Глава 6. Глаза Твои могут сверкать, Голос Твой может греметь

Глаза Твои могут сверкать,
Голос Твой может греметь.
И рука может быть тяжела
Даже для черного камня.
Но Ты не сверкаешь.
Ты не гремишь
И не дашь сокрушенья. Знаешь,
Что разрушенье ничтожней покоя.
Ты знаешь, что тишина
Громче грома. Ты знаешь,
В тишине приходящий и уводящий.
Н. Рерих

- Вчера мы договорились, что постараемся не вспоминать об этом, помнишь? – губы Тома дрогнули в неуверенной улыбке. – А ты нарушил нашу договоренность, спросив о родителях… Видишь, до чего это довело?
Том стер тыльной стороной ладони подсохшие слезинки со щек брата.
- Прости, - снова повторил Билл, пристально смотря в глаза Тома.
Сердце в груди бешено колотилось. Он и сам не понимал, зачем все это сказал Тому? Зачем мучает его своими словами и истериками, зная, что ему и так тяжело?..
Но на самом деле, это все мелочи. Внутри Билла кипела такая злость и боль, что справиться с этим одному было очень сложно. Поэтому он и срывается на Томе, сам того не желая.
Он лежал и вглядывался в лицо Тома – сосредоточенное и серьезное.
И как он только сдерживается? – подумал Билл. Он не мог избавиться от мысли, что очень хочет, чтобы Том перестал строить из себя бесчувственного чурбана и выпустил свои эмоции, которые так тщательно запирает внутри, боясь даже малейшего их проявления.
Том, заметив мрачно-озадаченное выражение на лице своего любимого близнеца, решил стереть его. Его близнецу больше идет улыбка и задорный смех.
Он почти коснулся губами обнаженного плеча, опалив его дыханием. Билл невольно потянулся за ним, но Том решил поиграться, резко переместившись к шее, потом к щекам, а потом ниже… ниже…
Дыхание обжигало живот, а потом снова щеку. И это было больше, чем поцелуй, пусть даже они и не касались друг друга. Они просто чувствовали это. Чувствовали все, каждое движение, как умеют только близнецы.
Том навис над Биллом и стал выводить узоры кончиками пальцев на груди Билла. Дыхание сбивалось, и он, как околдованный какой-то необъяснимой магией, следил за движением своих же рук – они как будто действовали по собственной воле, совершенно его не слушаясь. Он смотрел, как его тонкие пальцы вдруг согнулись, задев ногтями сосок, а потом снова поглаживают его, и как сосок набухает под этими ласками.
И Билл выгибается, запрокидывая голову назад, издавая громкие, глубокие стоны, и от этих звуков у них обоих начинает кружиться голова…
- Скажи, зачем ты одевался? – простонал Билл, когда Том наклонился к его шее и впился в нежную кожу зубами.
- Не знаю… - прошептал Том в шею Билла, опалив кожу дыханием.
Билл почувствовал, что ему невыносимо жарко, так, словно он попал в кратер вулкана и вот-вот сгорит заживо…
Том перевел взгляд на лицо Билла. Полуоткрытые мягкие губы, с его сексуальной родинкой прямо под нижней губой. Прерывистое, влажное дыхание, толчками вырывающееся из груди. Едва слышные стоны, срывающиеся с губ помимо его воли…
Зрелище было настолько возбуждающим и эротичным, что Тому показалось, что он очутился в том же кратере, где и Билл.
Находится в одежде показалось ему сверх мучительным, и он, поднявшись на ноги, за рекордно короткое время скинул с себя всю одежду.
- Томми…- со стоном выдохнул Билл. - Поцелуй меня, пожалуйста…
- Ш-ш-ш… - едва слышно прошептал Том, медленно склоняясь к его лицу.
Когда его рука, по-прежнему живущая своей жизнью, с силой сжала темный сосок брюнета, с его губ сорвался такой чувственный стон, что Том окончательно потерял голову.
Он уже не видел ничего вокруг, мир исчез, выключился и не мог продолжать существовать, когда Билл так сексуально стонал и трясся от возбуждения в его руках.
Том резко припал к его губам, проникая языком так глубоко, как это было возможно. Они захлебывались этим поцелуем, не находя сил оторваться даже на секунду.

