Взрослая 4 страница

Студент выбрал правую руку, в которой был голубой мел. В журнале после двух пятерок появилась тройка. Группа просто тащилась, а несчастный студент чуть слышно причитал:

— Почему на мою оценку влияет то, какой я мелик выберу?

— О Боже! Ну как так можно! — уже не выдерживал я. — Вашу оценку вам только что прокомментировали. И просто предложили её немного повысить, испытав вашу удачу. Вы шансом не воспользовались и даже за него не благодарите.

— Как я могу выполнить работу, если вы не объясняете толком, что и как нужно делать?

Внутри закипело. Начали появляться деструктивные эмоции просто от того, что достала такая беспробудная тупость. Закончить разговор значило не ответить на вопрос и показать слабость. Продолжать тоже бессмысленно — будет сгенерировано бесчисленное множество тупых вопросов.

— Вы спросите тех, кто работу сделал за одну пару и сдал без слезок и сопелек. Конкретно, в данный момент, вы мне не даёте начать пару своими дурацкими вопросами. Ещё что-то не ясно?

Студент потупился и покраснел.

Самое обидное — я ему еще летом делал бесплатную фотосессию, а потом еще и его другу. Ничего выдающегося во внешности не было, поэтому съемка мне, как фотографу, была совершенно не интересна. Просто решил сделать жест доброй воли. И вот вам результат. Хотя, может, у парня что-то стряслось… Зря я на него все-таки так. Нужно будет как-нибудь подбодрить его попозже.

Дав задания, я сел за ноут и начал делать из только что снятых фото что-то типа демотиваторов с обязательной надписью: «А чего добился ты?». Типа: «Они стоят в углу втроем. А чего добился ты?». Не шибко смешно, но наукой будет. Зайдя вконтактик, чтобы загрузить фото, я увидел сообщение от Оли. Цитирую: «Николай Владимирович извените меня! Я не знаю, что со мной нашло и мне правда стыдно очень! Извените меня!!!». Интересно, что ее подвигло на такие мысли? Административка после пар? Я ей ничего не говорил, а сама она до этого точно никогда бы не догадалась… ладно, не важно. Нужно фотки загрузить и немного повторить презентацию. У меня ж доклад через неделю.

На паре чертили сопряжения — кривые, которыми можно соединить два круга так, чтобы получилось как «так и нужно». В учебнике для каждого вида сопряжения (а их всего три) дано по пять строчек печатного текста. Тренируясь дома, я случайное задание сделал за 20 минут с нуля. Из студентов только один смог разобраться в этих несчастных трех кривых линиях! И то, за час.

— Что непонятно? — спросил я.

— Ничего. — Хмуро ответили студенты.

— Не может быть «ничего» не понятно, не обманывайте.

И читая предложения из учебника я выполнял на доске чертеж, строго следуя инструкциям, за исключением того, что вместо циркуля использовалась продолговатая тряпка, один конец которой упирался в доску, а в другой вставлялся мел. У меня почему-то получилось. А потом и у студентов почему-то начало получаться.

— Что сложного? — грозно спросил я. — Я что, какие-то дополнительные слова там видел? Или может у меня инструменты уникальные?

— Ну вы же преподаватель! — начали возражать студенты.

— Я таким же студентом как и вы был сегодня утром! Просто я точно знал, что мне придется разобраться. И разобрался. И вы только что разобрались, так как увидели, что это работает. А до этого считали, что это выше ваших сил. Главное — не ставить преград, иначе никогда ничего не получится. Большинство проблем ведь здесь, — указательным пальцем я показал в голову. — И самое смешное то, что вы сами себе их создаёте, сами жизнь портите. Вот я буквально полгода назад считал себя никем. А потом… Так, чего вы развалились? Давайте чертите, у вас двадцать минут осталось. А я вконтактике посижу.

— А мне можно вконтактике посидеть? — вызвался какой-то студент.

— Если на пять сдадите — я только за. Только вы же помните — ШРИФТЫ.

