Легенда Тристане и Изольде 47 страница

301. И Тристан поведал ей всю правду, особенно упомянув о подвиге Ланселота, не будь которого, он, без сомнения, погиб бы. Тогда королева сказала: "Поверьте, Тристан, что никогда не совершал Ланселот подвига, который был бы мне более приятен, чем этот, ибо тем оказал он услугу вам и королеве Изольде". - "О, прекрасная дама, великий подвиг благородного сеньора Ланселота происходит от безмерной любви, которую он питает к вам, и, так же, как эта любовь превосходит любую другую в мире, так и подвиги его затмили все, что совершено поныне рыцарями. Я так говорю, ибо знаю в этом толк". Долго беседовали Тристан и королева, пока не пришло время расстаться, ибо их ждал король. И как только прекрасный Тристан поднялся, королева попросила его сесть опять и сказала: "Не уходите, я хочу кое-что сказать вам по секрету". Тристан повиновался и сел рядом с нею. Тогда королева тихо сказала ему: "Тристан, дорогой друг мой, горячая любовь, которую, как я вижу, питаете вы к Ланселоту, дает мне право довериться вам одному и открыть свои мысли: я не буду счастлива до тех пор, пока, с вашей помощью, не соединюсь с Ланселотом столь же тесными узами, что и вы - с королевой Изольдой в комнате, выходящей в Тинтажельский сад, и я клянусь вам всем святым, что сильно завидую ей, и не успокоюсь, пока не достигну того же".

302. Когда Тристан услышал об этом желании королевы, он так возликовал, будто ему предложили корону Логра, ибо понял, что может доставить своему другу неслыханную радость. И он ответил: "О, прекрасная моя королева, поскольку вы открылись мне и доверили тайное ваше желание оказать столь великую честь сеньору Ланселоту, цвету рыцарства всего мира, я клянусь вам, что с вашей помощью мы проведем эту ночь в вашей комнате, и времяпрепровождение наше будет приятным и радостным". - "Как же вы устроите это?" - спросила она. - "Прекрасная дама, - ответил Тристан, - не беспокойтесь ни о чем, но только прикажите доставить мне арфу получше, и когда она будет у меня в руках, я довершу остальное, ибо едва придет ночь и королю захочется спать, мы с Ланселотом подойдем к двери его спальни, и я сыграю ему одно лэ, мне хорошо знакомое, и усыплю его, а затем не будет ничего проще, как войти к вам, дабы завершить наше дело". Королеве эти речи пришлись весьма по сердцу и она пообещала отыскать арфу, горячо благодаря Тристана за его великодушное согласие и прося лишь о том, чтобы не раздумал и довел дело до конца. И Тристан ее в том уверил.

303. С тем и ушли они от королевы и вернулись все трое в зал, где король ожидал их. Увидев их, он весело их приветствовал, и они принялись беседовать о приключениях, в том проведя некоторое время. Затем Тристан с улыбкою просил короля отпустить его, сказав: "Сир, берегитесь, ибо есть искусный арфист, который собирается развлечь вас этой ночью одним лэ, оно придется вам по вкусу, ибо сложено было для вас р те времена, когда вы были влюблены в госпожу королеву, и ей также его споют". - "Ну что ж, воскликнул король, - уж мы постараемся, чтобы вы не застигли нас врасплох".

304. И прекрасный Тристан вышел, а за ним последовал и Ланселот, не желая отставать от него. Когда они покинули дворец, то Тристан, уверившись, что за ними не следят, рассказал Ланселоту всю затею, как вы уже о том слышали. Едва Ланселот узнал об этом, неописуемая радость охватила его. Он горячо поблагодарил Тристана и стал умолять его закончить дело так, как оно было задумано, и Тристан ответил ему, что беспокоиться не о чем, он все устроит. А королеве, к которой и сон не шел, удалось раздобыть тем временем арфу, которую она и послала к Ланселоту. И, когда Тристан увидел арфу, то понял, что королева ничего не забыла и готова к свиданию, и сказал о том Ланселоту, чье сердце запылало от счастья. Тристан взял арфу и, опробовав струны, нашел, что она превосходна. Тут сказал он Ланселоту: "Мессир, не бойтесь ничего, раз арфа у меня в руках, дело наше удастся". При этих словах вошел в комнату Боор, и они рассказали ему обо всем, ибо Лансеселот доверял ему, как никому другому. А затем сели они за ужин, ожидая назначенного часа.

