Конец легенды

Ночью Гавину не было видно увечий, нанесённых Белой Башне.

В темноте трудно разобрать, что находится на стене: сложная мозаика или плохо подобранная плитка. Ночью даже самые прекрасные строения Тар Валона превращались просто в тёмные силуэты.

Ночью заплатки темноты прикрывали выбоины и проломы в Белой Башне. И, конечно, в такие ночи, когда из-за закрывавших небо туч было темно хоть глаз выколи, нельзя было определить цвет Башни: белая она или чёрная. Ночью это не имело значения.

Гавин бродил вокруг Белой Башни. На нём были узкие штаны и красный кафтан с золотом. Это было похоже на форму, но неизвестно какой армии и королевства. В его собственной жизни тоже не было определённости - кто же его союзники. Поэтому он бродил почти бессознательно и опомнился только на подходе к восточному входу, по пути к спальне Эгвейн. Сжав зубы, он развернулся и пошёл прочь.

Нужно выспаться. Он почти неделю ночами охранял вход в спальню Эгвейн и вот после этого впал в охотку, как называют это солдаты. Возможно, было бы лучше остаться отдохнуть в своей комнате, но казарма Белой Башни казалась ему тесной клеткой.

Неподалеку через торчащие пучки травы прокрались две мелкие бродячие кошки. Их глаза блеснули в отражённом свете факела постового. Заметив Гавина, кошки припали к земле и какое-то мгновение размышляли, стоит на него нападать или нет. Над головой пролетела невидимая сова. Опустившееся на землю одинокое перо было единственным доказательством её полёта. Ночью жизнь представляется легче.

Некоторые так и живут всю жизнь, предпочитая открытым светлым окнам покрывало темноты, поскольку они уверили себя, что весь мир погряз в тенях.

Уже наступило лето, но, несмотря на дневную жару, ночью было удивительно холодно. Он поёжился под налетевшим ветерком. После гибели невезучей Белой сестры убийства прекратились. Когда же убийца нанесёт очередной удар? В этот самый момент он или она может красться по коридорам Башни в поисках одиноких Айз Седай, словно эти кошки, рыщущие в поисках мышей.

Эгвейн прогнала его от своего порога, но это вовсе не означало, что он не может продолжать её охранять. Какой толк в таких вот прогулках по окрестностям? Ему следует быть внутри, где можно сделать что-то полезное. Поэтому Гавин направился к одному из входов для прислуги.

Внутренний холл с низким потолком был чистым и, как и остальная Башня, хорошо освещённым, хотя пол вместо покрытой глазурью плитки был выложен невзрачными серыми плитами. Справа из открытой двери, ведущей в комнату, доносились весёлый смех и говор. Сменившиеся с поста гвардейцы Башни веселились с товарищами. Гавин едва удостоил их взгляда, но внезапно остановился как вкопанный.

Он снова оглядел комнату и узнал несколько человек.

- Мазон? Киларк? Занг? А вы что тут делаете?

Все трое посмотрели на него сначала встревожено, затем огорчённо. Оказалось, что здесь среди сменившихся гвардейцев проводили время за игрой в кости и смоля трубки около дюжины Отроков. Они вскочили на ноги и отдали ему честь, хотя он больше не был их командиром. Но, похоже, они это ещё не до конца поняли.

Киларк, бывший у них заводилой, подскочил к Гавину. Он был худым, светлым шатеном с длинными волосами и толстыми пальцами на руках.

- Милорд, - обратился он к Гавину, - ничего серьёзного. Просто развлекаемся.

- Ты же знаешь, Киларк, - ответил Гавин, - Стражи не одобряют подобное поведение. Если узнают, что вы ночью играли в кости, вы никогда не сумеете убедить Айз Седай вас выбрать.

Киларк поморщился.

- Верно, милорд.

В его гримасе было что-то, что заставило Гавина спросить:

- Что такое? Давай, парень, выкладывай.

- Что ж, милорд, - начал Киларк, - дело в том, что некоторые из нас сомневаются, хотят ли они становиться Стражами. Вы же знаете, не все пришли сюда именно за этим. Некоторые, вроде вас, хотели учиться у лучших. А что касается остальных… ну, всё изменилось.

- Что именно? - уточнил Гавин.

- Да глупости, милорд, - ответил тот, глядя под ноги. - Вы, конечно, правы. Утром учебный бой. Но, всё же, мы уже видели войну. Мы стали солдатами. Быть Стражем - мечта, но некоторые из нас не понимают, во что мы превратились. Понимаете?

Гавин медленно кивнул.

- Когда я только появился в Башне, - продолжил Киларк, - единственным моим желанием было стать Стражем. А теперь, я не знаю, хочу ли я посвятить свою жизнь защите одной единственной женщины, странствующей в одиночестве по деревням.

- Можешь стать Стражем какой-нибудь Коричневой или Белой Сестры, - сказал Гавин, - и остаться в Башне.

Киларк нахмурился.

- При всём уважении, милорд, но думаю, лучше от этого не станет. Стражи… они не похожи на остальных людей.

- Уж это точно, - согласился Гавин, покосившись на потолок, туда, где находились покои Эгвейн. Нет, он не станет приближаться к её двери. Усилием воли он заставил себя отвести взгляд и сосредоточился на Киларке. - В том, чтобы выбрать иной путь, нет ничего зазорного.

- Другие считают, что есть.

- Другие ошибаются, - ответил Гавин. - Собери всех, кто хочет остаться с Отроками, и явись завтра утром на доклад к капитану Чубейну. Я с ним переговорю. Готов спорить, он сможет использовать вас как часть Гвардии Башни. Во время атаки Шончан он потерял много людей.

Киларк явно воспрял духом.

- Вы, правда, это сделаете, милорд?

- Ну конечно. Для меня было честью вами командовать.

- Как вы считаете… не стоит ли вам присоединиться к нам? - с надеждой в голосе спросил юноша.

В ответ Гавин покачал головой:

- Меня ждёт другая дорога. Но, если будет угодно Свету, я буду неподалёку и смогу за вами приглядывать. - Он кивнул в сторону комнаты. - Иди, возвращайся к игре. С Максимом я тоже поговорю. - Максим был угрюмым, сильным Стражем, который в настоящее время руководил занятиями.

Киларк благодарно кивнул и поспешил вернуться к остальным. Гавин пошёл дальше по коридору, сожалея, что его собственный выбор далеко не так прост, как у его бывших парней.

Задумавшись, он прошёл почти половину дороги к покоям Эгвейн, пока не сообразил, что именно он делает. «Мне нужно что-то, чтобы отвлечься». Время еще не столь позднее, возможно, стоило разыскать Брина и поболтать.

Он направился к старику. Если положение Гавина среди Айз Седай было странным, то у Брина положение тоже было, как минимум, необычным. С одной стороны - Страж бывшей Амерлин, с другой - генерал вторгшейся армии Эгвейн, и, наконец, вернувшийся из отставки великий полководец. Дверь к нему была приоткрыта, высвечивая полоску на голубых плитках пола в коридоре. Такая была у него привычка, когда он не спал и находился у себя, на случай, если вдруг понадобится кому-то из офицеров. Большую часть времени Брин отсутствовал, ночуя в одном из своих штабов, разбросанных в деревушках вокруг Тар Валона.

Гавин тихо постучал.

- Войдите, - раздался знакомый решительный голос Брина. Гавин проскользнул внутрь и вернул дверь в прежнее приоткрытое положение. Полководец восседал за державшимся на честном слове столом, работая над письмом. Он глянул на Гавина: - Секундочку.

Молодому человеку пришлось подождать. Все стены были увешаны картами Тар Валона, Андора, Кайриэна и ближайших окрестностей. На многих из них были нанесены свежие пометки красным мелком. Брин готовился к войне. Характер пометок красноречиво указывал на то, что у Брина есть предчувствие, что ему придется оборонять от троллоков сам Тар Валон. На нескольких картах были изображены деревни, располагавшиеся в северной части страны, перечислены их укрепления, если таковые имелись, и их лояльность по отношению к Тар Валону. Их предполагалось использовать для пополнения припасов и как передовые позиции. На другой карте кружками были обведены древние сторожевые башни, укрепления и развалины.

В расчётах Брина прослеживалась методичная неумолимость и чувство острой необходимости. Старик не собирался возводить укрепления, только использовать уже имеющиеся. Он выдвигал войска только в те деревни, которые считал наиболее подходящими. На другую карту были нанесены подробности набора новобранцев.

