Странный сталинский объект на озере Лама

По жидовскому описанию жизни все репрессированные в сталинскую эпоху и их потомки должны Сталина ненавидеть. Ан, нет, не все. Более того, лучшие люди только благодаря тому, что прошли через особые лагеря, Сталина поняли.

Странность, помогающая вырваться из братской могилы, приготавляемой нам жидами.

В этой главе попытаюсь понять сам, а заодно облегчить догадку другим, почему самые глубокое понимание Сталина являют люди из числа репрессированных — или их потомки.

Платить, что и говорить, надо за всё.

Речь идёт, конечно, о духовной жизни, но обильный притчевый материал обнаруживается и в материальной тоже. Подобие облегчает если не познание, то хотя бы обсуждение.

Молодой человек начинает подступаться к аналогу этого сектора духовного ведения в магазинах. Просто так товар не отдают. Надо платить. Знание о «законе цены» молодой человек углубляет в постели с очередной «любящей» его женщиной. Или с женой.

Но главные открытия ждут изыскателя в духовном мире. За освоение стихии земля надо «заплатить» лишениями экспедиций. Иной возможности «приобрести» ведение нет. И так со всеми стихиями. Всякое ведение даётся только опытом: постигаются только после расплаты — и получения «товара». Вернее, хабара.

Хабар — одно из любимых слов Пришвина и означает оно «весть». Пришвин добыл это слово в Азии, куда он бежал по той жизни, с большим трудом. Впоследствии, когда встречался со знакомыми, спрашивал: «Хабар бар? (вести есть?)».

Слово «хабар» (КБР) однокоренное слову «Рубка» — так называли Сталина архангельские волхвы на соборах в деревне Пожарища, куда Сталин, тогда ещё Коба, приезжал в период сольвычегодской ссылки 1909 – 1911 годов. Корень КБР даёт такие слова как «бирюк» (волк-одиночка), ак беру (белый-священный волк или белая волчица), акбар (великий, святой); к сожалению, забыл тот сибирский язык, в котором этот корень даёт слово со значением «жертва», скорее всего эвенкийский или юкагирский. В книге «Сталин: Культ Девы» показано, что КБР — это и «великий посвящённый» и «ученик». Итак, КБР — великий, жертва, святой, волк-одиночка, священный волк, великий посвящённый, Сталин, весть. Всё сходится.

Сталкер у Стругацких из Зоны выносит не товар, а именно хабар — но слово это они никак не расшифровывают. Но, что и говорить, здорово у них получилось: сталкер (СЛТ-КР — «идущий к СЛТ») ценить может только добытую из священного мира весть (хабар). Впрочем, нормально: ни один человек не может совсем без истины.

Итак, человек отдал за хабар часть своей жизни, заплатил отказом от пустопорожних «общечеловеческих ценностей», отказом от так называемых удовольствий — и обрёл мудрость вечности. В частности, понял закон цены, без которой хабар не обрести.

За прохождение Врат на Воргу тоже надо заплатить. Как уже было сказано, за освоение стихии земля надо заплатить лишениями экспедиций. Отказаться от бытовых удобств. Иного пути нет. «Аскет» — слово однокоренное «скитаться». Сталин много скитался, а те, кто не скитался — не смогли написать о Рубке ничего путного.

Словом, ведающий — это тот, кто потенциально доступные ему «общечеловеческие ценности» выменял на вечные. На Силу. Которая от ступени к ступени всё возрастает.

Овладению Силой (ведением Цели: ощущением золотого света и следовании к Победе) препятствуют страсти. Страсть оправдывают, оправдания подпирают инвалидными костылями лести. Лесть шибздикам (не героям) приятна. Попавшись на крючок лести, становятся рабами льстеца-поработителя. Смешно: всякий льстящий непременно над жертвой насмехается — внутренне.

К страстям относится и страх смерти. Пока боишься смерти, ведение не дастся. Одоление страха смерти с последующими поступками в золотом свете — это «пятёрка».

Освобождение от страха смерти и вообще страха процесс затратный. Даже при интенсивном «обучении» требуются годы.

То, что не мгновения, не часы, и не дни, а годы, станет ясно из примеров.

Средний срок пребывания в Войну на фронте (до ранения) ограничен днями. Могу ошибаться, но что-то вроде двух дней. В Великую Отечественную средний срок жизни лётчика с торпедоносца — 3,8 вылета. Этого срока не достаточно, чтобы обрести мудрость — фронтовиков видал немало, сотни, но никто из них, увы, волхвом-«пятёркой» не стал. Впрочем, из числа выживших фронтовиков я и «тройки»-то не встречал.