305. Так сидели они довольно долго, пока не увидели, что время им идти, а тогда накинули они свои плащи, но не взяли никакого оружия, кроме разве мечей. Тристан держал арфу под мышкой, Ланселот же попросил Боора остаться в доме и ждать их возвращения, чему тот повиновался. Наконец, никем не узнанные, прошли рыцари во дворец. Король уже лег, так как было довольно поздно. Ланселот, зная все ходы и выходы во дворце, провел Тристана прямо к дверям королевской спальни Артура. Там заиграл Тристан свое лэ на звонкой арфе, и зазвучала столь дивная мелодия, что вряд ли какой смертный слышал лучше. Король, который еще не спал, внимал ей с восторгом и сказал мессиру Говену, сидевшему у его постели, что в жизни не слыхал он столь чудесной музыки. "Сир, - ответил мессир Ровен, - вы, верно, догадались, что играет не кто иной, как Тристан, ведь он предупредил вас, чтобы вы были к тому готовы; не правда ли, он лучше всех в мире владеет искусством игры на арфе, и мне довелось уже однажды слышать его, когда он освободил меня из тюрьмы". "Клянусь душой, - воскликнул король, - теперь я знаю: правду говорят, когда называют Тристана Корнуэльского совершенством средь рыцарей мира". - "Вы правы, сир, - ответил Гоьен, - он, может статься, даже больше, чем совершенство. Я полагаю, что он, а также Ланселот нынче ночью будут без устали развлекать весь ваш двор".

306. Когда Тристан довольно поиграл у дверей королевской опочивальни, они с Ланселотом ушли тихонько и пошли к спальне королевы, которая в большом волнении ожидала обоих рыцарей. Она уже отослала всех служанок, кроме одной особенно верной, и та поджидала у дверей прихода рыцарей. И, увидев их, тотчас доложила о том королеве, которая подбежала к двери, чтобы встретить прекрасного Тристана, и, взяв его за руку, ввела в комнату, а за ними вошел Ланселот. И, введя гостей, королева приказала запереть двери. Столь велика была ее радость от долгожданного свидания с Тристаном и Ланселотом, что обняла она Тристана множество раз, а он, устыдившись, сказал ей: "Прекрасная дама, вы со мною так милостиво обращаетесь и так меня обласкали, что мой друг Ланселот заподозрит что-нибудь худое". - "Ну, так что ж, - ответила королева, - я и должна любить вас сильнее, чем его, ибо без вас, Тристан, не быть бы Ланселоту здесь, со мною наедине. И, если из любви, которую я питаю к вам, дал бы господь очутиться здесь королеве Изольде, которую вы так любите, тогда наше счастье было бы полным". - "Клянусь, прекрасная дама, воскликнул Тристан, - если бы вы сами не противились любви, желания ваши были бы давно удовлетворены".- "За мною дело не станет", - отвечала королева.

307. Так они шутили и беседовали все втроем, и часть ночи уже прошла, тогда прекрасный Тристан Корнуэльский сделал вид, что его сморил сон, и лег на ложе, а королева, позвав Ланселота, повела его в свою спальню и указала на пышную постель, а затем вернулась к Тристану и, положив руки ему на плечи, попросила хорошенько стеречь их, пока она будет наслаждаться любовью Ланселота. И, если он увидит, что любовь заставила их забыть обо всем на свете, то пусть положит конец их усладам и прикажет им разойтись. На что Тристан ей сказал: "Прекрасная королева, не бойтесь, я не сомкну глаз, так же как не спал в Тинтажеле верный друг мой Ланселот, чем и спас тогда меня от смерти". Тут прекрасная королева поцеловала его, вернулась к Ланселоту и раздевшись донага, бросилась в его объятия на пышное ложе, где они провели время в наслаждениях до самой зари, ибо, как гласит предание, Ланселот тогда спал с королевою впервые {58}.

