НАСТАВЛЕНИЯ. 3 страница

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Мы не разбираем художественных достоинств стихов, это не в нашей компетенции, но можем сказать, что профессиональные критики, которым мы их показывали, отмечают бесспорную поэтическую одаренность автора. И отбирали мы стихи не по художественным достоинствам, а по “идеологическим” соображениям, то есть придерживались общей методики большинства современных редакторов, методики, которая губит истинную поэзию. Вот почему многие поэтические экспромты, чистая лирика Вар Аверы остались вне этого выпуска. Есть ли в этом потеря для вас, попробуйте сами разобраться, хотя бы на основе следующего небольшого стиха:

СНЕЖИНКА

Случайный снег. Снежинка мечется –
Безвременное серебро.
И тает на руке доверчиво,
Так и не встретившись с землей.
Небесный путь свой
Завершая,
Она меня за все прощает
Своей единственной слезой...

Редакция отвергла этот стих, потому что мы не знаем, что сказать по его поводу, мы не знаем, к чему оно призывает, и что можно выяснить о йоге в ассоциации со снежинкой.
Лирику Вар Аверы мы побоялись включать, чтобы не нарушать образа Мудрого, Всегда твердо всезнающего Учителя. Покажешь его с другой стороны – а неофит усомнится в величии йоги. Естественно, мы не можем пойти на такое. Быть может когда-нибудь в другой раз... Так что Аум, читатель, и до свидания...

2. ВСЕОБЩАЯ ЙОГА
В ИНДИВИДУАЛЬНОМ ПРЕЛОМЛЕНИИ.

Махешвара Брахма Санга:

