Эпилог Конец радуги

Сколько оттенков у грецкого ореха? Какого цвета здоровая печень? Как можно описать цвет клубники покупателю, который живет на другом конце земли? В какой цвет вы хотите покрасить машину? А свою шевелюру? Работая над этой книгой, я поняла, насколько тяжело описать цвет. А потому под занавес решила встретиться с кем-то, кто разрабатывает систему, описывающую цвета. И такой человек нашелся. Это Лоренс Герберт, владелец компании «Пантон», его еще иногда называют Королем Красок. Мечта Лоренса – унифицировать систему обозначения цветов, чтобы можно было позвонить поставщику краски в Калифорнии из Акапулько, сообщить ему название цвета и получить именно тот оттенок, который хотелось.

Цвет охры зависит от того, где ее добыли, индиго способен давать дюжину различных оттенков и полутонов, поэтому красильщики, использовавшие натуральные красители, никогда не могли предвидеть результат, слишком уж много факторов и случайностей влияли на ход процесса. Но для Герберта и его коллег цвет – величина точная. Для начала они выделили пятнадцать основных цветов, а затем постепенно дошли до тысячи оттенков. Стандарты, разработанные компанией, используют, чтобы выбрать краски для реставрационных работ, определить цвета национальных флагов, измерить цветность драгоценных камней и для многих других целей.

– Мы разработали шкалу, по которой можно определять содержание жировой ткани в печени по ее цвету перед трансплантацией. Раньше врачи делали это на глазок, а наши методы точны, и поэтому органы лучше приживаются.

Заказы порой поступают очень странные. Так, однажды Герберту прислали двадцать золотых рыбок, которых так ценят в Азии.

– Я посадил каждую в свой маленький аквариум и двигал их до тех пор, пока не получил градацию оттенков.

Эта история напомнила мне о том, что канадские эскимосы различают тридцать оттенков снега, а в Монголии существует около трехсот слов, обозначающих масть лошадей.

– Но мы теперь больше не даем цветам названий. Скорее наоборот. Следующим шагом станет полный отказ от названий и переход к номерам.

Я поняла, что испытал Джон Ките, у которого Ньютон своими дерзкими заявлениями украл магию радуги.

– Но ведь это же история! – запротестовала я, вспомнив о том, что за названиями часто скрываются целые романы о путешествиях и открытиях.

– Верно. Однако мы живем в эпоху, когда правит наука. Компьютерам не нужны имена, им нужны двоичные коды.

Сегодня мы можем красить наши дома, машины и одежду в те цвета, которые выберем сами, подчиняясь разве что моде, которая диктует, какой оттенок предпочтительнее в следующем сезоне. Неудивительно, что нам не нужны лишний раз напоминания об истории цветов. Хорошенько поразмыслив, я даже могла согласиться с Гербертом, но в душе радовалась, что познакомилась с ним уже в конце своих изысканий и успела до того, как цвета утратят имена, совершить путешествие по радуге, полное поэтических сравнений и приблизительных величин.

Когда я уже почти закончила в первом приближении эту книгу, мне позвонил приятель из Нью-Йорка. Он взволнованно сообщил, что по телевизору только что бегущей строкой передали, якобы ученые выяснили, какого цвета Вселенная. Разумеется, я поинтересовалась, ну и какого же, но мой друг не запомнил. Мы еще некоторое время болтали о том о сем, и тут новость повторили, и он радостно сообщил, что ученые из Института Джонса Хопкинса заявили: Вселенная имеет бледно-зеленый цвет. Я понятия не имела, что это значит и чем это нам грозит, но поняла, что мое путешествие не закончилось и существует еще целый мир, да что там, целая вселенная историй о цвете, которые нам предстоит открыть.

^[1] Миланская чеканная монета.

^[2] Перевод Н. Минского и О. Чюминой. Цитируется по: Библиотека великих писателей, т. IV. СПб., 1903, с. 244.

Дата добавления: 2015-10-16