Школа лорда байрона, Фраксос 14 страница

неравенства и эксплуатации; напротив, залогом их появления служат лишь

выдержка и порядок, что царили в мирке де Дюкана, в Живре-ле-Дюк. Аполлон

вернет себе утраченную власть. А Дионис возвратится в сумрак, из которого

вышел.

...Что это? Спектакль с Аполлоном получил неожиданное толкование.

Кончис явно пытался втиснуть в одну метафору десяток разных значений, как

это делают некоторые современные поэты.

- Как-то один из слуг привел в замок девушку. Де Дюкан услышал ее смех.

Не знаю, как уж это случилось... то ли окно было открыто, то ли она

чуть-чуть выпила. Он приказал выяснить, кто посмел пригласить в его владения

любовницу из плоти и крови. Оказалось, один из шоферов. Сын автомобильной

эпохи. Де Дюкан рассчитал его и вскоре отбыл погостить в Италию.

Однажды ночью мажордом Живре-ле-Дюк почувствовал запах дыма. Выглянул.

Огонь охватил все здание за исключением одного крыла. В отсутствие хозяина

большинство слуг разбрелись по домам в соседние деревни. Кучка оставшихся

принялась таскать к бушующему пламени ведра с водой. Пробовали связаться с

pompiers {Пожарными (франц.).}, но телефонный провод кто-то перерезал. Когда

те подоспели, было уже поздно. Полотна сморщились, книги сгорели дотла,

фарфор побился и полопался, монеты расплавились, дорогие инструменты,

мебель, куклы-автоматы, включая Мирабель, превратились в золу. Остались лишь

руины, непоправимый хаос.

Меня тоже не было во Франции. Рано утром во флорентийской гостинице де

Дюкана разбудил телефонный звонок. Он немедля вернулся. Но, говорят, даже не

побывал на теплом еще пожарище. Издалека завидел, что натворил огонь, и

повернул назад. Через два дня его нашли мертвым в спальне парижского дома.

Он принял чрезмерную дозу снотворного. Слуга рассказывал, что на лице трупа

застыла сардоническая усмешка. Смотреть на нее было жутко.

Я вернулся через месяц после похорон. Мать была в Южной Америке, и

никто не сообщил мне о случившемся. Меня вызвался в нотариальную контору. Я

предположил, что мне отказаны клавикорды. Так и вышло. А кроме того... но

вы, наверное, уже догадались.

...Он помедлил, как бы давая мне время на размышление, но я не произнес

ни слова.

- Часть его состояния, весьма солидная для тогдашнего молодого

человека, что живет на средства матери. Сперва я не поверил. Я знал, что он

хорошо ко мне относится, что его чувства схожи с теми, какие дядя питает к

племяннику. Но такая сумма - и благодаря случайности! Тому, что я играл у

открытого окна. Тому, что крестьяночка слишком громко смеялась... - На

секунду-другую Кончис умолк.

- Но я обещал рассказать, какие слова де Дюкан мне оставил в придачу к

деньгам и воспоминаниям. Не прощальное письмо. Просто латинская фраза. Я так

и не смог выяснить, откуда она. Похоже, перевод какого-то греческого текста.

Ионийского или александрийского. Вот она. Utram bibis? Aquam an undam? Чем

утоляешь жажду? Водой или волною?

- Он пил из волны?

- Все мы пьем из обоих источников. Но этот вопрос он считал вечно

актуальным. Не в качестве правила. В качестве зеркала.

Я задумался; а я-то чем утоляю жажду?

- Что стало с поджигателем замка?

- Закон покарал его.

- И вы остались в Париже?

- Его городской дом теперь принадлежит мне. Музыкальные инструменты я

перевез в собственную овернскую усадьбу.

- Вы узнали, откуда у него было столько денег?