После того, как мы рассказали о глобальных целях и возможностях йоги, мы считаем необходимым показать нашим читателям более детально и ясно на конкретном материале, что йогу делают такие же люди, как и они, и что путь в нее открыт для всех. Естественно, открыт при соблюдении определенных условий.
И первое – это то, что прежде, чем обращаться ко всякого рода тренингам, неофит должен составить для себя четкое, на уровне современной культуры, представление о сущности самой йоги. В качестве авторитета для первоначального знакомства с принципами йоги мы предлагаем вам известного советского автора научно-популярных книг Владимира Леви. Он врач-психиатр, гипнотизер, то есть человек, работающий в области, прямо прилегающей к йоге. Он интересуется ею не дилетантски, и хотя не многого достиг в практике, многое понял о йоге и составил о ней почти объективное представление. Интересно отметить, что в своей ранней книге “Охота за мыслью” Леви говорит о йоге полупренебрежительно, в саркастическом тоне описывая приезд в Москву индийского йога, однако в книге выпуска 1973 года “Искусство быть собой” где прямо, а где в подтексте сквозит полная мудрая уважительность к йоге и ее адептам. Эволюция взглядов Леви есть следствие серьезного изучения проблемы, о которой он первоначально разделял общепринятое стандартное мнение.
Так как же он оценивает йогу? Цитируем:
“Мое мнение: всякая система по-своему хороша, если следовать ей с верой. Но не со слепой... Это относится и к индийской йоге, которая организует человека сверху донизу, физически и духовно, и все это годами. Чтобы получить от йоги желаемое, нужно буквально переродиться в йога, жить этим постоянно, самому к йоге приспособиться и приспособить ее к себе. Это труд, своего рода подвижничество, и совершенно особый стиль жизни. Всеохватность йоги не исключает использования отдельных приемов, но в отрыве от системы их ценность заметно снижается”.
Вот мнение просвещенного человека, к сожалению, таких мало. К нам в Школу часто приходят искатели, которые говорят примерно так: “Вот я подсчитал, в день я могу тратить на йогу два часа, если этого достаточно, я согласен стать вашим учеником...”
В подобных случаях нам остается только разводить руками. Уровень культуры современных русских искателей оставляет желать много лучшего. Лень, неумение, а скорее нежелание додумывать проблему до конца, удивительно живучи в их среде. И это понятно. Хочется пощекотать свое самолюбие, мол, я йогой занимаюсь, но йога требует огромной самоотдачи, и подсознательно искатель это прекрасно понимает, как и то, что нет у него сил на это дело, но тщеславие не позволяет отступить, и ум замыкается на идее, что йога – это всего-навсего стояние на голове, что он и делает аккуратно ежедневно по два часа.
Когда такой деятель от йоги попадает к нам, он через неделю или две начинает понимать, что игра в Сверхчеловека кончилась, единицы вплотную берутся за работу, а десятки уходят озлобленные, что с них сорвали их маски, отняли милые игрушки, и они мстят нам высказываниями нелицеприятных мнений, злобной клеветой как на адептов, так и на саму систему йоги. Причем так было издревне. Записано: “Отпадающий от йоги ВСЕГДА становится Черным магом, активно борющимся против Дела йоги”. Так что, с точки зрения глобальной психогигиены, чем меньше искателей, тем лучше. Идеально, когда общество совершенно ничего не знает о йоге, и адептов подбирают сами посвященные. Или же надо, чтобы каждый интересующийся получил достаточную информацию задолго до того, как он пожелает сам практиковать учение. То есть человек должен быть зрелой личностью по всем показателям, чтобы идти с пользой для себя и для общества в новое для него дело.
Обратите внимание: многознающий Леви не бросается сломя голову в йогу. Именно поэтому он сегодня и не стоит к ней в антитезе.
Его книга “Искусство быть собой” посвящена методике аутотренинга, который можно рассматривать как своеобразную подготовительную ступень к Большой Йоге. И автор понимает это: “Между современным аутотренингом, древней йогой и другими старыми и новыми способами духовно-телесного совершенствования оказалось множество совпадений, гораздо больше, чем различий, и по большей части это не заимствования”.
Мы не рекомендуем саму программу аутотренинга, предлагаемую Леви. Сама по себе она не плоха, но ни нам, ни нашим возможным ученикам она не подойдет. Но ознакомление с книгой полезно всем, многие общие положения ее безукоризненны, и тем более ценны, что изрекает их наш современник. Например: “Нельзя изменить себя в желаемую сторону, не изучая себя постоянно. Нельзя изучить себя, не изучая одновременно и с равной заинтересованностью других людей. Ни себя, ни других нельзя изучить иначе как в деятельности и общении”. Под всеми этими утверждениями мы подписываемся обеими руками.
Правильно отмечает Леви и недостаток, а точнее сказать, специфичность печатных материалов по йоге и аутотренингу: они имеют малый диапазон индивидуализации. Настолько малый, что йоги настоятельно рекомендуют – не обучаться по книгам. Только тот, кто уже знает Всю йогу, сам прошел ее, то есть только Гуру может найти оптимальный путь развития в йоге для каждой личности. Каждый ученик требует создания для него индивидуальной школы, ибо он система подвижная, развивающаяся только по своим законам, и никакая заранее приготовленная корректировка не может быть действенной без учета новых изменений личности.
Вот об этой индивидуальной работе в йоге мы и хотим дать вам некоторое представление. В архивах нашей школы хранятся письма отдельных учеников, йогов и Гуру Вар Аверы. Часть из них мы помещаем ниже. Знакомство с ними даст читателям возможность заглянуть как бы изнутри на методику формирования йогической индивидуальности, понять ее главные проблемы и ее основные сложности, – и все это на живом конкретном материале.

Письмо 1.
Студент, за неделю личного общения с Гуру получивший посвящение в ученики, едет в свой город и оттуда пишет, что ощущает в себе столько силы, что готов выйти один на один со всем миром, просит учителя подвергнуть его самым суровым испытаниям. В общем, это обычный эмоциональный подъем на базе новых ярких впечатлений, подъем, за которым обязательно следует спад. Зная это, Гуру Вар Авера пишет ему в ответ следующее письмо:
“…На сегодняшний день ты достиг того, что тебе положено было: увяз достаточно глубоко в новом для тебя деле. Теперь остановись, осмотрись. Прежде всего, восстанови привычный (дойоговский!) уровень жизни. Восстанови, чтобы он шел у тебя без сучка и задоринки.
Оставлять университет нельзя – причин, если подумать, очень много. А что кроме? Где и когда ты еще будешь иметь такую возможность учиться? Наладь студенческие дела, выполняй свой долг перед Наукой. Сегодняшний йог без высшего образования – динозавр.
Поведи тихий размеренный образ жизни. И это минимум год – два. Пока семена, запавшие в тебя, не начнут давать всходы. За этот срок ты наберешь исподволь фундамент под Новые знания – и они станут привычными для тебя. Не нужно ажиотажа! Одно из правил японских самураев при фехтовании на мечах: ударь и отступи! Отступи, то есть осмотрись. Ты просишь испытания. Вот оно тебе. Выше нет: войти в будничность и в самой ее серости сохранить накал Духа! Не поддаться обыденности, каждый день окунаясь в нее. Это подвиг. А всякий резкий поступок, поворот в жизни, на сегодня для тебя смертелен, бессмысленен уход от главного...”