По жизни встретить можно немало прошедших реанимации от бандитского ножа или пули — но и из этого контингента ни один из мною встреченных мудростью не владеет.

На грани смерти, чтобы пройти «пятёрку», надо находиться дольше.

Однако овладевшие есть. Какие условия тому способствовали?

Ближе всего собственный опыт. От страха смерти я освободился ценой пары сотен сердечных приступов. Очень помог один врач. Больничная палата, ночь, меня колотит, привели дежурного врача. Эдакого правоверного госхристианина. Он проповедовать начал, возможно, готовил к смерти. А я ему высказал некое сомнение о христианстве, в частности, о его православии. Тогда он с чисто инквизиторской наглостью развалился напротив меня на стуле, и стал надо мной издеваться. Среди прочего стал изуверски описывать, как я умру: дескать, во время одного из приступов сердце остановится, удушие, мучительная агония — и алес. Если не в этот приступ, то в какой-нибудь следующий непременно. Вот такой «добрый доктор».

Но он мне помог — хотя вряд ли хотел.

После этого сеанса «небесной любви» я во время приступов перестал болеть, а стал умирать. В смысле, прислушиваясь к прерывающимся ударам сердца, ждать последнего. Как опрокинусь, сразу картинка возникала: вот-вот сердце остановится. Страшно было.

А потом бояться надоело.

Приелось.

Количество перешло в качество.

На это освобождение ушло уж никак не меньше двух, а то и трёх лет.

Не всякий способный преклониться перед Сталиным освободился от страха смерти, но всякий, кто действительно освободился, а не понтит, Сталина понимает.

Из известных мне понимающих освобождался кто как.

Одних неделями пытали бандиты с перспективой закопать в лесу. Другой на охоте на медведя оказался временно парализован и, лёжа один в лесу, не мог по несколько суток двинуться (условия для прощания с жизнью, согласитесь, вполне подходящие). Третьи пускались в безумные авантюры по добыче какой-то травы в северных морях на допотопных лодках, без опыта хождения по морю. Ещё кто-то терялся на Севере в тайге.

Пути разные, результат (освобождение от страха смерти) один. Но это не просто экстремальщики. Встречал немало экстремалов, кто не понимает ни шиша. Да и я не экстремальщик — от страха смерти освободился, валяясь с приступами, и поминая всяческими нехорошими словами «доброго доктора».

Один очень умный читатель, сын крупного разведчика, высказал мнение, что я не прав, когда говорю, что я не экстремальщик. Дескать, всё с точностью до наоборот. Уж если кто экстремальщик, так это Меняйлов. Всякий раз, отправляясь на очередную обустроенную Сталиным аномальную зону, Меняйлов знает, что предстоит ломка, ведущая к смене мировоззрения. Ломка сильная, иной раз выползает на четырёх костях. Высшая форма экстремального «туризма». А что там парашютисты или горнолыжники, так и не понявшие Сталина? Ломки нет, всего лишь адреналин и удовольствие. Образ жизни — всего лишь.

Пусть этот читатель прав. Но всё-таки я не экстремальщик, во всяком случае, в привычном смысле этого слова. Я просто работаю. А уж если для достижения результата требуется экстрим, так я бы его обошёл, если бы обходной путь был. С детства меня отец, вулканолог и перворазрядник по альпинизму, учил: умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт. Но он был вулканолог, а первый разряд по альпинизму результат побочный. Стал бы и мастером, но таких высоких вулканов в природе нет.

У Михаила Булгакова Иешуа говорит, что главный из человеческих пороков — это трусость. Это не совсем верно. Главных человеческих пороков — двенадцать. Соответственно, становление Личности можно рассмотреть не только как двенадцать подвигов Геракла, но и как этих двенадцати главных пороков преодоление.

И всемирную историю тоже можно рассмотреть, как череду двенадцати частных побед, совершаемых участниками эстафеты духа. Во времена Сталина была эпоха «пятёрки», трусость на «пятёрке» — главный порок, так что в каком-то смысле Иешуа прав. Отчасти. В каком-то смысле. Булгаковский Иешуа, а каком-то смысле, современник Сталина.

Итак, чтобы освободить участника эстафеты духа от страха смерти, мало его предрасположенности, ему необходимо попасть на границу со смертью — и главное пребывать на ней достаточно длительное время.