- Он владел крупными поместьями в Бельгии. Вкладывал средства во

французские и немецкие предприятия. Но львиная доля его состояния была

вложена в конголезскую экономику. Живре-ле-Дюк, как и Парфенон, возводился

под знаком черноты.

- Бурани - тоже?

- Если я отвечу "да", вы сразу откланяетесь?

- Нет.

- Тогда вы не имеете права задавать этот вопрос.

Улыбнулся, словно прося не принимать его слишком всерьез; поднялся,

намекая, что беседа окончена.

- Конверт захватите.

Проводил меня в мою комнату, зажег лампу, пожелал спокойной ночи. Но в

дверях собственной спальни обернулся и посмотрел на меня. Лицо его на миг

омрачилось сомнением, взгляд снова стал недоверчив.

- Водой или волною?

И ушел.

Я ждал. Подошел к окну. Сел на кровать. Лег. Опять подошел к окну.

Наконец взялся за брошюры. Обе на французском, первая раньше явно была сшита

скрепками: на листах виднелись дырочки и пятна ржавчины.

ОБЩЕСТВО "РАЗУМНАЯ ИНИЦИАТИВА"

Мы, врачи и студенты медицинских факультетов университетов Франции,

заявляем о своем убеждении в том, что:

1. Разум является единственным двигателем общественного прогресса.

2. Главная задача науки - искоренять неразумное, в какой бы форме оно

ни выступало, во внутренней и международной политике.

3. Приверженность разуму выше приверженности нравственным принципам -

семейным, сословным, государственным, национальным и религиозным.

4. Пределы разумного определены лишь человеческими возможностями; все

остальные ограничения - проявления неразумного.

5. Цивилизация не может быть совершеннее, чем каждое из составляющих ее

государств в отдельности; государство не может быть совершеннее, чем каждый

его гражданин в отдельности.

6. Обязанность всех, кто согласен с этими положениями - вступить в

общество "Разумная инициатива".

-----------------------------------------------------------------------

Членом общества считается всякий, кто подпишет нижеследующую присягу.

1. Обязуюсь жертвовать десятую часть годового дохода обществу "Разумная

инициатива" для скорейшего достижения его целей.

2. Обязуюсь неукоснительно руководствоваться требованиями разума на

протяжении всей моей жизни.

3. Я не подчинюсь неразумному ни при каких обстоятельствах; перед лицом

его не буду нем и пассивен.

4. Я сознаю, что врачи - авангард человечества. Я не устану исследовать

собственную физиологию и психологию и поступать в строгом соответствии с

результатами этих исследований.

5. Торжественно клянусь чтить разум превыше всего.

-----------------------------------------------------------------------

Братья и сестры по уделу человеческому, призываем вас вместе с нами

бороться с силами неразумного, развязавшими все кровопролития последних лет.

Пусть наше Общество приобретает все большее влияние вопреки козням политиков

и клерикалов. Наступит день, когда Общество займет ключевое место в истории

человечества. Пока не поздно, вступайте в него. Будьте в первых рядах тех,

кто распознал, кто сплотился, кто борется!

Поперек последнего абзаца выцветшими чернилами было нацарапано: Merde

{Дерьмо (франц.).}.

И текст и комментарий с расстояния в тридцать лет казались

сентиментальными, словно мальчишеская потасовка в преддверии ядерного

взрыва. К середине века мы в равной мере устали от белой святости и черных

богохульств, от высоких парений и вонючих испарений; спасение заключалось не

в них. Слова утратили власть над добром и злом; подобно туману, они

окутывали энергичную реальность, извращали, сбивали с пути, выхолащивали;

однако после Гитлера и Хиросимы стало хотя бы очевидно, что это просто

туман, шаткая надстройка.

Вслушавшись в тишину дома и ночи за окнами, я открыл вторую,

переплетенную, брошюру. И опять пожелтевшая бумага, старомодный шрифт

засвидетельствовали, что передо мною и вправду издание довоенных времен.

Дата добавления: 2015-10-16