл, словно на автомате. Руки колотились, сердце неустанно отбивало жёсткий ритм, а лёгкие никак не могли набрать нужное количество воздуха, чтобы хоть как-то привести организм в порядок. Необходимо было срочно где-нибудь присесть или, хотя бы, ненадолго остановиться, отдышаться, закрыть глаза и выключить внешний поток времени, абстрагироваться от всего, оставив в списке реальности лишь то, что внутри.

Но Немо на это не решался. Казалось, если он сейчас остановится, хотя бы на одну секунду, то просто рухнет на землю, потеряв сознание, и уже не встанет без посторонней помощи. А там: единичные небезразличные овцы, овцы в белых халатах, нашатырь, всеобщие любопытные взгляды, фокусировка камер телефонов и прочее, прочее, прочее. Меньше всего ему сейчас хотелось привлекать внимание к своей персоне, испытывать чувство унижения и слабости. Поэтому он шёл, слегка шатаясь, потирая глаза руками, сдерживая подступающую рвоту, но, всё-таки, шёл.

Необходимо было перейти на красную ветку, на станцию Арбатская. И чёрт знает, почему Немо выбрал самый трудный для него путь – переход по туннелю – «кишку», как его называют в народе. Конечно, был и другой путь, попроще, эскалатор, именно им Немо всегда и пользовался. Людей там не меньше, но зато не нужно было толпиться, нервничать и перебирать ногами, на что сил уже явно не хватало. Но у преисподней на этот счёт, видимо, другие планы.

Стены кишки были полукруглыми и полностью забиты рекламой батончиков «Сникерс», разорванного на две части, откуда виднелись орехи, какая-то начинка и прочая дребедень, которая, якобы, способствовала повышению вашей работоспособности и утоляла голод.

Наверное, мысль о еде стала последней каплей – в глазах Немо всё плыло. Проходящие мимо люди то сужались, то становились шире; сложно было контролировать чувство пространства, идти в одном ритме со всеми; духота и едкий запах хлорки подливали масло в огонь. Немо, видимо, значительно сбавил шаг, так как люди стали его обгонять, как бы обтекая со всех сторон, словно он какая-то преграда, на пути огромной реки. Некоторые манерно и театрально оборачивались, пытаясь всем своим видом выказать недовольство. Хотя, на счёт этого можно было лишь догадываться, потому как Немо уже не различал ни лиц, ни эмоций, ни этих дурацких батончиков. Естественно, в таком состоянии он не почувствовал, как из своего потока людей, державшихся правой стороны, он сместился в левый и теперь шёл лоб в лоб с теми, которые явно не хотели уступать свои законные позиции в этой проклятой кишке.

- Осторожней! – заявил один из прохожих.

- Смотри куда ты прёшь! – крикнул ещё один, но, тем не менее, умудрился как-то обойти Немо стороной.

Но это было лишь временное везение: один, два, пять, десять человек обошли его стороной, решив не связываться с умалишённым или пьяным. Однако тот, упитанный, в белой майке с надписью «I Love NY», из которой его пузо уже давно выросло, так не считал. И, едва подойдя к Немо, он выставил вперёд своё левое плечо, фактически пройдя сквозь хрупкое тело, отпихнув его с такой силой, что тот упал на мраморный пол, едва успевая подставить руки, чтобы не расшибить себе голову.

Дальше Немо всё помнил как в тумане. Какая-то женщина помогла ему подняться на ноги, попросив помощи у проходящего мимо парня. Затем, они прошли метров тридцать, поднялись по ступенькам и оказались на платформе.

- Может вам скорую вызвать? – поинтересовалась та, усаживая Немо на скамейку.

- Нет, ничего не надо… это скоро пройдёт... просто закружилась голова…, - отрывисто и слегка скомкано отвечал Немо. Он был, безусловно, благодарен за помощь, но большего всего ему хотел, чтобы его оставили одного.

Парень, помогавший женщине, воспринял отказ Немо, как зелёный сигнал к действиям – немного нерешительными шагами он отходил на платформу, с мыслью, как бы быстрее избавиться от обузы.

Звук подъезжающего поезда заставил многих пассажиров перевести взгляд от немощного Немо на свет, что прорывался из туннеля.

- Вы уверены, что вам ничего не нужно?! – настойчиво переспросила женщина. – Я особо никуда не спешу. Если вы не хотите скорую, я могу просто немного посидеть с вами здесь, а потом поехать. Мне несложно, – женщина положила руку Немо на плечо, пытаясь слегка развернуть его к себе, чтобы поглубже заглянуть в его глаза. Не известно, что она там искала, правду или что-то ещё, но её взгляд был какой-то успокаивающий и заботливый.