Письмо 2.
Оно интересно тем, что показывает, как неофит, пусть еще наивно, но старается как можно шире врасти в роль йога. Его розовый энтузиазм временами умиляет, но ценность его личного поиска от этого отнюдь не уменьшается.
“Здравствуйте, учитель! Не писал долго, потому что только недавно начало что-то вырисовываться. Со дня отъезда из Москвы моя энергия начала медленно испаряться, и к концу недели я уже дышал на ладан.
Сейчас я уверен, что выхожу на правильный путь. Сначала сделал массу ошибок, сам того не сознавая, так как действовал вслепую. Я ясно видел цель и очень желал двигаться к ней, но не было четкой программы, приходилось на месте соображать, что к чему. Начал с того, что засел учиться, запер себя в клетке и пытался качать силу из одних только идей. Это продолжалось недолго, я достаточно пообстукался обо все острые углы И понял, что хватит заниматься абстракциями. Тогда же я развязался со всеми добрыми, ленивыми друзьями и начал рубить цепи, которые меня сковывали. Я не ожидал, что их окажется так много.
Простите мне эту дурацкую символику, но именно так я тогда думал, да и сейчас тоже. Я пытался войти в доверие к людям, показать себя сильным и опытным, внушал им, что они мне якобы не нужны, а сам ловил каждое их слово обо мне. Вместо того, чтобы изучать их со стороны, я влез в самую гущу их и хотел, чтобы они меня поняли, признали, помогли… Понадобился месяц, чтобы я расшифровал себе понятие Раскрепощения. Понял, что душа – это пружина, которую надо сделать растяжимой до предела и в то же время наипрочнейшей. Понял, что нельзя кого-то только любить или ненавидеть, кому-то мстить, кого-то презирать, чего-то бояться и слишком чему-то радоваться. Это в эмоциональном плане. Мозг же должен работать, как хорошо смазанный двигатель, должен мыслить оптимально-объективно. Я начал вслушиваться внутрь себя, понимать свою слабость и свою силу. Раньше я их часто путал. Стал лучше разбираться в людях, сам удивляюсь – вдруг находит озарение, и весь человечек перед тобой словно голенький, и все ты в нем видишь и понимаешь…
Силы у меня есть, но мало. Заметил одну вещь, если действую правильно – чувствую себя в форме, как только начинаю зарываться – сила уходит, но напряжение поддерживается все время (как в электричестве, при неизменном напряжении меняется ток).
За это время, кроме книг, что Вы мне дали, прочел, точнее читал: Гиту, Махабхарату, Фрейда, Древнекитайскую философию, Ницше, психологию-учебник и другие. Знакомлюсь с людьми с целью их изучить и себя проверить. Себя испытываю всю дорогу. Вот, например, на завтра у меня намечено сходить в морг. Ежедневно час – полтора трачу на спорт, асаны. Научился чувствовать потоки сансы по телу, пробовал входить в санс-контакт, но пока не получается. У меня довольно плохая зрительная память.
И еще у меня бывают моменты, когда я забываю все свои опасения и сомнения и чувствую, что я могу все! Я парю на крыльях, ощущение такое, будто попал в рай. Обычно я осознаю, что поднимаюсь вверх по лестнице ступенька за ступенькой, но в такие моменты мне кажется, что я прыгнул сразу через десять ступенек!
Жду Вашего письма. С уважением…”