До того как Гавин вошёл сюда, вдохнув запахи старой бумаги и горящих свечей, он не чувствовал реальности надвигающейся войны. Скоро, скоро она грянет. Дракон разобьёт печати на узилище Тёмного. Ярко-красным цветом на картах было отмечено то место, которое он назвал местом их встречи с Эгвейн - Равнина Меррилор. Она располагалась к северу - на границе с Шайнаром.

Темный будет выпущен на свободу. О, Свет! По сравнению с этим все личные проблемы Гавина - сущие пустяки.

Брин закончил письмо, присыпал его песком, свернул и протянул руку за воском и печатью.

- Поздновато для гостей, сынок.

- Знаю, но думал, что ты, наверное, ещё не спишь.

- Так и есть. - Брин капнул воском на письмо. - Так что тебе было нужно?

- Совет, - ответил Гавин, присаживаясь на табурет.

- Боюсь, я плохой советчик, если речь идёт не о том, как лучше разместить отряд солдат или как укрепить подходящий холм. Тем не менее, выкладывай, о чём ты хотел поговорить?

- Эгвейн запретила мне себя защищать.

- Уверен, у Амерлин есть на то свои причины, - ответил Брин, осторожно приложив к письму печать.

- Они глупые, - ответил Гавин. - У неё нет Стража, а в Башне орудует убийца. - «Одна из Отрёкшихся», - мысленно добавил он.

- И то и другое верно, - согласился Брин. - Но тебе-то какое до этого дело?

- Ей нужна моя защита.

- Разве она просила себя защищать?

- Нет.

- Вот именно. Насколько мне помнится, она не просила идти с ней в Башню. И повсюду таскаться за нею, словно пёс, потерявший хозяина, тоже не просила.

- Но я ей нужен! - настаивал Гавин.

- Интересно. В прошлый раз, когда тебе взбрела в голову подобная мысль, ты с моей помощью разрушил всё, чего она добивалась долгие недели, все её труды по восстановлению единства Белой Башни. Иногда, сынок, наша помощь не нужна. И не важно, насколько бескорыстно она предлагается или насколько необходимой она кажется.

Гавин сложил руки на груди, не имея возможности опереться спиной о стену, боясь повредить карту с отмеченными садами, растущими в округе. Одна из расположенных поблизости от Горы Дракона деревень почему-то была обведена четырежды.

- Значит, твой совет такой: пусть она остаётся беззащитной и, возможно, получит нож в спину?

- Я не давал тебе совета, - ответил Брин, пролистывая стопку рапортов на столе. Его жёсткое лицо было освещено пламенем мигающей свечи. - Я всего лишь дал кое-какие пояснения, но странно, что ты пришёл к выводу, что должен оставить её в одиночестве.

- Я… Брин, она ведёт себя глупо!

Уголок губ Брина приподнялся в кривой улыбке. Он опустил бумаги и повернулся к Гавину.

- Я предупреждал, что из меня плохой советчик. Не уверен, что у меня есть ответы, которые могут тебе угодить. Но позволь узнать: чего хочешь ты сам, Гавин Траканд?

- Эгвейн, - немедленно выпалил он. - Я хочу быть её Стражем.

- Так, что именно из этого?

Гавин нахмурился.

- Тебе нужна Эгвейн, или место её Стража?

- Быть её Стражем, конечно. И… и, да, хочу на ней жениться. Брин, я её люблю.

- Мне кажется, это абсолютно разные вещи. Они похожи, но разные. Но, если забыть об Эгвейн, чего ты хочешь?

- Ничего, - ответил Гавин. - Она для меня всё.

- Что ж, в этом твоя проблема.

- Как это? Я же её люблю.

- Это ты так говоришь. - Брин смерил Гавина взглядом, положив одну руку на стол, другую на своё колено. Гавин боролся с желанием съёжиться под его взглядом. - Ты всегда был увлекающимся, Гавин. Таким же, как твоя сестра и мать - импульсивным и начисто лишённым расчётливости своего брата.

- Галад вовсе не расчётливый, - возразил Гавин. - Он просто решительный.

- Нет, - ответил Брин. - Возможно, я выразился неверно. Галад не расчётливый, но он и не импульсивный. Быть импульсивным означает действовать необдуманно, а Галад много времени уделяет размышлениям. Подобным образом он выработал собственный кодекс морали. Он может действовать быстро и одновременно обдуманно, потому что он уже решил, что нужно делать.

- Ты же действуешь со страстью. Не обдуманно, а по велению сердца. Бросаешься, словно в омут сломя голову, под воздействием эмоций. Это придаёт тебе силы. Когда нужно, ты сначала действуешь, а потом разбираешься в собственных метаниях. Обычно твои инстинкты тебя не подводят, так же было у твоей матери, но именно из-за этого тебе ещё никогда не приходилось встречаться с ситуацией, когда твои инстинкты уводят тебя в неверном направлении.

Гавин понял, что согласно кивает.

- Но, сынок, - продолжил Брин, наклоняясь вперёд. - Мужчина не может жить одним порывом, поглощённый единственной целью. Такого мужчину не захочет ни одна женщина. По-моему, чего-то в жизни добиваются именно те мужчины, которые тратят время на самосовершенствование, а не проявляют преданность. Они добиваются и женщины, и цели в жизни. - Брин потёр подбородок. - Поэтому если ты просишь совета, то он таков: пойми, кем хочешь стать без Эгвейн, а потом решай, как вписать её в эту ситуацию. Думаю, именно этого женщины…

- Стало быть, теперь ты стал экспертом по женщинам? - раздался новый голос.

Гавин удивлённо обернулся и увидел стоящую в дверях Суан Санчей.

Брин и бровью не повёл:

- Ты достаточно долго простояла за дверью, чтобы слышать всё с самого начала, Суан, и знаешь, что речь не об этом.

Суан фыркнула, внося в комнату чайник.

- Тебе следует лежать в кровати, - сказала она, полностью игнорируя Гавина после брошенного на него беглого взгляда.

- Совершенно верно, - спокойно ответил Брин. - Но, как ни странно, нужды страны не прислушиваются к моим прихотям.

- Карты можно посмотреть и утром.

- А можно и ночью, и вечером. Каждый потраченный мною час может стоить нескольких лиг земли, которую можно было бы защитить в случае прорыва троллоков.

Суан громко вздохнула, вручая ему кружку и наливая в неё пахнущий голубикой чай. Так странно было видеть Суан, которая благодаря усмирению выглядела ровесницей Гавина, хлопочущей над пожилым Гартом Брином.

Передав кружку Брину, Суан повернулась к Гавину.

- А теперь, что касается тебя, Гавин Траканд, - сказала она. - Я давно собиралась с тобой потолковать. Значит, отдаёшь приказы Амерлин? Говоришь ей, что делать? Да? Порой мужчины считают, что женщины у них на побегушках. Ты навоображал себе кучу всевозможных глупых планов, и считаешь, что мы будем тебя поддерживать.

Она смерила его взглядом, словно не ожидала никакого иного ответа, кроме стыдливо опущенных глаз. Гавин поступил именно так, и быстро вышел за дверь, чтобы избежать дальнейших упрёков.

Слова Брина его вовсе не удивили. Тот был во всём верен себе, и уже не раз повторял всё это прежде. Думай, прежде чем действовать. Будь рассудительнее. Несмотря на то, что он размышлял подряд неделю за неделей, все его мысли, словно запертые в банке мухи, носились по кругу. Ни к каким выводам он так и не пришёл.

Проходя по коридорам, Гавин наталкивался на часовых Чубейна, расставленных через регулярные интервалы. Он старался убедить себя, что не собирается подниматься к Эгвейн, а просто проверит посты. И всё же, вскоре он оказался в коридоре, ведущем к покоям Амерлин. До них оставался один переход. Он лишь заглянет к ней на секундочку и…

Гавин застыл как вкопанный. «Что я творю?» - подумал он.

Больше всего тревожило незнание того, достаточно ли хорошо её охраняют. Он всё равно не уснёт, пока не…

«Нет, - твёрдо сказал он себе. - На этот раз поступлю так, как она просила». Он повернулся, собираясь уйти.

Донёсшийся звук заставил его задержаться и оглянуться через плечо. Шаги и шорох одежды. Для послушниц было уже поздно, но слуги могли разносить поздний ужин. Брин с Гавином были не единственными полуночниками в Белой Башне.

Вот опять. Звуки совсем тихие, едва слышные. Нахмурившись, Гавин стащил сапоги и осторожно заглянул за угол.