- Спасибо большое, но мне просто нужно немного посидеть. Вы и так сделали уже очень много, спасибо! – Немо попытался выдавить из себя, что-то похожее на улыбку. – Это, наверное, ваш поезд, езжайте, всё будет хорошо. Просто душно, вот плохо и стало. Ничего серьёзного.

Женщина явно разрывалась между тем, чтобы остаться, не смотря на все уговорки, и тем, чтобы уехать, потому что поезд был действительно её. По всей видимости, она врала, что никуда не спешит, по выражению лица было видно, что этот поезд для неё важен.

- Может тогда хотя бы воды? – сделав последнюю попытку, спросила та.

Немо опять улыбнулся, как только смог. Хотя, наверное, это больше походило на гримасу, чем на улыбку.

- Нет, спасибо! Честно, вы и так мне уже помогли. Езжайте. Мой поезд тоже через пару минут приедет… пара остановок, и я дома. Не волнуйтесь… ещё раз, спасибо! – более убедительно и жизнерадостно произнёс Немо.

Женщина слегка поёрзала в нерешительности, затем встала.

- Берегите себя, – произнесла та и, с какой-то жалостью и одновременным подбадриванием улыбнулась, вбежала в поезд, едва успев, и умчалась в чёрную бездну, оставив Немо в одиночестве.

****

- Сколько вам полных лет? – спросила врач, взяв с другой части пустующего стола чистый вкладыш.

Кабинет психотерапевта ничем не выделялся среди других кабинетов врачей, за исключением, разве что, пары книг, лежавших на столе: справочника психических расстройств, какой-то книги по фобиям и чего-то связанного с препаратами и их свойствами. Всё остальное, как у всех. Ни то чтобы Немо ожидал здесь увидеть электрическую машину Тесло или чего-то подобного, что могло бы его удивить. Вовсе нет. Просто он представлял себе какую-то особую атмосферу: необычные обои, развешанные карточки с тестом Роршаха, два больших мягких кресла, стоящих друг напротив друга, ну, в конце концов, маленький маятник на столе. Хотя, наверное, это всё голливудская киношность забила голову и сформировала подобный образ – откуда Немо знать, что и как должно быть, если он впервые на приёме у подобного врача.

Но, если кабинет не излучал никакой индивидуальности и принадлежности к определённому роду деятельности, то врач была достаточно интересной наружности. Во-первых, на ней не было белого халата, что Немо очень радовало – он терпеть не мог белые халаты. Во-вторых, сама девушка была какой-то особенной. Её черты лица и цвет кожи навевал что-то мексиканское или индейское. Что-то, на что было приятно смотреть, в отличие от всех остальных врачей, которые Немо попадались до этого – все они будто с конвейера сошли. Безусловно, тот факт, что она была одета в обычную повседневную одежду, местами отдающую чем-то этническим, плюс разные браслеты на руках, только усиливало расположение к себе.

- Тридцать два, – ответил Немо, рассматривая лицо врача, пытаясь понять, кого же она ему напоминает.

Ей было, навскидку, не больше тридцати пяти, хотя наверняка Немо всё-таки затруднялся ответить. Выглядела она достаточно молодо, но та энергия, которая от неё исходила и положение, которое она занимала, не позволяли дать ей критически маленький возраст.

- Можно ваш паспорт, пожалуйста? – попросила врач.

Немо достал документы, и та стала заполнять амбулаторный вкладыш. Успев разглядеть всё, что было в кабинете, включая врача, Немо уже не знал, куда ему кинуть свой взгляд. Повисшая тишина создавала ощущение какой-то неловкости и пустоты.

- У вас очень необычное имя, - заметив дискомфорт пациента, начала врач. – Вы знаете, почему ваши родители остановились на нём? – минимально оторвав глаза от заполнения бумажки и, фактически, впервые посмотрев в упор на собеседника, та задала вопрос.

- Мои родители познакомились в Индии, - начал Немо, после небольшой заминки, думая, с чего бы ему начать. – Оба были путешественниками и искали себя в этой стране, считая, что она имеет какую-то особую силу, раскрывать внутреннюю сущность человека. Помимо поисков себя, их объединяло и то, что они думали на одной волне, имели схожие желания и интересы. В частности, к народному фольклору – сказания, мифы, легенды и прочее. Так они начали путешествовать вдвоём. Однажды, родители заблудились в глухой горной местности, а время подходило к полуночи. Решив, что самым правильным будет разбить палатки и переночевать в горах, они стали искать подходящее место. А пока искали, наткнулись на какой-то храм, высеченный прямо в скале. Родители говорили, что храм был божественен. И не из-за красоты скульптур и вырезов на камнях, а из-за того, что смотря на него, на душе становилось невероятно легко и светло. Настолько светло, что на глаза наворачивались слёзы. И, самое интересное, что этого храма не было ни в одном из путеводителей для туристов.

