Глава 7. На следующий день Лайза появилась на работе совершенно другой: прилизанной снаружи

На следующий день Лайза появилась на работе совершенно другой: прилизанной снаружи, но взъерошенной внутри. Новые чулки (старые, как и нижнее белье, отправились в барабан стиральной машины), каблук еще выше, идеально сидящий по фигуре пиджак, расклешенная юбка и предостерегающая улыбка хищной кошки на лице.

Директор, взглянув на подчиненную, как-то странно закашлялся, пригладил редкие песочного цвета волосы и принялся объяснять незапланированный вызов:

- Тут новый заказ, срочный. Отложи пока вчерашнюю работу. Мисс Белланж просит набросать ей эскиз спальни, почитай ее пожелания, посмотри, что можно сделать.

Лайза кивнула, подхватила папку и выплыла из кабинета; директор проводил двенадцати сантиметровые шпильки удивленным взглядом.

Рабочее место встретило пустой чашкой кофе, потухшим монитором и кипой бумаг. Лайза сдвинула их в сторону, включила компьютер, отложила папку и достала из сумки найденную утром под подушкой книгу "Триста позиций для гурманов Любви", где красным маркером чьей-то заботливой рукой были вычеркнуты три из них. Схематично изображенная пара у стены, мальчик и девочка в классическом исполнении на кровати, а так же рисунок человечков в ванной. Рядом с последней картинкой стояла приписка: "Не окончено. Повторить".

И почему он всегда ведет в этой игре?

Этот вопрос занимал Лайзу с самого утра. За завтраком при поедании булочки с маком, в машине по дороге на работу, а теперь и здесь. Чейзер приходит, когда ему вздумается, говорит, что хочет, и делает то, что считает нужным, не спрашивая ничьего разрешения. Не просто доминант - стратег, умник и наглец. Король, рассекающей по шахматной доске вокруг понравившейся пешки, ласковый тиран, привыкший к подчинению. Если так пойдет и дальше, Лайза сдаст все позиции - просто не сможет ему противостоять, вот только это будет вынужденная капитуляция, а не собственное взвешенное и продуманное решение.

Не пойдет. Пора бы изменить ход игры. Вот только как стать Королевой и низвести Короля до пешки хотя бы временно? Тут требуется хорошенько подумать и сделать шаг не по прямой, как того ожидают, а в сторону...

В сумочке зазвонил телефон, на экране высветилось имя Элли. Лайза нажала на кнопку с нарисованной зеленой трубкой.

- Привет!

- Эй! - радостно закричали на том конце. - Взяла наконец! А я ведь тебе вечером звонила, хотела спросить, как дела, но ты не ответила.

Лайза смутно припомнила, что сквозь дрему в гостиной действительно прорывались трели сотового, но дойти до сумочки не хватило ни сил, ни желания.

- У меня все отлично, как сама?

- Хорошо. Слушай, может, сходим сегодня куда-нибудь? Посидим в кафе, пообщаемся? Или ко мне приходи.

Пальцы скользили по страницам "трехсот позиций" - глаза автоматически выхватывали то одну необычную позу, то другую. И у кого только столько фантазии? А через секунду взгляд неожиданно наткнулся на краешек бумажной записки. Лайза прижала сотовый ухом к плечу и развернула листок.

"Захочешь что-нибудь попробовать, знаешь, где меня найти".

Вот гад! Ну, она отомстит. Вот обязательно что-нибудь придумает! Из трубки продолжали литься радостные трели:

- Сегодня вечером Рен уходит, он собирается посидеть в каком-то баре с коллегами, вот и мы могли бы...

- С коллегами?

- Да.

- А с какими именно?

- Ну... не знаю точно.

- Как думаешь, Мак там будет?

Элли на секунду замешкалась, затем с улыбкой в голосе ответила:

- Наверное. По крайней мере, я так поняла, что будет.

Лайза уперлась невидящим взглядом в стену; в голове мелькнула сумасшедшая идея.

- Не, родная, я сегодня не смогу - занята. Давай на выходных или на следующей неделе. Как ты, сможешь?

Подруга согласилась, высказала сожаление, что встречу придется отложить, пообещала перезвонить и дала отбой.

Лайза, прищурив глаза, в третий раз перечитывала прямолинейный текст записки.

Значит, он только о сексе и думает... Интересно, с таким вообще может быть что-то глубже? Настоящие чувства, взаимные интересы, полноценная жизнь? Или действительно один лишь голый "трах"?

Последнее звучало непрезентабельно.

Нет, придется в какой-то момент сказать Маку "нет" и посмотреть, что будет: уйдет, значит, туда и дорога; останется и начнет вести себя иначе, тогда появится и шанс.

Сотовый отправился в сумочку, рабочая папка раскрылась на первой странице. Вчитываясь в пожелания заказчицы, Лайза думала о том, что прежде чем сказать "нет", она все же насолит этому наглецу. Совсем чуть-чуть. На мгновение превратится в Королеву и покажет вредной пешке, что та напрасно возомнила себя Королем.

Мысль была не просто рискованная - безумная по своей сути. Насколько безбашенная, настолько же и привлекательная.

Не особо вдумываясь в то, что создает на экране, Лайза взвешивала все "за" и "против" пришедшей в голову идем.

Итак, что она имеет? Мак, которого не будет этим вечером дома. Его редкие невидимые касания в те моменты, когда он проверяет ее местоположение; если повезет, этим вечером он будет отвлечен от слежения (возможно, и нет: это монстр всегда на страже, но мечтать никто не запретил). Ворот вокруг его дома нет, значит подъехать можно прямо к гаражу, а сенсор на двери настроен на узнавание ее лица, Аллертон сообщил об этом перед ее отъездом из особняка.

Сердце учащенно забилось при мысли о том, что этим вечером она, возможно, шагнет в берлогу к зверю. Ладони вспотели; на экране в скоростном режиме прорисовывались новые элементы интерьера спальни мисс Белланж.

А что она, собственно, теряет?

Если Чейзер поймет, что Лайза в его доме, то приедет туда и надает ей по пятой точке. Если вообще не уедет, то будет рад вечернему визиту. Если не сработает сенсор - ну и черт с ним, вернется домой. А вот если все пройдет отлично, то надо бы подготовиться. Да, надо непременно хорошенько подготовиться.

Глядя на распечатанный эскиз, мистер Кетч молчал, смущенно теребил фиолетовый галстук и время от времени прочищал горло. Наконец положил лист на стол, снял очки и принялся их протирать вытянутой из картонной коробки салфеткой.

- Лайза, вы понимаете, что мисс Белланж - женщина в годах?

Покачивался носок туфли; Лайза смотрела в окно, в глазах застыло выражение невинного олененка.

- Ну, она же пожелала спальню, которая бы освежала мысли и вдохновляла чувства.