Письмо 3.
Когда Мaxaкал Васура стал социально деградировать, Вар Авера пригласил его в Москву из Петропавловска-на-Камчатке и попытался организовать его жизнь, но безуспешно. Несколько позднее Вар Авера уехал к матери. Васура остался в Москве под наблюдением йогини. Вопрос о нем был уже принципиально решен. Но йогиня жалела Васуру и не хотела выгонять его, как требовал Вар Авера. Она не передала Васуре суровую записку Гуру, на это он ей пишет:
“Хорошо, раз ты не передала письма Николаю, значит, так и надо. В принципе, я для того и послал его через тебя, чтобы ты выступила Цензурой. Тебе на месте виднее, принесло бы оно пользу или нет. Кстати, Мать была тоже против этого письма, и когда узнала о твоем решении, очень обрадовалась. Все вы женщины одинаковы...
Но я все-таки потолкую еще несколько о Н. в расчете, что ты опять же продумаешь мои замечания и используешь их в беседе с ним, или с умными подводками покажешь ему оба письма.
Итак, о Н.К. Он сильный, у него огромная воля (вспомни, как он давит на окружающих). Обстоятельства бьют его, ломают, ставят на грань... Он стонет, плачет, мечется, но в то же время не отступает. Откуда его сила? Что от бога – это оставим, а главное – в его уверенности, что в его бедах виноват кто-то, нехороший и злой обманщик, которого он, в конце концов, победит. Этим положением он питает свою Несгибаемую Настырность, а то есть и Болезнь, поэтому, ему надо доказать, что во всех своих бедах он виноват сам. Он сам себе злой обманщик. Если бы удалось, чтобы он признал свою личную несостоятельность, это и стало бы его первым шагом к новой жизни, к выздоровлению.
Ты пишешь: “Он не любит Иру. Но если он полюбит женщину, он будет вести себя по-другому”. Это твое мнение. Однако он хочет королеву сейчас, сразу. А на каком основании? Кто он? И главное, что он ей даст? Он к женщине только потребитель, как и ко всему миру в целом. Он не желает – не хочет и не может знать, что женщину можно оберегать, заботиться о ней, служить, учить, развивать и сделать из нее королеву, какую хочется. Нет, ему дайте сразу идеал, и он сразу начнет его обсасывать. Но королева, то есть личность, на него и смотреть не захочет, и ты это понимаешь, и он будет холост, пока не изменится внутренне: пока не признает, что мало жить с женщиной, надо и жить для (!) женщины.
Ха, ха, ха! Попробуй вбей ему эту установку в голову. Здесь дело идет не о болезни, а только о взгляде на жизнь. Этот взгляд он вырабатывал в себе с детства. И каким “ласковым” подходом ты его изменишь? Помни: его слезы – это крокодильи слезы! И его болезнь – не болезнь, а суть эгоизм, жажда иметь все и вся без труда и забот, ну а поскольку мальчику сегодня этого не дают, он капризничает и болеет...
Продумай это и напиши свое мнение, мне будет интересно”.

