Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Протекающий кран

 

Опять проснулся! После двух часов беспокойного прерывистого сна — снова она, проклятая, холодная как лед и хрустально-прозрачная бессонница.

Что с ним, в конце концов, происходит?

С каким трудом он заснул накануне вечером. Лежал без сна, капающая из кухонного крана вода мешала заснуть, отвлекали какие-то несуразные мысли. Он ворочался с боку на бок, то глядя в окно, на занавеску, которая темным четырехугольником выделялась на фоне светлого летнего неба, то на спину спящей Паулы — на ее обнаженное плечо, перечеркнутое бретелькой ночной рубашки, на вытянутые жилы шеи, на растрепанные по подушке волосы, на прекрасное отвернувшееся лицо.

Он представил себе, что у Паулы некрасивое лицо, и начал придумывать лица, которые по очереди приставлял к ее телу — одно другого страшнее и безобразнее.

Обычно он не мог представить себе лицо, которого не видел в жизни, но сейчас пребывал в том странном состоянии, когда мог порождать в голове самые странные и нелепые физиономии. (Нет, не он, но какое-то неведомое нечто порождало в его мозгу лица, которые он просто видел.)

Паула получала самые разнообразные физиономии, но все они мгновенно отворачивались, и ему оставалось только гадать, как они выглядят.

Плоское монгольское лицо с узкими раскосыми глазами и приплюснутым носом. Пустой сине-белый череп, в огромных орбитах которого шевелились крошечные недоверчивые глазки. Задорная остроносая мордашка, как у грызуна, с мелкими зубками, и черные настороженные глаза.

Он знал, что одно из этих лиц настоящее, и, когда она, всхрапнув, повернется к нему, он увидит это лицо…

Но довольно. Надо спать, в конце концов, на дворе еще ночь.

Но уснуть он никак не мог. Мозг продолжал лихорадочно плодить сны, однако это не были свободные, раскованные сновидения, возникающие в спящем, расслабленном теле. Нет, эти сны регистрировались беспощадным бодрствующим сознанием, гнездящимся в теле, словно пораженном ядом кураре. Пошевелиться он не мог, но чувства были распахнуты, словно зияющие раны. Он был всего лишь приемником, рецептором внутренних и внешних импульсов. Это было сильнейшее переживание, пассивно овладевавшее его органами чувств, но от этого оно не становилось еще невыносимее.

Он воспринимал и чувствовал все одновременно: спальню, спящее тело Паулы, протекающий кран. К этому еще сновидения, алогичные мысли, воспоминания, отличавшиеся необыкновенной четкостью, как будто все, что он вспоминал, происходило сейчас, а не в давнем прошлом.

Он хотел уснуть. Или окончательно проснуться, но выйти из этого страшного состояния.

Паула всегда спала повернувшись к нему спиной. Она лежала так всю ночь, как замороженная в своей отчужденности, и он вдруг вспомнил, что и сегодня, до того как заснуть, она отказала ему.

Да, и кран. Он вспомнил, что она сказала ему перед сном. Сказала, что он должен сменить прокладку. Что она и сама могла бы это сделать, но, в конце концов, у него машина, и он каждый день бывает в Кунгсвике, а она не может купить прокладку, потому что сидит дома с Оливией. Что она уже давно просит его заменить прокладку.

Презрительная спина Паулы и протекающий кран.

На стене, над кроватью, висели видавшие виды балетные туфли Паулы. Она повесила их в тот день, когда перестала танцевать. С мазохистским упрямством Паула возила свои балетки из квартиры в квартиру и всякий раз вешала их на гвоздь над кроватью. Они служили вечным напоминанием о самой большой неудаче в ее жизни. Прошло немало времени, прежде чем Фредрик понял, что значили для Паулы танцы и какая это была трагедия, когда ей пришлось их оставить. Это произошло еще до их знакомства, и всю историю Фредрик знал по ее рассказам.

На одном из занятий она повредила ногу. Когда Пауле сказали, что ей никогда не стать танцовщицей, она решила быть художницей и полностью сосредоточилась на этой новой цели. Ее приняли в высшую художественную школу, и с этого момента началась ее карьера живописца.

Но Паула так и не смогла забыть, что хрустальной ее мечтой был танец, и мечта эта разбилась вдребезги. Если когда-нибудь она начнет высокомерно кичиться тем, что стала знаменитой художницей, ей будет достаточно бросить взгляд на стену спальни и сразу вспомнить о крушении былых надежд.

В этом была вся Паула. Символ неудачи прибит к стене, а дипломы с отличием спрятаны в ящике стола.

Равнодушная спина Паулы и протекающий…

Что, что? Фредрик напряг слух.

