Такая долгая голгофа

I

Один на один. Опрокинут. Разбит.

И, кажется. Богу не нужен.

А лес все шумит, и шумит, и шумит.

А мысли все кружат и кружат.

О, Бога незримого явленный Сын! -

Все правда. - Что было, то было.

Скажи мне - легко ли - один на один

С несметною адскою силой?

Я вслед за тобою на муку иду

И - кто там о славе пророчит? -

Скажи мне -- легко ль в Гефсиманском саду

Сплошной нескончаемой ночью?

Легко ли - вот так, умываясь в крови,

Без славы, без ангелов Божьих?

....................................................................

А лес все шумит и шумит о любви.

А сердце... И сердце про то же.

II

О, Боже, чем мне боль измерить?

Она выходит за края.

И не всегда я в силах верить,

Но не любить не в силах я.

III

Ну да, посередине мира - крест.

Посередине всей земли - Голгофа,

И не найдешь таких блаженных мест,

Которым не грозила б катастрофа.

Ну да, посередине сердца - крик.

Моя земля подобна кораблю,

Что к гибели стремится каждый миг...

Но, Боже мой, как я Тебя люблю!

IV

Ты обещал. Ты столько обещал,

И все же сам не избежал креста.

И на земле Твоей - такой развал,

А в небесах - одна лишь пустота...

Да, на земле Твоей такой развал,

А в небесах Твоих - такая тишь...

Ты выполнил все то, что обещал

Лишь потому, что внутрь меня глядишь.

Лишь потому, что этот взгляд немой

Прошел сквозь смерть, стал выходом

в судьбе

Ты обещал нам жизнь, но Боже мой, -

Не на земле, не в небе - а в Тебе.

V

Ты есть жизнь и воскресенье,

Ты - решение задачи.

Что ж Ты сам, как лес осенний,

Как листва под ливнем, плачешь?

Что же, Господи помилуй,

Неужели боль не в меру?

И со всей Твоею силой,

И со всей Твоею верой,

Необъятной, беспредельной?

Всемогущий Сыне Божий,

Что ж душа скорбит смертельно

И утешиться не может?

Иль не знаешь о развязке -

О своей посмертной роли?

Нам рассказывают сказки.

Ну, а Ты кричишь от боли,

Ну,а ты вобрал все горе,

Мир взвалил себе на спину

И зовешь идти по морю

Слез Твоих и в нем не сгинуть...

VI

Подумать о Вечном, подумать о Боге

Вот здесь, на изломе, вот здесь, на пороге

Пустого пространства, разверзшей

бездны.

Пред тем, как пугливые мысли исчезнут,

Почувствовать, ноги от дна отрывая,

Что Бездна - творящая; Бездна - живая.

Что Бездну, раскрывшую вечные глуби,

Ты больше, чем жизнь эту смертную,

любишь,

Что смысл твоей жизни лишь в ней и таится -

В огромности этой, размывшей границы.

Вот в этом призыве надмирного рога -

В простор, в никуда - порывание к Богу.

И вот донесется до смертного слуха

Сквозь пение волн рокотание Духа,

И ты ощутишь вдруг блаженную тяжесть -

На грудь твою первая заповедь ляжет.

Тогда заходи внутрь пустынного храма,

Тогда, наконец, ты поймешь Авраама

И новую жертву в молчаньи положишь

На вечно пылающий жертвенник Божий.

* * *

Не отвергай Господней ноши.

Так Бог велел, так надо нам.

А если будет крест отброшен,

Не много будешь весить сам.

И станет смерть души расплатой

За то, что чаши не хотел Испить.

Затем был Бог распятым,

Чтоб Дух наш оставался цел.

Ты держишь этот свод небесный.

Кому ж направить свой протест?

Кто полон радости воскресной?

Лишь только тот, кто вынес крест.

* * *

Треск костра... Боже, как я люблю

Этот звук, приводящий к нулю

Все волненья, все мысли, весь шум,

Заполняющий суетный ум.

Утихают тревога и боль.

Все часы превращаются в ноль.

Ноль часов. Больше времени нет.

