Сказав это, я убежал.

Я мчался по хорошо знакомым коридорам, поднимаясь все выше и выше, пока почти не достиг крыши. Наконец я повернул в коридор лам и обнаружил, что мой Наставник уже сидит в своей комнате с открытой дверью. Он предложил мне войти и сказал:

— В чем дело, Лобсанг? Ты возбужден. Тебя сделали Настоятелем или случилось что-то другое в этом роде?

Я довольно уныло посмотрел на него и сказал:

— Благородный Лама, почему с нами, учениками, так плохо обра­щаются в классе?

Наставник серьезно посмотрел на меня и сказал:

— Но в чем именно выражается плохое обращение с тобой? Сядь и расскажи мне, чем ты так сильно обеспокоен.

Я уселся и начал свое печальное повествование. Пока я говорил, Наставник не сделал ни одного замечания и ни разу не прервал меня. Он дал мне выговориться, и, на последнем дыхании, я завершил нако­нец свой скорбный рассказ.

— Лобсанг, — сказал мой Наставник, — не приходило ли тебе в голову, что сама жизнь является именно школой?

— Школой! — я смотрел на него, как будто он вдруг потерял сознание. Я бы меньше удивился, если бы он сказал мне, что солнце исчезло, и луна заняла его место!

— Достопочтенный Лама! — сказал я в изумлении. — Вы утверж­даете, что жизнь является школой?

— Я утверждаю это самым серьезным образом, Лобсанг. Отдохни немного, давай мы выпьем чаю и затем поговорим.

Вызванный служитель скоро принес нам чай и вкусные вещи к чаю. Наставник ел очень умеренно. Как-то он сказал, что я ем за троих таких, как он! Но он сказал это с такой сияющей улыбкой, что я не испытал ни малейшей обиды. Он часто подшучивал надо мной, и я знал, что он никогда и ни при каких обстоятельствах не скажет ничего, что может повредить другому человеку. Я никогда не возражал против того, что он говорил мне, зная, как добры его намерения. Мы сидели и пили чай, а затем мой Наставник написал небольшую записку и вручил служителю с просьбой отнести ее другому ламе.

— Лобсанг, я сообщил, что мы с тобой не будем на службе в храме сегодня вечером, потому что должны многое обсудить, и хотя храмовые службы являются очень важным делом, тем не менее — в силу особых обстоятельств, — тебе необходимо дать больше знаний, чем обычно.

Он встал и направился к окну. Я также поспешил вскочить на ноги, чтобы присоединиться к нему, поскольку наблюдать за тем, что проис­ходит вокруг, было одним из немногих моих удовольствий, а комната Наставника находилась выше почти всех других в Чакпори, и из нее можно было видеть широко и далеко. Кроме того, у него была одна из самых приятных вещей — телескоп. Я проводил с этим инструментом многие часы. Я подолгу рассматривал безлесую равнину Лхасы, наблю­дал за торговцами в самом городе, смотрел на женщин Лхасы, идущих по своим делам, делающих покупки, заходящих в гости и просто (так я считал) попусту теряющих время. Мы постояли десять или пятнадцать минут, глядя в окно, затем мой Наставник сказал:

— Давай присядем снова, Лобсанг, и обсудим вопрос о школе, не возражаешь? Я хочу, чтобы ты внимательно слушал меня, потому что это вопрос, который должен быть ясен для тебя с самого начала. Если ты будешь не полностью понимать мои слова, останавливай меня не­медленно, поскольку существенно, чтобы ты понимал все, слышишь?

Я кивнул и затем вежливо повторил:

— Да, Достопочтенный Лама, я буду слушать и стараться понять вас. Если мне что-то будет неясно, я скажу вам. Он кивнул и сказал:

— Жизнь подобна школе. Когда мы находимся за пределами этой жизни в астральном мире, то, прежде чем спуститься в лоно женского тела, мы обсуждаем с другими, чему мы собираемся научиться. Как-то раньше я рассказывал тебе историю о старом Сенге, китайце. Я говорил тебе, что мы обычно используем китайское имя, потому что ты, — будучи самим собой! — постараешься связать любое тибетское имя со своим знакомым тибетцем. Будем считать, что старый Сенг, который умер и увидел все свое прошлое, решил, что он должен получить опре­деленные уроки. Далее, люди, помогающие ему, будут искать для него родителей или, точнее, будущих родителей, с учетом обстоятельств и условий, которые позволят духу, который раньше был старым Сенгом, получить требуемые уроки.

Мой Наставник посмотрел на меня и сказал:

— Это во многом похоже на то, что происходит с мальчиком, собирающимся стать монахом. Если он хочет стать монахом-врачом, он направляется в Чакпори. Если он хочет заниматься ручной работой, он, несомненно, может направиться в Поталу, поскольку там, кажется, всегда недостает монахов, выполняющих ручную работу! Мы выбира­ем школу в соответствии с тем, чему хотим научиться.

Я кивнул, потому что это было мне совершенно понятно. Мои собственные родители организовали мое устройство в Чакпори при условии, что у меня хватит терпения пройти первоначальную проверку на стойкость.

Мой Наставник, лама Мингьяр Дондуп, продолжал:

— У человека, который собирается родиться, все уже заранее орга­низовано; этот человек собирается спуститься и родиться у определен­ной женщины, которая живет в определенном районе и замужем за мужчиной из определенного класса. Предполагается, что это даст ново­рожденному возможность приобретения опыта и знаний, запланиро­ванных ранее. В конце концов, когда пробьет час, этот ребенок рожда­ется. Вначале ребенок должен научиться принимать пищу и управлять определенными частями своего физического тела, он должен научить­ся говорить и слушать. Вначале, как ты знаешь, ребенок не в состоянии сфокусировать глаза, он должен научиться видеть. Это происходит в школе.

Он взглянул на меня, и на его лице была улыбка, когда он сказал:

— Никто не любит школу, некоторые из нас вынуждены ходить в нее, другие — не должны. Мы планируем приход — не из-за кармы, а чтобы изучать полезные вещи. Ребенок подрастает и становится маль­чиком, затем идет в класс, где с ним часто грубо обращается его учи­тель. Но в этом нет никакой несправедливости, Лобсанг. Дисциплина еще никому не принесла вреда. Дисциплина определяет различие меж­ду армией и стадом. Не может быть культурного человека без дисцип­лины. Сейчас ты будешь постоянно думать, что с тобой плохо обраща­ются, что учитель груб и жесток, но что бы ты ни думал сейчас об этом, ты сам организовал свой приход на эту землю в данных условиях.

— Хорошо, Достопочтенный Лама, — воскликнул я возбужден­но, — если я организовал свой приход сюда, то почему не могу здесь исследовать свой мозг. И если я организовал приход сюда, почему я совершенно ничего не знаю об этом?

Дата добавления: 2015-10-21