Письмо 4.
Посвященный ученик встретил выпускника философского факультета, эрудиция последнего потрясла его, и он написал Гуру, что вот познакомился с человеком, который на две головы выше его самого (ученика), и поэтому кроме заочного обучения у Гуру, он еще будет учиться и у Философа. Последовал ответ:
“Истинный ученик Гуру не может встретить человека, стоящего выше него на две головы. Это возможно только в случае, если этот человек выше и Гуру. Наставники школы Ханса-йогов знают уровни других школ – они объективно ниже Санхазов. В подобных случаях я посылал своих учеников: “Ах, ты считаешь его выше себя, умнее, но у тебя есть Дело, выше которого сегодня в мире ничего нет, а человек не может быть кем-то вне Дела, поэтому иди и “съешь” его!” И они съедали эти ложные случайные авторитеты, причем для этого не надо было набираться ни сверхсилы, ни сверхинтеллектуальности. Так вот ты своего Философа обязан “съесть” немедленно! Истину говорю тебе: того, кто не ведает Высшего Предначертания нельзя даже на миг брать в поводыри, ибо “слепой слепца заведет только в яму”. Чему он может тебя учить, если не знает, каким ты должен стать в Полной Мере?”
Ревнив Гуру Вар Авера, как обрушился на простодушного ученика! Ну прямо, как Саваоф на бедных евреев, начавших пренебрегать истинной религией. Но он глубоко прав, и как доказательство его правоты, вот ответ его ученика:
“Пошел сразу к Ф. Сначала он посмеивался, давил терминами, потом начал, полушутя, признавать свое бессилие, мол, он такой же, как все. Тогда я показал ему, что он действительно в основе своей не отличается от остальных, что он где-то по большому счету предал себя. Сказал ему, что не стану его зачеркивать до основания, что он сам это сделает, когда я уйду. Мало-помалу он посерьезнел, и последним его рывком было: “Не кажется ли тебе, что ты ломишься в открытую дверь?” Он смеялся зло, пытаясь меня задеть: “Вынес мне приговор! Ты меня отлучаешь от веры, но кто такой ты – усредненный общественный продукт, и твои обвинения выражают протест масс против элиты!” Одним словом, нес ахинею, раскрылся полностью. Мне было смешно и жалко. Впрочем, ему уже не поможешь, он слишком интеллектуальный”.
Суть “морального съедания” адептами йоги других людей отнюдь не составляет их особую тайну. Ученики Гуру Вар Аверы не раз наблюдали, как приходил посетитель, бодрый, подтянутый, четко излагающий свои мысли, но через двадцать минут беседы с Гуру он начинал буквально распадаться на глазах: плечи опускались, взгляд тускнел, язык начинал заплетаться, и человек явно переставал понимать, кто он и где находится. После, Гуру объяснял ученикам: “Я всего-навсего довел до его “Энергетического Я” круг проблем, которыми мы здесь занимаемся, другими словами, в беседе со мной у него непроизвольно расширился круг медитации, а, следовательно, и понизился потенциал биоэнергетики. Он привык думать о двух – трех идеях, а здесь его заставили думать о всей совокупности Идей Жизни, в обычной обстановке он от них отмахивался, а здесь не смог – вышел на них в лоб – и его мозг не выдержал духовной перегрузки. Заметим, что рядом с Гуру не “распадаются” или равные ему по широте мышления, или те, кто не имеет к нему “уровня доверия”, кто закрыт намертво и сразу автоматически отбрасывает от себя и идеи, и самого Гуру. Оптимальное расширение медитации – первая задача неофита. На этом он тоже теряет много энергетики, но зато потом он в любой ситуации не впадает в маразм.

Письмо 5.
Научный работник, прибалтиец, часто писал Гуру, но активно в йогу не шел. Гуру написал ему ультимативное письмо, пусть он забудет о йоге или начинает серьезную работу, для этого у него есть все данные, пора решать. Прибалтиец долго не отвечал, наконец, прислал письмо (сохраняем орфографию подлинника).
“Дорогой Вар Авера, твое письмо очень требовательное, я даже думать о себе так боюсь. Мечта о высотах во мне все время был и есть, однако я должен трезво оценивать, что мало у меня достижений, оправдающих настолько высокое мнение о своем личности. И так возникает психологическое противоречие между желаниями и достижениями.
Иногда думаю, что неудовлетворенная жажда за достижениями может меня погубить – например, сделать карьеристом. Чтобы этого не случилось, я уже давно привыкал внушать себе скромности. А внушение скромности заземляет стремления к высотам. Иногда мне кажется, что моим долгом в этом мире – достигать ценное в области науки, достигать абсолютно честным путем. Однако иногда кажется, что весь арсенал научного мышления и. экспериментального опыта уже давно пора применять для обращения внимания на познанные мною мистические области нашего мира. Такие колебания не помогут сосредотачиваться на работу.
Мои недостатки – умственная ленивость и сексуальная несбалансированность – затрудняют набирать большей силы веры, чтобы побыстрее продвигаться вперед. Я очень благодарен за Твою поддержку, а течение событий в последнее время мне немножко прибавил оптимизма. Очень мне хочется стать более сильным, чтобы справиться с собою и со своею средой. Искренне...
p.s.
Я это письмо 4 раза переделывал и все очень много раз продумал, побыстрее я не могу с толком разбираться”.
Через некоторое время Прибалтиец приехал к Гуру, получил посвящение, уехал, попытался активно менять принципы бытия, набил себе много шишек – все-таки выстоял! Через него школа медитационно работала и работает на Скандинавские страны (варягов), он, практически, наш единственный серьезный адепт нерусского происхождения. Окруженный сильными местными школами он не примкнул к ним, ибо перешел в себе рубеж национального эгоизма. В Прибалтике есть йоги значительно сильнее его, что он не силен это ясно и по письму, но он самый ищущий и наиболее честный из них.