- Но она же не просила... будуар!

- Она написала: "Что-нибудь нежное, способное меня удивить, оттенки любые, кроме синих и зеленых". Вот я и выполнила все в белых и красных.

- А вот эти сердечки на подушках?

- Они хорошо сочетаются с рисунком на обоях.

- А лампы в виде амуров?

- Пусть тряхнет стариной, ваша мисс Белланж! Амуры в любом возрасте... как раз.

- Лайза!

- Да перестаньте, мистер Кетч. Покажите ей набросок. Если не понравится, передайте, что я сделаю ей три других и даже позволю сидеть над душой во время моей работы. Договорились? И если на сегодня все, то я побежала, хорошо?

Глядя вслед выпорхнувшей из кабинета женской фигуре, Майлз запоздало кивнул, в который раз за день прочистил горло, вытер капельку пота на виске и какое-то время сидел в тишине, с недоумением глядя на закрывшуюся дверь.

Затем перевел взгляд на набросок, раскрыл толстый блокнот с телефонами клиентов на странице с буквой "Б" в левом верхнем углу и неуверенно придвинул к себе телефонный аппарат.

В окнах темно, в саду тихо.

Мираж, в целях конспирации, остался стоять на соседней улице; невидимый взгляд в спину не появлялся уже часа полтора - наверное, вечеринка вошла в самый разгар.

Сенсор распознал ее лицо со второй попытки - дверь гаража, поскрипывая, поползла вверх; Лайза быстро скользнула внутрь и нажала на панели кнопку "Закрыть". Дверь, не дойдя доверху, начала опускаться.

Сердце колотилось в бешеном темпе - в голове задор, в крови адреналин. Быстрее, нужно двигаться быстрее.

Втягивая неуловимо знакомый запах дома, в котором провела так мало и так много, Лайза, осторожно огибая предметы, продвигалась к лестнице на второй этаж. Сумка на длинной лямке с острыми ножницами внутри жгла бедро.

Зачем она пришла сюда? Зачем вообще решилась на это? Ведь одно дело - испортить одну-единственную майку собственноручно, другое - когда кто-то чужой режет дорогие вещи.

Волна нахлынувшей на секунду паники лишь распалила рвущийся наружу азарт. Ну уж нет! Она не отступится. Мак, значит, имеет право приходить к ней без спроса в дом (и уходить, не попрощавшись), а она нет? А как насчет блузки от Мано? Как насчет вообще получить хоть какой-нибудь достойный ответ со стороны противника? А то привык, видишь ли, к безоговорочной капитуляции всего и вся на второй секунде.

Вещи нашлись в гардеробной, куда вела дверь из хозяйской спальни. Вспыхнул свет, и Лайза стушевалась во второй раз - нет, такие она портить не решится, слишком дорогие. Белоснежные, бежевые, голубые рубашки, пиджаки, брюки, ремни. Два ряда туфель на полках, часы на подставках. Большеглазая совесть, еще не совершив преступления, уже залилась слезами.

Хорошо-хорошо! Костюмы за тысячи долларов только изверг сумеет порезать. Она разочарованно оглядела узкое помещение, недовольно выдохнула и погасила свет. Теперь либо уходить, либо менять план.

Выйдя в спальню, присела на край кровати (той самой кровати, где Чейзер в первый раз так сладко брал ее) и задумалась; одиноко горел включенный прикроватный торшер.

Что делать - уходить? Обидно. Столько сил потрачено на разработку плана, столько энергии вбухано в решение приехать. Неужели зря?

Взгляд упал на тумбу в дальнем углу комнаты. Вскочив, Лайза понеслась к ней и принялась поспешно выдвигать ящики; нет, она точно шпионка, маньячка и грабитель - роется в чужих вещах, и куда только подевалась рыдающая совесть? А совесть, тем временем, перестала плакать и радостно уставилась на потертые джинсы, старые ношеные футболки и найденные носки.

Вот оно! Бинго! Такую одежду можно портить без зазрения совести - и выкинуть не жалко, и заменить легко. Сегодня однозначно ее вечер!

Блеснули в руке изъятые из сумки ножницы - закипела работа.

Так, здесь дырочку... и вот здесь дырочку... для пупа, что ли, еще одну сделать?

От напряжения и сосредоточенности Лайза высунула язык.

А вот здесь звездочку. Или лучше сердечко? Вот на промежности джинсов точно дырочку, и потолще, чтобы пролез... Тогда и на трусах тоже. А на носках отрезать пальцы, причем выборочно, например, большой и мизинец... На зеленой майке вырезать отверстия для сосков, а на синей продырявить подмышки - пусть проветриваются.

Через десять минут "обновленные" вещи были аккуратно разложены по комнате, на ручке в ванной повисли кружевные трусики, которые Лайза принесла с собой, а к ним булавкой прикрепилась записка.

"Вот видишь? Я уже частично переехала. Изменения налицо, правда?"

Хихикнув в кулак, она позволила себе полюбоваться проделанной работой, а после выскользнула в коридор.

Все, на выход! В путь! Эту ночь она ни в коем случае не проведет в Нордейле (дурочка она, что ли?), так что предстоит стокилометровый перегон в Хааст. В великолепном настроении, под любимую музыку, с ветерком и на скорости.

Оказавшись на улице и убедившись, что гаражная дверь заперта, Лайза бросилась к Миражу.

Полтора часа спустя.

Хааст - город ночных увеселений - гремел музыкой и переливался огнями. У открытых дверей баров курили подвыпившие мужчины, отвешивали щедрые комплименты проходящим мимо красоткам, а те раскрепощено смеялись в ответ. На террасах ресторанов ни свободного местечка, в воздухе витал запах жареных блюд, пива и веселья. По реке скользили, увешенные гирляндами, как в новогоднюю ночь, казавшиеся отсюда игрушечными, лодки.

Лайза втянула носом воздух и радостно выдохнула. Все, она на месте. Теперь можно где-нибудь посидеть, выпить пару безалкогольных коктейлей, а затем снять номер в маленькой гостинице и со спокойной совестью и чувством выполненного долга отправиться на боковую. С утра встанет пораньше и как раз успеет на работу.

Она зашагала вниз по широкой каменной лестнице, ведущей к реке.

Набережная бурлила жизнью, как днем: мимо плыли прохожие; тесно друг к другу расположились будки с сосисками и попкорном; стояли усиженные людьми, как ветки деревьев пичугами, лавочки. В отдалении грохотала музыка.

Шагая по вымощенной восьмиугольными плитами дорожке, Лайза чувствовала удовлетворение и легкую усталость - она все сделала верно: показала и решимость, и клыки. Пусть знают наших! Этим вечером Чейзер наверняка вернется домой нетрезвый, а если так, то даже будучи злым, за ней не поедет. А утром...

Утром она разберется по ситуации. Главное, не дожидаться врага в пустой квартире, куда он может добраться на такси.