Прежде чем мы как следует гульнём в одной умозрительной концепции, определимся с оправданностью некоторых ситуаций, в которых допустимо обрекать другого человека на смерть. Возьмём разведку боем. Допустим, неясно можно ли посылать в бой дивизию: нет ли ловушки, обустроенной противником заранее. Пошлёшь разом всю дивизию — могут в ловушке перебить всех, а толку не будет. Поэтому в разведку боем выявить скрытые огневые точки противника отправляют роту (сто человек). Высока вероятность, что их, если ловушка всё-таки есть, перебьют почти всех. На верную смерть посылаешь. А рядом очередной Вайнштейн кривляется с обычной песней о ценности каждой человеческой слезинки — и руки потирает характерным движением жулика и вора, от действий которых погибает больше, чем от штыков.

Итак, посылать или не посылать? Нравственно или безнравственно? Оправдано или не оправдано?

Однако, посылая почти на верную смерть сотню, спасаешь тысячи. Оправдано? По мне, так оправдано. И сам бы и послал, и сам пошёл бы, если бы послали.

Жизнь — это всегда выбор между двумя плохими решениями. Не между плохим и хорошим, а между двумя плохими — иначе вообще бы не было на земле зла.

Возьмём ещё один знакомый пример. Вы в лодке кормчий, с вами десять человек ваших детей, начинается шторм, лодка перегружена, чтобы спастись хотя бы некоторым, надо одного выбросить за борт. Сами выброситься не можете, потому что только вы способны лодкой управлять. Что делать: выбрасывать или нет? Южане обычно начинают стенать: ах, пусть будет, что будет, убивать ребёнка, тем более своего — плохо. Дескать, на всё воля Божья, не выброшу. Дескать, я не убийца. Дескать, гуманист. Убийца ты, гуманист. Сволочь, убийца. Не кривляйся.

У северян всё мужественней: выброшу.

Оба варианта плохие.

В первом случае погибнет один ребёнок, в другом — десять. Но третьего не дано. (Вернее, третий вариант есть: выбросить пятерых, хотя достаточно и одного — но этот вариант уж совсем из области патологии, поэтому рассматривать его не будем.) Итак, деятельность всякого Кормчего, даже Великого Кормчего — это всегда выбор между двумя плохими вариантами. Кто этого не понял, пока ещё не выбрался из братской могилы жидовских дурилок.

Сделаем следующий шаг. Без гения великую Войну не выиграть. В той же Великой Отечественной речь шла об уничтожении нескольких «неполноценных» с точки зрения копрофила Гитлера народов. Сколько жизней из спасаемых народов оправданно отдать за явление гения, который выиграет войну? Из 160-миллионного народа?

Миллион?

Два?

Десять?

Сто?

На оправданность миллиона согласны все. Но почему не десяти? Или не ста? Можете ругать меня сколько хотите, я согласен на сто. И даже на сто пятьдесят. Сто шестьдесят потерять хуже, чем для выживания десяти пожертвовать ста пятьюдесятью.

Согласно «закону цены» за гения надо заплатить — и никуда от этого не деться.

Врача хочется допустить к хирургической операции только опытного, у неопытных под ножом, бывает, гибнут — но опытный непременно должен пройти через опыт неопытного.

И ещё. Всесильных людей нет. Даже Сталин был ограничен в своих возможностях. Например, он не мог отменить законы гравитации. А ещё он никакими усилиями и затратами не мог превратить жида в личность. И даже поджидающего далеко не всякого. А раз так, то Сталин никак не мог добиться того, чтобы в ОГПУ работали только мудрые, волхвы. Необходимого числа мудрых просто не было. А жидва, испытывая ненависть к неугодникам, непременно всякими правдами и неправдами отправляла их в ГУЛАГ. Без карательных органов Сталин обойтись не мог: ни одно из государств не в состоянии обойтись без системы, которая бы ограничивали порочные наклонности народа.

Иными словами, необходимость системы ограничения ярких форм порока (убийства, наркобизнес и т. п.) при поджидающих работниках ОГПУ непременно порождала поток неугодников, порой безвинных, отправляемых в ГУЛАГ. Сталин не мог физически отследить справедливость всех приговоров. Многих Сталин спас из лагеря (об этом сказано в сотнях мемуаров, достаточно было талантливому человеку, не жиду, поручиться за осуждённого — и Сталин отдавал приказ об освобождении), но всех не мог. Но Сталин мог таким образом повлиять на обустройство ГУЛАГа, чтобы они приобрели черты инициатических зон (для неугодников). Например, повлиять тем, чтобы поперёк экономической целесообразности переместить зоны в условия крайнего Севера.