Письмо 6.
Гуру Вар Авера – ученику:
“Отвечаю на твои вопросы.
Есть ли Красота? Лучше всего тебе было бы прочитать пару книг по эстетике. Они, правда, все страдают отсутствием логики, ибо авторы их строят свои доказательства, опираясь с одной стороны на современные биопсихологические исследования, а с другой стороны тянут из прошлого ныне явно бессмысленные постулаты Отцов Философии. И получается у них этакая смесь нижегородского с французским – но ты это легко разбросаешь, зато сразу окунешься в круг проблем эстетики, и на поставленные ею вопросы сам найдешь здравые ответы. Однако для затравки от себя скажу, что Красоты нет – есть Чувство Прекрасного: один и тот же предмет, явление у одних вызывают восхищение, у других безучастность, если не отвращение, отсюда: Прекрасное есть понятие субъективное. Но! Человек не только субъект, но и объективная частица мироздания, его реакции объективны в свете Законов Бытия, то есть в природе объективно существуют формы и идеи, при общении с которыми человек будет испытывать Чувство Прекрасного. Значит – красота есть! Она суть гармония, единственная в своем высшем проявлении и бесконечная в частных… Дальше думай сам.
“Ветвь персика” не старайся достать. Это вещь примитивная на сегодня, в ней излагается очевидное, типа: прежде чем вставить член в отверстие, сними с девушки трусы (а как же иначе?). Лучше почитай современную литературу по психологии секса, гигиене брака и т.д. Но и, как “Ветвь”, они никакого отношения к тантризму не имеют. Тантризм – это преодоление секса, но не путем отказа от него, а путем прохождения через все его возможные варианты, это его полное познание и внутреннее не замечание в процессе реализации. Попробуй, тебе уже можно, промедитировать соитие с девой у трупа ее матери, соитие с группой дев, соитие с мужчиной, с животным, с деревом, с землей, а потом промедитируй естественное соитие – и увидишь, что оно пройдет значительно легче, чем предыдущие формы. Думай…”

Письмо 7.
Ученица-шакти пишет Гуру:
“Здравствуете, мой Гуру! Ваша способная ученица докладывает, что ее дела идут все время вперед. Если раньше я могла контактировать только одной половиной тела (не могла управлять обоими полушариями одновременно – М.Б.С.), то теперь контачусь сразу всем телом, и совсем перестала бояться, когда переключается восприятие.
Когда ехала в поезде, вышла такая история. У меня была верхняя полка, а напротив внизу ехал молодой парень. И я его решила контактнуть. Он внимательно читал книгу и на меня никакого внимания не обращал, затем он начал странно себя вести: то читает книгу, то смотрит в окно, и так несколько раз, потом вдруг покраснел, покрылся капельками пота, стал тяжело дышать, вынул платок, чтобы утереться и тут только посмотрел наверх и увидел, что я на него смотрю в упор. Он вздрогнул, заморгал, потом встал и ушел из купе. Вот смешной парень, а ведь я его контактнула ну самую что ни есть малость.
В доме отдыха пока ничего не получается. Думаю, это потому, что нахожусь в новой обстановке, и в комнате четыре человека. Зато перед отпуском я учудила, а точнее напугала все управление. Пришла в нашу библиотеку, села читать, а потом думаю, дай-ка я возьму на контакт всех писателей и сразу стану умной, Гуру меня ругать перестанет, и вообще интересно. Представила, что у меня голова расширяется и заполнила всю библиотеку, потом сделала санс-удар. А потом не помню. Очнулась в медпункте. Врач надо мной бегает, вызвали скорую помощь, но я быстро в себя пришла и встала. Глаз у меня стал красным, сосудики полопались, как у Вас иногда. Но врач-то не знает, что я сансой занимаюсь, а я уж молчу, они мне поставили диагноз – “инсульт”, наговорили всяких предупреждений, а главное, бюллетень на три дня дали. Теперь, если захочу отдохнуть, знаю, что делать. А писатели-то какие-то мрачные оказались, на контакт я к ним так и не вышла.
Вот Лев Толстой. Очень уж у него тяжелый характер, всю жизнь всем недоволен, раздражен, одержим манией переделать мир. Он мне чем-то напоминает Вас, просто ужасно. А в книге “Что такое искусство?” критикует очень много французских художников, таких великих композиторов, как Листа, Вагнера, Штрауса. О Боже, что бы он сказал сейчас, посетив наши выставки? Ваши некоторые работы ему бы тоже не понравились. Я частично с ним согласна, где он говорит, что искусство должно быть понятно и доступно. Нельзя говорить, если человек не понял того или иного произведения, что он дурак, и у него нет вкуса. И я думаю, что Вы меня часто критикуете зря. Ведь в музыке, я все-таки лучше Вас разбираюсь, но ведь не подчеркиваю этого постоянно.
Что я Вам еще хотела сказать? У Толстого очень часто собирались художники, писатели. И как-то раз подняли вопрос о том, чтобы каждый рассказал пережитую им самую счастливую минуту своей жизни. И почти все рассказывали о минутах, связанных с женской любовью… А как же йога? Между прочим, у Толстого религиозные настроения появились после 50 лет, а аскетом он захотел быть, когда перестал быть мужчиной, и уже после того, как “сделал 13 дитев”. Нет, Вы не подумайте что, это я просто так, к слову”.
Ученице был послан ответ: “Немедленно прекратить все занятия сансой до контрольной встречи”.