Пахло речной водой, свежестью и ночью - замечательное сочетание. Праздно раздумывая, а не стоит ли перебраться жить в Хааст, Лайза плотнее запахнула легкую курточку - приближающаяся осень давала о себе знать похолодевшими вечерами - и направилась к ближайшей будке, торгующей засахаренными фруктами на палочках.

*****

Этим вечером Мак никак не мог взять в толк, почему не пьет: где-то в затылке вибрировала неисправным пейджером проснувшаяся вдруг прямо в баре интуиция. Сидя с друзьями, он перебрал все варианты: может, позвонит Дрейк, даст новое задание? Придется развозить по домам подвыпивших коллег? Случится что-то непредвиденное? Что-то из ряда вон?

Да уж. Непредвиденное.

Оказывается, почти ничего и не случилось.

Почти.

Всего лишь любопытная мелочь - его дом посетила сладкая девочка. Посетила, посидела и ушла, оставив после себя шлейф знакомых духов, трусики на двери и шедевры в стиле "посмотри-на-меня-кутюрье".

Пальцы медленно ощупывали ткань.

Значит, дырочки для сосков... Угу.

И дырочка для члена на штанах. Примерить, что ли?

Губы растянулись в псевдо-ласковой улыбке, в глазах застыла искорка восхищения. Пришла ведь, не побоялась, изрезала трусы и майки - бросила вызов.

Что ж, кисонька, вызов принят.

Детально осмотрев каждую вещь, Чейзер еще раз перечитал найденную на трусиках записку; его улыбка сделалась совсем ласковой - превратилась в ту, от вида которой смертники с петлей на шее предпочитали самостоятельно случайно соскользнуть с табуретки.

Хотела напомнить дяде о своем существовании? Что ж, дядя помнит. И идет за тобой.

Нажатая на брелоке кнопка издала тихий писк - во дворе завелся еще не остывший двигатель темной машины.

Оказывается, не зря он этим вечером не пил. Совсем не зря.

Мысленно запрошенный объект отобразился на расстоянии ста сорока километрах к юго-востоку от Нордейла.

Что ж, Хааст, так Хааст.

*****

Она поверить не могла!

Не пил? Он что, не пил?!

Шокированную Лайзу преследовало отчетливое ощущение дежавю: на полных мощностях ревел мотор Миража, по обочинам неслись низкорослые кусты, слились в сплошную белую линию отрывистые прямоугольники разметки.

Она уже расплачивалась за снятый на ночь номер, когда прямо там, стоя напротив администратора, почувствовала учащенное сердцебиение и направленный в спину взгляд. Не просто проверку местоположения, как случилось минутой раньше, а непреклонное намерение догнать.

Администратор, наверное, покрутил пальцем у виска, когда она схватила со стойки деньги и документы, выкрикнула: "Я передумала, спасибо!" - и, едва не сшибив с петель дверь, вынеслась наружу. Запрыгнула в машину, наспех пристегнулась и шинами проделала на асфальте черные полосы - так торопилась сорваться с места.

А теперь дежавю.

Размеренный рокот мотора, скорость под две сотни, трасса Хааст-Делвик. В темноте, ниже магнитолы, мигал сигнал вызова внутреннего телефона; грудь щемило от легкой боли, на этот раз почти ласковой.

Лайза никак не могла решиться ответить, то и дело обтирала об джинсы то одну потную ладонь, то другую и растерянно покачивалась взад-вперед.

Черт! Черт его подери! Он что, вообще не пьет? Или сел за руль пьяным? Но каким бы он ни был, догонит в любом случае - теперь она знала это наверняка.

Вдох-выдох, темная лента дороги, далекие облака над горизонтом.

- Да. Я слушаю.

Она все-таки нажала ее, эту долбанную кнопку вызова. Не смогла удержаться.

Тишина и шорох помех. Полминуты молчания - нагнетает атмосферу, все как обычно.

- Тебе это ничего не напоминает, принцесса?

Спокойный голос, ласковый. Теперь до боли знакомый.

- Напоминает.

- Очередная попытка убежать. Неудачная. И ты знаешь это.

Она не ответила, погладила пальцами руль и утопила педаль газа глубже в пол. Страшно? Нет, скорее, волнительно. Подумаешь, вляпалась в грязь, зато сидеть в ней будет с гордо поднятой головой.

- Вредная девочка. Обожаю тебя за это.

Тишина. Ощущение медленно нагоняющей сзади невидимой машины, азарт, напряжение, бушующий в крови адреналин.

- Сладкая моя...

По венам против воли потекло возбуждение; Мак отлично знал, как погладить словами - Лайзе тут же представились его губы у своей шеи, даже не губы - пасть с острыми клыками, которая не кусает, но шевелит волоски дыханием.

Что же он сделает с ней, когда догонит? Чего ожидать? В худшем случае "отымеет" (хотя это, если представить, далеко не самый худший случай), но как именно он это сделает?

Она ведь знала, на что шла этим вечером. Знала. И все равно, как та кошка из анекдота, нашкодила. Значит, теперь главное не опустить ставки, пусть побегает, попотеет, позавоевывает. Даже мощному псу неплохо иногда свешивать от усердия язык на плечо.

- Дырочки для сосков, значит.

- Все точно так, как делал ты. Ничего более.

- А как же прорезь для письки? Остановись, мы вернемся, и я покажу, как выглядит просунутый в нее член.

- Догони сначала.

Из телефона усмехнулись.

- Не дразни того, кто сильнее тебя.

- Да, лучше сразу его убей. Я тоже уже об этом подумала.

- Грязноротый дьяволенок. Я поставлю тебя на колени и сделаю так, что ты будешь изнывать от желания коснуться его губками.

- А ты будешь с царским видом отстранять мою голову и говорить: "Тебе не позволено, рабыня"?

Хриплый смешок в динамике.

- Каждая минута погони будет негативно влиять на мое воображение.

- Оно у тебя и так испорчено.

- Сзади...

Лайза бросила беглый взгляд в зеркало заднего вида; показалось или нет, что в отдалении виден свет фар? Не может быть, чтобы опять так близко.

- Что сзади?

- Я сделаю это сзади. Как с плохой девочкой.

Она заерзала на сиденье. Что он имеет виду под "плохой" девочкой? Это как?

Чейзер будто прочитал мелькнувшие в ее голове мысли и ласково пояснил:

- Ты скоро все узнаешь. Совсем скоро. И готовься: когда догоню, свяжу по рукам и ногам.

Пришлось сделать неимоверное усилие, чтобы превратившейся в желе ногой нажать на педаль газа, что, в свою очередь, заставило Мираж нестись сквозь ночь еще быстрее.

Он не обманул.