Из крана больше не капало!

Изводящий шум сменила тишина, которая нервировала еще больше. Из крана должно капать. Это всего лишь короткая пауза, просто в водопроводе упало давление. Надоедливый шум может возобновиться в любую минуту.

Но из крана больше не капало. Все видения мгновенно испарились из его возбужденного мозга. Сновидения, воспоминания, уродливые лица, спина Паулы — все исчезло, как роса в пустыне. Теперь все его существо было захвачено отсутствием шума падающих капель.

Ожидание было невыносимым. Фредрик встал, накинул халат и спустился по лестнице. На пороге между прихожей и кухней, освещенной утренними сумерками, он застыл на месте от удивления.

Один из кухонных стульев стоял перед мойкой. На сиденье — красно-белая в шашечку подушка была аккуратно отогнута — стояло маленькое уродливое создание. Оно согнулось над раковиной и, протянув к ней руки, что-то там делало, сосредоточенно и сноровисто.

Должно быть, Фредрик вскрикнул от неожиданности, потому что человечек сжался и резко обернулся к Фредрику, наклонив голову и приготовившись защищаться, как загнанный в угол зверь. Темные глаза стремительно скользнули по силуэту Фредрика, и человечек, видимо, решил, что это существо ему не опасно. Он немного расслабился и не вполне уверенно улыбнулся.

— Ну вот, — сказал он сдавленным, немного в нос, голосом. Звук был похож на тот, что издает резиновая надувная игрушка, когда ей нажимают на живот. — Готово.

Человечек резво спрыгнул со стула и быстро направился к Фредрику, который непроизвольно шагнул в сторону и освободил проход. Человечек побежал к каморке под лестницей. Но Фредрик опередил его и добежал до двери первым. Человечек остановился и принялся беспокойно переминаться с ноги на ногу.

— Что ты делаешь в нашем доме? — спросил Фредрик.

— Кран, — ответил человечек странным квакающим голосом. — Я починил кран.

— Никто не просил тебя чинить наши краны. Как ты вообще сюда попал?

Человечек усмехнулся — неуверенно и вызывающе одновременно, — но ничего не ответил.

— Теперь иди домой, и чтобы я тебя больше не видел, — строго произнес Фредрик.

Человечек с готовностью кивнул:

— Домой? Хорошо, иду, сей момент.

Он прошмыгнул под рукой Фредрика и попытался открыть дверь, ведущую в каморку под лестницей, но Фредрик загородил ему дорогу.

— Что ты делаешь?

— Иду домой, — ответил человечек и ухватился за дверь. — Сюда.

— Ты здесь не живешь. Это наше помещение.

Человечек ухватился за ручку двери и попытался ее открыть, как ребенок, который во что бы то ни стало хочет выиграть безнадежную схватку.

Фредрик схватил его за запястье:

— Ты что, хочешь весь дом разбудить? Все, с меня хватит.

Его поразила сила маленьких ручек, но он, упершись спиной в дверь, продолжал удерживать человечка на месте.

— Это наш дом, тебе понятно?

Человечек перестал рваться к двери и встал напротив Фредрика, скрестив руки на груди. Помолчав немного, он очень серьезно проговорил:

— А я — ваш квартирант.

Фредрик смиренно вздохнул, взял себя в руки и спокойно сказал:

— Мы не знаем ни о каком квартиранте. Маклер о нем не упоминал, и никакого квартиранта нет в договоре о купле-продаже. Может быть, ты был квартирантом у прежнего владельца?

— Я живу здесь всегда. Ты не можешь вышвырнуть меня отсюда, — упрямо произнес человечек.

Фредрик изо всех сил старался сохранить дружелюбие.

— Мне кажется, ты меня не понял. Этот дом принадлежит мне и моей жене. Мы купили его, чтобы жить здесь с нашими детьми. Одни. Без квартирантов. Если у тебя было какое-то соглашение с прежним хозяином, то теперь оно недействительно. Тебе следует поискать себе новое жилье. Мне думается, что у тебя должно быть настоящее жилье, не так ли? Если же нет, то я могу тебе помочь, у меня есть связи в муниципалитете общины.

Человечек молчал, и Фредрик не был уверен, что тот правильно его понял. В черных глазах вспыхнула неприкрытая враждебность.

— Значит, мы договорились. Ты исчезаешь, а если тебе понадобится помощь, ты мне об этом скажешь, — властно произнес Фредрик, давая понять, что разговор окончен.

Человечек медленно отступил к входной двери, и Фредрик решил, что тот понял, наконец, о чем идет речь.

Но оказалось, что человечек лишь сменил тактику. Приподняв плечи, он снова приблизился. Он пригнулся, словно желая показаться еще меньше, и склонил набок голову.