Ты, как горький-горький шоколад, который невозвратимо тает на моих губах…

Оторвавшись от губ Билла, Том пошел дальше. Его губы скользили по груди, по животу и ниже…еще ниже…

Как же я буду жить без этого, Томми…

Биллу показалось, что он задыхается. Воздух разрывал грудь, его было слишком много, и никак не получалось выдохнуть.
А губы Тома скользили все ниже…
- Как же я буду жить без этого? – повторил Билл, только уже вслух. Возбуждение накатывало волной. Он чувствовал, что еще немного, и он просто рехнется…
Но Том не слышал, продолжая ласкать, сжимать, гладить. Сейчас он был похож на одержимого. Когда его настойчивые руки сжали член Билла, тот выгнулся и застонал.
А потом на Билла внезапно накатила волна прежнего отчаяния и всепоглощающей злости, отчего он стиснул зубы.
Билл резко вывернулся из-под рук Тома и, дернувшись, перевернулся, оказавшись сверху. Его глаза блестели злостью вперемешку с возбуждением.
Том удивленно окинул его взглядом, но был вовсе не против такой резкой смены ролей. Билл с яростью впился в его губы, через поцелуй пытаясь показать всю свою боль, достучаться до Тома, чтобы он тоже это понял…
Солоноватый привкус, укусы грубее и сильнее…
Билл прижал запястья Тома к кровати, накрывая его своим телом, а потом двинулся вперед одним отчаянным движением, врываясь, буквально вламываясь в тело брата, чуть ли не выкручивая его запястья. Том вскрикнул от столь болезненного проникновения, но ему удалось подавить стон боли.
Билл проникал в тело близнеца яростными толчками все глубже и глубже, кусая его шею. Привкус крови на губах отрезвил, и до Билла медленно стало доходить, что он творит…
Он коснулся дрожащими пальцами его лица, закушенных родных губ… Тяжело дыша, Билл вцепился в его волосы и отчаянно поцеловал, пытаясь проникнуть языком сквозь стиснутые зубы.
- Прости… Не понимаю, что на меня нашло, - прошептал он, бегло покрывая лицо Тома поцелуями.
Бесконечность секунд, наполненных горечью отчаянного страха, и тишиной, разрываемой только их дыханием и едва слышными стонами…
- Не останавливайся… Прошу, Билл… - тяжелый выдох. Карие глаза смотрят на него с любовью. – Двигайся… Давай же…
Билл пораженно взглянул на брата, но не увидел в его глазах ничего, кроме сильного желания.
Осторожное, глубокое движение бедер, и снова - сдавленный стон.
Эти проклятые стоны туманят голову, застилают глаза пеленой, и лицо Тома расплывается, искажаясь…
Том лежал, запрокинув голову, кусая опухшие губы. Ему казалось, что он вот-вот лишиться чувств. Он балансировал на грани где-то между наслаждением и болью.

Я просто хотел показать тебе свою боль… Хотел показать, каково мне сейчас…
Как больно пытаться достучаться до тебя, но постоянно упираться лбом в твердо выстроенную стену отчаянного равнодушия…
Я, наверное, псих, но я все равно увижу долгожданную боль на твоем прекрасном лице…

Меня бесит, что ты всегда считаешь меня маленьким. Я младше всего-то на 10 минут… Чего ты носишься со мной, как с ребенком?.. От чего ты пытаешься меня уберечь?
Я покажу тебе, что тоже могу быть сильным… Тоже могу быть настойчивым и добиваться того, чего хочу… А хочу я такой просто вещи – твоей искренности. Не прячь от меня свой страх, так ты делаешь хуже нам обоим…
Выскажись, и мы справимся с этим вместе…

Движения ускорились, став почти яростными. Стоны перешли в сдавленные крики. Билл зажмурился, задыхаясь от этих звуков. Что-то рвалось наружу, что-то, что он сдерживал уже несколько дней, с тех самых пор, когда Том рассказал ему, что им осталось всего три месяца. Эта мысль медленно уничтожала его, комкая его рассудок. И сейчас это становилось злостью, болью, холодным отчаянным бешенством от каждого стона, от каждого крика.

Бо-оже…

Впившись ногтями в его кожу, Билл вышел почти полностью — и снова ворвался в него одним движением. Почти жалобный, захлебывающийся крик.
- Не останавливайся, - задыхаясь, просил Том.
Боль смешивалась с наслаждением, становясь каким-то неземным диким коктейлем.

