Любовная драма Чацкого

Загадка Софьи. Образ Софьи – один из самых неоднозначных в комедии, и в этом тоже достижение автора, отход от классицистической заданности характеров, четкого деления героев на отрицательных и положительных. С одной стороны, в Софье чувствуется внутренняя свобода, благородство натуры: ее чувства не зависят от морали фамусовского общества, любовь для нее – главная ценность жизни. Это Фамусов «хотел бы зятя с звездами да с чинами», а Софья полюбила бедного и безродного Молчалина по велению сердца, со всей силой первой настоящей любви. Она вынуждена скрывать свое чувство к Молчалину, однако обман для нее тягостен, жизнь во лжи не является для нее нормой («Боюсь, что выдержать притворства не сумею»). Пойти «любезничать сквозь слёз» с Чацким она готова только ради того, чтобы отвести от Молчалина опасность огласки. Свобода от общественного мнения, которого так боится Молчалин («Ах, злые языки страшнее пистолета»), возвышает Софью над фамусовским миром, делает ее достойной Чацкого: «А кем из них я дорожу? Хочу – люблю, хочу – скажу!»

У Софьи – свой «мильон терзаний»: ее первая любовь оказалась разбитой, более того - поруганной. Благородство Софьи сказывается и в самый драматичный для нее момент открытия истинной сущности Молчалина: она не позволяет ему ни оправдаться, ни вымолить прощения. Гордость Софьи скалой встала между ними.

«Кто разгадает Вас?» - эти слова Чацкого действительно обнаруживают загадку Софьи: почему такая, как она, полюбила Молчалина? Софья не знала истинной натуры услужливого секретаря Фамусова, она влюбилась в тот образ, который создало ее воображение, образ скромного, внутренне благородного, искренне любящего человека. Во многом образ этот был создан по общей для всего фамусовского общества мерке удобного «мужа-мальчика, мужа-слуги из жениных пажей» - и в этом сказывается зависимость Софьи от морали московского салонного мира. Чацкий, в восприятии Софьи, слишком дерзок и самостоятелен, слишком не похож на всех, чтобы быть хорошим мужем: «Да эдакий ли ум семейство осчастливит?» Софья мыслит категорией семьи, семейного счастья – и это достойно уважения, однако она еще слишком юна и неопытна, чтобы увидеть коварство Молчалина за угодливыми, скромненькими словами.

Появление Чацкого разрушило душевное спокойствие Софьи: от его острого взгляда и ума трудно что-то скрыть, его убийственно-точные характеристики представителей фамусовского мира, особенно Молчалина, с самой первой встречи оттолкнули Софью от Чацкого. Однако Софья не мстительна, не зла, в ней нет душевной подлости, никаких планов оклеветать Чацкого она не вынашивала, всё произошло помимо её воли: сорвавшиеся с ее уст слова раздражения на Чацкого подхватил господин Н. – один из безликих разносчиков сплетен в фамусовском мире, исказил их смысл, придав им не мыслимое Софьей низкое, пошлое значение.

Развитие внутреннего конфликта комедии. Переплетение «двух комедий» ощутимо с первого момента появления Чацкого в доме Фамусова. Встретившись с Софьей, увидев ее необъяснимую холодность, Чацкий пытается оживить в воспоминаниях их былую жизнь и былые отношения: он вспоминает общих знакомых и, как прежде, подшучивает над ними, ожидая улыбки Софьи и не подозревая, что Софья теперь воспринимает это не остроумием Чацкого, когда-то так ее восхищавшим, а желчью.

Софья реагирует довольно резко: «Вот вас бы с тетушкою свесть, чтоб всех знакомых перечесть». «И все-таки я вас без памяти люблю! – восклицает восхищенный ее новой красотой Чацкий. – Велите ж мне в огонь: пойду как на обед», на что Софья тут же отзывается: «Да, хорошо – сгорите, если ж нет?» Ослепленный влюбленностью, Чацкий не замечает этого явного укола, он все еще надеется вернуть прежние отношения, хотя холод первой встречи уже затронул его сердце сомнением.

Стремление Чацкого любить и быть любимым обнажает его непохожесть на фамусовское общество, обостряет конфликт с ним, ускоряет разрыв. Чацкий появляется в доме Фамусова отнюдь не для того, чтобы «длить споры» с Фамусовым, а ради Софьи, однако именно холодность Софьи, догадки – «нет ли впрямь тут жениха какого?» - прямое признание Софьи, сказавшей о Молчалине: «Вот я за что его люблю», выбивают Чацкого из равновесия. Монолог «Оставимте мы эти пренья» выявляет драматизм борьбы Чацкого с самим собой: он чувствует, что нелюбим, что сердце Софьи, возможно, занято Молчалиным, однако не хочет до конца смириться с этим, в нем все еще живет надежда на любовь, иллюзия, что в мире фамусовской Москвы он сможет найти свое человеческое счастье. «Душа здесь у меня каким-то горем сжата», - говорит Чацкий Софье, уже навсегда от него отдалившейся.

Его иллюзии развеются окончательно лишь в последнем действии, когда Чацкий станет невольным свидетелем разоблачения Молчалина, когда в сердце главного героя вспыхнет такой пожар обиды, страсти, горечи, отчаяния, что он не сможет удержаться от горестного и страстного монолога разрыва и отторжения, обвиняя Софью в том, в чем она никогда не была виновата:

А вы! О боже мой! Кого себе избрали!

Когда подумаю, кого вы предпочли!

Зачем меня надеждой завлекли?

Зачем мне прямо не сказали,

Что все прошедшее вы обратили в смех?

Софья, конечно же, никакой надеждой Чацкого не завлекала с первого момента их встречи, не обращала в смех их прошлое, Чацкий ошибается, обрушиваясь на нее с этими обвинениями. Он уезжает из дома Фамусова, унося с собой «мильон терзаний», прощаясь со своими юношескими иллюзиями и надеждами. Именно оттого, что герой Грибоедова несчастлив в любви, что в любовном ослеплении совершает порою нелепости и ошибки, Чацкий становится по-человечески нам ближе, избегает участи многих положительных героев классицизма превратиться в рупор авторских идей.

Можно сделать вывод, что жизненность комедии Грибоедова, ее современность обусловлена как раз этим нерасторжим переплетением внешнего и внутреннего конфликта.

Дата добавления: 2015-10-21