Особенности психологизма произведения

Как мы уже писали выше, биографическая основа обуславливает форму романа: он написан в виде писем и дневников, однако решающим и определившим эпистолярную форму стало желание автора раскрыть психологию героя. Форма дневников и писем была использована прежде всего как метод самораскрытия героя, он исповедуется перед читателем. Этим приемом Гете продолжает традицию романов Ричарсона и произведений Руссо «Исповедь» и «Новая Элоиза»[13], в которых тоже акцент делался на внутреннем мире и эмоциях героев — развивались эстетические принципы сентиментализма.

На протяжении всего романа, если смотреть на композицию с точки зрения повествователей и их смены, вы видим Вертера с разных сторон. Условная первая часть состоит из его писем к другу Вильгельму: в них герой излагает все свои наблюдения и чувства: от зарисовок природы и описания местных жителей до тонкостей своего внутреннего состояния, беспокойства и страданий, вызванных любовью. Безусловно, откровенность, детальность, крайняя интимность этих писем сближает их с дневником, который вел герой. Иногда короткие заметки, описывающие детали прошедшего дня, светские вечера или глубину растущего день ото дня чувства героя («10 июля. Посмотрел бы ты, до чего у меня глупый вид, когда в обществе говорят о ней. А еще когда меня спрашивают, нравится ли мне она! Нравится — терпеть не могу это слово. Кем надо быть, чтобы Лотта нравилась, а не заполняла все чувства, все помыслы! Нравится! Один тут недавно спрашивал меня, нравится ли мне Оссиан!»[14]) создают впечатления, что читаешь не череду писем, а личный дневник Вертера: автор писем ничего не пытается скрыть, выставить в выгодном ему свете или приукрасить. Решив показать всю глубину чувств и эмоций, Гете выбрал наиболее подходящую для этого эпистолярную форму — форму «исповеди». Роман, написанный от лица повествователя — третьего лица, описывающего всю внутреннюю жизнь со стороны, требовал бы огромного количества дополнительных элементов: деталей, описания жестов и мимики главного героя, его поступков, носящих символическое значение. За всем этим могло бы исчезнуть то, что Гете хотел показать прежде всего, - человеческую душу изнутри, сознание любящего и страдающего человека.

Вторая условная часть романа «От издателя к читателю»: здесь записи главного героя перемежаются с повествованием от третьего лица. По моему мнению, введение «взгляда со стороны» было необходимо для объективизации, хоть и в малой степени, этого крайне субъективного повествования. Со слов неназванного издателя мы узнаем о состоянии Лотты и Альберта, которое часто не похоже на то, какое описывает нам в своих заметках Вертер, склонный к поиску самых худших черт в муже своей любимой. Именно повествование от третьего лица помогает нам понять, что отношение Альберта к жене нельзя однозначно назвать «пресыщением и равнодушием»[15], сменившими верность и любовь. Смена повествователя и его слова несколько уравновешивают записи «распаленного и сознания» главного героя, находящегося на грани самоубийства. Однако вставки из дневников Вертера необходимы, чтобы читатель мог проследить то, как герой приходит к мысли о неизбежности смерти, как он эту мысль переживает и в итоге принимает.

Нужно отметить, что раскрытию внутреннего мира, созданию в высшем смысле слова «психологического» романа способствует и выбор автором своего героя. Вертер — юноша меланхоличный, крайне эмоциональный: он остро чувствует несовершенство, несправедливость, дисгармоничность окружающего мира цивилизации, которые его тяготят, но при этом он радуется и живо воспринимает красоту природы и тех людей, которые естественны, чисты душою и помыслами. Его нервы всегда натянуты, чувства обострены: одна единственное слово может заставить его лить слезы или заставить почувствовать себя самым счастливым человеком. Более того, его эмоции не мимолетны и преходящи, он, фиксируя их в памяти, позже тщательнейшим образом анализирует, находит новые оттенки смыслов в словах и действиях других людей, упрекая себя за те или иные действия. Таким образом, выбрав героя, склонного к рефлексии и остро воспринимающего и переживающего все проявления окружающей его действительности от презрения аристократов до развития его собственной любви, автор создает опору своего романа: человек бесчувственный, не обладающий гибким и живым умом, не смог бы так тщательно фиксировать все свои переживания и состояния близких ему людей, следовательно не получилось бы «исповеди» со свойственным ей психологизмом.