308. Тристан же не сомкнул глаз из боязни за Ланселота и, видя, что утро настало и прогнало ночь, пришел разлучить любовников и заставить встать Ланселота, который жалел лишь о том, что ночь чересчур коротка, но делать было нечего, и он поднялся, наспех прощаясь с королевой, а прекрасный Тристан сказал: "Да будет вам угодно приказать мне все, что хотите, ибо я ваш слуга; не знаю, увидите ли вы меня еще, но, где бы я ни был, для вас и для Ланселота я готов на все, и в том вы будьте уверены". - "Как, воскликнула королева, - Тристан, да неужто вы нас покинете? Увы, я так огорчена, ведь я надеялась, что с вашей помощью долго еще смогу наслаждаться с любимым моим Ланселотом, а теперь я теряю и его, и вас, ибо если вы уедете, конечно, он последует за вами. Вы - главная причина моего счастья и главная же причина утраты его". - "Прекрасная дама, - ответил Тристан, - я клянусь вам, госпожа моя, что Ланселот последует за мной лишь в том случае, если жизни моей будет угрожать опасность".

309. И они покинули королеву и вернулись в дом Ланселота, никого по пути не встретив. Еще не занялся день, когда они решили пойти к утреннему одеванию короля, и отправились во дворец. Король уже поднялся, когда они вошли к нему в опочивальню Они его почтительно приветствовали, и король, поздоровавшись с ними, сказал: "Тристан, друг мой, я полагаю вас лучшим на свете арфистом, ибо никто и никогда не играл мне столь сладкозвучного лэ, как ваше, ни на одном инструменте, и я весьма благодарен вам за то великое удовольствие, что получил нынче ночью от вашей игры". - "О, сир, - ответил Тристан, - это Ланселот заставляет меня безумствовать всякий раз, как ему захочется, и, если игра моя мешала вам почивать, то это не моя, а его вина". Так два благородных рыцаря шутили перед королем, который весело смеялся, их слушая, а когда он уже был одет и собрался выйти из спальни, то Тристан подошел к нему и, поклонясь, сказал: "Сир, угодно ли вам будет сегодня отпустить меня, ибо меня призывает неотложное дело". - "Как, - воскликнул король, - Тристан хочет нас покинуть! А я - было приказал почитать вас, как самого себя и хотел просить вас составить нам компанию за Круглым Столом!" "О, сир, - ответил прекрасный Тристан, - недостоин я чести, которую вы уготовили мне. Но да не лишит меня господь радости сесть когда-нибудь за Стол вместе с вами, сир, король мой, и когда наступит день и час этому, я не откажусь от такой чести, а сейчас будьте милостивы и позвольте мне ехать, ибо король Марк, мой дядя, порешил заключить мир со мною и дело это не терпит отлагательства". И тогда король отпустил его, обняв сначала множество раз.

310. И Тристан вышел из комнаты, а Ланселот за ним, и они пошли перекусить, после чего Тристан начал снаряжаться. Когда Ланселот увидел, что Тристан готовится уехать, он также стал собираться, но Тристан не позволил ему надеть доспехи, и попросил не сопровождать его на сей раз, ибо он этого не хотел, однако Ланселот не пожелал и слушать. Тристан был уже в доспехах, он сел на своего коня, которого ему оседлали, так же, как и коня Ланселота, и Ланселот сел в седло, а Тристан не смог ему воспрепятствовать. Они поскакали по улицам к городским воротам и увидели, что едут за ними мессир Говен и Боор, при полном, как и они сами, снаряжении. Тристан пристально на них посмотрел и остановил коня, и то же сделал Ланселот, поджидая рыцарей. И, когда они приблизились к Тристану, он поблагодарил их за честь, что они ему оказали, но попросил вернуться; однако они отказались, и тогда он согласился взять их с собою. Так выехали они из Камелота вчетвером, весьма изумив других рыцарей короля Артура почестями, которые оказывались рыцарю-пришельцу из королевства Галльского, - ведь не ведали они, что то был Тристан Корнуэльский, столь славный своими подвигами. А четверо рыцарей, покинув город, ехали целый день и к ночи достигли Виндзора {59}, где сеньором был Калогренан {60}, один из рыцарей Круглого Стола, который их весьма радушно принял.