На этот раз студенты, видимо, прониклись идеей открытого пространства и запилили мне весьма кошерные чертежи с вполне вменяемым (хоть и кривым) шрифтом. Все получили пятерки. Кроме одного. Того самого, который в начале обижался. Видимо, до сих пор злится. В таком состоянии люди не могут мыслить здраво и вообще адекватно — эмоции заполняют все. Под эмоциями можно заниматься делами, никак не связанными с правилами — кричать, материться, бить и просто (пардонте) срать кирпичами. И никак уж не чертить. Сам парня загнал в эту яму, сам и буду вытаскивать.

— В конце, после пар приходите на консультацию, я вам объясню, там все просто.

— Гы-гы, Стас тупой! — захихикал кто-то. — Даже я разобрался. Это же для дебилов задание.

— Так, вы, который шибко умный. Я вам на бал снижаю оценку за хамство.

— Так вы мне уже поставили «пять», — не унимался тот. — Ну там же ничего сложного нет. Даже я, дебил, сделал. А он не может! Гы-гы-гы!

— Так, всё, иди уже, Петросян. — я посмотрел на неуспевающего. — Приходите, разберемся.

Студент растерянно кивнул и ушел.

Предстояло самое тяжелое. Следующая пара у группы, где учится Оля. Хотелось что-то сделать, чтобы сорвать пару. Например, позвонить в милицию и сообщить о бомбе. Или инсценировать какую-нибудь болезнь, или сказать, что в квартире потоп… Хотя в Шахтерске, где вода с шести до восьми (утра), в такое время потом случиться не может. А жаль.

Но пришлось взять себя в руки. Как говорят все тренеры по личностному росту — когда ты делаешь что-то через силу, ты растешь как личность. Поэтому приходится брать себя в руки, идти за журналом и задорно говорить:

— Здорова, народ!

— ЗДРАСТЕ! — прогремело на все крыло. Я аж сам испугался.

— Присаживайтесь. А что с вами такое? Что, кричалку скушали?

— Нет, Физ-ра была. Там Станислав Федорович нас так учит.

Я улыбнулся и подумал про себя, что не мне одному нравится здоровый юмор.

— Только вы так Татьяне Павловне не скажите, а то у нее инфаркт будет.

— А мы ей и не будем. Мы только вам, — сказал один.

— Да, вы ж нормальный! — сказал другой. — Не то, что математичка.

— Светлана Владимировна?

— Да! — оживились студенты. — Она знаете, какая строгая!? На каждой паре домашку проверяет! У нас в журнале одни двойки!

— Да кто ж вам виноват? — рассмеялся я. — Вы же сами халтурите. А на Светлану Владимировну не гоните тут. От вас требует не она, а учебная программа. Поступили учиться — будьте добры, выполняйте. На работе вы тоже будете говорить, что не понимаете, как делать? Она же вас пытается учить, самоотверженно. Я ухожу в четыре, а она еще с вами сидит, примеры проверяет. Думаете, у неё своих дел нет? Не говорите так о Светлане Владимировне! Она мне, знаете, как помогла, когда я в больнице лежал?