Догнал, с убийственной точностью профессионального водителя прижал Мираж к обочине, аккуратно вытащил визжащую Лайзу из салона, связал ремнями по рукам и ногам и забросил ее на заднее сидение своего авто. Затем поставил Мираж на сигнализацию, позвонил кому-то (содержание разговора она не услышала), сел за руль и захлопнул дверцу.

На секунду повернулся, довольно похлопал пленницу по бедру и нажал на газ - начался обратный путь в Нордейл.

Лайза, ожидавшая немедленного приведения приговора в исполнение, немного расслабилась и задышала ровнее. Тихо, не в пример стоящему минуту назад реву в салоне ее машины, работал двигатель космолета Чейзера, мелко подрагивало под щекой кожаное сиденье.

Ни перепалки, ни выяснения отношений, ни немедленного "отмщения". Минута, другая - тишина. Влетающий в приоткрытое окно свежий воздух, пахнущий ночным небом, свободой и пыльцой растущих по обочинам диких колокольчиков. Ей постепенно стало спокойно на душе. Казалось, надо бы трепыхаться, волноваться, чего-то ждать, но в этот момент Лайзу оплел кокон тишины и умиротворения.

Комфортно. Даже со связанными руками и ногами в эту минуту она ощущала себя комфортно.

Напряжение вечера дало о себе знать незаметно слипшимися веками, и утомившееся от переизбытка эмоций сознание под монотонный звук работающего мотора соскользнуло в сон.

Она полупроснулась, когда ее вносили в дом. Сонно попыталась обнять теплую шею, уткнулась в грудь и что-то капризно промычала про перетянутые запястья. Затем, какое-то время спустя, почувствовала, что рукам стало легче - ремни соскользнули. Кто-то завозился с путами на лодыжках; спина комфортно растянулась на мягком матрасе.

Лайзе снился шумный Хааст: цветные огни, хоровод прохожих, запах попкорна, близкий шум мотора, а на фоне - шорох одежды и чей-то негромкий разговор по телефону. Спустя несколько секунд видения сплелись в неразборчивый клубок, а затем и вовсе пропали; она перевернулась на бок и соскользнула в глубокий сон.

Он принял душ, смыл скопившиеся за день на теле пот и грязь, растер тело сухим полотенцем и отложил его в сторону. Затем вернулся в комнату, осторожно, стараясь не разбудить, выпутал спящую беглянку из блузки и тесных джинсов и накрыл одеялом.

Выключил ночник, лег рядом.

Какое-то время Мак лежал в тишине без сна и думал о том, что сегодня впервые во время погони он думал не о том, как бы побыстрее догнать жертву, а о волновался о том, чтобы та не слетела в кювет.

Вот тебе и издержки профессии. Дожился.

Отобрать бы у этой симпатичной чертовки права, да нельзя: Лайза без прав - хуже птицы без крыльев, поэтому придется их оставить и всю оставшуюся жизнь волноваться, когда эта пигалица летает на таких скоростях.

Рука отыскала на простыне расслабленную теплую ладошку и мягко сжала ее; спи маленький цветочек, спи уставшая принцесса. Ты сегодня слишком напроказничала и отключилась от перенапряжения. Немудрено.

Будильник он завел с учетом того, чтобы она не опоздала на работу.

*****

Кафе "Лаф-лаф" на углу девятой авеню всегда отличалось изысканным дизайном, легкой атмосферой, романтичной музыкой и широким выбором десертов на любой, даже самый притязательный, вкус.

На этот раз Элли выбрала легкое кокосовое суфле с хрустящими вафлями, кусочки которых теперь гоняла по тарелке, пытаясь собрать на них максимум стружки и ванильного соуса.

- Вкуснота какая! - Когда ложечка оказалась вылизанной дочиста, подруга с восторгом уставилась на Лайзу. - Слушай, поверить не могу! Догнал и ничего не сделал? Просто уложил спать? И все?

- Все. А утром накормил завтраком и отвез на работу.

- Вот это да-а-а!

- Что да?

- Мак точно настроен серьезно.

Лайза возила вишенкой по шоколадному мороженому. Да, ей самой казалось немного странным, что тот вечер закончился так, а не иначе. Внутри до сих пор растерянно топталось удивление сродни тому, что, наверное, испытывает нашкодивший кот, хозяин которого вместо кнута неожиданно достал пряник и, догнав, не ударил, а нежно приласкал. Странно, но тепло и здорово.

Хотя и подозрительно.

- А завтра, куда вы едете завтра?

- Я не знаю. Мак вчера предупредил, что сегодня будет занят, но свободен в воскресенье и попросил, чтобы я не строила других планов.

- Здорово. Чую, он что-то задумал.

Лайза задумчиво улыбнулась.

- Точно.

За окном последние дни августа - тепло и уютно. Те самые дни, когда еще пахнет летом, но уже ощущается у ворот близкое присутствие осени. Когда на людях легкие рубашки, а в сумках на всякий случай (ведь случай может быть всяким?) зонты.

Жаркие полудни, прохладные вечера. Отцветающие бутоны цветов, поредевшие одеяла на траве в парках. И все чаще смотришь на небо.

- Ты влюбилась, ты знаешь об этом?

Вопрос ввинтился в мысли Лайзы неожиданно. Настроение тут же смешалось, сделалось неопределенным и взъерошенным.

- Нам просто хорошо вместе. Пока рано делать выводы.

Она сама не знает, что происходит. Еще не знает, но уже чувствует. Чувствует, что стала зависимой, одержимой странными мелочами, всплывающим перед глазами лицом, постоянной нехваткой драйва и адреналина. А еще той нежностью, что вдруг проявлялась, как островок спокойствия посреди вспененного океана, и волшебным образом расцвечивала мир вокруг в мягкие сияющие полутона.

Наверное, скоро придется что-то признать...

- Расскажи лучше про своего кота. - Беспроигрышный шаг, чтобы сменить тему; Лайза знала это наверняка; Элли страсть как любила поговорить про Хвостика. - Я ведь до сих пор его не видела. Какой он?

Подруга попалась.

- Хвостик? Он классный! Знаешь, он вообще от Рена не отходит ни на секунду. И хитрый до одури: когда думает, что ему накладывают недостаточно еды, то валится позади тебя на пол и прикидывается мертвым, мол, пожалейте меня, я помер от голода. Представляешь?... А сегодня вообще Рена за ногу укусил, потому что тот налил себе кофе, а Хвостику корм вовремя не положил...

Лайза мысленно поблагодарила чужого питомца за то, что тема разговора изменилась.

Теперь можно расслабиться, послушать и спокойно доесть вишенки.

Воскресенье.

Лучший день в жизни - он должен быть именно таким: наполненным радостными предчувствиями, веселыми сборами, упаковкой сумки, верчением перед зеркалом и мыслями: "А что же именно сегодня будет? Что-то замечательное, внеземное, чудесное!"