Выплесни свою боль, Билли… Я вытерплю что угодно, если тебе станет от этого легче…
Я готов на все ради твоего спокойствия…
Хочешь – убей меня своей страстью…

Жарко… Невыносимо… Тепло... Тесно… И снова жарко… Так жарко, что не хватает воздуха. Он накалился, и стало больно дышать…
А все потому, что Том – такой огненный и покорный, сдался и расслабился, отдаваясь полностью в руки брата…
Ладонь Билла провела по внутренней стороне бедер, обхватила напряженный ноющий от возбуждения член. Резкое движение навстречу – Том насадился на член близнеца полностью, громко застонав.
Физическая боль - это ничто, по сравнению с тем, во что превратилась их жизнь. Теперь она была одним сплошным затянувшимся кошмарным сном.
- Еще… - просящий шепот Тома, который разозлил Билла еще больше. – Продолжай…

Как тебе может нравиться все это?.. Такие игры не для нашей любви, Томми…
Ты должен просить меня остановиться, должен почувствовать боль…
Мою боль… Нашу боль…

Билл резко сменил угол и ворвался так грубо, так яростно, что из глаз Тома брызнули слезы. Он так долго сдерживал их, что теперь они полились бурным потоком, опаляя щеки соленой жидкостью…
Том до боли стиснул зубы - так, что заломило челюсти, и почувствовал вкус крови на своих губах, но крик все равно вырвался наружу - беспомощный, отчаянный.
Острые локти и колени, прижимающие распластанное тело к кровати. Тяжелое, прерывистое дыхание над ухом и резкие движения, причиняющие невыносимую, разрывающую боль. Билл слизнул капельку крови с губ Тома, немного замедляя движения.
Грубые, медленные движения - почти до конца, потом назад… И снова рывком – вперед, до предела. Зажмуренные глаза, сдавленные, отчаянные стоны… И слезы на щеках Тома…
- Умница, - хриплый, задыхающийся шепот, после которого Билл до боли вцепился в плечи Тома и кончил куда-то внутрь него.
Тонкие пальцы сжали член Тома, и тот тоже бурно кончил себе на живот, рвано выдохнув.

Билл прижал руки к лицу и разрыдался, падая лбом на грудь Тома. Его трясло, его била истерика, заставляя кричать во весь голос, и от прикосновения теплой ладони Тома к его волосам выворачивало наизнанку.

Почему ты до сих пор не скинул меня с себя? Почему гладишь так нежно по волосам, после того, как я… после всего, что сейчас было?

Биллу казалось, что мир рушится перед его глазами. Он и так был наполовину разрушен, а теперь рассыпается окончательно. Теперь Том уйдет и больше не вернется…
А потом…потом…
Билл не думал, что увидеть слезы Тома будет так больно…

Как вообще я мог поддаться этой дурацкой злости? Зачем все это…

Билл рыдал навзрыд, сжавшись в комок на груди Тома, обнимая его за шею и как можно теснее прижимаясь к нему. Рыдания вырывались громкими противными всхлипами. Он просто захлебывался слезами, а руки Тома все сильнее обвивались вокруг него, сжимая в успокаивающих объятиях.
Он поднял заплаканное лицо на Тома, взглянув ему в глаза. И наткнулся на затуманенный слезами взгляд потемневших карих глаз. Слишком теплый взгляд.

Почему, почему ты смотришь на меня так тепло, после того, что я сделал?
Ты был прав, видеть твою слабость – невыносимо…
Это раздирает меня на части, больно укалывая прямо в сердце…

– Почему? Почему ты позволил мне? – истерично выкрикнул Билл, снова давясь слезами. – Ты всегда был сильнее, так почему не остановил меня?..
– Я тебя люблю, - прошептал Том, обнимая его и снова притягивая к себе. – Я тебя очень люблю…
- Придурок, - всхлипнул Билл, не веря своим ушам.
Прикосновение дрожащих губ, соленых от слез и крови. Сильные, уверенные руки, успокаивающие его, дающие выплакаться…
- И спасибо… Знаешь, я уже несколько дней терзался тяжелыми мыслями и не понимал, как от этого избавиться. А все оказалось так просто: мне просто нужно было выпустить эту боль наружу, и ты помог мне это сделать.
Билл теснее прижался к нему, и Том гладил его вздрагивающие от рыданий плечи, чувствуя, как по лицу медленной струйкой текут слезы.

Да и пусть… Невозможно постоянно сдерживать их…
Только один день – исключение, и больше никогда…
Обещаю, Билли…

В воздухе повисла тишина и горечь. Близнецы лежали на огромной кровати, крепко обнявшись, и делили одну боль на двоих…
Билл тихо всхлипывал, а Том гладил его по волосам и ласкал губами шею. Несколько часов никто из них не произнес ни слова.
Зачем слова, когда есть эмоции? Общие эмоции…
Они наслаждались близостью, успокаивая друг друга.

Весь мир сливается, сбивается в комок, становясь маловажным и незначительным. Становясь – ничем. Есть только Билл для Тома, а для Билла – Том. И никого больше. Навсегда.

Дата добавления: 2015-07-12