И я поведал короткую кулстори про операцию, немного приукрасив некоторые факты. «Математичку» все очень сильно зауважали. А я ради интереса открыл страницу математики, полюбовался на обилие двоек и мысленно, не подавая виду, посочувствовал студентам. И опять повторил сценарий прошлой пары («ничего не понятно»). Все это время я старался не смотреть в сторону Оли, которая (как мне казалось) сверлила меня взглядом. Зайдя в уютный контактик я проверил почту. Пришло одно письмо от недавно-возмущенного студента: «привет Коль! удали мою фотку из своего альбома: " Те, кто в углу стояли... ", это нарушение авторских прав, не говоря уже дальше _)». Знакомы мы были, как я говорил, уже давно, поэтому были на «ты». Пишу ответ: «А ну покажи мне ту статью, которую я нарушил?)». Буквально через минуту получаю ответ: «я не пойму, ты хочешь что б мы ругались из-за фотографии!? покажи ты мне статью, где написано что ты имеешь право ставить в угол студентов, фотографировать их и выкидывать в нэт!!!». И это человек сидит на паре? Самое страшное, что я тоже веду пару! Куда образовательная система катиться??? Пишу ответ: «Ты сейчас напоминаешь педовку-истеричку. Если что-то не запрещено, то это разрешено. Это раз. В угол я вас ставить никакого права не имею. Я хоть раз кого-то туда затолкал насильно? Вы сами туда идёте. Можно отказаться. Заодно посмотришь, что будет. Это два. Фоткать я могу кого угодно и что угодно. Запрет на съемку действует только на стратегических объектах. Это три. Нэт — свободное пространство, что хочу, то и выкладываю (если это не ущемляет авторские права кого-то еще). Автор фоток я, так что ниипет. Чтобы не попасть в угол, достаточно соблюдать дисциплину. Это сложно? Как вы не понимаете, что сами в своих бедах виноваты?». Ответ пришел моментально: «всё таки зря, Николай Владимирович, вы это делаете...».

Стало немного не по себе. Парень открыто нарывается на конфликт, причем ни чем это реально не аргументирует. Может, конечно, я из ума выжил… Нужно на гитаре поиграть.

Найдя в шкафу среди кучи чертежей любимую «Ямаху» я принялся брынчать что-то в До мажоре. Нечто, похожее на панкоту калифорнийскую. Студенты от такого номера, естественно, рты поразивали.

— А вы играете? — спросил кто-то.

— Не, вы шо! — отшутился я. — С чего вы взяли?

— А сыграйте нам что-нибудь?

— А начертите мне что-нибудь?

— А давайте, вы будете играть, а мы будем чертить?

— А давайте. Только грустную.

И я затянул «С войны» группы Чайф. Давно уже не пел, но получилось так, что даже самому понравилось. Студенты во время исполнения сидели так тихо, что мне показалось на мгновения, что вокруг тишина. Поверьте, когда работаешь преподом, это реально пугает.

Подобно коровам из песни «33 коровы» только под музыку со стихами студенты производили чертежи. Все получили пятерки. Я аж собой загордился! Оля, которая вела себя, как ни в чем не бывало, сделала работу первой и помогала остальным. В конце я, пускай и с опаской, но пожал ей руку, как своему лучшему заму. Та немного раскраснелась, но ничего «такого» не сказала. Её точно кто-то обработал. Вот только кто?

После пар была намечена репетиция моего доклада, который я подготовил за вечер. Естественно, я ничего не делал, а презентацию наваял на большой перемене. Но презентация была гениальной. Как упоминалось раньше, тема доклада «Использование мультимедийных материалов в учебном процессе». В двух словах суть такова: учебников по спецпредметам либо нет, либо они настолько устарели, что лучше бы их вообще не было. Новые либо стоят сотни денег, либо попросту не существуют (попробуйте найти учебник по дисциплине «электроизмерения на усилительных установках»). Выход один — преподам самим заниматься археологией в Гугле, попутно дописывая что-то своё. Например, видеоуроки. Так вот. Я должен был раскрыть проблему, потом показать, как делать те самые видеоуроки. Проблему я раскрыл… своеобразно. Описанием учебного процесса «того» времени служил кадр из фильма «Операция «Ы», где Шурик подсматривает у памятника. В наше же время все изменилось. Доказательством тому служила нагло украденная из фотобанка фотка студента, с невероятно радостным лицом пялящегося в планшетный ПК. Правда вид у него был такой, как будто на дисплее была голая девица. Но по контексту подходило идеально. Еще была пара шуток. Ну как пара… Администрация, которая меня проверяла, рыдала целый час. В конце я на них как бы обиделся (тут, понимаешь, такая проблема, а они ржут!), и ушел. Они так и не поняли, шучу я или действительно мои тонкие эмоции настолько ранимы. Главное — я еще раз себе доказал, что могу владеть аудиторией, а если есть такой скилл, то можно нести что угодно — все равно схавают. Не зря в своё время наслушался книжек про ораторское искусство! Приятно понимать, что тренировки перед зеркалом не прошли зря.