Кстати, демократоры сделали противоположное Сталину: зоны они переместили южнее, объясняя это экономической целесообразностью.

Красивое решение принял Сталин. Красивое и гениальное. С наслаждением созерцать и учиться мудрости.

Итак, гулять — так гулять! Поставим-ка перед собой зверскую умозрительную задачу: создание идеальной «зоны смерти» (в зоне смерти у неугодника происходит освобождение от страха смерти) для «воспитания» гения.

Гражданская война, например. Очень неплохая зона. Жаль только не за Полярным кругом.

А можно и более щадящую «зону» создать — скажем, лагерь. Предположим, в системе ГУЛАГ. Преимущество не только в многократно меньших потерях, но и в том, что за Полярным кругом. Во-первых, снег и холод. Во-вторых, земля Гиперборейская. Таймыр — идеальное место. В-третьих, трупы в вечной мерзлоте не гниют. Человек уж сколько лет как кончился, а труп его как новенький. Смахнул верхний слой земли — и ту уже почти в условиях фронта. Привыкай к виду смерти. Смотри — и жди, когда бояться смерти приестся. Жди, когда количество перейдёт в качество, и поминай нехорошими словами «доброго доктора». Для будущего гения — раздолье. Праздник души. Мучаться будет поначалу, конечно. Но это нужно не только нам, но и самому мученику — чтобы встретиться с возлюбленной в вечности на Великой Свадьбе. Пусть мучается. А мы ему потом памятник поставим.

Кстати, от вида трупов будущий гений будет мучаться побольше других: всякий шаман прежде всего намного более тонко чувствующая натура, чем неспособные.

Итак, создаём идеальный лагерь.

А может не надо и создавать? В том смысле, что уже был создан? Гением, например? То есть Сталиным?

Остаётся только насладиться созерцанием мысли гроссмейстерского уровня.

Но насладиться можно только понимая гения Цель.

На Таймыре, на берегу озера Лама, относительно недалеко от Шайтан-горы, вокруг которой, как я уже описывал, видел вместе со спутниками семь гигантских веером расходящихся лучей, и вокруг которой стоят древние идолы, обнаруживается совершенно экономически бессмысленное учреждение — сталинский лагерь. Экономическая бессмысленность — верный признак, что это заведение, как и вся «Мёртвая дорога», которая по сути ведёт к Шайтан-горе, носило не экономический, а духовный характер.

Исследователи удивляются: а зачем на Таймыр ради нескольких тонн никеля надо было сгонять в десять раз больше народа, чем требовали производственные интересы? Если цель — уничтожение инакомыслящих, то уничтожить их можно было и на месте, в подвале Лубянки, например, пустить пулю в затылок. Однако ж не уничтожили. Значит, цель была — не уничтожение.

Изолировать? Изолировать можно было много дешевле, устроив лагеря много южнее. Не изолировать хотели.

Да и чем занимались заключённые на Ламе? Следов производственной деятельности на территории нет, архивов тоже. Но по воспоминаниям известно, что лагерники вели странный образ жизни. Им предписывалось самим сбиваться в группы (подобное к подобному?) человек по десять, и, снабдив продуктами, их без охраны, распускали по Путорана. Ещё раз напомню, всё это происходило в местах, в которых я совершил, возможно, самое сильное свое открытие — выявил Цель.

И не я один — Йонас Герви тоже. Об этом учёном мало кто знает, хотя он, кажется, академик или членкор. Последователей всего лишь человек двести. Увы, снесло его в сторону с его генераторами, но сердцевина его учения здоровая — учение о Паре. И опять то же самое место — подножие Шайтан-горы. (На самом деле он указывал на соседнюю гору — Меру, но так действие Шайтан-горы, ясно, не ограничивается одними только склонами.) Своё открытие Герви сделал уже после смерти Сталина.