Есть лишь только мерцающий свет.

Да вот этот единственный звук,

Усмиривший все звуки вокруг.

Ничего. Ноль долгов. Ноль забот.

Круглый ноль – отворившийся вход

В бесконечность, в тот самый провал,

Где мерцает начало начал.

32 соната Бетховена

Вначале – вихрь. Взрыв. Прорыв Творца.

И – бунт в ответ всей плоти и всей крови.

И – дрожь в руках, и – градом пот с лица,

И – сердце, потрясённое в основе.

Удар и – волны, бьющие вокруг.

И – рваных ран сквозящее зиянье.

Вначале – Воля, как гигантский плуг,

Перевернувшая пласты сознанья.

О, этот свет, объятый древней тьмой

Бунтующих, восставших своеволий.

Вначале – Боль. Но только, Боже мой,

Что Ты творишь из этой первой боли!

Что Ты сейчас посеешь в грудь мою,

Отверстую от края и до края?

Я всё тебе, мой Боже, отдаю

И Твой удар святой благословляю.

И охраняю тот покой зерна

На глубине глубин, закрытой зренью.

Вначале – крик. А после – тишина –

Великий мир седьмого дня Творенья.

* * *

Мне бы только затаиться

Где-нибудь в лесу, у пня.

Чтоб никто – ни зверь, ни птица –

Не заметили б меня.

Чтоб небесные пустоты

Отразились в глубине.

Чтобы Бог свою работу

Совершать бы мог при мне.

* * *

Вижу-вижу, знаю-знаю...

Боже мой, как в мире тихо!

Есть у боли щель сквозная,

Есть из смерти тайный выход.

Как открылось мне всё это?

Как упала с глаз завеса?

– Я со всем весенним светом

Заходила в темень леса.

* * *

Лес апрельский. Даль седая

И намокшая дорога.

Не спеши. Не опоздаешь.

Никогда не поздно к Богу.

Тонко тенькает синица,

Тих и ласков ветер встречный.

Значит, время только снится,

Значит, путь уводит в вечность.

* * *

Как упорна она, как давно

Мысль простейшая бьётся во мне:

Я – никто. Я – лишь только окно.

Я – пробоина в твёрдой стене.

Только плотность стены прорубя,

Только после великих потерь

Понимаю: я – выход в Тебя,

Я – к Тебе приводящая дверь.

С целым миром окончился спор.

Я – никто. Обо мне позабудь.

Я есмь вход в бесконечный простор.

Только вход, только дверь, только путь.

* * *

Я только лишь в детстве не знала,

Как тяжко быть очень большой,

Обычною и небывалой,

Для всех непонятной душой.

Как тяжко быть вечно в ответе

За всех. - Ни одно существо

Не вчуже. - Ведь все мои дели,

А старше меня - никого.

* * *

Смиренье осени моей...

Листы, летящие с ветвей.

Пронзительная красота

Для смерти зоркого листа,

И трепетная благодать -

Готовность все, что есть отдать...

Хоть каждый лист мне дорог так,

Как Аврааму - Исаак,

Но все-таки, мой мир земной,

Не встань меж Господом и мной.

* * *

Мы растем из небесного семени

Боже мой, мы растем так давно!..

Но чтоб слышать Течение Времени,

Быть вне времени сердце должно.

Быть вне места... - в сплошном океане я.

Звезды виснут среди "ничего".

Тайный Зодчий сего мироздания

Сам Никто, - не от мира сего.

В пустоте, во вселенской обширности

Он НЕ-мыслим и Не-исследим.

Мир стоит на Его неотмирности,

Дышит мир этот Богом своим.

Быть вне мира, вне рода и племени,

Вне страстей, вне судьбы, вне игры -

Только б слышать течение Времени,

Через грудь пропуская миры.

* * *

Да обернись, пока не поздно!

Все несерьезно, несерьезно!

И как ты мог принять всерьез

Смерть света ночью? Смерть берез

Под снегом белым? Как ты мог

Не знать, что хлынет в мир поток

И в миг один омет всех,

Разбрызгивая свет и смех!?