Захотелось зайти к Лене (языки), но она уже ушла домой. Пришлось звонить Марине. Она безумно рада была меня слышать. Так совпало, что она как раз возвращалась домой из Донецка в Торез (через Шахтерск) и забрала меня к себе поесть равиоллей и посмотреть артхаусное кино на большой плазме. Никак не пойму, почему она не выйдет замуж? Баба — что надо, довольно симпатичная (хотя за собой совершенно не следит), умная (одна из немногих, с кем можно посмотреть, а затем обсудить тот же «Догвилль») и готовит офигенно. И это не учитывая того, что у нее семейный бизнес — колбасная фабрика. Никогда таких не понимал. Всё есть — счастья нет. Ну ладно, о Марине чуть позже.

Первой пары у меня не было, но я всё равно пришел на восемь, потому что, сцуко, привычка. По пути в кабинет меня встретила Владимировна:

— Коль, привет. Там к директору пришла мама одного студента и жалуется на тебя. Какие-то фотографии оскорбительные в интернете ты выкладывал… — я побледнел. — Да не переживай ты так, директор не дура и всё понимает. Ты, главное, будь готов, если вызовут. Подумай пока, что ответить. Только не говори, что я тебе сказала. Всё, беги. И не переживай ты так.

Через десять минут меня набрала секретарь и попросила зайти к директору...

— Только она злая очень...

— Спасибо, Ирина Николаевна, — поблагодарил я чувствуя, как колотится сердце.

Кабинет у нашего директора с первых секунд давал понять, кто здесь «папа». Точнее «мама». Так уж сложилось, что в нашем учебном заведении был матриархат — в администрации одни только дамы, а сверху над всем этим стоит Елизавета Феаноровна — женщина, которая по сути сделала то, в чём я работаю. На её совести и некислые ремонты в кабинетах, и организация кинофестиваля национальных масштабов для молодежи и ещё много чего интересного. Была она адекватным и умным человеком, поэтому в кабинет я зашел совершенно спокойно, ожидая конструктивного диалога. Внутри сидела Владимировна, бледная и невероятно поникшая, Павловна растерянная и немного напуганная, и конечно же Елизавета Феаноровна — внешне спокойная.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался я. — По какому поводу вызывали?

— Вызывали, — начала директор. — Николай… Владимирович… — ее голос стал очень серьезным и грозным. — У нас ЧП, подобных которому еще не случалось. До меня дошли слухи о том, что вы на своих парах унижаете студентов и фотографируете. А потом эти фотографии публикуете в интернете. Это правда?

— Нет, — спокойно заявил я, чувствуя, как начинают гореть щеки. — Стоп… А кто вам такое сказал?

— Только что ко мне пришла мама одно из студентов, в ужасном состоянии. С разболевшимся сердцем и мигренью. — ну да, идеальный человек для конструктивной беседы. — Мы вместе в интернете смотрели эти фото, читали вашу переписку… ЭТО ПРОСТО УЖАС! — вдруг перешла на крик директор. — Как преподаватель может позволить себе такое??? Это же уму непостижимо! Чтобы преподаватель подобным образом вёл себя со студентами! Какое право вы имеете размещать чужие фото без согласия?

— Право оговорено статьей 176 криминального кодекса про авторское право. В общественном месте я могу фотографировать кого угодно и сколько угодно. Если они не ущемляют чьих-то прав и свобод. Вы эти фото видели вообще?

— Да, мы только что смотрели их, — вдруг заговорила Татьяна Павловна. — Это просто какой-то кошмар! И комментарии читали — там через слово ошибки! Вы же преподаватель, вы должны грамотно писать!

— А сленг и жаргон??? — продолжила директор. — Как можно сделать из студентов нормальных людей, если их преподаватели выражаются подобным образом?

