Глава 22. Ужинать мы с Димоном сели после полуночи.

Ужинать мы с Димоном сели после полуночи.

- Эпидемия язвы выглядит странно, - произнес Коробок с набитым ртом.

- Лично меня шокировало известие о найме Геннадия, - пробормотала я, орудуя ложкой в тарелке.

Я уже упоминала о том, что Лапуля гениально готовит. Ей удаются экзотические блюда, про ингредиенты которых я ничего не слышала. Совсем недавно Лапуля заварила чай, который практически не имел ни малейшего цвета. Димон, всегда с уважением относящийся к экспериментам нашей Барби, не сдержался и спросил:

- Где ты раздобыла анализ мочи молодого поросенка?

Лапуля беспомощно заморгала, потом выдала:

- К нам не приходили детки хрюшки!

- Коробок пошутил, - объяснила я. - Из чего чай?

- Из свинки можно суп сварить, - на полном серьезе зачирикала Лапуля. - На заварку кабанчика не сушат. Сейчас расскажу. Берем семьсот пятьдесят сантиметров кипящей воды.

- Наверное, ты хотела сказать миллилитров? - поправил Димон.

- Ну да, - неконфликтно согласилась Лапуля. - Ставим чайник. Пока он забулькает, отрезаем два кружочка апельсина и режем наполовину, их будет четыре.

- Не понял, - удивился Димон. - Два куска и еще пол-апельсина?

- Ну нет! - засмеялась Лапуля. - Повторяю еще раз: отрезаем два кусочка и режем на половинки, их будет четыре.

Коробок призадумался, а я сказала:

- Два кусочка надо порезать пополам, получится четыре.

- Женщина женщину всегда поймет, а мужчины иногда долго думают, - обрадовалась Лапуля. - Еще нужен лимон в количестве, равном тому, что уже положили.

Коробок покосился на чай, а я добавила:

- Отлично, по два кружка от каждого цитрусового, не забыть их располовинить.

- Супер, - захлопала в ладоши Лапуля. - Берем корень имбиря размером с мой мизинчик и теркаем!

Брови Димона встали домиком.

- Натираем на терке, - пояснила я.

- Во-во, - закивала Лапуля. - Теркать надо на той стороне, где морковят! Ну, с длинными-короткими дырочками. Не капустничать, не сырничать, а теркать морковкой.

- Вы на каком языке беседуете? - фыркнул Димон.

- На русском, - изумилась Лапуля, - я по-американски совсем чуть-чуть умею. Разговариваю со словарем.

- И он тебе отвечает? - не замедлил съехидничать Коробок.

Лапуля опять впала в изумление:

- Кто?

- Словарь, - хмыкнул хакер.

- Нет, - прошептала Лапуля.

- Вот нахал, - возмутился Коробок. - Девушка с ним беседует, а он как воды в рот набрал.

На лице Лапули появилось страдальческое выражение ребенка, который интуитивно ощущает, что стал объектом насмешек взрослых, но не понимает, над чем они смеются.

- Два куска апельсина, столько же лимона, имбирь натереть на терке, которую используют для измельчения моркови, - зачастила я. - Дальше что?

Лапуля повеселела:

- Сваливаем все в заварочный чайник, кладем десертную ложку меда, заливаем кипятком, настаиваем десять минут. Пробуйте!

- Вместе нам нектар пить нельзя, - вздохнул Коробок. - Если Приходько лишится разом двух заведующих отделами, работа бригады парализуется. Надо выбрать одного из нас для дегустации.

- Ты мужчина. Начинай, - обрадовалась я.

- Однако нелогично получается, - пригорюнился Димон. - Если мужики в дверь входят, то дам пускают вперед. А как об опасности речь идет, то на первой линии парни. Как-то это несправедливо.

Я схватила чашку, смело сделала глоток и поразилась. Ну кто бы мог подумать, что напиток, в состав которого входят на первый взгляд малосочетаемые составляющие, окажется невероятно вкусным?!

Сегодня Лапуля приготовила обычную гречневую кашу с жареным луком и грибами. Вроде ничего изысканного, но мы с Коробком сметаем уже третью порцию.

- Влюбленная женщина хуже террористической угрозы, - буркнул Коробок, - в особенности, если объект обожания не отвечает ей взаимностью. Любочка рассчитывала, что Алексей Николаевич бросит супругу, уйдет к ней, но ее мечты не сбылись. Бутрова наконец-то забеременела, и профессор дал подруге пинка под зад.