311. Утром они вновь пустились в путь и поехали через Дарнантский лес, а к девяти часам подъехали к источнику, где и спешились, дабы немного отдохнуть и напоить лошадей. Не успели они сойти наземь, как увидали весьма красивую молодую девицу в богатых уборах, верхом на иноходце; впереди нее ехал крошечный карлик, держа плащ этой дамы. Высокий и мощного сложения рыцарь сопровождал их на добром коне. И, когда они приблизились к источнику, о котором я речь веду, и подъехали к тому месту, где стояло четверо рыцарей, то Тристан спросил Ланселота, не знает ли он эту даму, на что Ланселот ответил, что не знает, но что рыцарь, на его взгляд, выглядит весьма благородно. Когда рыцарь, спутник дамы, оказался возле самого источника, он крикнул рыцарям, что там отдыхали: "Сеньоры, освободите это место, ибо моя дама желает здесь отдохнуть!"

312. Ланселот, слыша оскорбительные слова рыцаря, который желал прогнать их, ответил: "Господь спаси, мессир рыцарь, неужто такими вот речами надеетесь вы очистить это место против нашей воли, - да ведь нас четверо, а вы один! Для вас мы и шагу не ступим, другое дело, если это угодно будет даме, которая с вами, - пусть она попросит нас об этом, да назовет свое имя, и мы исполним ее просьбу, зная, кому оказываем такую честь". - "Клянусь, - вскричал рыцарь, - вам не узнать, кто она и откуда, да и ничего сверх того, а уйти вам все же придется, хотите вы того или нет". Тут Ланселот сказал Тристану: "Ну, каков славный рыцарь, ай да занесся!" "Клянусь душой, - ответил Тристан, - я еще не видел ничего подобного, он заслуживает трепки, и потому я ему отвечу". И он сказал рыцарю: "Как, рыцарь, вы хотите наглыми своими приказаниями прогнать нас от источника, не спросив нашего на то желания? Да я полагаю, вы лишились рассудка, коли так себя ведете,- ведь мы охотно ушли бы, захоти того ваша дама, для вас же мы и пальцем не шевельнем, ибо вся вина на вас".

313. Вскочил Тристан в седло и, взяв копье и щит, пришпорил коня и направил его на рыцаря, а рыцарь помчался на него. Они так ударили копьями, что древки их разлетелись на куски, но противники удержались в седле, и это весьма изумило Тристана и его спутников, которые решили, что коли рыцарь не упал, он, должно быть, искуснейший боец. Тогда схватились они за мечи и принялись яростно рубиться. Рыцарь поражался мощи Тристана, ибо никогда и ни в ком не полагал такой силы, кроме как у Тристана Корнуэльского. Этот бой, о коем я речь веду, длился добрый час, что уязвило Тристана, ибо устыдился он перед теми, кто смотрел на него. И он, рассердившись начал наступать на рыцаря и наносить ему столь тяжкие удары, что тот шатался и не мог более выносить их, отчего трое рыцарей уверились, что поражения ему не миновать. Тристан же, не ожидавший столь упорного сопротивления, очень хотел узнать, что за рыцарь перед ними, до того, как покончить с ним совсем.