Автор использует и ряд других приемов, характерных для психологического романа и помогающих раскрыть внутреннее состояние персонажа через детали и окружающие его предметы. Так, например, смена состояний внутреннего героя отражается в перемене им читаемых книг. Он приезжает в неназванный им город с патриархальным Гомером и говорит другу, предлагающему выслать ему другие книги: «Ты спрашиваешь, прислать ли мне мои книги. Милый друг, ради бога, избавь меня от них! Я не хочу больше, чтобы меня направляли, ободряли, воодушевляли, сердце мое достаточно волнуется само по себе: мне нужна колыбельная песня, а такой, как мой Гомер, второй не найти»[16]. Размеренный, архаичный Гомер с его певучим слогом помогал герою «убаюкивать» свою «мятежную» кровь, восстанавливаться после постигшего его тяжкого удара — смерти дорогой ему девушки. Более того, гомеровские произведения сопровождали Вертера и после отъезда из города при его попытке «послужить». После неприятной и в некоторой степени унизительной ситуации на светском вечере у графа, где герой столкнулся с неприятием его, бюргера, аристократами, он едет читать Гомера, описывающего то, как «Улисс был гостем радушного свинопаса»[17].

Однако с развитием его чувства и с достижением его апогея Гомер сменяется Оссианом. Вертер пишет: «Оссиан вытеснил из моего сердца Гомера. В какой мир вводит меня этот великан!». Однако имя этого поэта появляется в романе еще раньше: Вертер обращается к Оссиану еще в начале знакомства с Лоттой и появлением не любви, но еще влюбленности: «Кем надо быть, чтобы Лотта нравилась, а не заполняла все чувства, все помыслы! Нравится! Один тут недавно спрашивал меня, нравится ли мне Оссиан![18]».

Появление именно Оссиана как замены спокойного Гомера важно для характеристики характера героя: переводы этого барда, сделанные Макферсоном, носили отпечаток сентиментализма, были крайне популярны среди меланхолического склада людей, подобных Вертеру. Крайняя эмоциональность этих стихов, возвышенность и глубина описываемых трагедий, величественные пейзажи в духе романтизма отвечали внутреннему состоянию главного героя. Главным подтверждением этого «тождества» становится перевод стихов барда самим Вертером, который он зачитывает Лотте в конце романа. Эти стихи поражают Лотту своей глубиной, трагизмом, соответствием ее положению и положению Вертера, вызывает у нее слезы и единственное явственное проявление ее чувства к главному герою. Вертер же видит в строках «Зачем же ты будишь меня, о веянье весны? Ты ластишься и говоришь: «Я окроплю росой небес!» Но близок для меня час увяданья. Близка та буря, что оборвет мои листья. А завтра он придет, придет тот странник, который знал меня в моей красе. Повсюду будет он искать меня взглядом и не найдет меня…»[19] отражение собственной судьбы, отражение отношения Лотты к нему и не может сдержать собственных чувств и эмоций, прочитав эти пророческие слова.

Еще одной особенностью психологизма романа можно назвать особую роль природы в жизни главного героя. Прежде всего нужно отметить, насколько Вертер восприимчив к красоте местных пейзажей. Это подчеркивается не только набросками, помещенными в его письма к другу, но и тем, что имеет мировосприятие художника — пытается зафиксировать увиденное не только в памяти, но и на бумаге. Благой Д. в своей статье «Психологический роман» пишет: «Природа у авторов этих романов является очеловеченной, психологизированной, отражением погруженной в нее в страстном созерцании человеческой души»[20]. Это утверждение подтверждается тем, что Гете в романе использует достаточно распространенный способ психологизации - психологический параллелизм: внутреннее состояние героя соответствует состоянию природы. Так, например, Вертер приезжает в неназванный город в начале весны, это время года соответствует периоду восстановления его душевных сил, он предвкушает наслаждение природой, единение с нею в этом тихом уголке: «Одиночество — превосходное лекарство для моей души в этом райском краю, и юная пора года щедро согревает мое сердце, которому часто бывает холодно в нашем мире. Каждое дерево, каждый куст распускаются пышным цветом, и хочется быть майским жуком, чтобы плавать в море благоуханий и насыщаться ими»[21]. Развитие чувства героя к Лотте происходит в летнюю пору, что видно из окружающих их пейзажей цветущей природы.