Как раз к тому моменту, когда Лайза закончила накладывать макияж, под окнами просигналил клаксон. Половина двенадцатого утра, выходной и внизу тебя ждет очаровательный мужчина. Как здорово, что она встала пораньше, приняла душ, выбрала подходящий гардероб, соорудила легкую изящную прическу из распущенных локонов и оказалась полностью готовой к выходу. Вовремя. В чудесный день все происходит вовремя.

Во дворе, вопреки ожиданиям, стоял не черный полированный монстр, а хромированный красный кабриолет - настоящая летняя машина с кожаными бежевыми сиденьями и без крыши.

- Вот это да! А я ожидала твою обычную! Привет!

Мак, одетый в темную обтягивающую футболку и голубые джинсы, выглядел сногсшибательно: солнцезащитный очки, пояс с широкой пряжкой, зачесанные назад волосы - брутальная модель, не иначе. Он качнул головой и улыбнулся.

- Я подумал, что эта сегодня нам подойдет больше. Ну, что, готова, мисс? Взяла купальник?

- И шлепки, и полотенце, и сменный комплект одежды - все, как ты просил.

Лайза зачарованно провела пальцами по лакированному крылу кабриолета.

- Где ты его взял?

- Угнал.

- Ну, что ты меня всегда дразнишь? Ты не мог угнать!

- Мог. Но действительно не угнал. Просто сегодня он наш. Отлично выглядишь, кстати.

- Спасибо!

Чейзер услужливо распахнул пассажирскую дверцу и качнул головой, мол, запрыгивай; Лайза тут же расположилась на сидении и тоже надела очки - день выдался жарким и солнечным.

- Повезло нам с погодой, да?

- Точно.

Довольно заурчал мотор. Консьерж с восторгом рассматривал красавицу с откидным верхом сквозь стекло; когда Лайза повернулась, он приветливо помахал ей рукой, а затем жестом одобрения поднял вверх большой палец и улыбнулся.

(Light House Family - Run)

Мелькали вдали крохотные домики, вспаханные поля, далекие стойки вышек электропередач, ровной полосой расстилалась впереди дорога. Воздух прогрелся и напитался стрекотом кузнечиков, запахом лугов и солнечными лучами; вольный ветер трепал выбившиеся из-под ситцевого платка пряди волос. Жарко и здорово.

Из радиоприемника лилась приятная мелодия, гармонично вписывающаяся в поездку; лежали на руле спокойные и уверенные руки водителя.

Глядя на проплывающие по сторонам загородные пейзажи, Лайза осознала, что полностью счастлива. Бывает, за счастьем гоняешься, ждешь его, ищешь, заглядывая во все щели и под кровать, а стоит отвернуться и забыть про поиски, как оно само, словно бабочка, подлетит и тихонько сядет тебе на плечо. Главное, на него пристально не смотреть, и тогда оно, не смущенное вниманием, будет сидеть на плече долго-долго.

А сейчас, наверное, она сама - бабочка. Яркая, легкая, воздушная и наполненная пузырьками радости. Модная, с сумкой от Лилло, в сандалиях со стразами и в цветастом сарафане сидит в самой чудесной машине на свете и проживает свой самый чудесный день.

- Ну, скажи, куда мы едем? Скажи!

- Иногда не стоит знать всего заранее, принцесса. Подожди чуть-чуть и ты все увидишь.

- Но мы точно направляемся в Ланвиль. Я видела указатель!

Чейзер улыбнулся.

При нем, сдержанном и загадочном, она казалась себе персонажем из мультика: неугомонной девочкой, постоянно дергающей медведя за шкуру, прыгающей вокруг и беспрерывно задающей вопросы: "А что будет дальше? А если вот так? А тут? Ну, расскажи-и-и мне!"

Профиль Мака завораживал, и тот факт, что каждая черточка была давно изучена, не мешал Лайзе всякий раз любоваться его лицом. Красивым, мужественным, спокойным лицом уверенного в себе человека. Какие же все-таки притягательные руки. А эти ладони...

Она разглядывала не просто мужчину, а свой шоколадный магазин, фабрику сладостей и поражалась, сколько всего разного может быть собрано в одном человеке. И ум, и упорство, и нежность, и непредсказуемость, и задор, и азарт. Любовь к дорогам, дух путешественника, романтизм и где-то в глубине железная логика. И этот набор противоречий, который не противоречил самому себе, назывался Маком Аллертоном.

- О чем задумалась, душа моя?

Если бы у Лайзы, как у кошки, был моторчик, в этот момент он бы точно включился - так легко и расслабленно прозвучали греющие сердце слова.

- О тебе. И об этом дне. А еще о том, что в тот раз ты просто привез меня домой и позволил выспаться. Не стал... наказывать.

Слева рассмеялись.

- Я же не изверг. У любого человека есть предел, после которого он выматывается, а у тебя был насыщенный день. К тому же, никто не говорит, что я про свои обещания забыл.

- О-о-о... Значит, сегодня?

- Не волнуйся. Просто расслабься и наслаждайся. Это будет самый лучший подарок для меня.

- Хорошо.

- Тем более, принцесса, я ведь не всегда предсказуем. Даже если так иногда кажется.

- Да мне вообще не кажется, что ты предсказуем.

- И более глубок. Ты ведь это хотела увидеть?

Где-то внутри трепетно защекотало. Да, хотела. И одновременно боялась. Что, если Мак окажется "тем самым", и все галочки заполнят необходимые поля и квадратики в анкете "мой идеальный мужчина"? Тогда придется довериться, раскрыться, а это всегда немного боязно.

Да, лучше последовать правильному совету и немного расслабиться. Просто расслабиться.

Мысли прервал заботливый вопрос:

- Ты не голодна? До Ланвиля еще восемьдесят километров. Можем свернуть и поесть в каком-нибудь крохотном городке по пути.

- Нет, я успела позавтракать.

- Хорошо.

- А ты?

- Я тоже успел. Кстати, ты когда-нибудь была там, куда мы едем?

- Нет, хотела, но так и не доехала.

- Тогда ты не знаешь о том, что там начинается море?

- Море?! - Лайза едва не взвизгнула от восторга. - Настоящее море?

- Да. Не залив, не озеро, не бухта - море.

- Как здорово! И почему я об этом не слышала? А мы его увидим?

Мак, не отнимая рук от руля, повернул запястье и взглянул на часы.

- Да. Где-то через полчаса.

- Ура-а-а!!!

День сделался ярче: еще громче застрекотали кузнечики, горячее принялись припекать лучи, а воздух наполнился сладким ароматом счастливого "уже скоро".

Через полчаса они действительно увидели море. А еще через пятнадцать минут, Лайза увидела настоящую белоснежную яхту - не лодку, не катамаран, не какое-то плавучее средство, а именно яхту - большую, с гладкими формами, отполированными полами и темными стеклами, резко и красиво контрастирующими с белоснежными панелями.