314. Когда дама увидела своего рыцаря в столь плачевном положении, израненного и почти уже побежденного, стала она вздыхать и горько плакать, причитая: "О, милый друг, вы слишком доверились своей доблести, полагая, что ни один рыцарь в мире не сможет одолеть вас, и вот я вижу ваше поражение". Когда Ланселот услышал жалобные причитания дамы, подошел он к ней и сказал: "Прекрасная дама, я прошу вас, будьте любезны и назовите имя провожатого вашего, который столь упорно сопротивляется самому могучему рыцарю в мире, и, может статься, если он окажется мне знаком, это пойдет вам на пользу, ибо тогда я смогу остановить их бой до того, как рыцарь будет окончательно опозорен".- "О, благородный рыцарь, - сказала дама, - спаси вас господь за то, что вам угодно избавить моего рыцаря от сражения, не подвергая его позору; горе нам, если он понесет стыд поражения, он, который всегда превосходил всех куртуазным своим обращением". - "Милая дама, - сказал Ланселот, - я клянусь вам, что, если вы назовете его имя, я из любви к вам остановлю эту схватку". - "Раз вы мне это обещаете, - говорит она, - я вам скажу. Знайте, сир, что это мой муж и супруг перед богом, а зовут его мессир Бертран, сеньор Грозной Скалы, и два благороднейших в мире рыцаря дали его мне в мужья".

315. Когда Ланселот услышал, что это Бертран де Ларош, его и Тристана друг, он поспешно вскочил и как безумный кинулся меж сражающимися: "О, Тристан, друг мой, опустите ваш меч, ибо тот, с кем вы бьетесь, наш дорогой друг Бертран, супруг Мудрой Дамы". Едва Тристан услышал Ланселота, он спрыгнул с коня, и, отбросив свой меч, кинулся в объятия Бертрана, говоря: "Мой дорогой друг, я прошу у вас прощения, оба мы - ваши слуги, Тристан и Ланселот Озерный". Тут и мессир Бертран узнал обоих рыцарей, которых любил он более всего на свете, и, забыв обо всех своих ранах, соскочил он с коня, снял шлем, откинул меч и бросился на колени перед ними, заплакав от великой радости, и восклицая: "Милые друзья мои, какое счастье, что я нашел вас!" И оба рыцаря обняли его и тихонько приподняв, спросили, кто эта дама, которую он сопровождает. "Знайте, сеньоры, это и есть та, которую вы отдали мне в супруги и жены в Замке Ольтера".

316. Едва Тристан и Ланселот узнали, что то была Мудрая Дама, они подбежали к ней и обняли ее. И, когда Дама их узнала, то слезы печали, которые она лила, обратились в слезы радости. Она целовала их несчетное число раз, и все они радовались и веселились безмерно. Потом стали они осматривать раны, которые получил мессир Бертран, и перевязали их так хорошо, как только умели, а затем, сев у источника, рассказали двум рыцарям, Говену и Боору, кто были мессир Бертран и Мудрая Дама, а те рады были узнать их и спросили, какое приключение привело их в Дарнантский Лес. "Клянусь богом, - ответила Дама, - мы выехали лишь для того, чтобы разыскать вас, и из любви к вам начали наши поиски. Мы готовы были целый год ездить вдоль и поперек королевства Логр, лишь бы узнать, что с вами сталось. И знайте, что мы прибыли в Корнуэльс, где были весьма почетно приняты королем Марком и королевой Изольдой, и они сказали нам, что вас наверняка можно разыскать в королевстве Логр во дворце короля Артура, а король Марк очень просил нас найти его племянника Тристана и уговорить его вернуться ко двору, ибо он весьма удручен его затянувшимся отсутствием". Тристан очень обрадовался, услышав столь приятные новости, и сказал Ланселоту: "Знайте же, милый друг, что раз господь помог мне встретить мессира Бертрана и жену его, Мудрую Даму, я поеду вместе с ними к королю Марку в Корнуэльс, а вы с мессиром Говеном и Боором, кузеном вашим, возвращайтесь к королю Артуру". - "Клянусь богом, - ответил Ланселот, - мы не оставим вас, пока сама судьба не разлучит нас".