Я решила остановить разгул обжорства и с сожалением отнесла пустую тарелку в мойку.

- Мужчины - мямли. Мечутся между двумя женщинами и абсолютно не способны сказать кому-либо: «Все. Наши отношения исчерпаны».

Димон полез в кастрюлю за очередной добавкой каши.

- Не очень приятно обижать человека, который перестал вызывать у тебя эмоции. Момент расставания для мужика тяжелее, чем для женщины. Я буду мучиться, думать, что моя бывшая покончит с собой. Не хочется выглядеть гадом, поэтому и говорю: «Солнышко, в понедельник у меня много работы, во вторник совещание до ночи, в среду, четверг, пятницу еду в командировку, в субботу возвращаюсь, воскресенье отдаю домашним хлопотам, ну там постирушка, пылесос. Лучше нам попить вместе кофейку месяца через два-три». Выступлю и жду. Вот сейчас она поймет: надо сваливать, хана любви. Но нет! Большинство баб отвечает: «Бедный котик! Я приеду в воскресенье, помогу с хозяйством, быстро управлюсь, и мы сходим потом в кино». Ну и как вам объяснить, что настал конец отношениям!

Я поставила тарелку в сушку.

- Очень просто. Сказать прямо: «Извини, не хочу больше с тобой встречаться».

- А, так только хуже получится, - отмахнулся Коробок, - я пробовал раз пять! Видно, у меня слабая нервная система, не выдерживает она потрясений. Сначала истерику устроят, затем притихнут на пару дней, и начнется! Звонки по сто раз на день, эсэмэски, наезды домой. О нет! Лучше расстаться по-тихому. Рано или поздно до каждой доходит, что не зря я постоянно при деле и времени на амуры не нахожу.

- Смею предположить, что Бутров тоже принадлежал к породе страусов, - вздохнула я.

- Не страусов, а предусмотрительных, неконфликтных мужчин, - поправил меня Димон, - тонких натур, которые…

- …говорят любовнице хорошие слова и надеются, что та не потеряет голову, когда сообразит: любовь если и существовала, то умерла, - перебила я его. - А еще кое-кто уверяет: «Секс с женой у нас исключительно по обязанности, никакого удовольствия я не получаю». Но вот прикол: законная супруга беременеет. Именно это случилось с Бутровым. И как отреагировал Алексей Николаевич? Он объявил Любе: «Я хотел развестись и соединить свою жизнь с твоей, но обстоятельства изменились! Я порядочный человек, не могу лишить ребенка отца».

Это классическая ситуация, которая, как правило, завершается истерикой со стороны любовницы и полным разрывом отношений с ней. Впрочем, возможны варианты. Дама сердца прикатывает в гости к законной половине и устраивает битву, по сравнению с которой сражение под Бородино - детский лепет. Или, наоборот, она говорит: «Дорогой, конечно, ухаживай за женой, но ты же не предашь нашу любовь, я все понимаю и не хочу тебя терять».

Вариаций не так уж много, все они достаточно легко просчитываются. Но Люба оказалась креативной. Она поняла Бутрова буквально: если он говорит, что не любит жену, а брак хочет сохранить из-за будущего малыша, то надо избавиться от ребенка. И… наняла Геннадия. Беременность Галины прерывается, любовница ликует. Все преграды сметены. Ну как теперь должен поступить профессор, а? Разорвать узы, связывающие его с Галей, и переметнуться к Любе.

Но Алексей Николаевич поступает противоположным образом. Он остается с женой, которая, по его словам, нуждается во внимании и поддержке, объясняет любовнице:

- Не могу бросить Галю, у нее очень тяжелый период в жизни.

И сводит на нет отношения с Любочкой.

Та недолго страдает в одиночестве, выскакивает замуж за Ивана, рожает Надю и живет некоторое время вполне спокойно, пока не узнает, что дочь на самом деле от Бутрова. Люба ухитрилась не поссориться с профессором, подружилась с его женой, стала с той не разлей вода. Вот только не могу понять, почему она так поступила? Зачем ей понадобилось общаться с Галей? Неужели нравилось приходить в огромную квартиру на Тверской, пить с хозяевами чай-кофе, болтать о всякой ерунде?

