Глава 37. После учиненного мною скандала меня считают временно непригодным для шивы

13:45

После учиненного мною скандала меня считают временно непригодным для шивы, поэтому я загружаю Райана и Коула в мини‑вэн, который по приезде арендовала Венди, и везу их в «Страну чудес» – второразрядный луна‑парк, расположенный в нескольких милях от города. Венди в последние дни все чаще грозится задушить детей подушкой во сне, так что, полагаю, ей тоже не помешает отдохнуть. Выпроваживая нас, она велит мне не спускать глаз с Райана, поскольку он имеет свойство исчезать без предупреждения. Раз так – мне нужна подмога.

– Я везу племянников в «Страну чудес». Поедешь с нами? – говорю я, когда Пенни берет трубку.

– Даже не знаю, готова ли я к такой ответственности, – шутливо отвечает она.

Она ждет нас у своего дома, вся такая аппетитная – в футболочке, шортиках и теннисных тапочках. Выглядит лет на девятнадцать, совсем девочка. Представляю: она – моя подружка. Мы с ней идем в луна‑парк, целуемся, пока стоим в очереди, держимся за руки на горках и каруселях, покупаем одну палку сахарной ваты на двоих. Я выигрываю для нее огромную плюшевую игрушку, и мы гордо шествуем с этим трофеем по всему парку, а потом он займет почетное место у нее на кровати, на розовом покрывале, а она будет валяться рядышком и часами болтать со мной по телефону.

Я смотрю на Пенни, и сердце мое ликует и печалится одновременно.

– Я рада, что ты меня позвал, – говорит она.

– Я тоже.

В машине царит ее улыбка. Пенни задирает ноги чуть ли не на приборную панель и барабанит пальцами по голым коленкам. А ноги у этой девчонки – что‑то с чем‑то; загорелые и гладкие, так и хочется потрогать! Стоп, надо отвести глаза, а то сейчас куда‑нибудь врежусь. По дороге в парк мы распеваем под диск Коула – песенки из программы «Улица Сезам». Пенни помнит почти все слова.

У входа я покупаю самые дорогие билеты – надбавка дает нам право красоваться в смешных диснеевских шляпах. Дети в восторге от этих шляп, которые на самом деле – бейсболки с торчащими вверх ушами пса Гуфи. Триста долларов, которые я украл из бумажника Уэйда, жгут карман, и моя цель сегодня – покинуть парк банкротом. Паренек с биркой сотрудника парка и цифровым фотоаппаратом в руках предлагает нам попозировать на фоне гипсокартонного дворца. У нас дома имеются бесчисленные снимки нашего семейства, сделанные на этом самом месте на разных этапах жизни. Если вытащить их из альбомов, пылящихся в книжных шкафах в гостиной, и положить в рядок, можно отследить постепенный, необратимый рост братьев и сестры Фоксман – вроде ежегодных карандашных меток на дверном косяке. Папа в «Стране чудес» всегда за кадром, потому что он эти снимки и делал – старой «лейкой», купленной сразу после свадьбы. Рассуждал он всегда так: Какого черта тратить деньги, если сам я могу снять гораздо лучше? На самом деле, чтобы найти папу хоть на паре фотографий, надо пересмотреть все альбомы. Таков удел любого семейного фотографа – в зафиксированной на пленке истории семьи он появляется лишь в редких эпизодах. У нас имеются альбомы, где отца нет вовсе.

Пенни обнимает меня за пояс, а свободными руками мы придерживаем за плечи стоящих по бокам мальчишек. В момент, когда срабатывает вспышка, Пенни щиплет меня за задницу. Парень‑фотограф дает мне квиточек и показывает, в каком киоске можно позже, выходя из парка, выкупить фотографию. Я кладу квиток в карман, но знаю, что фото брать не буду. С какой стати нам оставаться в истории вчетвером?

Небо хмурится, но дождем пока вроде не грозит. Специально нанятые подростки бродят по аллеям в неряшливых средневековых костюмах, скучая и перемогая похмелье, размахивают алюминиевыми мечами и снимаются на память с детками. Мы с мальчишками катаемся на всем, что кружится: на цепной карусели; на «Воздушных шарах»; на аттракционе с тремя длинными членистыми рукавами, на которых подвешены маленькие кабинки, которые в свою очередь тоже вращаются в разные стороны; на самолетах, которые ходят по кругу то вверх, то вниз. Потом Райан заявляет, что он уже вырос из этих малышовых радостей, и мы, оставив Пенни с Коулом на горке для малышей, идем на аттракционы покруче. Тут уж мы с Райаном отводим душу: и на «Пирате» катаемся, и на «Музыкальном экспрессе», и на «Пауке», и даже на «Драконе» – допотопных, еще деревянных американских горках, которые рекламируют как самый первый аттракцион такого рода на всем восточном побережье. Сомневаюсь, впрочем, что это обстоятельство говорит в пользу горки и обещает особо острые ощущения. Райан крепко цепляется за мою руку, и я на мгновение представляю, что он – мой сын, и вечером я буду читать ему сказки перед сном, и мы заснем вместе у него на кровати. Потом мы находим Пенни с Коулом и, поняв, что давно пора обедать, всей гурьбой отправляемся есть пиццу. Кетчуп плюс Коул – сочетание не для слабонервных. К концу обеда цвет у его футболки такой, словно малыш побывал в драке с поножовщиной. Я покупаю ему фирменную майку «Страны чудес». Тут уж старший, не будь дураком, тоже проливает кетчуп себе на футболку. Детские хитрости незатейливы, но делать нечего: Райан тоже пойдет домой в обновке.