Письмо 8.
Гуру Вар Авера – Ученику:
“Читаешь твое письмо и думаешь, Боже, какой умный мальчик, какая глубина анализа, какое обнаженное самобичевание, жажда совершен-ствования и т.д. Это в случае, если пишущий просто нормальный хороший человек – вот изучает мир, работает, трудится – молодец! Другие-то пьют, воруют, тунеядствуют, а он – О..! Но если мы вспомним, что этот пишущий – адепт йоги, картина катастрофически меняется.
Я, Гуру, говорю тебе, тебя нацелили на большое дело, тебя подвели к нему, тебе дали силу, ты рванулся вперед – и не перешел на новый рубеж бытия, что требовалось, а всего лишь интенсифицировал свой прежний ритм жизни: ты читал книги, размышлял о том, о сем, анализировал свои поступки и раньше – сегодня ты это делаешь лишь активнее – и все! Твоя ленивая (как у всех!) личность очень здорово чувствует (на уровне подсознания!), что принес бы ей новый рубеж, сколько трудностей и отчаяния, и она (опять же подсознательно!) избрала оптимальный для себя способ защиты.
Ты весь в деле, ты горишь, каждый день тебе приносит новое – а разве не этого требовал от тебя учитель? Пардон – не этого!
Твои дела – лишь пыль в глаза своей совести. Совесть знает, что Гуру ждал и ждет от тебя другого, она чувствует, что ваши пути с ним расходятся – а разум (эта проститутка!) уже готовит фразу: “Я готов работать день и ночь, чтобы стать таким как Вы, мудрым и мужественным”, – пытаясь доказать, что мол де он-то с Гуру – единое целое и почитает его авторитет. Но если дело доходит до прямых восхвалений, если ты в них нуждаешься, понимая, что разрыв с Гуру – это падение, крах, – это значит, что падение уже (!) идет.
Я показал письмо А. (она видела всякое), она немного почитала, покачала головой: “По-моему, он не искренен, все звучит фальшиво, не серьезно это…” Понимаешь, ты фальшивишь, но не со мной, а с собой. Письмо, его стиль – лишь индикатор глубинных реакций. Ты уходишь и уходишь от идей Школы, от ее Главного Дела. Образно это так: отряд Ханса-воинов отправляется навстречу врагу, на пути их река, бурная, опасная, все бросились в воду, некоторые утонули, но большинство переправилось, и вступили в битву на том берегу. Неофит-доброволец несколько замешкался, и вдруг его “осенила” идея: “Я построю мост для Ханса-воинов”. И он принялся валить деревья, забивать сваи и т.д. И чем больше крови стекало в реку, чем жарче становилась схватка, тем “сильнее стучал топор дровосека”, заглушая голос его совести. Так вот ты – дровосек и нацелился быть им намертво – ну и цена тебе соответственная… Короче, совершенствуйся, интеллектуализируйся, но не приплетай к себе йогу, ни тебе до нее, ни ей до тебя дела нет.
Ты философствуешь: “Нужны годы, чтобы набраться знаний, перестроить психику”. А пошел-ка ты к такой-то матери! Годы!?? Нужны пара жестких часов, которые перетряхнут твою жирную душу так, что к прежней “психике” и не потянет…
Согласен с тобой, что человеком ты все-таки будешь, но Школе был нужен йог”.