Тем не менее, они не решались войти внутрь и уже думали уходить, как вдруг, в тот самый момент, к ним навстречу вышел один из монахов, – Немо заметил, что, видимо, врач закончила переписывать данные паспорта, и теперь всё внимание было направлено на него. Столь внимательный взгляд немного выбил из колеи и тот потерял мысль.

- Пожалуйста, продолжайте, - слегка улыбнувшись, произнесла врач, видимо поняв, что является причиной подобной остановки, - очень интересно. Вы остановились на вышедшем монахе.

- Хм, да, точно, - ухмыльнулся Немо и, слегка смущённо, тоже улыбнулся в ответ и продолжил. – Так вот. Монах был пожилого возраста и неплохо говорил по-английски, поэтому, мои родители смогли найти с ним общий язык. Тот узнал, что они заблудились и ищут место для ночлега, и он любезно предложил им переночевать в храме. Внутри, как рассказывали родители, не было ни золота, ни чего-то такого, что можно было бы отнести к привычному для нас понятию роскоши. Тем не менее, роскоши там была предостаточно. Все стены, весь потолок, пол и любое другое свободное место, всё было забито абсолютно непонятной, и от этого ещё более завораживающей, росписью. Создавалось впечатление, что ты находишься в центре книги, так как эта роспись была нанесена не просто в качестве декора. Эта роспись была непосредственным учением монахов, проживающих в этом монастыре. Открытая книга, которая всегда перед твоими глазами. Учение, доступное всем и каждому, как постояльцам, так и гостям. Нужно лишь уметь читать.

Немо перевёл дыхание.

- Всю ночь родители провели в беседе с главным монахом. Конечно, там были и другие. Но увидев незнакомцев, те лишь приветливо кланялись и продолжали заниматься своими делами. Тем не менее, не смотря на скрытность, от этих людей веяло какой-то добротой и детской открытостью. – Немо сделал небольшую паузу, давая своей собеседнице время представить, как те выглядели, а затем продолжил. – Так вот, беседую всю ночь с тем пожилым монахом, родители узнали от него неимоверное количество историй и легенд, которых вряд ли где-то вообще смогли бы найти и прочитать. Тот лишь просил не публиковать их, и, естественно, родители своё обещание сдержали. Но вот одна история их как-то по-особенному зацепила. Она была про монаха, который, якобы, жил много тысячелетий назад. Он являлся главой общины, в которой все её члены вели весьма аскетичный образ жизни, вдали от цивилизации. Они искали свой смысл жизни и находили его в уединении и спокойствии. Любой человек мог стать членом данной общины и любой мог из неё выйти, когда ему хотелось. Но, обычно, те, кто приходили туда, так в ней навсегда и оставались. Там был действительно рай. И верховный монах находил подлинное счастье в том, что мог подарить счастье другим.

Психотерапевт слушала очень внимательно, даже слегка приоткрыв рот. Немо, заметив это, едва улыбнулся, ему было приятно, что рассказ вызывал интерес.

- Но, однажды, как гром среди ясного неба, из земли вырвалось огромное облако пепла и взмыло в небо, закрыв собой весь солнечный свет, а через мгновение, на горизонте появилось нечто алое, и с каждой секундой оно всё приближалось и приближалось к поселению. Это был древний вулкан, который спал много тысяч лет, но сейчас проснулся, чтобы смести всё на своём пути. Верховный монах клялся, что те, кто пришли к нему в поисках смысла жизни, получат его. Что он будет защищать, наставлять и помогать тем, кто в этом нуждался. Но сейчас, он не знал, как и чем мог помочь. Бежать было бесполезно, вокруг сплошная равнина, да и скорость, с какой лава приближалась, не давала никаких шансов на спасение. Поэтому, все жители общины решили собраться вместе и достойно встретить свой конец – это лучшее, что они могли для себя сделать. Увидев то, как его единомышленники сплотились и приняли скорую смерть как данное, верховный монах выбежал на площадь своего поселения, упал на колени и стал взывать к богам.

Дата добавления: 2015-07-12