Восторгу не было предела: как же, ведь это не журнальная картинка, а настоящая красавица, которую можно потрогать. Лайза тут же оббегала все, что можно оббегать: этажи, лестницы, каюты. С изумленными вздохами осмотрела каждое помещение, потрогала хромированные перила, прополоскала ладонь в джакузи, установленную наверху, и застыла напротив столика, сервированного на двоих.

- Мы будем тут есть? Мы вдвоем, ты и я?

Мак, глядя на лицо с огромными распахнутыми глазами, наслаждался написанным на симпатичном личике замешательством.

- Да, но только позже. Мы здесь пообедаем и поужинаем. А пока как насчет поплавать?

- Поплавать?

Забыв сказать "да", Лайза уже неслась к каюте, в которой оставила сумку.

Море.

Как давно она не видела море - год, два, три? На прежнем Уровне? В прежней жизни? Она почему-то не могла вспомнить деталей. Помнила, что такие вот слепящие глаза зайчики, бегущие по волнам, и соленые брызги случались в последнее время только на экране телевизора.

А здесь была вода. Настоящая, мокрая, теплая, ласковая. Она укутывала одетые в лоскутки бикини тело со всех сторон, мяла его, чуть сплющивала, закручивалась оставленными пальцами воронками и исходила от шеи волнами.

Море.

Лайза хохотала, отбиваясь от цепких рук Чейзера (плевать на прическу, плевать на макияж), брызгала в него водой, пыталась уплыть, а после, с непривычки быстро выдохнувшись, отдыхала у него же на услужливо подставленном колене. Обнимала за шею, вдыхала запах кожи и морской соли, любовалась смеющимися глазами, в которых отражались блики и пенные гребешки.

А потом, набравшись сил, прыгала в глубину, оттолкнувшись от его ноги и била по упругой поверхности ладошками - просто так, от радости, от свободы, от запутавшегося в волосах счастья. И, истратив силы на очередной заплыв вокруг спокойно покачивающейся яхты, расслабленно отдыхала, лежала на спине, наслаждалась бархатным чувством облизывающей кожу воды.

- Как здорово! Слышишь? Здорово!

Покрытые солеными капельками губы лишь улыбались в ответ.

- А как называется эта яхта?

- Ей даст название хозяин. А пока она новая, ничья. Я арендовал ее на день, чтобы присмотреться. Если понравится, мы купим ее себе.

- Мы купим? - Лайза хохотала в ответ. - Себе?

Она ни на миг не верила в серьезность его слов и не зацикливалась на произнесенном "мы" - слишком прекрасно на душе, - просто смеялась, пропускала через себя каждый солнечный зайчик, каждое дуновение ветерка, каждый миг прекрасного дня.

- И как же мы ее назовем?

- Тебе и выбирать.

- М-м-м... Ну, раз это жемчужина моря, островок посреди океана и девочка - ведь этот девочка? - я бы назвала ее "Мечта". Как тебе?

- Отлично. Пусть будет "Мечта"

Глаза Мака улыбались, а на их дне, прикрытая прозрачной глубиной все тех же волн, сквозила нежность.

- Как такое может быть, чтобы никто не знал, куда ведет это море?

- Может, к краю Уровня? Здесь никого нет, потому что это море не указано на карте.

- К краю Уровня? - Лайза распахнула глаза; мокрые стрелки ресниц слиплись пиками; Мак залюбовался. - А почему оно не указано на карте? И дороги к нему не указаны?

Они стояли на нижней палубе. Ласково плескались серовато-синие волны, облизывали белый борт, стекала с мокрых плавок вода.

- Дорог тоже нет, но некоторые их находят и приходят сюда купаться. А так, как видишь, - Мак качнул головой, указывая на расстелившуюся до самого горизонта водную гладь, - никого.

Да, никого. Лайза задумалась: они приплыли сюда на моторной лодке, которая теперь была прикреплена к задней части яхты, и действительно не встретили по пути ни одной живой души. Что на берегу, что здесь лишь свежий ветер и тишина. Морской простор.

- А к краю Уровня... Это если плыть, то упрешься в невидимую стену?

- Я не знаю, я еще не плавал.

- А кто-нибудь плавал?

- Если так, они не писали об этом отчетов.

- А может, попробуем? Вдруг это море ведет на другой Уровень? Или в другое измерение?

Мак засмеялся. Снял с перил полотенце, накрыл им хрупкие, с разметавшимися мокрыми прядями волос и покрытые солью плечи.

- Если захочешь, попробуем. Все попробуем. Найдем время и отправимся в кругосветное путешествие по безымянному морю. Без карты и без направления.

- Здорово! А мы не потеряемся? Вдруг застрянем вдвоем на неопределенное количество времени, как герой в одном фильме.

- А чего нам бояться? Тот герой был один, а мы будем вдвоем. Точно "Мечта".

Она стукнула его кулачком по груди и рассмеялась, а он в ответ обнял и уткнулся носом в пахнущую волнами макушку.

До вечера они, казалось, переделали тысячу дел: принесли из лодочной кухни еду и пообедали; испробовали джакузи, долго меняли режимы подогрева воды и подачи пузырьков, после чего нежились в бурлящих потоках; разложили на крыше складные лежаки и какое-то время лениво подставляли бока плывущему вдоль зенита солнцу. Вновь исследовали палубы и трюм, восхищались устройством мощного двигателя: трогали, разглядывали металлические поршни и трубки и по очереди рассказывали друг другу, какие детали (наверное) можно было бы заменить, чтобы добиться сверхзвуковых скоростей. Врали, сочиняли и ухохатывались над собственным незнанием предмета.

Когда Лайза примерила кепку капитана и принялась с серьезным видом крутить штурвал и вещать: "Уважаемые пассажиры! Мы входим в шторм восемь баллов, а впереди по курсу акулы..." - Мак всерьез пожалел, что не взял с собой фотоаппарат.

Яростно и звонко звенел дергаемый за веревку колокольчик.

Время, как и солнце в небе, ползло медленно, но без остановки.

До ужина Лайза отыскала где-то удочки и минут пятнадцать пыталась удить рыбу, пока не осознала, что без наживки и, опять же, знания дела процесс результата не приносит.

Неинтересные удочки были забыты, но обнаружились два скутера - начались гонки. Минут сорок вокруг яхты слышался рев двух моторов, женский визг, плеск рассеченных пополам волн и дикий восторженный хохот.

На покрытой высохшими следами ступней палубе свернулась леска; за бортом, покачиваясь вверх-вниз, плавали забытые белые с красным поплавки.