Там никого не было. Дверь Эгвейн, украшенная золотой мозаикой в форме Авендесоры, оставалась закрытой, холл перед нею - пустым. Вздохнув, Гавин покачал головой и опёрся спиной о стену, собираясь натянуть сапоги. Он надеялся, что Эгвейн, по крайней мере, позволит Чубейну выставить у своей двери стражу. Оставить её без охраны - это…

В тени прямо перед дверью Эгвейн что-то промелькнуло. Гавин застыл. Там было не так уж темно, разве что чернела создаваемая альковом тень в несколько дюймов шириной. Но по мере того, как он всё пристальнее вглядывался в неё, ему всё труднее становилось сосредоточиться. Его взгляд каждый раз соскальзывал в сторону, словно кусочек масла с горячей репы.

Похоже, что… похоже, пятно тени было крупнее, чем он думал. И почему он не может смотреть прямо туда, куда надо?

Гавин заметил какое-то шевеление, и что-то мелькнуло в воздухе. Он бросился в сторону и услышал, как о камни звякнула сталь. Оставшись в одном сапоге, потому что второй уронил, он выхватил меч. Метивший ему в сердце нож скользнул по выложенному плитками полу.

Напрягшийся Гавин выглянул из-за угла. Кто-то удирал по коридору. Кто-то, одетый во всё чёрное, с капюшоном на голове.

Молодой человек помчался следом, выставив меч перед собой, неловко оскальзываясь по пути, когда цеплялся необутой ногой за обутую. Убийца был чрезвычайно быстр. Гавин закричал, поднимая тревогу. Его голос эхом разнесся по тихим коридорам Башни. Он решил срезать путь слева. Убийце придётся повернуть и выйти в коридор справа.

Гавин бросился по другому коридору к перекрёстку, на котором рассчитывал перехватить душегуба, и проехал по полу за угол.

Коридор был пуст. Может, убийца повернул назад? Гавин выругался и помчался обратно к основному коридору. Возможно, он шмыгнул в какую-нибудь дверь? Везде должны быть тупики. Если он дождётся подмоги, то…

«Нет, - поворачиваясь, решил он. - Тень. Ищи, тень». - Там, слева был затенённый дверной проём. Тень была слишком маленькой, чтобы в ней мог кто-то спрятаться, но едва Гавин взглянул туда, у него вновь появилось то же самое чувство потери ориентации.

Оттуда вынырнул человек, направив удар меча в голову Гавина. Тому пришлось отражать атаку приёмом Рубка Тростника. Убийца оказался намного ниже ростом, поэтому у Гавина было преимущество. Однако противник двигался с ошеломительной скоростью. Его меч замелькал в серии совершенно незнакомых Гавину ударов.

Он вынужден был ответить Вихрем Ветра, словно был окружён врагами. Он едва смог удерживать атакующего на расстоянии. В отдалении послышались приближающиеся крики - это на его призывы откликнулась стража. Он снова крикнул.

Молодой человек почувствовал в движениях нападавшего неуверенность. Убийца рассчитывал справиться с Гавином быстро. Что ж, он тоже так думал, но сосредоточиться на оппоненте было очень трудно. Верные, казалось, удары Гавина, когда тому удавалось их нанести, вместо плоти пронзали пустоту.

Он развернулся боком, подняв меч над головой в стойке Несущийся с Горы Вепрь. Это дало убийце шанс - он увидел прореху в защите и метнул нож, заставив Гавина сдвинуться в сторону.

Нож звякнул о стену, а убийца бросился прочь по коридору. Гавин рванул за ним, но он не поспевал за убегавшим. Вскоре тот оказался далеко впереди, потом метнулся влево. В той стороне находилась целая череда пересекающихся коридоров.

«Такая скорость, - мелькнула у Гавина мысль, когда он остановился, пытаясь отдышаться, опёршись руками о колени, - явно неестественна».

Спустя мгновение, с мечами наготове появились двое гвардейцев Чубейна. Гавин указал направление.

- Убийца. Подслушивал у дверей Эгвейн. Убежал туда.

Один бросился туда, куда указал Гавин. Второй обратно - поднять общую тревогу.

«Свет! - подумал молодой человек. - А что если я помешал вовсе не в тот момент, когда он подслушивал? Что если я вмешался, когда он выходил?»

С новыми силами Гавин бросился к дверям Эгвейн. С мечом в руке он проверил дверь. Она была не заперта!

- Эгвейн! - заорал он, распахивая дверь и бросаясь внутрь.

Внезапно резко вспыхнул свет и раздался хлопок. Гавин обнаружил, что он опутан какими-то прочными, невидимыми жгутами и поднят в воздух. Его меч упал на пол, а в рот был вставлен также невидимый кляп.

Он так и висел, извиваясь, обезоруженный, где-то под потолком, когда в комнату из своей спальни вошла Амерлин. Она была настороже и полностью одета в тёмно-красное платье с золотой оторочкой.

Вид у неё был недовольный.

* * *

Мэт сидел у гостиничного камина, жалея, что жар нельзя как-нибудь унять. Он ощущался через все слои одежды - потрёпанную куртку, белую рубашку и плотные рабочие штаны. На его сапогах были отличные подмётки, но по бокам они прохудились. Сегодня он не надел шляпу, зато обмотал шарфом нижнюю часть лица. Он сидел откинувшись на спинку стула из горного дуба.

Его медальон всё ещё оставался у Илэйн, а без него он чувствовал себя голым. К его креслу был прислонён короткий меч, но Мэт носил его, скорее, для отвода глаз. Для дела он приготовил невзрачный дорожный посох, стоявший рядом, и спрятанные под одеждой ножи. Однако меч куда нагляднее, и, увидев его, каждый разбойник на улицах Нижнего Кэймлина дважды подумает, прежде чем сунется к его обладателю.

- Думаю, я догадываюсь, почему вы о нём спрашиваете, - произнёс Чет. Таких, как этот парень, можно было найти в любой таверне. Он был достаточно пожилым, чтобы быть свидетелем рождения парней вроде Мэта, их взросления и даже смерти, и всегда был рад поболтать о прошлом, особенно если при этом ему поставят выпивку. Или даже без неё.

Лицо Чета было покрыто седой щетиной, а на голове он носил кривобокую шапку. Его залатанный плащ некогда был чёрным, а красно-белая нашивка на нагрудном кармане слишком выцвела и не читалась. В ней было что-то неуловимо воинское, да и такие широкие и ужасные шрамы через всю щёку и шею редко заработаешь в пьяной драке.

- Ага, - продолжил Чет, - об этом предводителе Отряда многие расспрашивают. Что ж, кружечка эля пришлась весьма кстати, поэтому я дам тебе один совет. Похоже, ты знаешь, с какого конца браться за меч, но с твоей стороны было бы глупо задираться с этим так называемым Принцем Воронов, Повелителем Удачи. Он как пить дать повидал старушку Смерть и выиграл в кости собственную судьбу. Он никогда не проигрывает схватки.

Мэт промолчал. Он откинулся на спинку стула. Эта таверна была уже четвёртой за ночь, и в трёх предыдущих он тоже собирал сплетни о Мэтриме Коутоне. Если б в них была хоть крупица правды. Кровь и проклятый пепел!

О, конечно, сплетничают обо всех. Большинство - о Ранде, и при каждом его упоминании в голове Мэта вспыхивал цветной круговорот. Тир пал перед Шончан. Нет, это был Иллиан. Нет, Ранд всех победил и теперь сражается в Последней Битве. Нет! Он забирается к спящим женщинам и делает им детей. Нет, это делает Тёмный. Нет, Тёмный - это Мэт!

Треклятые сплетни. Кажется, их предназначение - оставить Мэта в одиночестве. Происхождение некоторых он мог проследить до Отряда - как, например, сказку о городе, полном ходячих мертвецов. Но большая часть рассказанных баек, по заявлениям людей, была поведана дядюшками, кузенами или племянниками.

Мэт подкинул Чету грош, тот вежливо приподнял шапку и отправился за добавкой. Самому Мэту выпивка не лезла в горло. У него было подозрение, что картинки с его портретами были частью того, почему эти сплетни распространялись с такой поразительной скоростью. В последней таверне кто-то, кстати, вытащил из кармана его сложенный и весь помятый портрет, и предъявил ему. К счастью, пока его никто не узнал.

Камин продолжал потрескивать. Нижний Кэймлин сильно разросся, и предприимчивые люди быстро сообразили, что сдача комнат внаём и выпивка могут принести отличный барыш. Так каждая халупа превратилась в таверну, а таверны стали полноценными гостиницами.

Дерево было в большой цене, и большая часть наёмников стала лесорубами. Некоторые работали честно, выплачивая за это налог короне. Другие пытались словчить, и кое-кого уже за это повесили. Кто бы мог подумать - человека повесили за то, что рубил деревья? А что будет потом? Станут вешать за кражу грязи?