317. И они сели на коней и поехали по самой широкой лесной дороге. Не успели они далеко отъехать, как встретили плачущую девушку, пребывающую, как казалось, в большой скорби, а вел ее рыцарь, сильный и грозный с виду, и тащил ее за собою силой. Когда Тристан заметил девушку, он, указав на нее Ланселоту, сказал: "Кажется, этот рыцарь ведет эту даму против ее воли и желания". Тут же и мессир Говен подъехал к Тристану и спросил, не узнать ли ему, отчего рыцарь ведет девушку с принуждением. И Тристан ему ответил: "Говен, не вы мне подчиняетесь, а я вам, а потому делайте, как вам угодно". И мессир Говен, приблизившись к рыцарю и девушке, спросил: "Милая девица, что случилось и отчего вы в таком плачевном положении?"-"Боже мой, благородный рыцарь, - воскликнула та, - как же мне не плакать, когда этот злой негодяй задумал обесчестить меня!" Тогда мессир Говгн спросил: "Ну, рыцарь, отвечайте, правда ли то, что сказала эта дама?" - "Да,сказал рыцарь, - она сказала правду". - "Как, - вскричал мессир Говен, - значит, рыцарская ваша добродетель позволяет вам бесчестить беззащитных девушек? Ну, так я здесь и защищу ее!" - "Господом клянусь, - ответил рыцарь, - что мне нет дела ни до вас, ни до вашей защиты, и девицу эту я не отпущу, а поступлю с ней так, как задумал". - "Так защищайтесь же, - крикнул Говен, - ибо я вызываю вас на бой".

318. Тут разъехались они и пустили своих коней во весь опор навстречу друг другу, наставив копья, и так грозны были их удары, что копье Говена сломалось, копье же рыцаря осталось цело, и он одним ударом выбил Говена из седла. Сделав это, рыцарь вернулся к девушке и хотел увести ее в лес. Видя это, мессир Говен, который к тому времени вскочил уже на ноги, вскричал: "Сеньор рыцарь, вы славно сразились на копьях, но не защитили еще честь вашу мечом!" - "Клянусь богом,отвечал ему рыцарь, - копье мое цело, и нет мне потому нужды вынимать меч, ибо не разбито мое копье". Тут мессир Говен понял, что рыцарь не намерен больше сражаться, и гневом наполнилось его сердце, но он принужден был стерпеть обиду, ибо рыцарь поступил по обычаю. "Ну, что ж, пусть так, - сказал Говен, - коли не хотите сражаться, н зовите, по крайней мере, свое имя".

319. "Так и быть, - ответил рыцарь, - знайте, что я ношу имя Презренного Рыцаря, и вот почему. Истинно говорю, что Мурольт Ирландский {61}, убитый впоследствии Тристаном Корнуэльским, жил в моем доме, когда я был конюшим, и, поскольку его считали весьма храбрым рыцарем, я попросил его и меня посвятить в рыцари, в чем Мурольт отказал мне, и тогда я сильно разгневался. В доме моем было тридцать сержантов, я велел им вооружиться и ввел их в его комнату, где он спал нагой и безоружный, и вот что я сказал ему: "Мессир рыцарь, вы отказали мне в посвящении в рыцарский орден, ну, так заверяю вас, что, если вы не сделаете меня рыцарем, вы умрете тут же на месте". И, когда Морольт понял, что он взят, пленен и невозможно ему бежать, он улыбнулся и ответил: "Ну, что ж, раз я вынужден против воли моей и желания посвятить вас в рыцари, я сделаю это, но дайте мне клятву, что всю свою жизнь до самой смерти вы станете носить имя, которое я вам дам". И я ему в том охотно поклялся, ибо во что бы то ни стало желал посвящения его рукой. И, после того, как я дал ему клятву на Святом Евангелии, он возгласил: "Нарекаю вас на всю жизнь вашу Презренным Рыцарем". И мессир Говен сказал ему: "Никогда я не слыхивал, чтобы рыцарь носил такое имя. Что ж, со мною у вас счеты покончены, но у меня есть спутник, и с ним вы не разделаетесь так просто, как со мною".