Не знал? Не знаешь до сих пор,

Откуда входит в мир простор.

* * *

Но если розу доглядеть до чуда....

А как это не видеть? как это не понять

Откуда эта розовость, откуда,

Каким потоком льется благодать?!

Упругость лепестков...

Какая сила была заключена в черна

И так безмолвно держит лепестки крыла

И держит... держит... Боже, - вот Она!

И как благоухает! неужели

Весь этот вал не опрокинул вас?

И вы не услыхали, как прозрели?..

Но как же так?.. Ведь вот же...

Вот сейчас...

* * *

I

То я, то Ты...

То близь, то даль...

Я говорю: "Приблизься, Боже".

И тихо светится печаль,

И слез унять душа не может.

Ведь разлучиться надо мне

С самой собой, чтоб в час великий

В сквозной последней глубине

Сверкнул всем светом мой Владыка.

Как тесно у меня в груди! -

Душа у собственного края...

Но только Ты не уходи... -

Я потеснюсь... я умираю...

II

А может, смерть и есть любовь,

Не уместившаяся в сердце?

Уже не плоть, уже не кровь,

А жизнь, искупленная смертью.

Сквозная жизнь... Я - тень, я - дым,

Уже никто, мне места нету.

Я стану воздухом твоим.

Я стану духом, стану светом.

* * *

Бог есть любовь. И Бог мой есть.

И эта внутренняя весть,

Которую вовеки мне

Не подтвердит никто извне

Как тихо!.. Небо и гора.

Мир - только отсвет от костра

Что зажигается внутри.

Гори, душа моя, гори

* * *

Ничего, пойму когда-нибудь,

Почему так трудно и так больно,

Впереди большой как небо путь.

Неба много, времени довольно. -

Ровно столько, сколько надо мне.

ствол крыла косматые раскинул...

Ведь хватило времени сосне

Вырасти и прошуметь вершиной.

Все равно, сиянье или мрак -

Расстояние непреодолимо,

Только внутрь бы иди за шагом шаг

Внутрь себя, а не в обход иль мимо.

Тот, кто бросил семя в темному,

Дал душе посильную задачу.

Вот и я до Бога дорасту,

Если только время не растрачу.

* * *

Деревья просят тишины.

Им без нее нельзя на свете.

Но нам их просьбы не слышны,

И нечем нам на них ответить.

Деревья просят высоты, -

Им наша низость не по силам.

И шепчут день и ночь листы

То, что душа давно забыла.

А небо и не шепчет нам,

А говорит одним лишь взглядом. -

Высоким, чистым небесам

От нас глубин прозрачных надо.

Земля уже едва жива,

И молит нас с такой тоскою

Дать ей хоть каплю божества...

Но только что это такое?

* * *

И падает тишайший снег...

Затихни, сдайся, человек

На милость неба... Тишина

Да будет до краев полна.

Ты можешь пересилить тлен

Лишь тем, что не встаешь с колен,

Покуда мера тишины

Из той неведомой страны,

Из опрокинутых высот

В земную грудь не натечет.

* * *

Последний свет в горах, тишайшее мгновенье,

И сердце подошло к неведомой черте: -

Ты проникаешь в нас, Твое проникновенье

И есть наш тайный смысл, светящий в темноте.

И вся моя душа, как рана ножевая -

Проникновенный свет - пронзивший сердце глаз.

Ты тайны никакой уму не открываешь,

Но тайне бытия Ты открываешь нас.

* * *

Тиха вода

И берег глух.

Приди сюда

Очистить дух.

Тиха вода,

Открыта гладь.

Приди сюда,

Чтоб все отдать

Да будет так:-

Кто вымел сор,

Кто сам иссяк, -

Вместил простор.

Нет ни забот,

Ни пепелищ.

Блажен лишь тот,

Кто духом нищ.

Нет бытия -

Без нищеты.

Зачем мне я,

Когда есть Ты.

* * *

Такая полнота покоя!

Такое равновесье сил...

