Война на Востоке

Эти слова не прошли мимо ушей Требона. Он стал размышлять.

Перед ним было несколько соблазнительных возможностей. Он мог бы написать о двусмысленных речах царя Филиппа в Антиохию. Там против царя Коммагены собирали уличающий материал как предлог для того, чтобы в один прекрасный день захватить его страну. Требону было бы вменено в заслугу, если бы он умножил этот материал.

Но что за польза ему от этого? Звания патриция нынешнее римское правительство ему все равно не даст, а то, что оно может дать, у него и без того есть.

Если же он станет на сторону этого Нерона, - он, любимец армии, капитан Требон! - то за такую поддержку можно потребовать любую цену - этот хитрый туземный царь совершенно прав. Его возведут в сан сенатора, сделают генералом, а может быть, главнокомандующим. А если дело провалится, если Нерон продержаться не сможет, для него, Требона, всегда останется выход: заблаговременно, вместе со своими людьми, перебраться через Тигр и скрыться у парфян. Те, конечно, во всякое время найдут применение знаменитому военачальнику, да еще приведшему с собой несколько тысяч вымуштрованных римских солдат.

Обычно, когда речь заходила о полковнике Фронтоне, Требон только пожимал плечами. Но поведение Фронтона, который все это время сидел один в большой Эдесской крепости, интриговало его. Требон находил такое поведение странным, не солдатским. Теперь он задался вопросом, не высматривает ли и Фронтон возможность, как бы сделать карьеру при этом Нероне.

Требон нетерпеливо засопел. Как поступить? Служба в армии Тита стала скучной. При этих мелочных, расчетливых правителях нечего и думать о хорошей войне. Другое дело - служба у Нерона. Там предстояли бои - бальзам для сердца солдата. Рискованно, что и говорить, переметнуться на сторону этого Нерона. Но жизнь, полная риска, - разве не в этом призвание солдата? Он всегда усмехался про себя, когда вколачивал рекрутам в головы многочисленные предписания об осторожности в бою, которые в "Наказе" Флавиев занимали особенно большое место.

Когда он впервые услышал о появлении этого Нерона, он отпустил несколько сочных шуточек по его адресу. Но, видимо, он поторопился - теперь все выглядело иначе. Варрон, Филипп и он, Требон, - это три лисы. Почему бы трем лисицам, поскольку дело идет о такой жирной добыче, как высшие посты при императоре Нероне, не расправиться со старой, дряхлой, потерявшей зубы волчицей - Римом? А какая будет потеха, когда потом заявится к ним этот благородный полковник Фронтон! Поздно, дорогой полковник. Нельзя одной задницей сидеть и у Нерона и у Тита.

Не через две недели, а уже на третий день капитан Требон явился к царю Филиппу. Губернатор Цейон прислал ему точные инструкции. Инструкция поясняла: при всех условиях следует поддержать фиктивную версию, будто бы царь Коммагенский уполномочен только на полицейские меры. Рим не хочет давать парфянам повода для каких-либо обвинений: если бы дело дошло до конфликта, он, губернатор Цейон, хочет иметь возможность доказать, что царь Филипп превысил полномочия и действовал самовольно. Стало быть, ему, Требону, надлежит побудить царя Филиппа обрушиться самым беспощадным образом на Эдессу, но при этом устроить все так, чтобы, в случае надобности, всю ответственность можно было свалить на царя. Длинное послание, в котором Цейон излагал свой коварный план, Требон принес с собой. Он не показал его царю, но несколько раз вытаскивал, читал про себя, усмехался, приводил из него отдельные фразы, давая возможность царю Филиппу ясно уловить двусмысленное содержание письма. Царь никогда не считал, что политика римлян отличается высокой нравственностью, но он обрадовался вероломству Цейона: оно служило лишним оправданием задуманного дела.

Поговорили о том, о сем. Внезапно капитан Требон подошел, тяжело ступая, к царю Филиппу, дернул его за полу и простодушно проквакал, заглядывая ему прямо в глаза:

- А теперь, молодой царь, давайте поговорим начистоту, как мужчина с мужчиной. Скажите мне по секрету: этот человек из Эдессы - действительно великий, щедрый, милостивый император Нерон? Так это или не так?

Царь Филипп, не шелохнувшись, стерпел пахнувшее ему в лицо неприятное дыхание капитана, открыто взглянул карими глазами в его серо-голубые глаза и сказал с веселым спокойствием:

- Мое чутье и свидетельство Варрона говорят за то, что это так.

Требон отступил на шаг и, как в свое время Фронтон, заявил с достоинством:

- Я всего лишь простой капитан. В таком темном деле царь и сенатор разбираются, несомненно, лучше, чем скромный офицер.

Но тут же перешел на фамильярный тон, стал широко улыбаться, наконец, шумно расхохотался, хлопнул себя по ляжкам, заорал:

- Вот это потеха, так потеха! С помощью нашего Нерона мы прогоним Дергунчика. Превосходно.