Я не понимал о чем они вообще говорят. У меня был шок. Какой еще сленг и жаргон? Может там еще и феня с матом имеются???

Я посмотрел на Владимировну. Вид у нее был мягко говоря хреновый.

— Светлана Владимировна, может, вы уйдёте? А то у вас вид совсем никакой. Вам, наверное, не стоит этого слушать, — предложил я.

— А как же мы? — возмутилась директор. — Я только что капли от сердца выпила, а сейчас еще и успокоительное буду пить.

— Ну, — улыбнулся я. — По вам по крайней мере не заметно.

— Он еще и хамит! — возмутилась Татьяна Павловна и её тут же подхватила директор:

— Да он даже не понимает, чего натворил! Посмотрите на него — ему даже не стыдно! Николай, ты знаешь, что меня раз чуть в тюрьму не посадили из-за того, что в общежитии одна студентка наглоталась таблеток? Из-за того, что её парень бросил? Она на первую пару не пришла, и СПАСИБО ГОСПОДУ БОГУ, что её соседка сказала между словом, что той жить надоело. Мы её нашли полуживой, с пустой банкой снотворного. Я лично её держала над унитазом, засовывая пальцы в рот, пока скорая не приехала! Ты понимаешь, какая на нас ответственность??? Знаешь, сколько сил мне стоило уговорить родителей одной девочки не подавать на нашего Илью Алексеевича (ух, классный препод был!) в суд за то, что он сказал ей: «Твое место на помойке»? А какая тень бы упала на учебное заведение, если бы это все выплыло наружу???

— Это все хорошо, но при чем тут я? — искренне не понимал я. — Там обычное групповое фото. Я что, их голых заставлял лапать друг друга?

Возмущению администрации не было предела.

— Ты оскорблял студента в переписке! — возразила Татьяна Павловна.

— КАК??? — удивился я.

— Как-то… С педерастией связано… Педовка что ли?

— При чем тут педерастия??? Это не оскорбление! Это новое слово, обозначающее девочку 14-17 лети, с сильно завышенным самомнением и заниженным уровнем интеллекта. Которая считает, что все её любить должно только за то, что она есть. Но почему-то никто не любит. Но на самом деле всем просто плевать. Думаете, кто-то кроме них самих смотрел эти фото? Да кому они нужны вообще?

— По-твоему это не оскорбление? Ты назвал человека умственно отсталым.

— Никого я не оскорблял, я просто предположил. Хотите сказать, что вы никогда студентам такого не говорите?

Администрация произвела на свет несколько небольших, но очень угловатых кирпичиков.

— Так… — уже не выдерживала Елизавета Феаноровна. — Сейчас ты идешь, удаляешь фотографии, извиняешься перед всеми студентами, которых ставил в угол и больше никогда, слышишь, НИКОГДА не показываешь свой фотоаппарат в этом заведении. До меня, кстати, дошли слухи, что ты студентам на парах играешь на гитаре. По-твоему колледж — это увеселительное заведение? Тут люди учатся, а не расслабляются. Если узнаю, что повторилось, уволю к чертям по статье. Понял?

— Понял, — спокойно согласился я. — Это всё?

— Всё, — безысходно подытожила директор. — Иди.

— А можно, я расскажу свою историю? Ну, то, как я вижу?

— Иди уже! — агрессивно рявкнула директор, и я еще раз еще более тактично извинился.

Мое спокойствие не на шутку взбесило администрацию, но этикет не позволял демонстрировать ничего эмоционального. Было забавно за этим наблюдать.

Извинившись в третий раз, я вышел из директорской, по пути помог секретарше с компом, и пошел к себе в кабинет, размышляя над тем, как бы повыгоднее потроллить тонко ранимую личность. И не потому, что мне хотелось отомстить — исключительно в педагогических целях. Как он дальше будет жить в нашем суровом мире, если подобные действия вызывают столько соплей и слюней? А если учитывать популярность и обилие троллинга (отчасти благодаря всяким иностранным «Хаусам» или отечественным недоаналогам — «Интернам»), то суицид при нежелании меняться будет гораздо эффективнее, чем жить на антидепрессантах и постоянно тусить у бесплатного социального психолога. А еще можно случайно нарваться не на того и внезапно обнаружить себя в местном отделении травматологии. А можно и не в местном.