Нижний Кэймлин сильно преобразился. Появились дороги, выросли дома. Пройдёт всего пару лет, и Нижний Кэймлин сам превратится в город! Им придётся возвести вокруг него собственную стену.

Комната пропахла потом и грязью, но не больше, чем в других тавернах. Служанки были охочи до работы и быстро вытирали потёки на столах. Конкретно вот эта, подливая эль в Мэтову кружку, слегка ему улыбнулась и показала часть лодыжки. Её нужно хорошенько запомнить, она может сгодиться для Талманеса.

Мэт слегка приспустил шарф, чтобы сделать глоток. Обмотавшись подобным образом шарфом, он чувствовал себя полным дураком, но носить плащ с капюшоном было слишком жарко, а борода - это сущее наказание. Даже замаскировавшись шарфом, в Нижнем Кэймлине он не слишком выделялся. Мэт не единственный, кто прятал лицо. Сам он объяснил, что у него есть неприятный шрам, который хотелось бы скрыть, собеседники же подозревали, что за его голову назначена награда. К сожалению, и то и другое было правдой.

Он ещё посидел какое-то время, уставившись на танцующие в камине языки пламени. Предупреждение Чета вызвало нехорошее сосущее чувство в животе. Чем сильнее росла его репутация, тем больше шансов нарваться на вызов. Тот, кто убьёт Принца Воронов, станет большой знаменитостью. Откуда они взяли эту кличку? Кровь и проклятый пепел!

Рядом кто-то пристроился. Худой и долговязый Ноэл был похож на воронье пугало, которое, стряхнув с себя пыль, решило отправиться в город. Несмотря на седые волосы и морщины на лице, в Ноэле скрывалась прыть, достойная человека вполовину моложе его. По крайней мере, в тот момент, когда он брался за оружие. В остальное время он выглядел неловким, словно конь в посудной лавке.

- Ты известная личность, - сказал Ноэл Мэту, протягивая руки к огню. - Когда ты наткнулся на меня в Эбу Дар, я и понятия не имел, в какую знаменитую компанию попал. Ещё пару месяцев - и ты станешь известнее Джейина Далекоходящего.

Мэт сполз по спинке стула вниз.

- Люди часто думают, что быть узнаваемым в любой таверне и в каждом городе - это здорово, - тихо произнёс Ноэл. - Но чтоб мне сгореть, если это не сплошная головная боль.

- Тебе-то что об этом известно?

- Джейин часто мне жаловался, - тихо ответил Ноэл.

Мэт крякнул. Следом прибыл Том. Он был одет как купеческий слуга: в голубом костюме, довольно потёртом, но не превратившемся в полные обноски. Он всем говорил, что явился в Нижний Кэймлин проверить, не сможет ли кто-нибудь что-то посоветовать его хозяину насчёт открытия здесь своей лавки.

Том подошёл к своей новой личине с апломбом. Он навощил усы, вытянув их стрелкой, и начал разговаривать с мурандийским акцентом. Мэт предложил ему помощь в разработке легенды, но в ответ Том закашлялся и заявил, что сам уже кое-что придумал. Треклятый врун-менестрель.

Том подвинул себе стул и аккуратно на него сел, словно слуга, который очень высокого мнения о собственной персоне.

- Эх, сплошная напрасная трата времени! И мой хозяин ещё требует, чтобы я якшался с подобным отребьем! А эти - так просто худший сброд из всех.

Ноэл тихо хихикнул.

- Вот если бы, - драматично продолжил Том, - меня отправили вместо этого в лагерь волшебного, удивительного, неуязвимого, знаменитейшего Мэтрима Коутона! Там-то уж я определенно нашёл бы…

- Чтоб мне сгореть, Том, - произнес Мэт. - Дай передохнуть.

Том весело расхохотался, махнув служанке и купив на всех троих выпивку. Он вручил ей монетку сверху и тихо попросил её не пускать посторонних близко к камину.

- Ты уверен, что стоит здесь встречаться? - спросил Ноэл.

- Сойдёт, - ответил Мэт. Ему не хотелось мелькать в лагере, особенно когда там поджидает голам.

- Тогда ладно, - согласился Ноэл. - Мы знаем, где находится башня, и можем туда добраться при условии, что Мэт сумеет раздобыть для нас переходные врата.

- Раздобуду, - пообещал Мэт.

- Мне не удалось найти никого, кто побывал внутри, - продолжил Ноэл.

- Некоторые утверждают, что она заброшена, - встрял Том, хлебнув из кружки. - Другие утверждают, что она стоит аж с самой Эпохи Легенд. И целиком сделана из нержавеющей стали, без окон и дверей. Мне удалось разыскать сына вдовы одного капитана, который слышал от кого-то историю, что кому-то удалось найти внутри сокровище. Правда, паренёк не смог точно ответить, как герой проник внутрь.

- Как проникнуть внутрь мы знаем, - сказал Мэт.

- Из сказок Олвера? - скептически отозвался Ноэл.

- Это лучшее из того, что у нас есть, - ответил Мэт. - Слушайте, и игра и считалочка точно про Элфин и Илфин. Когда-то люди с ними общались. И треклятые порталы явное тому подтверждение. Поэтому они оставили игру и считалочку в качестве предупреждения.

- Мэт, в эту игру невозможно выиграть, - потерев морщинистое лицо, напомнил Ноэл.

- В этом-то и смысл. Нужно смухлевать.

- Но можно и попытаться договориться, - заметил Том, поигрывая кончиком своего навощённого уса. - Они ведь ответили на твои вопросы.

- Ответы были треклято неясными, - ответил Мэт. Он не собирался рассказывать Тому с Ноэлом об этих проклятых вопросах, и до сих пор не раскрыл, что именно он спросил.

- Но они всё-таки ответили, - настаивал Том. - Похоже, у них было что-то вроде сделки с Айз Седай. Если мы узнаем, что именно хотели Айз Седай от змей и лисичек, и почему те решили заключить эту сделку, возможно, тогда мы сумеем выторговать у них Морейн.

- Если она до сих пор жива, - мрачно заметил Ноэл.

- Она жива, - ответил Том, глядя прямо перед собой. - Если угодно Свету. Она должна быть жива.

- Нам известно, что им нужно, - ответил Мэт, уставившись в пламя.

- И что же? - уточнил Ноэл.

- Мы, - ответил Мэт. - Послушайте, им известно будущее. Они рассказали о нём мне, и рассказали Морейн, если мы верно прочли намёки в письме. Им было известно, что она оставит тебе, Том, это письмо. Они это знали. И всё равно ответили на её вопросы.

- Возможно, они были вынуждены это сделать, - заметил Том.

- Да, но они не обязаны отвечать прямо, - откликнулся Мэт. - Мне наговорили ерунды. Они отвечали, зная, что она к ним вернётся. И мне отвечали, зная, что меня тоже принесёт обратно. Им нужен я. Все мы.

- Ты не можешь знать это наверняка, Мэт. - Том поставил свою кружку на пол между ног и вытащил трубку. Справа от Мэта раздался радостный вопль игроков в кости. - Они могут дать ответ на вопрос, но это не значит, что они всеведущи. Это может быть сродни предсказаниям Айз Седай.

Мэт покачал головой. Эти создания поместили в его голову чужие воспоминания. Он догадывался, что это могли быть воспоминания людей, которые соприкасались с башней или бывали внутри. Элфин и Илфин забрали их воспоминания, и, чтоб ему сгореть, похоже, и его собственные похитили тоже. Не могут ли они следить за ним, и наблюдать за происходящим его глазами?

Ему снова захотелось вернуть свой медальон, хотя против них никакого проку в нём нет. Они же не Айз Седай и не могут направлять.

- Им многое известно, Том, - сказал Мэт. - Они следят. Мы не сможем застать их врасплох.

- Значит, их будет тяжело победить, - ответил Том, зажигая лучину от огня, и затем уже с её помощью табак в трубке. - Мы не можем выиграть.

- Только, если не нарушим правила, - повторил Мэт.

- Но, если то, что ты сказал, верно, они всё равно узнают, что мы так поступим, - сказал Том. - Значит, придётся с ними договариваться.

- Том, а что об этом сказала Морейн? - уточнил Мэт. - В том письме, что ты каждую ночь читаешь?

Том пыхнул трубкой и невольно поднёс руку к нагрудному карману, в котором хранил письмо.

- Она просит вспомнить всё, что мы знаем об этой игре.

- Ей известно, что с помощью уговоров их не победить, - ответил Мэт. - Никаких сделок, Том, никакой торговли. Мы идём в бой и не отступим, пока её не вернем.