- Смотри! На ужин нам оставили несколько салатов, нарезку, сыр, масло и восемьдесят коробочек с приготовленными блюдами. И какие выбирать? - Стоящая у распахнутой дверцы огромного холодильника Лайза, к этому моменту высушившая волосы и переодевшаяся в легкий цветастый сарафан, вопросительно смотрела на Мака. - Здесь точно можно год жить с такими запасами! Все, отправляемся в кругосветное путешествие сегодня же!

Маленький капитан. Чертовка. Неугомонная девчонка с синющими глазами и вечной в них радостью жизни.

В этот момент Мак понял, что любит ее. Вот так просто и так глубоко.

Осознание этого факта не явилось неожиданностью, оно просто прозвучало внутри тогда, когда для этого пришло правильное время.

Его девчонка. Его милая ненаглядная чертовка с моторчиком в попе. И сарафане, который ей очень к лицу.

- Доставай все, что хочешь, любовь моя.

Сказал и увидел, как у нее порозовели щеки.

Лайза на секунду зависла, застыла, держа в руке пластиковый контейнер, а потом взглянула на него с затаенной робостью - не шутит ли? Зачем использует такие слова?

В ответный взгляд Мак вложил всю накопившуюся в сердце нежность.

Лайза порозовела еще сильнее и отвернулась, а через секунду достала из холодильника столько контейнеров, сколько позволяли обхватить руки.

Опускались сумерки. Темнело небо, застыли у горизонта подсвеченные розовым облака, посвежел ветер. Теперь море казалось темным, таинственным, другим. В таком не хотелось купаться, но за таким хотелось наблюдать: всматриваться в неведомую глубину, представлять, что на дне выстроены города подводной цивилизации. А, может, где-то, присыпанные песком, лежат клады, а мимо, прямо над ними, плавают рыбы.

Палуба стала оазисом - освещенным пятном, где посреди волн тепло и уютно. Здесь позвякивали бокалы, пахло разогретым стейком и овощами, играла музыка.

Лайза прожевала кусочек мяса, следом зеленую фасолину, взмахнула ножом в такт музыке и спросила:

- Вот эти песни, что здесь играют, я не понимаю слов. Так странно? Откуда эти записи? Обычно текст ясен, а тут как будто разные языки, но ни один непонятен. Как так?

Мак, расслабленно откинувшийся на спинку плетеного стула, улыбнулся.

- Все верно. Эти записи из очень далеких мест. Мне их по дружбе привозит коллега по работе - она часто бывает в командировках.

Лайза тут же нахохлилась: что это еще за коллега? Перед глазами тут же предстал образ длинноногой большегрудой блондинки в латексной одежде, с вырезом до пупа и дымящимся кофе на подносе.

Аллертон расхохотался. Видимо, прочитал возникший в сознании образ по глазам.

- Эта коллега - женщина моего Начальника, его вторая половина. Так что твои опасения напрасны.

- Женщина твоего начальника?

- Да.

Образ блондинки тут же сменился другим: сухой надменной теткой с орлиным носом и надменным взглядом. Вторая половина начальника. Такая, наверное, должна быть невыносимой мымрой.

- А кого ты представила теперь? У тебя такое лицо, будто ты вспомнила уборщицу Магду из забытого Богом колледжа, которая всегда бьет учеников палкой от швабры.

Теперь они смеялись вместе.

- Нет, я представила кого-то хуже - эдакую сухобздейку, приказчицу в юбке, мегеру с повадками акулы.

Мак усмехнулся, покачал головой и хлебнул воды.

- Нет, все не настолько плохо, но поводов для беспокойства все равно нет. Однажды мы вместе съездим в те места, где звучит незнакомая музыка. Ведь ты поедешь со мной?

- Поеду.

И она снова запуталась в проступившей в зеленовато-коричневых глазах нежности. Покачивались от ветра стебельки цветов, поставленные в стаканчик, играло на скатерти бликами пламя зажженной низенькой свечки; мягко покачивался пол - море убаюкивало яхту неслышной песней.

Они долго говорили; Лайза предпочитала больше слушать, а Чейзер, наоборот, рассказывать: о себе, о друзьях, о местах, где побывал, о тех, с кем сводила и разводила жизнь. Этот вечер показал его под иным углом: не только, как человека физически развитого, натренированного лишь на нужды Комиссии, но и как личность интеллектуальную, образованную, развитую разносторонне.

Покручивалась в пальцах прозрачная ножка бокала, блестело на мизинце тонкое серебряное колечко.

Она удивлялась: какая бы из граней характера Чейзера ни проступала на поверхность, каким бы он ни становился – легким в общении, расслабленным, веселым, чуть саркастичным, собранным или серьезным, – над ним всегда, словно неотъемлемая часть, висел ореол силы. Она пропитывала каждое слово, каждый жест – сделанный и несделанный, - аура спокойствия настоящего уверенного в себе мужчины.

И этого мужчину Лайза за сегодняшний день видела возле себя слишком близко и слишком часто, чтобы снова не впасть в эмоциональную прострацию, в зависимость от физического контакта. То их локти случайно касались друг друга во время обсуждения мотора, то переплетались в джакузи ноги, то покоилось на соседнем лежаке почти обнаженное тело, то обнимали под водой теплые руки. И все же ничто из этого не содержало подоплеку – исключительно сексуальный подтекст, - скорее, некую чувственность, глубину, тот самый новый уровень, на который незаметно соскользнули их отношения.

Ничто после этого вечера не останется прежним – Лайза откуда-то знала это; невозможно будет притворяться, что охотник, однажды догнавший ее на ночном шоссе, - лишь случайный прохожий на полотне судьбы. Нет, сидящий напротив мужчина, с озорными искорками в красивых глазах, пришел в ее жизнь надолго и уходить, похоже, не собирался.

Знала она так же и другое: этой ночью он не будет настаивать на близости - он слишком умен для опрометчивых шагов - и сделает все, чтобы убедить ее в собственном куда более обширном интересе, нежели только в «горизонтальном».

Покачивалась яхта без названия (может быть, однажды у нее на борту действительно появится слово «Мечта»?), вместе с ней покачивались неспешные мысли.

Пока Чейзер говорил, Лайза украдкой смотрела на его губы - четко очерченные, не слишком толстые, с изгибом к уголкам, красивые, мужские - и думала о том, что после такого чудесного «сегодня», включившегося в себя всевозможные прелести жизни, неплохо бы добраться и до десерта. Не того ванильного желе с ягодными дольками, которое они отыскали в холодильнике и уже съели под вино, а до любимых, существующих лишь в ее воображении, полок с трюфелями.

Создатель, и кто из них двоих теперь думает в «горизонтальной» плоскости?

Но ведь ветер такой ласковый, вечер нежный, а мужчина напротив - крепкий и притягательный. И еще все эти отстраненные разговоры ни о чем; казалось, под них она еще больше сползала в греховные мысли.

Мак тем временем развивал тему коллекционирования антикварных предметов.