Димон начал стучать по клавишам ноутбука, а я продолжила:

- Встречаются женщины из породы однолюбов. Как бы с ними ни поступил партнер, они его обожают и готовы на все ради общения с любимым. Поняв, что любовник не хочет рушить семью, они превращаются в друзей дома, начинают подлизываться к законной супруге, пытаются стать для нее лучшей подругой, помогают по хозяйству, присматривают за детьми, исполняют роль этакой милой родственницы, на которую всегда можно положиться. О такой даме в семье говорят: «Леночка - наша волшебная палочка-выручалочка, мы без нее никуда! А как ее сынишка любит, с рук не слазит!»

А Леночка и рада стараться. Ухаживает за чужими престарелыми родственниками, возит к ветеринару собаку, бегает в школу к детям любимого, становится мастером на все руки, в лепешку расшибается.

Но Люба уверяла меня, что в браке полюбила Ивана. Замуж она выходила по приказу матери, особых чувств к жениху не испытывала, но потом он стал ей нравиться. Порой это случается, говорят, от любви до ненависти один шаг, но и от расчета до страсти тоже не очень длинный путь. Хотя что-то тут не складывается.

- Угу, - пробурчал Димон, сосредоточенно изучая экран ноутбука.

Я решила изложить свои сомнения более подробно.

- Люба случайно выяснила, кто отец Нади. На тот момент она, по ее словам, уже нежно относилась к Ване и не захотела уничтожать свое счастье. Иван Сергеевич остался в неведении, воспитывал девочку, очень ее любил, баловал. Странно, да?

- Вовсе нет, - не отрываясь от компьютера, ответил Коробок. - Когда человечество узнало об анализе ДНК, эксперты, мягко говоря, были удивлены. Из десяти генетических проб три показывали, что мужья растят чужих им по крови малышей. И после этого женщины смеют упрекать мужчин в ветрености и лживости! Да мы белые лебеди! Ну сходим пару раз налево, так ведь потом бежим назад, в семью. Здоровый левак укрепляет брак. А бабы? Родят от другого и всю жизнь хранят тайну! Страшные люди.

- Зачем Люба вышла замуж за Ивана? - недоумевала я. - У нее на тот момент не прошла страсть к Алексею Николаевичу?

- Найдется масса причин, - хмыкнул Димон. - Мать затерроризировала, дудела дочери в уши: «Пора под венец, останешься в перестарках, никому не понадобишься». Люба сообразила, что профессор никогда не уйдет от Галины, и решила продемонстрировать ему собственное счастье, пытаясь таким образом вызвать ревность Бутрова. Есть у мужчин один пунктик: мы по натуре охотники. Дичь убегает? Ее надо догнать. Большинство из нас испытывает азарт, когда девушка не проявляет к нам интереса. И чужая жена вызывает любопытство: что в ней хорошего? Люба могла тебе наврать, она с самого начала знала, от кого родилась Надюша, и не пожелала стать матерью-одиночкой, а под рукой был верный терпеливый Ваня. Точной ее мотивации не назову, зато понимаю, по какой причине она изо всех сил старалась дружить с Бутровым. Я нашел список ее научных работ, интересная закономерность прослеживается. Смотри.

Димон нажал на кнопку и продолжал:

- Первая ее публикация появилась в студенческие годы. Статья в узкоспециализированном научном журнале за подписью трех авторов: Бутров, Казакова и Файфман. Люба еще не замужем, поэтому штурмует крепость науки как Казакова. Ничего особенного, по сути, простой рассказ о раскопках. Через год в том же издании вышел другой опус. Что-то там про одежду, находка в музее. Тема другая, но авторский коллектив тот же: Бутров, Казакова и Файфман. Затем Любаша становится аспиранткой, и в издательстве при МГУ выпускают брошюрку. Ничего примечательного, еще не толстый том с роскошными иллюстрациями, но уже и не статейка, а нечто, напоминающее книгу. На титульном листе снова Бутров, Казакова и Файфман. Просто три мушкетера, верные друзья. Когда Люба сменила паспорт, положение не изменилось, на обложках разных изданий указывалось: Бутров, Доброва и Файфман.

- Файфман, - перебила я, - Эсфирь Мироновна, ближайшая подруга ее свекрови, которая устроила скандал на поминках Анны Егоровны, прилюдно обвинив невестку в ее смерти. Интересный поворот. Может, это она?