Потом мы наклеиваем себе татуировки. У Райана на крошечном бицепсе – эмблема Супермена. Коул получает Скуби Ду. Пенни просит сердце, пронзенное стрелой, на тыльной стороне ладони. Я заказываю желто‑красную жар‑птицу, чуть выше запястья. Коул засыпает прямо в коляске, и я качу его через парк к эстраде, где играет оркестр, а Райан вприпрыжку бежит перед нами по аллее. Пенни молча берет меня под руку, и мы идем в ногу. А потом я гляжу на нее искоса и встречаю ее прямой, дразнящий взгляд. Только представьте, вы всю жизнь мечтали, чтобы такая девушка посмотрела на вас таким взглядом. Убить готовы были за один такой взгляд. Но вот она рядом, она смотрит, а что‑то внутри вас не откликается… Нет, все‑таки не только чужая душа потемки, но и своя тоже.

На эстраде местная рок‑группа наяривает модные шлягеры. Мы находим свободную скамейку, покупаем сахарную вату. Райан засыпает, пристроив голову на коленях у Пенни. Я сижу рядом с ней и наблюдаю за музыкантами, а она кормит меня пучками сахарной ваты. Я наклоняюсь, целую ее в липкие губы. Она кладет голову мне на плечо.

– Давай останемся тут, пока не стемнеет? – говорит она.

Пенни очень хороша. Не ослепительно красива, как Джен, но симпатична, сексуальна, остроумна. С ней весело. Ко всему прочему, похоже, она меня искренне любит… Иногда нужно просто волевое усилие – и вот оно, счастье. Нужно научиться ценить то, что есть, в руках, а не в небе, научиться видеть в этом будущее, а главное – не сравнивать с тем, что потеряно безвозвратно. Да, так и надо жить, это мудро и правильно. Только ни у кого не получается.

Через несколько минут у меня звонит телефон. Это Джен.

– Что‑то не так, – говорит она.

– Что случилось?

– Ребенок. Джад… у меня кровотечение.

– Немного? Следы крови?

– Нет, все хуже.

– Ты позвонила в «скорую»?

– Я позвонила тебе. Джад, я его потеряю? Я опять потеряю ребенка?

– Не волнуйся, пожалуйста. Ты еще в гостинице?

– Да.

– Ладно. Лежи пока. Я сам вызову «скорую».

Разъединившись, я набираю «девять‑один‑один». И каждой клеткой чувствую, как Пенни слушает мои ответы на методичные вопросы скучающей и наверняка толстой тетки‑регистраторши. Впрочем, вопросы она задает по существу. Наконец, разговор окончен. Я смотрю на Пенни. Она все еще сидит рядом, красивая и потерянная.

– Прости. Надо идти.

– Я уж поняла, – говорит она, не поднимая глаз.

Я встаю, поправляю ремешки на спящем в коляске Коуле, а Пенни мягко будит Райана.

– Значит, твоя жена беременна. Это твой ребенок?

– Да.

– Серьезная информация. Мог бы и раньше поделиться.

– Прости. Я эту информацию и сам пока не переварил. – Я уже готов двинуться к выходу, но Пенни остается на месте.

– Я, пожалуй, тут еще побуду, – говорит она.

– Что?

Она пожимает плечами:

– Если, конечно, ты без меня сможешь их в машину запихнуть. Как, справишься?

– С чем? Ах, ну да, справлюсь, конечно. Но ты‑то как домой доберешься?

– Попозже такси вызову. Все в порядке.

– Ты уверена?

– Вполне. Спешить мне некуда.

– Ну ладно. Я позвоню.

Она качает головой и печально улыбается.

– Нет, Джад Фоксман, не позвонишь. – Она делает шаг вперед и целует меня в щеку. – Надеюсь, все обойдется.

Я смотрю на Пенни, пытаясь понять, что же такое в ней намешано. Почему я одновременно хочу посвятить ей жизнь и бежать от нее куда глаза глядят?

– Пенни.

– Тебе пора.

Райан хватается за коляску сбоку, и мы направляемся по широкой главной аллее к выходу. Я оглядываюсь. Пенни снова сидит на скамейке, постукивая ногой в такт музыке. Смотрит она на эстраду. Или мимо эстрады. Я то и дело оглядываюсь – смотрю, как она постепенно уменьшается и скрывается из глаз.

Дата добавления: 2015-07-12