— Квод не займет много места, — пропищал он. — Квод никому не помешает. Вы меня даже замечать не будете.

Такая покорность была еще противнее упрямства. Фредрик склонился к человечку и строго сказал:

— Этот вопрос не обсуждается. Сейчас же уходи, не то я вызову полицию.

Человечек стремительно, как хорек, обошел Фредрика сзади и, прежде чем тот успел среагировать, открыл дверь и юркнул в каморку под лестницей.

— Привет!

Фредрик, наклонившись, протиснулся в тесноту каморки. Он не видел человечка, но слышал, как тот чем-то громыхает в глубине тесного помещения.

— Сейчас же выходи! Ты, как там тебя зовут?

— Квод, — ответил голос, показавшийся Фредрику в темноте еще более квакающим и нечеловеческим, чем при дневном свете. — Квод, — прозвучало снова, но на этот раз рядом, так близко, что Фредрик ощутил дыхание человечка на своей руке.

Фредрик наугад протянул руку в темноту и за что-то ухватился. В первый момент ему показалось, что это старая швабра, и он уже хотел разжать кулак, придя в ярость оттого, что человечку удалось от него ускользнуть, когда услышал стон и понял, что ухватил человечка за волосы. Они были жесткими, пыльными и напоминали лошадиную гриву. Квод неистово извивался, стараясь вырваться. Из темноты на Фредрика пахнуло чем-то неприятным.

— Не вырывайся, Квод. Я не хочу причинять тебе боль. Я только хочу, чтобы ты ушел.

Человечек, казалось, сдался и притих.

— Ну… так давай выйдем.

В ту же секунду Квод резко дернул головой и вырвался, оставив в кулаке Фредрика клок волос. Потом Фредрик ощутил сильную боль в кисти и вскрикнул. Человечек укусил его.

Открыв дверь, Фредрик выскочил в прихожую. Разглядывая кровоточащую руку, он слышал, как Квод чем-то шумит в каморке. Фредрик вышел на кухню, открыл кран и подставил руку под струю воды. На мойке лежали старые прокладки. Он положил их в салфетку и выбросил. Потом другой салфеткой замотал рану на руке. Закончив с этим, он вернулся в прихожую и остановился у двери в каморку.

— Квод, — вполголоса позвал он.

Открыв дверь, он заглянул под лестницу и крикнул:

— Квод, я на тебя не сержусь, выходи!

Ответа не было. Он подождал пару минут, но внутри было по-прежнему тихо.

Фредрик достал из кухонного стола карманный фонарь и посветил внутрь. Это было единственное помещение в доме, которого не коснулся ремонт. Чего там только не было: старые банки из-под краски, велосипедный руль, остатки обоев, телефон с наборным диском, пара грязных рабочих рукавиц, старая кофемашина, жестяное ведро, стул без сиденья, кисть, покрытая засохшей краской. Словом, настоящий чулан с хламом.

Около двери нормальный человек еще мог стоять в полный рост. Но дальше с потолка нависали витки лестницы, и под последней ступенькой высота каморки была не больше полуметра.

Фредрик повел фонарем, освещая уголки каморки. Человечка нигде не было видно.

Фредрик, насколько смог, протиснулся под лестницу и посветил фонариком под последние ступеньки. Ему показалось, что этот ход ведет дальше. Фредрик лег на живот, положил рядом фонарь и заглянул под лестницу. Да, пространство каморки продолжалось узким ходом, не больше полуметра в диаметре. Потом ход делал поворот, и, что там было дальше, разглядеть было невозможно.

Сначала Фредрик подумал, что этот ход ведет в погреб, хотя и не понятно зачем. Но потом вспомнил, что погреба здесь нет, что вообще-то было странно для старых домов такого размера. Вместо погреба была кладовка с настоящим подвалом.

Насколько это было возможно, Фредрик осветил ведущий вниз ход. Может быть, Квод заполз туда? В подвал дома? Должно быть, так и есть — куда бы еще он мог исчезнуть? Нет, ему самому вползти в этот ход ни за что не удастся.

— Квод, ты здесь?

Ответа не было.

Дрожа от внезапно нахлынувшей клаустрофобии, Фредрик отполз назад. Он облегченно вздохнул, когда наконец смог выпрямиться во весь рост.

 


Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 69 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Вернисаж | Первая встреча | Это не крыса! | Ничья земля | Плата за аренду | Карлсон, который живет на крыше, только наоборот | Трещина | Визит полиции | Человек, присматривающий за собаками | Утренние похороны |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Отход ко сну| Паула бежит

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.011 сек.)