Том мгновение колебался, но потом кивнул, запыхтев трубкой.

- Смелость укрепляет, - заметил Ноэл, - ну, этого у нас навалом, с удачей Мэта в придачу.

- Знаешь, Ноэл, тебе не обязательно туда идти, - сказал Мэт. - У тебя нет причин рисковать ради неё жизнью.

- Я иду, - ответил Ноэл. - Я многое повидал. И, в самом деле, обошёл большую часть мира. Но там никогда не был. - Он помедлил. - Это то, что я должен сделать. И покончим на этом.

- Что ж, отлично, - сказал Мэт.

- Огонь ослепит. Что у нас для этого есть? - спросил Ноэл.

- Фонари и факелы, - ответил Мэт, постучав пяткой по вещевому мешку, лежащему возле его стула. - И немного чиркалок Алудры, чтобы их зажечь. Кстати, от неё же есть и ещё несколько сюрпризов.

- Ночные цветы? - уточнил Ноэл.

- И пара взрывчатых цилиндров, которые мы использовали против Шончан. Она называет их громыхалками.

Том присвистнул.

- Она их тебе отдала?

- Две штуки. Когда я показал ей договор с Илэйн, она была готова отдать мне почти всё что угодно. - Мэт поморщился. - Она даже хотела пойти с нами, чтобы лично их поджигать. Лично! Чтоб мне сгореть, но отговорить её было непросто. Зато у нас есть приличный запас ночных цветков, - при этом он слегка коснулся мешка краем ступни.

- Ты притащил их с собой? - спросил Том.

- Хотел, чтобы они были под рукой, - пояснил Мэт. - Кроме того, она дала их мне только сегодня. Они не взрываются сами по себе, Том. По крайней мере, не часто.

- Ладно, только положи их подальше от огня! - предложил Том. Он посмотрел на трубку, ругнулся и отодвинулся на пару дюймов от Мэта.

- Дальше, - продолжил Ноэл. - Музыка усыпит.

- Здесь большой выбор, - ответил Том. - Я возьму арфу и флейту, а ещё я раздобыл барабанчики и цимбалы. Их можно привязать к ноге и стучать по ним рукой. Кроме того, я купил ещё одну флейту, - он глянул на Мэта. - Простенькую. Специально для тех, у кого толстые, медленные пальцы.

Мэт фыркнул в ответ.

- И, наконец, железо скрепит, - продолжил Ноэл, вытягивая собственный мешок. Когда он его развязал, внутри что-то тихо звякнуло и сверкнуло тёмно-оранжевым в отраженном свете камина. - У меня для каждого есть метательные ножи, а также пара коротких мечей. Каждый из чистого железа, не из стали. Кроме того, я прихватил пару цепей и полосу железа, чтобы обить древко Мэтова копья. Однако это нарушит балансировку.

- Всё равно сойдёт, - ответил Мэт.

Ноэл вновь затянул мешок, и все трое какое-то время молча сидели подле камина. В каком-то смысле, всё, что они собрали, было иллюзией. Способом убедить самих себя в том, что они сделали все возможные приготовления.

Но Мэт помнил те непривычные миры по другую сторону искривлённого портала - там линии сходились под неестественными углами, а пейзажи были чуждыми. Змеями и лисицами тех созданий называли только потому, что они не подходили под нормальное описание.

То место находилось в другом мире. Их с Томом и Ноэлом приготовления могли помочь, а могли оказаться бесполезными. Нельзя ничего предугадать до тех пор, пока они не попадут в башню. Словно не знаешь, захватил ли ты нужное противоядие, пока не почувствуешь змеиный укус.

Наконец он пожелал обоим приятелям спокойной ночи. Ноэл собрался вернуться в лагерь Отряда, который теперь находился всего в десяти минутах езды от города. Том согласился отправиться с ним. Они прихватили с собой мешок Мэта с ночными цветами, и вид у них был при этом такой, словно они предпочли бы тащить мешок, доверху набитый пауками.

Мэт опоясался мечом поверх кафтана, взял посох и направился к своей гостинице. Но пошёл не напрямик, а обнаружил, что петляет по переулкам и улочкам. Развалюхи и палатки облепили крепкие здания, словно город вокруг города, разросшийся вдоль его наружных стен подобно плесени на каравае хлеба.

Небо было тёмным, но ночная жизнь кипела - из освещённых дверей гостиниц раздавались призывы зазывал. Мэт постарался сделать всё возможное, чтобы его меч оставался на виду. Многие могли бы позариться на одинокого ночного прохожего, особенно вне городских стен, где рука закона несколько ослабла.

В воздухе пахло надвигающимся дождём, но в последнее время такое случалось часто. Хотелось, чтобы погода уже определилась - либо буря, либо треклятое чистое небо. Такое чувство, что воздух затаил дыхание в ожидании чего-то важного. Гром, который так и не грянул. Колокол, который не прозвонил. Брошенные кости, которые никак не могут остановиться. Как те, что продолжают греметь в его голове.

Он потрогал письмо Верин, которое покоилось в его кармане. Остановятся ли кости, если он его откроет? А вдруг там речь идёт о голаме? Если он в ближайшее время не вернёт свой медальон от Илэйн, эта тварь его найдёт и вывернет потрохами наружу.

Проклятый пепел. Мэт чувствовал, что ему хочется выпить и на какое-то время забыть, кто он и кем его считают люди. Но если он напьётся, то, скорее всего, случайно откроет лицо. А может даже начнёт всем рассказывать, кто он на самом деле. Никогда не знаешь, как поступит пьяный человек, даже если это ты сам.

Он миновал ворота и вошёл в Новый Город. Начал появляться туман или что-то напоминающее изморось, словно небеса услышали его призывы и решили пролить на него небольшой дождь.

«Великолепно, просто треклятски великолепно», - подумал он.

Вскоре от этого недодождя вся мостовая стала влажной, а уличные фонари окутались светящимися туманными ореолами. Мэт втянул голову в плечи, не снимая шарфа с лица, превратившись в подобие треклятого айильца. Разве совсем недавно ему не было жарко?

Он не меньше Тома хотел спасти Морейн. Она запутала его жизнь, но Мэт считал, что как раз за это он ей и обязан. Лучше жить такой запутанной жизнью, чем оставаться в скучной клетке Двуречья, даже не ведая о том, насколько она скучна. Мэт не был похож на Перрина, который ныл, как ему жаль покидать Двуречье, ещё не добравшись даже до Байрлона. В голове тотчас же возник образ Перрина, Мэт мгновенно его отмёл.

А что с Рандом? Мэт увидел его сидящим в прекрасном кресле в тёмной комнате с единственной мигающей лампой, уставившимся в пол перед собой. Выглядел Ранд потрёпанным и уставшим, широко распахнутые глаза выражали его мрачное настроение. Прогоняя образ, Мэт покачал головой. Бедняга Ранд. Вероятно, к настоящему времени он уже считал, что превратился в треклятого тёмного хорька или что-то в этом роде и теперь должен питаться сосновыми шишками. Но выглядел этот хорёк так, будто мечтал вернуться в Двуречье.

Ну, уж нет, Мэт не станет туда возвращаться. В Двуречье нет Туон. Свет, ему же придется решать, что с ней делать. Но уж точно ему не хотелось отрывать её от себя. Если б она по-прежнему была рядом, то он даже безропотно позволил бы ей называть себя Игрушкой. Но не слишком часто.

Итак, сначала Морейн. Хотел бы он узнать побольше об этих Илфин, Элфин и их проклятой башне. Никто про них ничего не знает. Никто не может рассказать ничего, кроме треклятых легенд. И никто не может подсказать ничего полезного…

Никто… кроме Бергитте. Мэт встал посреди улицы как вкопанный. Бергитте. Именно она рассказала Олверу, как попасть в башню. Откуда она могла узнать?

Проклиная себя за тупость, он свернул в сторону Внутреннего Города. Улицы становились всё пустыннее, хотя прямо перед дождём было довольно людно. Вскоре Мэт почувствовал себя единственной живой душой во всём городе. Попрятались даже карманники и попрошайки.

Почему-то от этого Мэту стало не по себе сильнее, чем от чувства постоянной слежки. Это было неестественно. Проклятье, кто-нибудь обязательно должен был следовать за ним, чтобы проверить, не стоит ли его пощупать. И в который раз он пожалел о том, что при нём нет медальона. Каким же он был идиотом, что его отдал. Лучше было отрезать собственную треклятую руку и отдать её в качестве платы Илэйн! Может где-то в этой темноте скрывается голам?