- Нет, - не согласился Димон, - в нашем случае Файфман Руфина Яковлевна, одногодка Любы, скорее всего, тоже бывшая дипломница Бутрова.

- Думаешь, Любовь ради научной карьеры и гонораров подружилась с Галиной? - поморщилась я.

- Конечно, - кивнул Димон. - Лет десять назад мне досталось одно дело, в котором основными фигурантами были сотрудники института философии и истории. Вроде все интеллигентные люди, кандидаты, доктора наук, даже парочка академиков. Представить не можешь, что за нравы там царили! Народ за карьерное повышение чудные вещи творил. Зависть цвела пышным цветом. Если кто выпускал статью, вокруг его имени живо начинали курсировать сплетни. Сотрудники друг другу улыбались, а за глаза гадости говорили! Я там почерпнул столько инфы об ученых! До того как переступил порог змеюшника, я наивно считал, что доктор наук, в особенности философ, сидит в своем кабинете, читает книги, готовится к лекциям, он выше мирской суеты, не интересуется дрязгами, постоянно самосовершенствуется.

А на самом деле! Лекции студентам они талдычили всегда одни и те же. Как составили выступление при царе Горохе, так в двадцать первый век и въехали. Выйдет кадр на кафедру, достанет из портфеля пожелтевшие листочки, отпечатанные на пишмашинке «Ятрань», которая нынче археологическая ценность, и давай монотонно зачитывать. Студенты в ауте. Кто спит, кто в бродилку играет, от такой лекции ума не прибавится. Я все удивлялся: неужели преподы за тридцать лет повторения одного текста его наизусть не выучили? И как они сами от скуки не скончались? С книгами у них тоже интересно. Ну, допустим, на заре туманной юности, когда они еще были бодры, состряпали опус под названием «Наследие Сенеки». Через пять лет вытащили из стола ту же рукопись, сдули с нее пыль и отволокли в издательство. Только теперь труд назвали: «Сенекино наследие». Еще через шесть-семь годков проделали ту же операцию - и на свет явилось издание «Где наследие Сенеки?». Затем ученый напрягся и в пятьдесят лет явил миру очередной шедевр «Сенеки наследие где?». На тот момент он уже признанный «сенековед», защитил докторскую диссертацию, ходит по институту, втянув голову в плечи - нимб давит на лоб, шея тяжести не выдерживает.

Я засмеялась:

- Маловероятно, что издатели будут выпускать одну и ту же книгу под почти одинаковыми названиями. И Сенека не настолько популярен, чтобы опус о нем хватали, как детективы Смоляковой.

Димон поднял указательный палец:

- Вот тут ты ошибаешься. Во-первых, произведения разные. Вначале автор пишет: «Великий Сенека часто обдумывал свои работы во время пеших прогулок». В другой книге иная фраза: «Гениальный Сенека часто обдумывал свои теории на ходу», в третьей: «Неповторимый Сенека бродил по берегу реки, погруженный в мысли». Почувствуй разницу. И самый главный момент: есть требования ВАКа, в которых четко указано: чтобы стать кандидатом наук, необходимо иметь определенное количество публикаций в профильных журналах. Если ты замахнулся на докторскую, в анамнезе должна быть монография. Идешь на вершину горы, штурмуешь звание академика? Покажи подборку книг, иначе не видать тебе мантии. Издательств, специализирующихся на выпуске нечитаемых томов, мало, человеку без научных регалий попасть в круг авторов практически невозможно, на рукопись потребуют рецензию от маститого коллеги. И здесь начинается самое интересное. Рецензент сделает пару поправок, а потом либо намекнет, либо заявит прямо:

- Я долго работал над твоим сырым произведением, фактически мы теперь соавторы, надо поставить на обложке две фамилии.

- Это настоящий рэкет, - возмутилась я.

- Условия игры, - усмехнулся Димон. - Когда желторотый аспирант станет профессором, наступит его час, он будет «помогать» молодым. Подобная практика очень распространена в научном мире. Научный руководитель заставляет аспиранта написать книгу, а затем она выходит под двумя фамилиями, это честная процедура. Есть нечестная, ученик ваяет рукопись, руководитель относит ее в издательство и выпускает под одним именем, своим.

Дата добавления: 2015-10-16