320. Он думал, конечно, о Тристане, ибо уже увидал, как тот готовит свое копье, чтобы сразиться с грозным рыцарем, который столь предательски вышиб мессира Говена из седла. "Мессир Говен, - сказал Тристан, - отчего не сражаетесь вы с тем, кто сбросил вас наземь?" - "Господь свидетель, воскликнул мессир Говен, - я так сразился с ним, что он не хочет больше иметь дела со мною, другое дело, если бы он первый сломал свое копье!" "Клянусь богом, - сказал Тристан, - я заставлю его принять вызов и его копье сломается тогда, когда я того захочу". И он вызвал высокого рыцаря сразиться на копьях, а тот не отклони; вызов, но, напротив, немедленно отъехал на должную дистанцию и ринулся на Тристана, и тут-то копье его разлетелось в куски, Тристан же не промахнулся и нанес ему столь разящий удар, что пробил и щит, и его самого, и рыцарь мертвым рухнул на землю. Его конь, освободившись от седока, ускакал по той дороге, откуда прибыл. Тогда молодая девушка подбежала к Тристану и сказала ему: "О, доблестный рыцарь, вы были так отважны и добры, что вырвали меня из рук этого низкого негодяя, защитите меня теперь от тридцати других, которые меня преследуют!" - "Как, милая девица, - воскликнул Тристан, - есть, стало быть, и другие, которые желают взять вас силой?" - "Клянусь вам, да, - ответила она, - это те, что похитили меня из дома моего отца против моей воли". - "Ну, что ж, не бойтесь, сказал ей Тристан, - нас здесь пятеро, и мы не дадим вас в обиду, будь их хоть сотня".

321. И он подвел ее к источнику и рассказал своим спутникам о беде девушки и о том, что ее преследуют. И те обещали защитить ее. Так вот, пока они хвалили искусство Тристана во владении копьем, появились вдруг сорок или более рыцарей, которые преследовали девушку, и перехватили коня, принадлежащего Презренному Рыцарю. И увидев сидевших вместе с девицею у источника, они принялись кричать: "А, низкие, трусливые негодяи, вы умертвили нашего сеньора, так мы отправим вас за ним следом!" Когда пятеро рыцарей поняли, что настал час обороняться, они велели обеим дамам оставаться на месте. Сами же сели на коней, даже и мессир Бертран, хотя раны его причиняли ему сильную боль, не захотел оставить товарищей. Тристан и Боор выехали вперед, ибо их копья были целы, а у других их вовсе не было. И, пришпорив коней и опустив копья, пустились они наперерез сорока рыцарям и троих сразили, проскакав мимо. Ланселот, Говен и Бертран, у которых были только мечи, проскакали за ними следом. Затем они все пятеро повернули назад и начали сражаться с такой яростью, что просто чудо. И если вы меня спросите, кто был капитан, предводитель этих сорока рыцарей, я вам скажу без обмана, что то был кузен Ламората из Сорелуа, которого Тристан сразил в Долине Цветущих Роз, а звали его Бернар, и он повсюду разыскивал Тристана, чтобы отомстить за брата. И сражался он весьма отважно, ибо был из рода Галеота и приходился кузеном сеньору Неведомых Островов, а потому, будучи его близким родственником, не мог не быть сильным и отважным.

322. И завязался жестокий бой. Пятеро благородных рыцарей, не тратя сил понапрасну, действовали столь умело, что не прошло и часа, как тридцать врагов было уже повержено, из них девять Ланселотом, да и Бертран на сей раз показал свою удаль. Боор и мессир Говен наносили вокруг себя грозные удары, Бернар же все рвался сразиться с Тристаном, да и Тристан не уклонялся от схватки с ним. Другие четверо рыцарей бились против девяти и так их теснили, что те увидели свое спасение лишь в бегстве, внезапно пустились наутек, шпоря своих коней изо всех сил, и скрылись в лесу. Когда Ланселот увидел это, он громко закричал им вслед: "Сеньоры рыцари, останьтесь, не бойтесь нас, неужто вы покинете своего господина, который столь отважно бьется, вернитесь же взглянуть на наш бой!" Когда рыцари услыхали призыв Ланселота, они осмелели и вернулись посмотреть на бой, который длился еще с час, и под конец Бернар из Сорелуа совсем изнемог под разящими ударами, кровь лилась ручьями из его зияющих ран, и он принужден был просить Тристана остановиться, пока он не переговорит с ним. И Тристан, вняв его просьбе, отступил назад.