Чего бы придумать, а? Авторитета у меня хватает, поэтому любое мое действие у нормальных студентов будет расценено адекватно и с пониманием. О! Можно, например, на паре на коленях попросить прощения. Ещё и так, чтобы на телефон снимали. Пусть видео станет локальным «мемом» в колледже. Обыграть всё так, чтобы со стороны казалось, что мне реально жаль, а в реале оказалось, что я сорвал покровы с чужой закомплексованности и трусости. Ну и глупости конечно. Нет, классно конечно то, что студент уважает себя (а в нашей и вашей странах уважение к себе отсутствует у 90% населения), и решил поставить на место выскочку вроде меня. Но зачем в это вплетать маму? Тем более с такими хворями? Ну это же вообще тупо, согласитесь! Почему нельзя напрямую к директору пойти? Вот тогда бы я его реально зауважал. А так его поступок расценивается как гордый и отважный пук о собственном достоинстве в тесной и душной комнатушке под названием «моральность».

Но еще и с мамой нужно поговорить. Маму ведь жаль. Для неё сын — венец всего, что только может быть, и прав он априори, иначе и быть не может. Но, думаю, она человек адекватный, если я приду к ней с бутылочкой коньяку и коробкой нормальных конфет, удастся объяснить свою позицию.

По пути в кабинет меня встретил физрук Афанасий Федорович.

— Коль, а ну, пошли, поговорим, — сказал он так, как будто его все достало.

Вдруг стало не по себе. Неужели они и ему голову затуркали? Он же адекватный мужик вроде...

Я открыл свой кабинет, и мы зашли.

— Знач так, — начал он, усевшись на стульчик. — Я вчера, знач, собираюсь на сабантуй, когда мне звонит мама это…

— Я понял, про кого вы, — осторожно согласился я.

— Во! Я его Петухом гамбургским называю еще, гы-гы! Так от. Собираюсь я знач на сабантуй, когда звонит мне мама этого… ну ты понял. А она, знач, училка в школе. А они ж все, — Федорыч покрутил пальцем у виска и я неуверенно засмеялся. — Тем более у ней что-то там со здоровьем… Ага. Знач, говорит: «Там какой-то у вас в колледже моего сына оскорбляет. Ставит в угол, фотографирует, а потом в интернет выкладывает. Посмотрите сами». А для меня, Коль, интернет — это мрак! Я только знаю, что это мышка, а это системник и всё. Оно мне не нужно, понимаешь? Ну я значит, говорю, что разберемся и трубку ложу. Ну и собираюсь жеж… А всё уже кипит внутри! Тушить нада! А она опять звонит и требует, мол, «скажите ему, чтобы удалил немедленно». А кто я тебе? Я ж не начальник, ну так же?

— Ну да, — уже увереннее согласился я.

— Ну, я ей сказал, что посмотрю, чтоб отстала, и дальше собираться. Сажусь я, знач в машину к другу, и чет мы с ним заговорили про этот интернет, а он мне раз такую дощечку показывает и говорит: «Это компьютер такой, с интернетом, и со всем сразу», вот такой, на ладошке помещается! А я ему говорю, мол, можно посмотреть? Говорит «Можно». Посмотрел я знач снимки — ну ничего «такого». Стоят там эти трое охламонов, с книжками, лыбятся. Нормально короче. Ну, я телефон выключил и поехал. Ты смотри, аккуратно с ними, а то…

— Так вот я ж только от директрисы! На ковер вызывали.