И тишина была такою,

Что голос Бога доходил

Сквозь опрозраченные скалы,

Сквозь распахнувшийся простор, -

И сердцу истина предстала,

Как глазу очертанья гор.

* * *

Такая тишина настала,

Что время повернуло вспять

И можно жизнь начать сначала,

Как будто чистую тетрадью

А дни, все дни, что пролетели, -

Скользнувший дым, обрывки сна...

Да, что же было в самом деле

До сей минуты? - Тишина.

Одна пустынная дорога

Или недвижимая ось...

И сердце обратилось к Богу

И в миг единый дозвалось.

И как Он мог бы не услышать

И не открыть мгновенно дверь, -

Ведь не бывает мига тише

И сердца чище, чем теперь...

* * *

И сколько ни сказано, все-таки мало

И все-таки главного я не сказала.

А Главное где-то стоит молчаливо

И делает сердце бездонно счастливым.

И новое слово, как чуткая птица

Над тайным гнездом своим тихо кружится

И, вновь вылетая в неведомость, ищет

Для вечной любви ежедневную пищу.

* * *

Мне в этой жизни довелось

дослушать каждый звук.

Все вещи доглядеть насквозь

И очутиться вдруг

В потустороннем, за судьбой,

Как будто пройден мост,

Соединяющий с собой

И с каждою из звезд.

Из сборника "Потеря потери", Литературно-издательское агентство Р.Элинина

* * *

Что значит счастье? Счастье - это

не я. - Исчезновенье "я".

Совсем чиста душа моя,

совсем порожняя посуда,

в которую втекает чудо

из половодья бытия.

"Не я, не я", а только это

живое половодье света.,

наплыв преточного огня.

Есть только он, и нет меня!

Вопросы? Но к чему вопросы,

когда костер души разбросан

по всем мирам, и угольки

его то здесь, то в поднебесьи, -

то звездной россыпью, то смесью

лесов весенних и реки!..

О, этот ветер меж мирами,

раздувший маленькое пламя

души за страны, за края!

Великий ветер благодатный -

мой дух... Так этот необъятный

и вездесущий - это я?!

* * *

немая литургия света,

Вечерний благовест миров -

Сквозь небо в грудь заря продета,

Сквозь небо в сердце - Божий зов...

И я совсем не умираю,

А узнаю, что в вышине

Хранится вечно жизнь вторая,

И эта жизнь открыта мне.

Но как же нам под страхом смерти,

Когда на мысль есть полчаса,

Понять, что небо - это сердце,

А сердце - это небеса?..

* * *

Есть мировые зеркала.

В них жизнь как в чашу собрала

Отсутствия...

В них дышит свет

Всех тех, кого как будто нет.

И в них такая полнота

И ясность, как в глазах Христа,

Как в дали цельной и немой,

Свободной от себя самой.

* * *

Бог с нашей болью несоизмерим.

Он - вне игры - без места и без роли.

И потому-то мы внутри храним

Ту Тишину, которой не до боли.

То место пусто... Где-то в глуби глаз

И в облаков рассеянном скольженьи

Есть то, чему все время не до нас...

И это - наша жизнь и воскресенье.

* * *

Когда б мы досмотрели до конца

один лишь миг всей пристальностью взгляда,

то над другого было бы не надо,

и свет вовек бы не сходил с лица.

Когда в какой-то уголок земли

вгляделись мы до сущности небесной.

то мертвые сумели бы воскреснуть,

а мы б совсем не умирать могли.

И дух собраться до конца готов,

вот-вот... сейчас...

но нам до откровенья

не достает последнего мгновенья,

и - громоздится череда веков.

* * *

Дом молитвы. - Пустынный, затихнувший Храм.

Это место, где Дух прикасается к нам.

Это то средоточье священных пустот,

Где расправленный Дух нас опять создает.

Это место, где можно сотрудничать с ним.

Там, где слово звучит, как торжественный гимн.

Сотворенным словам наступает конец,

Ибо каждое слово - всесильный Творец.

* * *

Наш мир божественно прекрасен,

И завещал ему творец -

Нет, не свободу, а согласье

Всех линий, красок и сердец.

Какая, Господи, свобода?