323. Тут Бернар из Сорелуа сказал ему: "О, храбрый рыцарь, величайший из рыцарей, какого я когда-либо видел, благоволите назвать мне ваше имя, чтобы, до того, как руки мои выронят меч, узнал я, кто мой победитель". "Как, друг мой, - воскликнул Тристан, - вы чувствуете приближение смерти?" "Да, я уверен, что умру, - ответил Бернар,_ и вы сейчас увидите, что я прав, а потому назовите себя, ибо смерть моя недалека". И он упал на землю, так как ноги его подкосились, и тогда Тристан сказал ему: "Рыцарь, ваша беда меня огорчает, ибо я почитаю вас одним из храбрейших, с кем я встречался когда-либо в жизни, и молю господа дать мне силы так же быстро исцелить ваши раны и сделать вас здоровым и невредимым, сколь быстро назову я свое имя. Знайте же, что я - Тристан, племянник короля Корнуэльского". Когда Бернар из Сорелуа услышал имя Тристана, он вскричал так громко, что все вокруг услышали его: "О, доблестный рыцарь Тристан, да будет проклята мощь вашего меча и сила вашей руки; о, какой урон нанесли они мне и семье моей! Увы! Некогда вы убили Брюнора {62}, близкого моего родственника, а также Ламората из Сорелуа в Долине Цветущих Роз, а ведь он был моим кузеном, а еще от удара вашего меча пал другой мой кузен, Презренный Рыцарь, теперь же гибну я сам, Бернар из Сорелуа. Но поверьте, что я рад этому, ибо победил меня рыцарь из рыцарей, и я ни о чем не жалею, кроме того, что не могу перед смертью увидеть благородного рыцаря Ланселота, которого Галеот, дорогой мой сеньор, нежно любил. Я прошу вас, Тристан, когда вы увидите его, из любви ко мне передайте ему мой привет и расскажите, как я окончил свои дни".

324. Тогда Тристан подошел к Ланселоту и сказал ему: "Мессир, слышали вы, что сказал этот рыцарь?" Ланселот сказал, что слышал, и склонившись над Бернаром, обнял его, вздыхая и говоря: "Увы, добрый мой Бернар, я ваш друг Ланселот, который был свидетелем стольких великих подвигов ваших. Ах, если бы господь был милостив к вам и дал мне узнать вас до того, как завязался этот бой!" И, когда Бернар из Сорелуа услышал голос Ланселота, он взял его руку и поцеловал ее. И душа его тут же отлетела. Смерть Бернара весьма огорчила всех рыцарей, ибо он был родственником славного принца Галеота, и потому Ланселот велел изготовить ему рыцарский гроб и приказал нести его, подняв высоко, в одно весьма богатое аббатство, что стояло в этом лесу. Там и погребли его, а на могиле написали: "Здесь покоится Бернар из Сорелуа, убитый благородным Тристаном в Дарнантском Лесу". После этого Тристан и Ланселот попросили монахов похоронить всех остальных рыцарей, поверженных в лесу, что они охотно исполнили из любви к благородному Ланселоту, которого приняли со всевозможными почестями, ибо давно уже знали его.

325. После похорон Бернара Ланселот и его спутники попрощались с монахами и пустились в путь, чтобы проводить девушку до дома ее отца, а был он недалеко отсюда, и, когда они прибыли, девица сошла с коня и стала звать своего отца, крича: "О, монсеньор, сойдите сюда и взгляните на этих пятерых рыцарей, которые с честью освободили меня из рук Презренного Рыцаря. Подойдите же поблагодарить их и примите с почетом". Когда благородный старый рыцарь, отец девушки, услышал голос своей дочери, он заплакал от радости, ибо считал ее навеки погибшей. И он торопливо выбежал из своей комнаты и бросился на колени перед пятью рыцарями, горячо благодаря их за доброту, благородство и за то, что они выручили его дочь, и стал умолять их сойти с коней и войти в дом, ибо они все изранены, а Ланселот даже больше, чем остальные. Когда же добрый старый рыцарь - а звали его Арнас Лесной - узнал, что в гостях у него Тристан и Ланселот Озерный, то счастью его не было предела.

Дата добавления: 2015-07-12