И снова стал официален:

- Итак, молодой царь, приказание генерал-губернатора будет, разумеется, выполнено мной и вами. Карательная экспедиция в Эдессу будет осуществлена. Надеюсь, что боевые силы будут достаточно внушительны. Со своей стороны, предоставляю вам для моральной поддержки триста человек солдат. Остальное - дело ваше. Ответственность несете вы.

Он сощурил светлые, почти лишенные ресниц глаза.

Между тем Варрон содержался под почетным арестом, а царю Маллуку Филипп Коммагенский отправил послание, в котором вежливо, но определенно требовал выдачи человека, называвшего себя Нероном. В серьезных выражениях советовал он другу своему и брату Маллуку подчиниться, пока не поздно, справедливому требованию римского губернатора. Кончалось письмо ультиматумом: если в течение двух недель не последует выдача этого человека, он, Филипп Коммагенский, вынужден будет, к своему сожалению, согласно договору с римским императором поддержать требование губернатора посылкой войск в Эдессу.

Копия этого письма отправлена была в Антиохию. В приписке значилось, что сенатор Варрон находится уже в руках царя Коммагенского. Последний надеется заполучить в скором времени и второго преступника. Как только это произойдет, он тотчас же доставит обоих губернатору, согласно его, губернатора, желанию.

Самое письмо царь Филипп, чтобы придать ему больший вес, отправил в Эдессу со своим двоюродным братом, молодым принцем Селевком. Принц этот имел с царем Маллуком и верховным жрецом Шарбилем продолжительную беседу, в которой устно комментировал содержание письма. Беседа велась так, как восточным князьям подобает беседовать, - под журчание фонтана, достойно и доверительно. Принц рассказывал, как почетен арест, под которым царь Филипп содержит сенатора Варрона. Какие интересные беседы царь Филипп ежедневно ведет с Варроном. Как мало римлян примет участие в предполагаемой экспедиции в Эдессу - всего только триста человек. Принц не скрывал своих опасений насчет туземных войск Коммагены: коммагенцы, приученные к тому, что в случае военных действий сражаются главным образом римляне, вряд ли будут с большим воодушевлением драться против Эдессы и против императора Нерона. Лично принц того мнения, что если эти войска, перейдя Евфрат, встретят, скажем, у девятого столба, где отходит дорога на Батне, сильного и боеспособного неприятеля, - они скорее всего повернут назад и предоставят трем сотням римлян самим заканчивать битву. Между прочим, сказал принц, сам капитан Требон не очень твердо уверен в том, что человек, который выдает себя за императора, - мошенник; и если император докажет свою подлинность настоящими императорскими наградами, то вряд ли Требон останется глух к такого рода доказательствам. Царь Коммагены приветствует своего врага и друга, царя эдесского, и вызывает его, если тот действительно не желает подчиниться требованию римского губернатора, на честный бой.

Несколько дней спустя у девятого столба на дороге из Самосаты в Эдессу, там, где отходит дорога на Батне, встретились персидские купцы с купцами арабскими. Как персидские, так и арабские купцы поразительно хорошо разбирались в военных вопросах. Они долго обсуждали, что было бы, если бы на этом участке разыгралось сражение между войском коммагенским и войском эдесским. Они подробно рассматривали возможности каждой фазы сражения и пришли к выводу, что сражение это окончилось бы поражением Коммагены.

Эти понимающие дело купцы оказались хорошими пророками. Когда спустя три недели сражение, которого они опасались, произошло, оно действительно окончилось поражением коммагенцев.

Триста римлян, участвовавших в этом сражении, сначала вообще не могли понять, что, собственно, происходит. Капитан Требон был того мнения, что солдат при всех обстоятельствах должен уметь с достоинством умереть за своего начальника, и считал поэтому правильным ни о чем больше солдат не осведомлять. Таким образом, римские солдаты никак не могли постигнуть, почему их коммагенские союзники делают столь странные маневры; римляне никогда не видывали таких несуразных битв, и у них полегло-таки около сотни человек, прежде чем остальные поняли, в чем тут дело, и сдались в плен.

С бурным ликованием вошла победоносная армия Эдессы в Самосату. Разоружила тамошний римский гарнизон, освободила Варрона, посадила вместо него под почетный арест царя Филиппа.

Убито было в сражении у девятого столба римских солдат девяносто семь, коммагенских - шестнадцать, эдесских - двенадцать.

Между тем эта победа Нерона при первом столкновении его с врагом толковалась во всей пограничной полосе как счастливый знак. Римские гарнизоны в Карре, Батне, даже в Пальмире разоружились, не оказав сопротивления, либо перешли к Нерону. Многие юридически свободные, а на деле зависимые от Рима города примкнули теперь к восставшему из мертвых Нерону и посылали римскому сенату поздравления с чудесным спасением великого императора.

Дата добавления: 2015-10-16