Письмо 9.
Оно написано девушкой, проработавшей в Школе три недели.
Ей 22 года, учится на пятом курсе филологического факультета. Письмо типичное для тех, кто оставляет Школу. В нем еще делаются реверансы Гуру и его идеям, но явно идет желание дискредитировать Школу, ибо иначе, как жить отступнику? После этого первого шага, ушедшие быстро стабилизируются, и от критики Школы переходят к критике самой идеи йоги и о ее адептах высказываются только отрицательно.
Девушка очень сильная, имеет разветвленную мозговую структуру, но ленива, малоинтеллектуальна и, как она сама себя оценивала, несколько “стервозна”. Ей провели начальный психоаналитический разбор и показали ее недостатки, нацеливая на борьбу с ними. Одновременно ей подняли биопотенциал, она стала очень энергетичной. Но ей не хватило духовности и самосмирения, вместо того, чтобы кромсать свою душу, опираясь на критические щупальца, которые в нее забросили, она со всей своей недюжинной энергией выталкивает из себя всю критику и закрывается громкими фразами, чтобы к ней нельзя было подойти. В принципе, она не отступница, это просто реакция на стресс. И этот этап был и бывает всегда очень полезен для дальнейшей работы с неофитом. Впоследствии разбирая такое письмо уже в другом эмоционально-духовном настрое, неофит много постигает в самопознании.
“…Позвольте мне обратиться к Вам не как ученица к учителю, а как женщина и человек к другому человеку, которому я сострадаю и которого глубоко уважаю… Я пришла к Вам в поисках истины и считаю, что Вы дали мне ее вольно или невольно. Вы доказали мне методом от противного, что разбудить в человеке его скрытую, задавленную, униженную Красоту можно только через обращение к этой самой красоте, и никакими другими способами. Ваша идея благородна, возвышенна и чиста. Ваше мужество не имеет предела. Вы великодушно приоткрылись передо мной, еще не зная меня, и дали мне возможность увидеть сердце, обагренное кровью чужих страданий... В этот момент я почувствовала сострадание и желание помочь Вам. Это не было унизительной жалостью рязанской бабы, что от полноты жизни и счастья жертвует иногда страннику кружку молока. Это было искреннее чувство. Но, к сожалению, оно было Вами задавлено. Вы подавляли меня, Вы искали во мне то, что мне было несвойственно. Я уезжала от Вас и снова становилась сама собой, снова набиралась сил верить в Вас и следовать за Вами. Это было с каждым разом все труднее и труднее. И в последний раз привело меня к Вам это проклятое чувство долга, которое на мое несчастье воспитала во мне моя бабка. Это вечное чувство долга неизвестно перед кем! Я всегда завидовала тем людям, которые не знают такого понятия и живут легко и без особых угрызений совести...”
Как видите, начав за здравие, девушка переходит к упокою, а в рассуждении о долге сквозит уже просто истерика. Ей тяжело, хочется расслабиться, но есть совесть и долг, которые не позволяют ей падать, вот она и ополчилась на них. Рядом с ее возвышенными словами о благородстве и чистоте – это звучит воплем бабы: хочу стать стервой, хочу на всех плевать, не сострадая. Интересно, что Гуру всю работу с ней строил на чувстве долга, они много об этом говорили, это запало ей в душу. Здесь она чувствует, что строго защититься не сможет, поэтому она пытается идти на “интеллектуальную” защиту, ибо в этом слабее, и ей ее ошибки, логические неувязки не так очевидны. И все-таки пожалеем ее, ибо ей действительно тяжело.
“…Я не бегу от Вас. Я знаю, что Вы не примете этого письма и будете говорить о моем предательстве. Не знаю точно, зачем я пишу это письмо. Честно говоря, я не знаю, что вообще делать. Находиться с Вами у меня нет сил, но уйти от Вас тоже не могу. До свидания”.

Дата добавления: 2015-07-12