Ведь за волною вслед волна,

Как раб, не знающий исхода,

Опять бежать обречена.

Какая есть на свете воля,

Когда морской ревущий вал,

Когда бескрайний ветер в поле

Не знает, кто его послал?

Но в совершенстве горный линий

Нам на немых срижалях дан

Несокрушаемой твердыней

Божественно прекрасный план.

И каждый луч, что в тучах брезжит,

Излом горы, - как слом в судьбе,

Неотвратим и неизбежен

И неподвластен сам себе.

И надо нам искать вот эту

Неотвратимость, тот приказ,

Что был на свете раньше света,

Что был нам послан раньше нас.

Есть только лишь одна свобода

Для гор и вод и твари всей -

Закон незримой сверхприроды:

Согласье всех ее частей.

* * *

Такая даль

Меж всеми нами!...

Такая даль,

Которую слова

Перелететь на могут.

Как крыльями не машут,

Как ни рвутся, -

Все та же даль маячит впереди.

Кричать?

Кому?

Куда?

К кому?

А может быть, когда-то

Вселенная вот также разбежалась

На тысячи, на мириады звезд,

И каждая повисла одиноко

Не в силах дотянуться до другой...

И превратилась Вечность

В безликое, безмерное Пространство,

И Время, неимущее конца...

Как будто кто-то

Вдруг выворотил Вечность наизнанку

Во вне себя...

Кричать?

..............................

Но разве звезды

кричат друг другу?

Нет. Они тихи.

И дело их -

Светиться сквозь молчанье

И тайное единство возвещать...

* * *

Царство Его

не от мира сего.

Сила его

не от мира сего.

З д е с ь - ему воздух скупо отпущен.

Нет, не всесильный, не всемогущий.

З д е с ь - задыханья едкая гарь.

З д е с ь он не царь.

Кто же он?

Путь, уводящий отсюда.

Не чудотворец - высшее Чудо,

выход в мою и твою высоту,

насквозь пробитый, прибитый к кресту.

Тот, Кто безропотно вынести смог

тяжесть земли, -

наш неведомый Бог.

Назван. Описан. И снова неведом.

Только тому, кто пройдет Его следом,

снова предстанет среди пустоты:

- Видишь? Вот Я.

- Вижу. Вот Ты.

* * *

Вдруг выйти по ту сторону себя

И очутиться на том месте пусте,

Где ангелы, о Боге вострубя,

Нам возвещают полноту отсутствий.

Нет! Нет и нет! И это лишь одно

И надобно сейчас живому Духу -

Простор всецелый, все просквожено

И нет преград для зренья и для слуха.

О дух, познавший вновь, что Он крылат!

Высокий миг единственного счастья:

Отсутствие всех стенок и преград

И встреча с Тем, Кто неделим на части.

* * *

Морская даль сейчас в тумане,

В туман холмы погружены.

Почти не видно очертаний,

И все-таки они видны.

И вот, смягчив края, разрушив

Уверенность и четкость тел,

Туман мне углубляет душу.

О Боже, где ее предел?!

Куда ведут меня туманы?

Что там? Почти что ничего...

Сейчас до дна себя достану,

Коснусь до бога Моего...

* * *

Когда остановится время,

То к сердцу приблизится Тот,

Кто все неподъемное бремя

Как пух на ладони несет.

Забыто земное кочевье,

Душа до предела полна.

И время стоит, как Деревья.

Не движется как Тишина.

И больше от сердца не скроешь

Тот легкий таинственный след -

Присутствие в этом покое

Всех тех, кого якобы нет.

Все тех, что незримо и глухо

Сейчас подступают ко мне. -

Как явно присутствие Духа

В великой, как мир, тишине!

И веют лишь крылья да ветер

Над тяжестью каменных плит.

Во времени Бога не встретишь.

Но вот - когда Время стоит...

* * *

Есть тишина, которая сама

в нас действует. И ничего не надо

нам, кроме слуха четкого и взгляда.

Лишь только умаление ума

и разрастанье сердца. Мир впервые

рождается и входит в грудь одну.