В условиях сталинского лагеря на Ламе (оконечность «Мёртвой дороги») неугодники получали сказочно благоприятные условия для одоления «пятёрки», а главное постижения Цели, а вот некрофилы, предатели Прародины и Цели, наоборот, из-за собственной гнилости не могли не впасть в депрессию и погибнуть. Мало известно об этом лагере, документы таинственным образом исчезли, известно разве то, что отправленная сюда группа прибалтов погибла вся. Кто, может, и удивляется, а для меня естественно: как было расписано в «Теории стаи» неугодники из прибалтийских народов ушли в Россию и ассимилировали ещё в XV веке, я об этом писал в «Теории стаи», оставшиеся скорее сдохнут, чем согласятся понять сокровенные тайны мироздания.

Меня очень прикололи опубликованные воспоминания одной кулачки из Астраханской области сосланной в Новый Порт (Ямал). Она вспоминает, что их высадили, и она с детьми так бедствовала, так бедствовала, так голодала, что даже пришлось идти работать на рыбзавод. Тут всё и наладилось. Удивительно, правда? Что наладилось, имею ввиду. А психология сосланных какова, а? Уж лучше с голоду с детьми сдохнуть, чем пойти работать в условиях Войны.

Известен и такой случай. Шёл в тот лагерь конвой с высокорелигиозными мусульманами. Над ними украинцы-конвоиры издевались так: есть давали одну свинину. Мусульмане отказывались — и часть умерли. Примечательно, что за это издевательство командира охранной команды из украинцев осудили и отправили, как говорят, в тот же лагерь.

К сожалению, о последующей судьбе этих высокорелигиозных мусульман, как и о послевоенных занятиях немецкого первосвященника Бормана, ничего не известно — вернее, намеренно сокрыто. И даже кем, Сталиным или предателями Прародины, неизвестно.

Выводы делать вам самим.

Вообще-то смысл лагеря вполне ясен: на Ламу в условия полного творчества собрали деятелей новых религий, которые позиционировали себя высокорелигиозными. Понятно, что этот контингент состоит, с одной стороны, из понторезов и захребетников, а с другой стороны — минимум из «троек», ведь «тройка» и в рамках новых религий вполне доступна. Сталин последних хотел поднять до «четвёрки» (Природа и свобода перемещения) и, если возможно, до «пятёрки». И чтобы Цель, наконец, осознали.

Эта глава всего лишь о том, что за всё надо платить, выбор всегда стоит не между плохим и хорошим вариантами, а между двумя плохими, путь к Победе всё равно пролегает от поражения к поражению. Сталин в ситуации с лагерями нашёл гениальное решение — плохое. Но честь и слава тебе, Предречённый, за это решение от меня, внука репрессированного.

Проблема таланта — «единичка»

Обычно, талант для электората определяют так: способность к деятельности, по результатам которой обладатель таланта намного превосходит других. Проще говоря: что получается лучше, чем у других, и вообще лучшая твоя способность и есть талант.

Это определение, внушённое быдлу, толпарь полагает, что мысль эта — их собственная, но откуда у электората в голове что своё?

Ясно, что истина верованиям быдла противоположна.

Дадим противоположное определение: талант — это то занятие, которое искореняет в человеке главное в нём несовершенство, препятствующее достижению СЛТ.

Талант — это то, к чему человек менее всего способен.

Ещё в первой своей профессиональной книге «Катарсис: Подноготная любви» (1997) я тему таланта затрагивал. Рассказал со многими подробностями как я искал свой. А дело в 90-м было так. Тогда я уже года два с половиной был в церкви. Всё время уделял изучению богословия, тратил время на переводы всякой богословской мути. При этом, однако, был вынужден от руки переписывать при переводах цитаты из Евангелия — компьютеры ещё не были в ходу. Таким способом переписал Евангелие раз, наверное, шесть-восемь. Однажды обратил внимание на цитату, в которой говорилось о талантах, число которых при верном ими пользовании умножается. Тут я забегал по всяким разным богословам с вопросом, как те искали свой талант.

На меня все смотрели тупым взором, не понимая о чём это я. Относились даже враждебно. К счастью, тогда я всё-таки получил единственно ценную наводку за все долгие годы пребывания в христианстве. Преподаватель обычной и пророческой истории Ростислав Волкославский, дай бог ему сил выбраться из болота христианства, рассказал, что в общине, в которой он начинал, пастор составил список паствы и против каждой фамилии написал талант (в быдляцком понимании смысла слова, то есть на самом деле, не талант, а соблазн), которым данный человек обладал. Перечислил всё, что можно, включая даже умение писать письма. Дескать, сидит христианин в тюрьме, а его надо время от времени ободрять — хотя бы письмо написать.