На улице должны быть разбойники. В городе их всегда полно. Это едва ли не самая важная треклятая часть любого города. Ратуша, пара гостиниц, таверна и несколько тупорылых ребят, единственное желание которых - вывалять тебя в грязи и потратить все твои сбережения на выпивку и девочек.

Он пересек площадь и сквозь Каменные Ворота направился во Внутренний Город. Влажная от дождя белая арка, казалось, сияла в призрачном свете скрытой за облаками луны. Посох Мэта гулко стучал по каменной мостовой. Стражники, охранявшие ворота, попрятались под капюшоны плащей и хранили молчание. Они казались больше похожими на статуи, чем на живых людей. Всё место было похоже на склеп.

За воротами он свернул и прошёл через переулок, а потом остановился в нерешительности. Ему показалось, что он заметил впереди тёмные фигуры, прячущиеся в тени. С обеих сторон улицы возвышались тёмные высокие здания великолепной огирской работы. Из переулка послышался возглас.

- Ограбление? - с облегчением пробормотал Мэт.

Из переулка выглянула крепкая фигура. В лунном свете показался парень с тёмными глазами, закутанный в длинный плащ. Увидев Мэта, он застыл от неожиданности. Потом махнул рукой с толстыми пальцами, и навстречу Мэту бросились трое его приятелей.

Мэт немного расслабился, вытирая со лба дождевые капли. Значит, и этой ночью без разбоя не обошлось. Какое облегчение. Он просто испугался собственной тени!

Громила нацелил в Мэта удар палицей. Мэт специально прицепил меч справа, поэтому громила купился на уловку, считая, что противник первым делом схватится за оружие.

Вместо этого Мэт мгновенно поднял посох, врезав им по вражеским ногам. Разбойник споткнулся, и Мэт ударил его по голове. От вора, который, падая, задел одного из своих приятелей, разлетелись брызги уже всерьёз начавшегося дождя.

Мэт отступил назад и опустил посох на голову запнувшегося грабителя. Тот рухнул поверх своего товарища. Третий бандит оглянулся на предводителя, который удерживал за воротник бедолагу, которого Мэт едва мог разглядеть в темноте. Воспользовавшись заминкой, Мэт перепрыгнул через лежавшие в отключке тела и атаковал третьего громилу.

Тот поднял свою палицу, чтобы блокировать удар в голову, поэтому Мэт перенацелил посох в ноги. Потом он поворотом посоха отвёл ослабевшую руку противника и свалил того ударом прямо в лицо.

Затем Мэт небрежно метнул нож навстречу бросившемуся в атаку предводителю банды. Вожак булькнул, зашатался под струями дождя и вцепился в нож, торчавший из горла. Остальных Мэт бросил лежать без сознания - бедняги, возможно, примут данное предупреждение к сведению и изменят свою жизнь.

Мэт отступил в сторону, позволив вожаку наконец рухнуть, сделав нетвёрдый шаг вперед. Он упал поверх трёх своих товарищей. Пинком Мэт перевернул его тело, вытащил нож и вытер его. Наконец, он обратил внимание на жертву ограбления.

- Очень, очень рад вас видеть, - произнёс Мэт.

- Вы… вы? - спросил человек.

- Точно, я, - ответил Мэт, выпрямляясь. - Начал уже думать, что этой ночью воры забросили свою работу. А город без воришек - всё равно, что поле без сорняков. А раз нет сорняков, зачем тогда нужен фермер? Доложу вам, это треклятски негостеприимно.

Спасённый шагнул вперёд на подгибающихся ногах. По всей видимости, слова Мэта сбили его с толку, но он нашёл руку Мэта.

- Спасибо вам! - у парня был гнусавый голос. - Спасибо, большое-пребольшое. - В неярком лунном свете Мэт едва смог различить у несуразно худого малого широкое лицо с кривыми зубами.

Мэт пожал плечами, отложил посох и сдвинул шарф вниз. Тот промок насквозь, и его стоило выжать.

- На твоём месте, приятель, в такую ночь я бы остался дома, а не шлялся по улицам.

Спасённый охнул из темноты.

- Ты! - воскликнул он, едва не взвизгнув.

Мэт зарычал:

- Кровь и проклятый пепел! Неужели никуда нельзя пойти, чтобы тебя не…

Он оборвал себя на полуслове, заметив, что человек сделал выпад сверкнувшим в лунном свете кинжалом. Мэт чертыхнулся, и выставил навстречу шарф. Лезвие пронзило ткань, вместо живота Мэта. Он быстро повернул руки, запутав кинжал убийцы в ткани.

Человек вскрикнул, Мэт отпустил шарф, выхватил каждой рукой по ножу и рефлекторно метнул. Они попали в глаза. Каждый нож вошёл точно в глаз. Свет! Мэт туда даже не целился.

Человек рухнул на мокрую мостовую.

Тяжело дыша, Мэт выпрямился.

- Материнское молоко тебе в чашу! Треклятое молоко! - Он схватил свой посох и огляделся, но тусклая улица оставалась пустынной. - Я же тебя спас. Спас! А ты пытался меня же пырнуть ножом?

Он присел подле трупа. И с мрачной уверенностью в том, что он сейчас найдёт, обыскал карманы. Нашлась пара монет - золотых! - и сложенный клочок бумаги. В лунном свете на нём было видно лицо Мэта. Он смял портрет и сунул в карман.

Попал - дважды - точно в каждый треклятый глаз! Это лучше, чем тот заслуживал. Мэт снова обмотался шарфом, забрал ножи и вышел на улицу, жалея, что не предоставил убийцу своей судьбе.

* * *

Сложив на груди руки и опёршись спиной о мраморную колонну, Бергитте наблюдала, как Илэйн наслаждается вечерним выступлением «актёров». Подобные труппы, изображающие в лицах разные истории, в последнее время стали очень популярны в Кайриэне и теперь пытались добиться такого же успеха в Андоре. Поэтому один из залов дворца - тот, в котором обычно выступали барды - был подготовлен для представлений.

Бергитте покачала головой. Какой смысл играть вымышленные истории?

Почему бы не пойти и не прожить парочку историй самому? Кроме того, она в любом случае предпочитала бардов. Будем надеяться, эта мода на «актёров» быстро отомрёт.

Это конкретное представление было пересказом истории о трагической свадьбе и гибели принцессы Валишен, убитой отродьями Тени. Бергитте хорошо знала балладу, на основе которой актёры создали свою пьесу. И в самом деле, во время выступления они пели из неё отрывки. Удивительно, как мало изменились слова за прошедшие века. Чуточку изменились имена, немного - ноты, но остальное осталось прежним.

Прямо как её собственная жизнь. Она повторялась раз за разом, но с небольшими изменениями. Иногда она была солдатом, иногда - лесной затворницей без малейших военных навыков. И, к сожалению, один или два раза была генералом. С большим удовольствием она бы предоставила эту работёнку кому-нибудь другому.

Она была стражником, благородной воровкой, дамой из общества, крестьянкой, убийцей и спасителем. Но ни разу прежде она не была Стражем. Подобные вещи её мало беспокоили. В большинстве прежних жизней она не имела ни малейшего представления о том, что было раньше. То, что она теперь могла выуживать опыт своих прошлых рождений, было действительно здорово, однако никаких прав на эти воспоминания у неё не было.

Но это не мешало её сердцу вздрагивать, когда очередные воспоминания о прошлых жизнях бесследно растворялись. Свет! Если в этот раз ей не дано быть с Гайдалом, то нельзя ли ей хотя бы помнить его? Такое впечатление, что Узор не знал, что с ней делать. Её насильно втолкнули в эту жизнь, раздвинув прочие нити в стороны, и поместили на неожиданное место. Узор пытался вплести её в общее полотно. Что случится, когда исчезнут все воспоминания? Однажды она проснётся взрослой женщиной без собственного прошлого? Эта мысль ужасала её посильнее любого поля боя.

Она кивнула одной из телохранительниц, Кайле Бент, прошедшей за последним рядом самодеятельного театра. Та приветствовала её салютом.

- Итак? - спросила Бергитте, обойдя колонну, чтобы побеседовать с Кайлой.

- Докладывать не о чем, - ответила Кайла. - Всё в порядке. - Она была худой огненно-рыжей женщиной и легко привыкла носить штаны и гвардейский мундир. - Впрочем, всё будет в порядке, если мы переживем «Смерть принцессы Валишен»!

- Перестань ворчать, - откликнулась Бергитте, сдерживаясь, чтобы не поморщиться - дива, как называли её актёры, приступила к особенно визгливой арии. Так актёры между собой называли песню. Зачем им столько новых названий для простых вещей? - Может, выйдешь под дождь в патруль?