- …любая принесенная в дом вещь, если она имеет ценность, поднимает и общий казуал дома, в котором человек живет. Поднимает способность лучше управлять финансовыми потоками, помогает расти в материальном плане. Люди не задумываются об этом, считают, что траты на качество или на старинные предметы далеко не всегда оправданы.

Он на мгновение прервался. Эдакий философ, которого меньше всего интересуют плотские вопросы.

Лайза поймала нужный момент, допила из бокала вино, облизнула губы и невинно, как если бы говорила о погоде, поинтересовалась:

- Мак, а что значит "плохая" девочка?

Взгляд напротив на секунду застыл поверх ее плеча, а потом - будто внутри повернули рычаг – переместился на ее лицо, стал заинтересованным, глубоким и чуть жестким. С хитринкой на дне.

- Так-так. Я, значит, тут о высоких материях…

Щеки Лайзы порозовели - она тут же уставилась на пустой бокал.

- …а кто-то тут, оказывается, думает о более приземленных вещах.

- Да. Думает.

Дерзкая. Смелая. Зачем дергает кота за хвост? Вино? Или опять проявилась та, другая Лайза – бесшабашная и раскрепощенная? Ведь знала же, что этот момент наступит - с ним он всегда наступает, - когда нимфоманская натура вновь проявится. Да, с этим определенно нужно что-то делать: либо принять, либо отторгнуть, запереть на засов в клетке и никогда не выпускать на волю.

Греховно-красивые губы тем временем сложились в улыбку, от которой неизменно сладко и тягуче сводило живот.

- Вообще-то сегодня я планировал быть верхом галантности…

- Да, я заметила.

Нет, точно напросится.

- И?

- Ты действительно был верхом галантности весь день. Прямо душкой…

При слове «душка» у Чейзера во взгляде появились огоньки с надписью «Опасно», но Лайзу несло колесами по льду:

- …такой весь мягкий и пушистый, как расшитая котятами наволочка… - Улыбка Мака сделалась шире; взгляд веселее. В глазах читалось: «Продолжай-продолжай». – И то мне показал, и это рассказал, и сок холодный весь день носил из кухни на верхнюю палубу. И даже поделился тайнами про покупку антиквариата.

Последнее прозвучало и вовсе уничижительно, как если бы Лайзе весь вечер нудно талдычили про метод аборигенов утилизировать отходы после собственных биологических нужд.

- Понятно. Киса напилась, наелась, духовно удовлетворилась и захотела чего-то еще.

- Точно.

- И готова узнать, как обходятся с "плохими" девочками.

- Ну, надо же когда-то платить по счетам. Ведь дырочки-то вырезала, а по попе не получила. Так и распуститься совсем можно.

Быстрый взмах ресниц, прикушенная нижняя губа и капризный взгляд, говорящий: «Ну, сколько можно ждать? Я тоже весь день была хорошая и смотрела на тебя только издалека…»

«Обожаю тебя», - ответил Чейзер не вслух, но глазами. Вместо слов убрал с коленей салфетку, подошел и галантно отодвинул под поднявшейся дамой стул.

Протянул руку, сжал вложенную в нее ладошку.

Лайза не знала, что с ней произошло; наверное, с режима «я нормальная» сорвало вентиль.

Отчего так случилось? Какой смысл теперь размышлять. Но если она и раньше считала себя с ним непозволительно распущенной, то теперь вовсе с цепи сорвалась: стонала, покусывала, оставляла на коже ногтями бордовые дорожки – не до крови, но все-таки следы. Извивалась, просила большего, никак не могла уняться. Чувствовала его на себе, чувствовала внутри и все хотела еще.

- Вот так, - прямо на постели Мак поставил ее на колени лицом к стене, прижал сзади и вошел во влажную глубину, - «хорошая» девочка.

Оба скользкие, потные, до предела возбужденные. Его пальцы, параллельно толчкам, смазанные гелем, поглаживали попку, неглубоко проникали внутрь.

- Что… что ты делаешь?..

- А вот так…- член выскользнул из вагины и прижался головкой к заднему проходу, - «плохая».

- Ты ведь не?…

- О да.

Она шумно задышала и застонала, все смешалось воедино: удовольствие, легкая боль, чувство, что она позволяет проникать в запретную зону. Совсем с ума сошла, что она позволяет с собой делать?

- Расслабься, расслабься моя сладкая… я буду аккуратен.

Его дыхание жгло шею, а слова «О да,… молодец… плохая девочка…» заставляли мозг взрываться; скользкий напряженный пенис медленно проникал все глубже. Когда он оказался полностью внутри, Мак сжал ее груди и зарычал от удовольствия.

- Как же давно я этого хотел.

- Что?...Что ты делаешь?...Это не я, это ты плохой мальчик!

- О да, лапонька…

- Гадкий мальчик…

- Как скажешь…

- Немедленно… перестань…

А между строк: «Как хорошо…»

- Так перестать?

Не смогла отказать. Ни ему в удовольствии, ни, прости Создатель, прежде всего себе.

- Продолжай…

Несколько движений - и легкая боль, причинявшая дискомфорт, ушла; на Лайзу нахлынул шквал новых, сводящих с ума от возбуждения, эмоций: он был «там», в ней, прямо «там».

- Мак…

- Да, моя сладкая… Видишь, вот так "хорошая"... – Вынутый член снова переместился в классическое положение, а несколько секунд спустя вновь медленно проник в анальное отверстие. – А вот так "плохая".

- Я… - Лайза задыхалась от чувств, собственной дерзости, вседозволенности наглого пениса и ощущения того, что ей нравилось; да, черт возьми, ей нравилось! Не просто нравилось - от занятия любовью подобным образом «срывало крышу».

- Я почти ненавижу тебя за то, кем становлюсь с тобой… понимаешь?

Она стонала, царапала ногтями стену каюты и с готовностью насаживалась всем, чем ее просили, ощущала, как его пальцы теребят соски, скользят по животу, поглаживают бедра.

- Нет, не ненавидишь, - послышался хриплый голос в ответ. – Ты чувствуешь совсем другое…

- Тогда ненавижу за то, что ты знаешь об этом.

Мак засмеялся, перевернул Лайзу на спину и вдавил в матрас; его член тут же безошибочно отыскал «вкусное» место и проскользнул внутрь.

- Дурочка… - Он погладил влажные волосы, поцеловал уголки губ и улыбнулся – жаркий, вспотевший и до крайности сексуальный. - Когда ты перестанешь бояться серьезных отношений, ты признаешься совсем в другом.

Лайза не стала отвечать; тело дрожало от возбуждения, а низ живота требовал продолжения чувственной игры.

- Но мы поговорим об этом позже, сладенькая. А пока я дам тебе то, что ты хочешь.

И он, одновременно с жарким поцелуем, принялся двигаться.

Дата добавления: 2015-10-16