Почему-то это «умение писать письма» меня очень прикололо. Как представишь, что в этом твоё предназначение, и всю жизнь тебе эти письма писать и писать и писать — тоска охватывала. Серая такая, безысходная, душная.

Я, конечно, не прав, не правильное это отношение, просто пишу как было.

После Волкославского решил, наконец, в молитве обратиться к богу, с вопросом, что у меня за талант. Ответа не получал. По счастью, сообразил, что ответ могу не получать из-за того, что готов следовать интересному занятию, а такой мутью, как писать письма уголовникам с крестом на шее, не хочу. Уж лучше в кондукторы пойти, или в ассенизаторы. Тут я стал ломать себя. В том смысле ломать, что убеждал себя, что надо последовать тому ответу, который получу, даже если окажется, что мой талант именно писать письма. Само собой, доломал. И в тот же день получил ответ: на молитве был голос, что надо писать, стать писателем. В «Подноготной любви» я сочно описал моё изумление — уж кем-кем, а писателем я себя никак не мог помыслить: переэкзаменовка по русскому языку после девятого класса, за весь школьный период за сочинение только раз получил «четыре», остальное — «три» или твёрдое «два», были и «единицы», родители не филологи, художественную литературу до сих пор читаю с тем же чувством, с которым глотают горькие пилюли.

Но ответ есть ответ, в тот же день сел писать, радуясь, что писать не письма. Шестнадцать лет прошло — о результатах вам судить. Революционных открытий, все говорят, в книгах моих не меряно. Ни с каким автором даже сравнить не могут.

С сегодняшнего дня, как только сформулировал небыдляцкое определение таланта, понимаю, что писательство выправляло тот внутренний мой дефект, из-за которого для меня явление не существует, пока я его не проговорю. Видимо, это было главное для меня препятствие на Пути к СЛТ. Вернее, так: то была «единичка».

А ведь всё понятно, понятней некуда. Нет смысла лечить мозоли на ноге, если в груди кровоточит огнестрельная рана. Кой чёрт развивать то, что и так хорошо, и делать на этом карьеру — если остаёшься марионеткой из-за какого-то дефекта. Надо слабое звено ремонтировать. Но люди своих дефектов не видят. Соринку в чужом глазу видят, а в собственном и бревна не замечают. Указание на талант нужно получать извне. Наилучший источник — не люди. Одни называют этот источник Богом, другие — тонкими энергиями, я — Кругом Героев. Более того, талант, скорее всего, если не самое неприятное занятие из всех, то что-то к этому близкое.

Сами понимаете, что таких талантов мы вокруг не встречаем. Паства, пасторы и доктора богословия не единственные, на кого на теме таланта нападает снулость до степени предельной тупости. Десять лет назад вышло первое издание «Подноготной любви» и с тех пор я получил несчётное число писем. Как думаете, было ли в этих часто многостраничных опусах хоть слово о таланте? Правильно, ни слова. Усреднённое содержание такое: два года назад я сильно влюбилась, с тех пор у меня было очень много мужчин, но ни с одним я не получаю удовольствие, помогите мне пожалуйста.

Слона, как говорится, и не приметили. Ни одного человека за десять лет! А ведь первые тиражи были громадные. Зачем пишу, если главное читателя не интересует, а перечитывают только эротические прибамбасы, которые добавлены, чтобы читалось? Вот и получается, для себя пишу…

Но, может быть, после этой книги, в которой впервые в литературе, возможно, поднимается тема СЛТ и рассматривается градация целей от Великой, до той, выполнять которую можно уже сегодня, положение изменится?

Ну, раз уж книга о Сталине, то признаюсь, что мне не известно на чём ломал себя Сталин. Но предполагаю, что, возможно, это была пропагандистская работа. В самом деле, сильный поэт вдруг бросает писать стихи, которые у него великолепными получались сами собой, и идёт в люди нести весть о камском обществе, упрощённый вариант которого называли одно время коммунистическим. Пойдите, попробуйте проповедовать о человеке-каме марионеткам, пропитанным жидовской психологией, к тому же нововерам — от смотрящих на тебя глаз снулой рыбы проблеваться потянет на раз. В восемнадцать примерно лет пошёл.

Не всё, что противно или не получается — талант. У человека много чего не получается и много чего противно. Талант открывается только на молитве.

Тут — первый экзамен на искренность: получил ответ или не получил.

Тема сокровенного желания из «Сталкера».

Дело не в голосах: какие на хрен голоса, если и так свой талант знаешь?

Дата добавления: 2015-10-16