- А можно? - охотно спросила Кайла. - Почему ты не сказала раньше? Может, в меня ударит молния. Так будет лучше.

Бергитте фыркнула.

- Возвращайся к своим обязанностям.

Кайла отсалютовала и удалилась. Бергитте вернулась к театру на своё место у колонны. Может, стоило принести немного воска, чтобы заткнуть им уши. Она посмотрела на Илэйн. Королева спокойно смотрела пьесу. Порой Бергитте чувствовала себя скорее нянькой, чем телохранителем. Как можно защитить женщину, которая порой изо всех сил пытается себя убить?

Но при этом Илэйн была чрезвычайно способной. Вот, как сегодня вечером. Ей удалось убедить своего самого ярого противника присоединиться к ней, чтобы посмотреть представление. Это была Эллориен, и она сидела на восточной стороне зала. Последнее посещение дворца закончилось для неё довольно горьким изгнанием, так что Бергитте не ожидала её возвращения иначе, как в цепях. Но вот она собственной персоной - сидит здесь. Что-то подсказывало ей, что этот ловкий политический трюк Илэйн на тринадцать порядков тоньше, чем могла бы придумать сама Бергитте.

Она покачала головой. Илэйн стала королевой. Ветреной королевой со всеми вытекающими. Но на пользу Андору. Если, конечно, Бергитте сумеет проследить, чтобы эта головка с золотистыми волосами не слетела с плеч.

Пришлось вытерпеть очередную пытку пением, и Кайла явилась обратно. Бергитте выпрямилась, удивившись быстрому шагу женщины.

- Что случилось? - тихо поинтересовалась она.

- Вам явно скучно, - прошептала Кайла, - поэтому я решила явиться с этой новостью к вам. У Сливовых Врат какие-то беспорядки. - Это был юго-восточный край дворцовой территории. - Кто-то пытался через них проникнуть.

- Какой-нибудь попрошайка, ищущий объедки? Или шпион какого-нибудь лорда надеялся что-нибудь подслушать?

- Понятия не имею, - ответила Кайла. - Я узнала об этом из третьих рук от Калисона, которого встретила в патруле. Он говорит, что гвардейцы отвели нарушителя в караулку у ворот.

Бергитте посмотрела на сцену. Похоже, назревала очередная сольная партия.

- Ты за старшего. Оставайся на посту, принимай рапорты. Я пройдусь, разомну ноги и проверю, в чём там дело.

- Захвати для меня на обратном пути воск, чтобы заткнуть уши, ладно?

Бергитте хмыкнула и вышла из театра в красно-белый коридор. Хотя в её распоряжении были Телохранительницы и лучники в коридорах, у самой Бергитте на всякий случай имелся меч, потому что с убийцей, скорее всего, придётся сразиться в ближнем бою.

Попутно поглядывая в окна, Бергитте быстрым шагом прошла по коридору. С неба моросило всё сильнее. Очень мрачное зрелище. Гайдалу бы такая погода понравилась. Ему всегда нравился дождь. Как-то она даже пошутила, что дождь очень идёт к его лицу - меньше шансов напугать детишек. Свет, как же ей его не хватает.

Самый короткий путь к Сливовым Вратам вёл через подсобные помещения дворца. В большинстве богатых домов это означало бы, что придётся пройти через тусклые помещения для челяди. Но этот дворец был построен Огир, а у них был особый взгляд на вещи. Мраморная кладка, отделанная красно-белой мозаикой, здесь была столь же прекрасной, как и повсюду во дворце.

Комнаты хотя и были маловаты по королевским стандартам, но могли легко вместить целое семейство. Сама Бергитте предпочитала обедать здесь - в большом общем обеденном зале для слуг. Для защиты от ужасной ночи здесь горели все четыре огромных камина. Слуги и гвардейцы, свободные от службы, развлекались и болтали. Говорят, о монархе можно судить по тому, как он обращается со своими слугами. И если это правда, то андорский дворец создан для того, чтобы воспитывать в своих королевах лучшие качества.

Бергитте равнодушно прошла мимо манящих запахов еды, и смело вышла под ледяной летний ливень. Холод не был пронизывающим, просто неприятным. Она натянула на голову капюшон и прошла по скользкой мостовой к Сливовым Вратам. Караулка озарялась оранжевым светом. Постовые гвардейцы в мокрых плащах стояли снаружи, прижимая к бокам свои алебарды.

Бергитте направилась прямиком к караулке. Вода уже начала капать с края капюшона. Она постучала в дубовую дверь. Та открылась. В её проеме появилась усатая лысая голова дежурного сержанта Ренальда Мейсира. У коренастого мужчины были широкие ладони и кроткий характер. Ей всегда казалось, что ему больше подходит работа в сапожной лавке, но в Гвардию принимали всех подряд, и чаще надёжность куда важнее, чем искусство владения мечом.

- Капитан-Генерал! - воскликнул он. - Что вы тут делаете?

- Мокну под дождём, - рявкнула она в ответ.

- Ох, ёлки! - Он отступил назад, пропуская её в караулку. Помещение состояло из единственной набитой народом комнаты. Была так называемая дождевая вахта, что означало двойное, по отношению к обычному, число солдат у ворот, и они должны были сменяться на внешнем посту каждый час теми, кто согрелся в караулке.

Трое гвардейцев сидели за столом, бросая кости в специальную коробку. В стоявшей рядом железной печке с открытой дверцей горели дрова, и на ней грелся чайник. Пятым игроком, помимо четырёх солдат, был худой мужчина с замотанной чёрным шарфом нижней половиной лица. Одежда на нём была потрёпанной, намокшие каштановые волосы на голове торчали в разные стороны. Карие глаза сверкнули поверх шарфа в сторону Бергитте, и мужчина слегка сполз со стула под стол.

Бергитте сняла плащ и стряхнула воду.

- Думаю, это и есть тот самый нарушитель?

- Ага, он, - ответил сержант. - Откуда вы узнали?

Она оглядела нарушителя.

- Он пытался проникнуть на территорию дворца, а вы с ним в кости играете?

Сержант с солдатами приняли виноватый вид.

- Ну, миледи…

- Я не леди, - по крайней мере, не в этот раз. - Я сама зарабатываю себе на жизнь.

- Э, да, - продолжил Мейсер. - Что ж, меч он отдал добровольно, и опасным не выглядел. Просто ещё один бродяга, желающий получить объедки с кухни. Вполне милый парень. Вот мы и решили дать ему согреться перед тем, как снова выгнать его в непогоду.

- Бродяга? С мечом? - переспросила она.

Сержант Мейсер почесал затылок.

- Да, полагаю, это необычно.

- Ты можешь очаровать даже шлем на голове генерала посреди поля боя, верно, Мэт? - спросила она.

- Мэт? - переспросил знакомый голос. - Не знаю, о ком вы говорите, добрая женщина. Меня зовут Джарард, и я простой бродяга с интересным прошлым, если у вас есть время послушать…

Она строго на него посмотрела.

- Ох, треклятый пепел, Бергитте, - сдёргивая шарф, обиженным голосом заявил он. - Я всего лишь хотел немного согреться.

- И выиграть деньги у моих людей.

- Дружеская игра ещё никому не вредила, - ответил Мэт.

- Если только в ней не участвуешь ты. Послушай-ка, почему ты решил тайком пробраться во дворец?

- В прошлый раз это стоило мне слишком много треклятой работы, - ответил Мэт, откидываясь на спинку стула. - Решил для разнообразия обойтись без неё.

Сержант Мейсер посмотрел на Бергитте.

- Вы его знаете?

- К сожалению, - ответила она. - Можете его выпустить, сержант. Я сама прослежу, чтобы о мастере Коутоне позаботились.

- О мастере Коутоне? - переспросил один из солдат. - Вы имеете ввиду Принца Воронов?

- О, какого треклятого… - начал Мэт, поднимаясь на ноги и забирая свой дорожный посох. - Ну, спасибо тебе, - сухо бросил он Бергитте, натягивая кафтан.

Она снова надела плащ, потом отворила дверь, а один из гвардейцев отдал Мэту его меч с перевязью. С каких это пор Мэт стал таскать меч? Возможно, это для отвода глаз от его посоха.

Они вышли под дождь. Мэт застегнул перевязь с мечом.

- Принц Воронов? - спросила она.

- Не желаю это обсуждать.

- С какой стати?

- Потому что в ущерб себе становлюсь треклято знаменитым. Вот почему!

- Погоди, пока слава не нагонит тебя спустя несколько поколений, - ответила она, поднимая взгляд к небу и моргнув от случайно попавшей в глаз капли.