Однако после неудавшейся службы, сопровождающейся ухудшением внутреннего состояние героя — он впадает в отчаяние, теряет надежду на счастье с Лоттой — лето сменяется осенней порой, порой увядания: «A ничего не поделаешь! Как природа клонится к осени, так и во мне и вокруг меня наступает осень. Листья мои блекнут, а с соседних деревьев листья уже облетели»[22].

Кроме того, на мой взгляд, особенность психологизма романа составляет наличие у главного героя своего рода «братьев по судьбе» или «по душевному состоянию». Один из них — крестьянский парень, до безумия любивший свою хозяйку, но отвергнутый ею, который не смог пережить ее возможного замужества и убил ее избранника. Вертер не может осуждать несчастного, так как, не одобряя его средств, понимает глубину его чувства и отчаяния. Судьба этого человека укрепляет его в мысли о необходимости самоубийства, он пишет: «Тебе нет спасения, несчастный! Я вижу, что нам нет спасения»[23]. Встреча со вторым «двойником» - Генрихом, собирающим букет для королевы зимой, - бывшим писцом в доме Лотты, влюбившимся в нее и сошедшим от своей любви с ума. Состояние Генриха становится неким предсказанием последующего состояния Вертера, близкого к помешательству, от страданий, несчастной любви, ведущего диалоги с Всевышним, отражающие всю его боль: «А вы, суесловы, смеете, нежась на перинах, называть это безумием! Безумие! О господи! Ты видишь мои слезы! Зачем же ты, и без того сотворивший человека нищим, дал ему еще братьев, отнимающих у него последние крохи, последнее упование, которое он полагает на тебя, на тебя, вселюбящий. Ибо, уповая на целебный корень, на сок винограда, мы уповаем на тебя, на то, что все нас окружающее ты наделил целебной и благотворной силой, в которой мы нуждаемся ежечасно. Отец мой, неведомый мне! Отец, раньше заполнявший всю мою душу и ныне отвративший от меня свой лик! Призови меня к себе! Нарушь молчание. Молчанием своим ты не остановишь меня. Какой бы человек, какой отец стал гневаться, если бы к нему нежданно воротился сын и бросился ему на грудь, восклицая: «Я вернулся, отец мой! Не гневайся, что я прервал странствие, которое, по воле твоей, мне надлежало претерпеть дольше! Повсюду в мире все едино: страда и труд, награда и радость. Но что мне в них? Мне хорошо лишь там, где ты, и перед лицом твоим хочу я страдать и наслаждаться». Неужели же ты, всеблагий небесный отец наш, отверг бы сына своего?»[24]

Заключение

В романе «Страдания юного Вертера» Гете использует множество приемов для наиболее полного отображения внутреннего состояния главного героя. Некоторые из них крайне индивидуальны, например, смена спектра чтения со изменением чувств и эмоций персонажа или создание психологических двойников Вертера. Некоторые приемы вписываются в общую тенденцию эпохи. Такими приемами можно назвать использование эпистолярной формы — формы исповеди, выбор главного героя, характер которого являлся обобществленным характером некоторых представителей молодежи эпохи сентиментализма. Совокупность использованных способов психологизации превратила роман на биографической основе, роман-исповедь в образец романа психологического, который оказал огромное влияние на современных ему читателей, о чем мы уже писали выше. Гете продолжил наращивание внимания к внутреннему мира человека: произведение стало своего рода предтечей романтизма с героем, представляющем собой индивидуальность, часто бунтаря-одиночку. Вертера нельзя назвать героем-бунтарем, его можно назвать героем, не согласным с аристократическим предрассудками своего времени и подавленным невозможностью реализации своего большого чувства. Однако уже его можно назвать яркой индивидуальностью, личностью, страдающей от одиночества и непонимания.