— От… — Федорыч сказал несколько непотребных слов, с расплывчатым смыслом. — Коль, ты нормальный и я нормальный, так? — я кивнул. — А они не нормальные! Им лишь бы поскандалить! Понимаешь, это такая порода, которым просто скучно, они любой повод ищут. Она в прошлом году на Лёху (наш коллега) наезжала и за грудки трясла. А ты ж Леху знаешь — он же мухи не обидит... А! Я ж сегодня своих собрал разных, ну, Катьку (отличницу), Егора (раздоблая) и Петра (средний), и спрашиваю: «как вам Николай Владимирович?». Все грят, мол, классный. Катька, та вообще не может нарадоваться. Пацаны говорят, что нормальный парень, свой, понимающий… Коль, я тебе как друг говорю — не трогай ты «ЭТО».

— Так помочь ведь человеку нужно! Как он дальше-то?

— Коль, от, думаешь, я тебе плохого насоветую? Мож я и изъясняться не спец, но точно говорю — себе хуже сделаешь!

Я немного задумался.

— Спасибо вам, Федорыч, — искренне поблагодарил я. — Я уже думал, что вокруг все с ума посходили. Вы мне хоть веру в себя вернули! Спасибо! — я встал и двумя руками пожал лапу (а у Федырыча реально лапа), и мы разошлись.

Стало вдруг очень обидно. Просто потому что всё не так, как должно быть, если руководствоваться здравым смыслом. Было жалко Владимировну, которой пришлось из-за меня переживать (она мой поручитель), директора, которой пришлось из-за меня переживать, маму студента, которой из-за меня пришлось переживать, и студента, который сделал так, чтобы им всем пришлось из-за меня переживать. Маринке что ли позвонить? Она умная и всегда знает, что сказать.

— Але, Марин, привет. Ты сегодня не занята?

— А ты зачем интересуешься? — недоверчиво спросила Марина.

— Просто нужно поговорить. Произошла одна ситуэйшн, в которой я пока не в состоянии разобраться. Нужно мнение умного человека.

— А мне чего звонишь? — смищно пощютила Марина.

— Марин, мне правда сейчас немного хреново. Нужно отвлечься.

— Коль, — её голос вдруг стал чутким и аккуратным. — Я сейчас не дома. Но через пару-тройку часов могу за тобой заехать. Хорошо?

— Хорошо. Всё, давай.

Как-то я ей очень сильно помог. От Марины при очень нехороших обстоятельствах ушел муж пару месяцев назад. А я как раз делал от скуки бесплатные фотосессии. А она захотела отомстить всему миру, пофотографившись «не очень одетой». Воспитана Марина была в лучших традициях пуританства, поэтому подобная выходка для неё казалась чем-то невообразимо кавайным. Снимать в людных местах запрещали остатки здравого смысла, поэтому мы поехали на её самоходной повозке в глушь, которая, наверное, даже никак не называется. Просто место между двумя городами, в которое ведет поросшая грунтовка. Но по пути выяснилось, что я очень понимающий человек, психолог, всё еще вечно голодный студент (пусть и в душе). Короче, до дела не дошло, а меня повезли кормить. Прям к себе домой. Готовили и общались. Часов пять подряд. А потом смотрели кино. И отношение между нами было как между братом и сестрой. Правда, не совсем понятно, кто был старшим. Меня радовало то, что Марина не расценивает меня как кобеля, который расценивает ее как теплую влажную дырочку. Она была как мужик, с которым можно было бы побыть ласковым и понимающим. Некоторое время я в серьез переживал над правильностью своей ориентации, так как произошедший до этого секс мне удовольствия не приносил вообще. Ни физического ни эмоционального. В лучшем случая мне было приятно удовлетворить партнера. Ну и в самых редких случаях ЧСВ росло из-за того, что смог кого-то затащить в постельку. Не могу сказать, что у меня был такой уж большой опыт, но мне стало ясно одно: пока с этим стоит повременить. Тем более нужно зарабатывать, творить, развиваться — я как бы ищу себе отмазку, так как боюсь отношений. Это Марина сказала, и я с ней согласен.

За размышлениями я не заметил, как прошла пара и перемена. И как вошли студенты. Только когда один (или одна) из них напомнили, что я им должен чего-то рассказывать, я немного расчехлился.