- Да ладно, пойдём выпьем, - предложил Мэт, направляясь к воротам.

- Погоди, - ответила она. - Ты разве не собирался повидать Илэйн?

- Илэйн? - переспросил Мэт. - Кровь и проклятый пепел, Бергитте. Я явился, чтобы поболтать с тобой. Почему, ты думаешь, я позволил тем гвардейцам себя поймать? Так ты хочешь выпить или нет?

Она остановилась в нерешительности. Оставив Кайлу за старшую, Бергитте официально ушла на перерыв. И она знала одну вполне приличную таверну всего в двух улицах от дворца.

- Ну ладно, - ответила она Мэту, махнула гвардейцам и повела Мэта по дождливой улице. - Но вместо эля мне придётся пить молоко или чай. Мы не знаем, скажется ли как-то выпитое Стражем на детях. - Она улыбнулась, представив, как пьяная Илэйн после спектакля будет разговаривать со своими союзниками. - Хотя, если она слегка захмелеет, то это будет отличной местью за то, что она как-то проделала со мной.

- Даже не знаю, почему ты позволила ей связать себя узами, - заявил Мэт. Улица вокруг была почти пустынной, хотя находившаяся впереди таверна выглядела гостеприимно. На улицу из её окон лился жёлтый свет.

- Меня никто не спрашивал, - ответила она. - Однако я не жалею. Ты и вправду прокрался во дворец, чтобы поболтать со мной?

Мэт пожал плечами.

- У меня есть пара вопросов.

- О чём?

Он снова нацепил свой глупый шарф, в котором, как она успела заметить, посредине зияла дыра.

- Ну, знаешь, - начал он. - О том, о сём!

Мэт был одним из немногих, кто знал, кем она являлась на самом деле. Не имеет же он в виду…

- Нет, - заявила она, оборачиваясь. - Я не желаю об этом говорить.

- Проклятый пепел, Бергитте! Мне нужна информация. Ну, давай, ради старой дружбы.

- Мы договорились держать секреты друг друга в тайне.

- Я никому не проболтался о твоих, - быстро ответил Мэт. - Но, видишь ли, есть одна проблемка.

- Что за проблемка?

- Башня Генджей.

- Никакая это не проблемка, - ответила она. - Держись от неё подальше.

- Не могу.

- Естественно, можешь. Это же треклятое здание, Мэт. Оно не может за тобой погнаться.

- Очень смешно. Слушай, можешь ты, по крайней мере, меня выслушать, за кружечкой-другой? Э… молока. Я угощаю.

Она на мгновение остановилась. Потом вздохнула.

- Треклятски верно, ты угощаешь, - пробормотала она, махнув рукой вперед. Они вошли в гостиницу, известную под названием «Великий Путешественник», в которой из-за дождя было куда больше посетителей, чем обычно. Однако владелец был другом Бергитте, и, чтобы освободить для неё место, он велел вышибале выкинуть пьяницу, уснувшего за одним из столиков.

Она одарила его в благодарность монетой, и тот кивнул в ответ уродливой головой - у него не хватало нескольких зубов, одного глаза и большей части волос. И, по сравнению с большинством посетителей, он был еще красавчиком. Заказывая выпивку, Бергитте подняла вверх два пальца. Хозяин знал, что в последнее время она пила только молоко, и Бергитте махнула Мэту, приглашая за стол.

- Не думаю, что когда-либо встречал человека безобразнее хозяина, - заявил Мэт, когда они расселись.

- Ты и прожил-то ещё недостаточно долго, - ответила она, опираясь спиной о стену и закидывая обутые в сапоги ноги на столешницу. Ей как раз хватало места, чтобы это сделать. - Если б старина Снерт был на пару лет помоложе, и если б кто-нибудь догадался пару раз сломать ему нос, то я бы о нём призадумалась. У него широкая грудь - красивая, густо поросшая курчавыми волосами, в которые так приятно запустить пальцы.

Мэт ухмыльнулся.

- Я никогда тебе не говорил, как странно пить с женщиной, которая подобным образом рассуждает о мужчинах?

Она пожала плечами.

- Итак, Генджей. Почему, во имя ушей Нормада, ты хочешь туда попасть?

- Чьих ушей? - спросил Мэт.

- Отвечай.

Мэт вздохнул, потом непринужденно взял принесённую служанкой кружку. Что характерно, он даже не попробовал шлёпнуть её по заду, хотя и проводил пристальным взглядом.

- У проклятых змей и лисиц находится мой друг, - ответил он, опустив с лица свой шарф и прикладываясь к питью.

- Брось его, Мэт. Ты не сможешь его спасти. Если он был настолько глуп, что полез в их мир, значит, он заслуживает своей участи.

- Это женщина, - ответил Мэт.

«Ага, - подумала Бергитте. - Треклятый дурак. Хоть и герой, а всё равно, дурак».

- Я не могу её бросить, - продолжил Мэт. - Я ей обязан. Кроме того, ещё один мой хороший друг полезет туда вне зависимости от того, пущу я его или нет. Я должен помочь.

- Значит, они получат всех троих, - ответила Бергитте. - Послушай, если пройдёте сквозь порталы, то будете связаны договором. С одной стороны - он защищает вас от неожиданностей, но с другой - ограничивает ваши действия. Пройдя сквозь одну из этих арок, вы не попадёте ни в одно из полезных мест.

- А если пойти иным путём? - спросил Мэт. - Ты рассказала Олверу, как открыть вход в Башню.

- Да я просто рассказывала ему сказку на ночь! Свет, я же не думала, что один из вас, полоумных, вздумает это повторить.

- Но если мы пойдём этим путём, то сможем её найти?

- Возможно, - ответила Бергитте, - но вам не удастся. Договор перестанет действовать, и Элфин и Илфин будут вправе пролить кровь. Обычно нужно беспокоиться только о ловушках с ямами и верёвками, поскольку они не смеют… - Она замолчала, уставившись в его лицо. - Так как вышло, что тебя повесили?

Он зарделся, уставившись в кружку.

- Им на этих арках нужно разместить треклятое объявление: «Ступишь внутрь, и тебя смогут треклятски повесить. Так и будет, треклятый ты идиот!»

Бергитте фыркнула. Они как-то болтали о его воспоминаниях. Ей нужно было сложить два и два.

- Если вы войдёте тем способом, то они попытаются сделать и это тоже. Если пролить кровь в их владениях, это может возыметь неожиданный эффект. Они могут попытаться переломать вам кости с помощью обвала или усыпить. И они всегда побеждают, Мэт. Это их собственный мир.

- А если смухлевать? - спросил Мэт. - Железо, музыка, огонь.

- Это не мухлёж. Это разумная предосторожность. Каждый, у кого есть хотя бы зачатки мозгов, пойдёт через башню, прихватив с собой полный набор. Но, Мэт, из тысячи вошедших - возвращается только один.

Он нерешительно помедлил, потом выудил из кармана пригоршню монет.

- Как думаешь, сколько шансов, что выпадут одни решки, если подбросить их в воздух? Один из тысячи?

- Мэт…

Он подбросил их над столом. Монетки просыпались дождём, ударившись о столешницу. Ни одна из них, подпрыгнув, не скатилась со стола на пол.

Мэт даже не посмотрел вниз на монеты. Пока они катились и подпрыгивали, останавливаясь, он смотрел ей прямо в глаза. Она взглянула на стол. Две дюжины монет. И каждая лежала портретом вверх.

- Один из тысячи очень хороший шанс, - сказал он. - Для меня.

- Проклятый пепел. Ты такой же сумасшедший, как Илэйн! Один неверный шаг - и всё. Даже ты порой промахиваешься.

- Я попытаюсь. Чтоб мне сгореть, Бергитте. Я знаю, это глупо, но я вынужден. И всё же, откуда ты столько знаешь про Башню Генджей? Ты же была внутри, не так ли?

- Была, - призналась она.

Мэт выглядел самодовольным.

- Значит, ты выбралась назад! И как тебе это удалось?

Она помедлила, потом наконец взяла свою кружку с молоком.

- Полагаю, эта легенда не дожила до сегодняшних дней?

- Я такой не знаю, - ответил Мэт.

- Я пошла к ним, чтобы попросить их спасти жизнь моему возлюбленному, - ответила она. - Это произошло после битвы у Холмов Лапойнта, где мы возглавляли восстание Бухенера.

Гайдал был тяжело ранен. Удар пришелся в голову, отчего он перестал ясно мыслить. Порой он забывал, кто я такая. Моё сердце разрывалось на части, поэтому, чтобы его исцелить, я потащила его в Башню Гейнджей.

Дата добавления: 2015-10-16