Список литературы

1. Гете И. В. Страдания юного Вертера. Источник: http://lib.rus.ec/b/404165/read

2. Грете Ионкис. Буря и натиск. Вертер. Источник: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/articles-ger/ionkis-grete-burya-natisk-verter.htm

3. История зарубежной литературы XVIII века. Под ред. Неустроева В. П., Самарина Р. М. - М.: Издательство Московского университета, 1974. 415 с.

4. История зарубежной литературы XVIII века: Учеб. для филол. Спец. Вузов / Л. В. Сидорченко, Е. М. Апенко, А. В. Белобратов и др.; Под ред. Л. В. Сидорченко. — 2-е изд., испр. и доп. Источник: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/sidorchenko-literatura-xviii-veka/index.htm

5. Литературная энциклопедия. Вертер и вертеризм. Источник: http://feb-web.ru/FEB/LITENC/ENCYCLOP/le2/le2-1842.htm

6. Литературная энциклопедия. Оссиан. Источник: http://feb-web.ru/FEB/LITENC/ENCYCLOP/le8/le8-3421.htm

7. Луков В. А. История литературы. Зарубежная литература от истоков до наших дней: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. 5-е изд., стер. -М.: Издательский центр «Академия», 2008. 512 с.

8. Словарь литературных терминов. Психологический роман. Источник: http://feb-web.ru/feb/slt/abc/lt2/lt2-6701.htm

9. Хлодовский Н. А. Вольфганг Гете. Его жизнь и литературная деятельность. Источник: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/holodkovskij-gete/index.htm

10.Эмиль Л. Гете. ЖЗЛ. Источник: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/emil-lyudvig-gete/index.htm

[1] История зарубежной литературы XVIII века. Под ред. Неустроева В. П., Самарина Р. М. - М.: Издательство Московского университета, 1974. 334 с.

[2] Там же. 335 с

[3] Словарь литературных терминов. Психологический роман. Источник: http://feb-web.ru/feb/slt/abc/lt2/lt2-6701.htm

[4] Грете Ионкис. Буря и натиск. Вертер. Источник: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/articles-ger/ionkis-grete-burya-natisk-verter.htm

[5] История зарубежной литературы XVIII века: Учеб. для филол. Спец. Вузов / Л. В. Сидорченко, Е. М. Апенко, А. В. Белобратов и др.; Под ред. Л. В. Сидорченко. — 2-е изд., испр. и доп. Источник: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/sidorchenko-literatura-xviii-veka/index.htm

[6] Эмиль Л. Гете. ЖЗЛ. Источник: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/emil-lyudvig-gete/index.htm

[7] Там же

[8] Хлодовский Н. А. Вольфганг Гете. Его жизнь и литературная деятельность. Источник: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/holodkovskij-gete/index.htm

[9] Там же

[10] Литературная энциклопедия. Вертер и вертеризм. Источник: http://feb-web.ru/FEB/LITENC/ENCYCLOP/le2/le2-1842.htm

[11] Грете Ионкис. Буря и натиск. Вертер. Источник: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/articles-ger/ionkis-grete-burya-natisk-verter.htm

[12] Гете И. В. Страдания юного Вертера. Комментарии Касаткиной Н. Г. Источник: http://lib.rus.ec/b/404165/read

[13] Словарь литературных терминов. Психологический роман. Источник: http://feb-web.ru/feb/slt/abc/lt2/lt2-6701.htm

[14] Гете И. В. Страдания юного Вертера. Источник: http://lib.rus.ec/b/404165/read

[15] Там же

[16] Гете И. В. Страдания юного Вертера. Источник: http://lib.rus.ec/b/404165/read

[17] Там же

[18] Там же

[19] Гете И. В. Страдания юного Вертера. Источник: http://lib.rus.ec/b/404165/read

[20] Словарь литературных терминов. Психологический роман. Источник: http://feb-web.ru/feb/slt/abc/lt2/lt2-6701.htm

[21] Гете И. В. Страдания юного Вертера. Источник: http://lib.rus.ec/b/404165/read

[22] Там же

[23] Там же

[24] Гете И. В. Страдания юного Вертера. Источник: http://lib.rus.ec/b/404165/read

Дата добавления: 2015-10-16