У ног Христа сидела так Мария,

чтоб слушать не слова, а тишину.

Ах, Марфа, Марфа, погоди немного -

Накормит Бог, и ты накормишь Бога...

* * *

Хлеб насущный даждь нам, Господи -

силы на сегодня!

Мы сюда на битву посланы, -

Воины Господни.

Не талант и не умение, -

что-то есть иное:

Каждый стих - мое сражение

с тяжестью земною.

Мой огонь под пеплом дремлющий.

Лишь ему поверьте!

Каждый стих - победа немощи

над всесильем смерти.

Есть пути неисследимые

в очевидность чуда:

Каждый стих - прорыв в Незримое

и возврат оттуда.

* * *

Этому ни вида, ни названья,

Это тьма и холод - ни-че-го.

Мы разбились о Твое молчанье,

Мы не можем вынести его.

Умер Бог. И каждую минуту,

Каждый наш земной короткий час

Наступает очередь кому-то

Непременно уходить от нас.

О, какая страшная дорога!

Как мы бьемся лбами о судьбу,

Как мы молим умершего Бога,

Позабыв, что Он лежит в гробу.

"Боже мой, ответь мне! Слышишь, Боже?!"

Мы не помним, пьяные тоской,

Что кощунство - мертвого тревожить,

Нерушимый нарушать покой.

Нас приводит в трепет, в содроганье

Мертвых черт бестрепетная гладь.

Мы разбились о Твое молчанье,

Но еще не в силах замолчать.

И на круги возвращаться снова,

Не умеем, пав земле на грудь,

В недрах смерти отыскать живого,

Чтоб на третий день его вернуть.

И в сердца не входит слово "Верьте!"

И Осанна посредине тризн...

Как нам трудно справиться со смертью!

Как нам трудно погрузиться в жизнь!

Только Ты допил молчанья чашу,

Мы ж ее пригубили едва.

Так прости оставленности нашей

Жалкие, бессильные слова!

Этот крик над тихою могилой

Перед тайной молчаливых трав...

Замолчать еще не стало сил, -

Говорить - ужу не стало прав.

* * *

Смерть света. Угасанье дня.

Но вы глазам своим не верьте.

Свет умер, чтоб войти в меня

И дать мне жизнь своею смертью.

Земному подведен итог

И все гаданья бесполезны.

Вот также умирает Бог,

Зайдя извне в земную бездну.

* * *

А правота находится в конце

Пути, где больше места нет обиде,

В том, тайно проступающем лице,

В том Лике, что пока не виден,

Или не узнан.

Так, как по весне

Всю жизнь под снегом тающем найдете,

Так проступает Он на полотне

Земной, промытой небесами плоти.

* * *

Узнать в коряге зверя или птицу,

И там, где перепуталась листва,

Вдруг распознать неведомые лица

И различить беззвучные слова.

Но погоди, торжествовать не надо -

Они опять растаяли во мгле.

Душа ведь также прячется от взгляда,

Как ящерка на треснувшем стволе.

И как звезда, что плещется в колодце

И кажется искринкой ледяной,

Она опять неслышимо смеется

И снова очутилась за спиной.

Опять наплыв лишенных смысла пятен,

Опять в глазах негаснущая грусть.

Язык души все так же непонятен,

Его никто не знает наизусть.

И только ты внезапной мыслью ранен,

Что не рвалась, а ускользнула нить,

Что смерти нет, а есть неузнаванье,

И что узнать и значит воскресить.

* * *

Орфей, спустившийся в Аид,

Туда, где семя жизни спит,

Туда, в зияющий провал,

Откуда лишь сам Бог вставал,

Где кроме Бога - ничего...

Туда, внутрь сердца своего

Спустился медленно Орфей

За Эвридикою своей.

На этот непосильный труд

Немого погруженья внутрь,

На этот бесконечный мрак,

Где ни один не брезжит знак,

Где ничего, кроме любви,

Ты сам меня благослови, -

Не отступивший ни на шаг

От вечной сущности своей,

Не оглянувшийся Орфей.

Дата добавления: 2015-10-16