Он отложил книгу, с которой работал, и жестом предложил мне сесть.

— Я предполагаю, что ты имеешь в виду общепринятые выраже­ния типа «голубая кровь» или «позеленеть от зависти»? — спросил он.

— Да, — ответил я, еще больше возбуждаясь от того, что он смог точно понять, о чем идет речь, — я действительно хочу знать, почему в таких случаях используются те или иные цвета. За этим должно что-то стоять.

Он снова посмотрел на меня и засмеялся, отвечая:

— Ладно, Лобсанг, ты явился, чтобы послушать еще одну занят­ную длинную лекцию. Но я вижу, что ты занимался довольно напря­женными физическими упражнениями и думаю, что мы могли бы выпить чаю, — во всяком случае, мне пора это сделать, прежде чем заняться нашим обсуждением.

Чай не заставил себя ждать. На этот раз чай был с тсампой, точно такой же, как и у любого другого монаха, ламы или чела во всем ламаистском монастыре. Мы ели в молчании, я думал о цветах, и меня интересовал скрытый смысл цветов. Вскоре мы покончили с нашей довольно скудной едой, и я выжидательно взглянул на моего Настав­ника.

— Ты немного знаешь о музыкальных инструментах, Лобсанг, — начал он. — Ты знаешь, например, что существует такой музыкальный инструмент, как рояль, широко используемый на Западе. Вспомни, мы вместе рассматривали его фотографию. Он содержит клавиатуру с мас­сой черных и белых клавиш, однако давай забудем о черных клавишах и представим себе рояль с клавиатурой длиной, возможно, в две мили или, если хочешь, больше, воспроизводящей любые вибрации, кото­рые можно получить на любом плане существования.

Он взглянул на меня, чтобы убедиться, что я внимательно слушаю его, потому что рояль, насколько я мог понять, был довольно стран­ным инструментом. Я, как сказал мой Наставник, видел подобную вещь только на картинках.

Удовлетворенный тем, что я воспринял основополагающую идею, он продолжал:

— Если бы существовала клавиатура, воспроизводящая любую вибрацию, то полный диапазон человеческих вибраций разместился бы, возможно, в ее трех средних клавишах. Ты поймешь — по крайней мере я надеюсь на это! — что все состоит из вибраций. Возьмем самую низкую вибрацию, известную человеку. Самой низкой вибрацией является вибрация твердого материала! Ты прикасаешься к нему, и он препятствует движению пальца, в то же время все его молекулы вибри­руют! Ты можешь двинуться вверх, к более высоким вибрациям вооб­ражаемой клавиатуры, и сможешь слышать вибрацию, известную как звук. Ты можешь пойти еще выше, и твои глаза смогут воспринимать вибрацию, известную как свет.

Я подскочил при этом: как может свет быть вибрацией? Если я смотрю на предмет — как я вижу его?

— Ты видишь предмет, Лобсанг, потому что он вибрирует и по­рождает колебания, воспринимаемые глазом. Другими словами, види­мый предмет генерирует волны, которые могут быть восприняты па­лочками и колбочками глаза и, в свою очередь, преобразованы в им­пульсы, поступающие в участок мозга, превращающего эти импульсы в образ исходного предмета. Все это очень сложно, и мы не будем слишком углубляться в этот вопрос. Я просто пытаюсь подчеркнуть, что все является вибрацией. Поднимаясь вверх по шкале, мы придем к радиоволнам, телепатическим волнам и к волнам тех людей, которые живут на других планах. Но я говорил, что мы собираемся ограничить­ся конкретно этими тремя мифическими клавишами на клавиатуре, вибрации которых могут быть восприняты человеком как твердый предмет, звук или свет.

Я должен был подумать обо всем этом. Это был вопрос, который действительно заставил напрячься мой мозг. Однако я всегда готов был учиться с помощью добротных методов моего Наставника. Единствен­ный случай, когда у меня возник вопрос о необходимости учебы, был связан с одним учителем-тираном, который выколачивал пыль из моей старой бедной мантии с помощью очень неприятной палки.

— Ты спрашивал о цветах, Лобсанг. Так вот, определенные виб­рации представлены в ауре человека с помощью цвета. Поэтому, к примеру, если человек чувствует себя скверно — если он чувствует себя совершенно скверно, — часть его чувств будет излучать вибрации с частотой, приближающейся к частоте цвета, называемого голубым, который могут воспринимать даже неясновидящие; в результате этот цвет проник в большинство языков мира как обозначение голубого настроения — нерадостного, невеселого настроения.

Дата добавления: 2015-10-21