Так, нужно пошутить…

— Это что, опять эта «8к»? — серьезно спросил я.

— Да, — растерялись студенты.

— Я даже не знаю, 8к, кто кому больше надоел, я вам или вы мне.

— Вы нам! — крикнул какой-то шутник и я наконец-то улыбнулся.

— Я буду считать это комплиментом, садитесь, — я сам сел и начал заполнять журнал. — А че вам инженерку так часто ставят? Три дня подряд. Мы так к сентябрю уже всё сдадим.

— Не «че», а «что», — поправила меня Оля (та самая). — Вы же нас поправляете, вот и мы вас…

Я хитро улыбнулся.

— Вот, хорошо! Делайте меня лучше, я только за! И за осанкой следите, если не сложно. А то на вас смотрю и скрючиться так и хочется, — все моментально выпрямились. — Что сегодня делать будем???

— Я посмотрел на студента, который больше всех остальных ценил своё достоинство. — Во! Вспомнил! Я ж извиниться хотел! — важно став у доски и поправив галстук, которого не было, я начал извиняться. — Господа, мне искренне стыдно за то, что я вас оскорблял тем, что ставил в угол. Я торжественно прошу прощения у всей группы…

— Да ладно вам, Николай Владимирович, — начали смеяться студенты. — Мы же юмор понимаем. Тем более никто никого не оскорблял.

— Ээээ, нет. У одного человека, которого мой поступок задел настолько, что пришлось подключать родителей, которым так же пришлось переживать, я попрошу прощения лично, — мельком глянув на раскрасневшегося студента я улыбнулся. — Но в личном порядке. Не будем, так сказать, выносить сор из избы. А вам я приготовил… так, что я там приготовил… — по пути я начал рыться в папках с карточками. — О! мы будем рисовать детальки.

— Чертить! — начали поправлять студенты.

— Побойтесь Бога! Кто сможет начертить, тому пять автоматом, — улыбнулся я. — Все, разбирайте.

В аудиторию зашла парочка опоздавших и сразу стала в угол.

— Садитесь на места, — скомандовал я.

— Но мы же опоздали! — начали возражать студенты.

— Всё, господа, прошли темные времена! Теперь свобода, равенство, братство!

— Ну можно, мы в углу немного постоим? — заскулили студенты.

— Ага, а потом будете говорить, что я вас оскорблял? Бегом на место!

Студенты сели на места.

Карточки с заданиями распространились по аудитории, которая плавно утонула в шорохе линеек, карандашей и циркулей. А я продолжил рассуждать о своём, периодически напоминая:

— Если что-то непонятно — СПРАШИВАЙТЕ! Поверьте, это нормально и вовсе не глупо! Глупо, это когда вы трудились над работой три часа, а ошиблись в первые пять минут и все в корне неправильно. Так что не стесняйтесь.

Но все равно никто не спрашивал.

Я как раз заканчивал читать на лурке статью про Ошо, когда Оля пришла сдавать работу. Сев на пустую парту, стоявшую перед моим столом, она развернула белоснежный формат. Работа была очень хорошей. Даже нет — офигенной! Да я бы сам так не начертил! Что с ней произошло? Стала нормально одеваться, краситься прилично, работает лучше всех на курсе!

— Пять. Если будете в том же духе продолжать, мне придется вас тащить на олимпиаду по инженерке. Очень хорошо! Молодец!

— Спасибо, — смущенно заулыбалась Оля. — А что это вы читаете постоянно?

— Ошо. Филосов недавний. Бывалый клоун и тролль. На своих книгах заработал состояние, но так как смысла в деньгах не видел, а благотворительность считал моралофажеством, потратил все деньги на «Роллс-Ройсы». Купил аж девяносто три штуки. Просто, чтобы поржать. Он так ни разу и не сходил в гараж на них посмотреть. Хотя, как сам говорил, в них медитировать удобнее, чем в телеге. Интересный дядька был. Умный. И веселый.

Дата добавления: 2015-07-12